Сенсуалистический «имматериализм» (В. Н. Кузнецов)

Считая своей главной философской задачей разоблачение е и теоретический подрыв атеизма, Беркли усматривал его проявления во всех учениях, признававших объективное существование материи, причем не только в виде «субстанции», но и в виде совокупности материальных тел. Проявившееся у Беркли расширительное понимание «атеизма» и «материализма», которые он считал неразрывно связанными между собой было доведено до того, что, с его точки зрения, выражением «материализма» становилось даже библейское учение о шести днях творения Богом мироздания. Беркли призывал отказаться от буквального понимания этого учения, поскольку оно означало, что создаваемые Богом вещи существуют вне и независимо от человеческого сознания, представляют собой реальные тела, вызывающие ощущения в организмах животных, в том числе человеческих организмах, при воздействии на них.

Беркли утверждал, что именно «на основе учения о материи, или телесной субстанции, воздвигнуты были все безбожные построения атеизма и отрицания религии». По выражению Беркли, «материальная субстанция» была во все времена «великим другом атеистов», и он был уверен, что если благодаря его философской критике «будет удален этот краеугольный камень», то все атеистическое «здание неминуемо развалится» и рухнут «все чудовищные системы», «все абсурдные учения презренных сект атеистов».

При построении той части своей философии, ко­торую Беркли назвал «системой имматериализма» (т. е. антиматериализма), он стремился опереться на локковскую теорию происхождения идей, существенно переосмысливая ее положения вплоть до придания им совсем иного, диаметрально противоположного миро­воззренческого смысла. Прежде всего речь шла о поня­тии материи как «субстанции», поскольку, отмечал Беркли, словом «материя» философы обычно обознача­ют «некоторую протяженную, плотную, подвижную, недеятельную, немыслящую субстанцию». Если Локк девальвировал познавательную значимость понятия (идеи) «субстанция», поскольку считал ее предельно аб­страктной и обозначающей неизвестную «подпору» для чувственных качеств, воспринимаемых в материальных телах, то Беркли с позиций крайнего номинализма, со­единенного со столь же крайним сенсуализмом, утверж­дал, что в человеческом уме в действительности вовсе нет абстрактных идей, и он не может их образовывать. То, что считают «абстрактными» идеями, это в действи­тельности лишь «общие» идеи, являющиеся «репрезен­тацией» в чем-то сходных единичных предметов мысли. Этот тезис Беркли иллюстрировал следующими приме­рами: если при произнесении слова «треугольник» пы­таться вызвать в сознании его чувственный образ, то по­явятся образы самых различных по величине и форме треугольников, какие могут существовать и какие «ре­презентирует» упомянутое слово, — подобно тому, как избираемый в парламент депутат представляет всех жи­телей своего округа, не становясь из-за этого неким «об-щечеловеком», а сохраняя свою индивидуальность, отличающую его как личность от других жителей этого округа. Так, по Беркли, обстоит дело и со словами «мате­риальная субстанция» или просто «материя»: при по­пытке иметь в сознании их чувственный образ, в нем по­является множество образов всевозможных вещей, счи­тающихся материальными телами. Поэтому, заявлял Беркли, надо признать «материальную субстанцию» не­существующей и перенести философский анализ на то, что именуется «материальным телом».

Исходным пунктом берклиевского анализа было утверждение Локка, что идеи таких «тел» являются сложными, и что они образованы умом посредством соединения простых идей ощущаемых качеств, постоянная сопряженность которых в человеческом восприятии относит их к той или иной «единичной сущности». Обращаясь затем к локковскому разделению качеств на первичные и вторичные, Беркли заявлял, что при этом вторичные качества понимались как чисто субъективные: «Те, кто утверждает, что форма, движение и прочие первичные или первоначальные качества существуют вне духа в немыслящих субстанциях (телах, вещах, предметах), признают вместе с тем, что это не относится к цветам, звукам, теплу, холоду и тому подобным вторичным качествам, которые они считают ощущениями, существующими лишь в человеческом духе и зависящими от различия в величине, строении и движении мельчайших частиц материи. Они считают это несомненной истиной...».

Далее Беркли обращал внимание на то, что в чувственном представлении о любом физическом теле (вещи) его так называемые «первичные» качества выступают слитно с «вторичными» качествами. Беркли подчеркивал, что, например, от ягоды вишни не останется ничего реального, если исключить из представления о ней такие «вторичные» качества, как красно-розовую окраску, сладко-терпкий вкус и т. п. Эта слитность двух видов качеств в чувственно воспринимаемом теле трактовалась Беркли как свидетельство того, что и «первичные» качества чисто субъективны, т. е. существуют лишь в сознании, «духе», воспринимающего субъекта. «Если, — писал Беркли, — достоверно, что первичные качества неразрывно связаны с другими ощущаемыми качествами, от которых они не могут быть даже мысленно отвлечены, то отсюда ясно следует, что они существуют лишь в духе... Что касается меня, то для меня очевидно, что не в моей власти образовать идею протяженного и движущегося тела без снабжения его некоторым цветом или другим ощущаемым качеством, о котором признано, что оно существует лишь в духе».

Вслед за античными скептиками Беркли указывал и на то, что при чувственном восприятии так называемых «первичных» качеств они оказываются сильно изменяющимися в зависимости от состояния воспринимающего субъекта, его положения в отношении того, что считается объектами. Так, с удалением от некоего зеленеющего и цветущего дерева его зрительный образ уменьшается, обесцвечивается, теряет четкость очертаний, сливается в точку, которая затем сходит на нет. То, что вблизи представляется квадратным или круглым, при удалении от него деформируется и вовсе стушевывается. А то, что представлялось быстро движущимся, воспринимается при отдалении от него как движущееся все медленнее и, наконец, как застывающее на месте. Значит, заключал Беркли, «протяжение, форма и движение», понимавшиеся Локком как качества, объективно присущие телам, «должны находиться там же, где и прочие ощущаемые качества, т. е. в духе и нигде более».

Беркли постоянно напоминал, что, согласно Локку, именно идеи, а не отличные от них вещи (тела) являются непосредственными объектами человеческого ума. А тот путь, который Локк прочерчивал от «идей» к «вещам» как «прообразам» идей, был представлен Беркли как неубедительный. В итоге Беркли приходил к выводу, что существование «вещей» растворяется в существовании их «идей». Это значит, что «немыслящие вещи», называемые «телами», существуют лишь в чувственных восприятиях («идеях») людей, в их сознании, их «духе». «Esse» (существование) таких вещей, есть, по Беркли, «percipi» (воспринимаемость), и «невозможно, чтобы они имели какое-либо существование вне духов» как «воспринимающих их мыслящих вещей». Из всего этого следовала, заключал Беркли, «невозможность существования такой вещи, как внешний предмет», называемый материальным «телом».

В «Трех разговорах...» их простодушному участнику Гиласу позволялось продолжать пользоваться привычными для него словами «вещи» и «материя», но при условии, что он не будет более считать «вещи» и «материю» имеющими «абсолютное», т. е. объективное, существование. Вуалируя мировоззренческую суть своего «имматериализма», чтобы сделать его приемлемым для широкого общественного сознания, Беркли устами мудрого Филонуса заявлял: «Я не за превращение вещей в идеи, а скорее идей — в вещи; те непосредственные объекты восприятия, которые, по-своему, являются только отображениями вещей, я считаю самими реальными вещами». Но декларированное Беркли «превращение идей в вещи» оказывалось при условии отрицания «абсолютного» существования последних равнозначным ранее провозглашенному «имматериалистическому» выводу о существовании «вещей» лишь в человеческих восприятиях. Важным аспектом этого вывода было подчеркивание Беркли того, что следует отказаться от свойственного людям «реалистического» убеждения, что вещи «отображаются» в человеческом сознании.

Философы XVIII в. сочли берклиевский «имматериализм» новой, ранее не существовавшей формой «идеализма», которая впоследствии была названа «субъективной».