Определение понятия синдрома

Итак, какие же шаги следует предпринять для дальнейшего изучения целостного организма – с учетом того, что возможен более обоснованный способ анализа? Ясно, что ответ на этот вопрос должен зависеть от характера организации данных, которые будут анализироваться. Поэтому, в первую очередь, нужно задаться следующим вопросом: "Как устроена личность?" В качестве предпосылки к полному ответу на этот вопрос необходимо обратиться к анализу синдромной концепции.

Пытаясь описать внутренние связи характеристик самоуважения, я позаимствовал из медицины термин "синдром". В медицине он используется для обозначения совокупности симптомов, которые обычно проявляются одновременно и поэтому их можно объединить под одним названием. Использование этого термина имеет как свои достоинства, так и недостатки. Как правило, он употребляется скорее для обозначения болезни или расстройства, чем здорового нормального состояния. Мы не будем применять его в таком специальном смысле, а скорее станем рассматривать в качестве общего понятия, которое относится только к типу организации, безотносительно к "ценности" этой организации.

Далее, в медицине этим термином часто называется просто перечень симптомов, а не организованная, взаимосвязанная, структурированная группа. Но мы, разумеется, будем использовать понятие синдрома именно в этом смысле. Наконец, в медицине этот термин применяется в контексте причины. Предполагается, что любой синдром симптомов имеет только одну причину. Как только исследователи обнаруживают что-либо на нее похожее – например, туберкулезную палочку, – они довольствуются найденным и считают свою работу законченной. Поступая таким образом, они пренебрегают многими проблемами, которые нам следует рассматривать в качестве основных. К ним, к примеру, относятся: 1) отсутствие тенденции к росту заболеваний туберкулезом, несмотря на повсеместное распространение туберкулезных бацилл; 2) часто встречающееся отсутствие проявлений многих симптомов синдрома; 3) чередование симптомов; 4) необъяснимая и непредсказуемая мягкость или, напротив, острота протекания болезни у разных людей и т. д. Другими словами, нам следует потребовать изучения всех факторов, касающихся развития туберкулеза, а не только тех, которые сразу же бросаются в глаза.

Наше предварительное определение личностного синдрома устанавливает, что он представляет собой упорядоченную, структурированную совокупность составляющих (типа поведения, мыслей, побуждений к действию, ощущений и т.д.) которые, однако, при более тщательном исследовании обнаруживают имеющееся у них единство, которое может быть определено по-разному: как похожий динамический смысл, проявление, "аромат", функция или цель.

Так как эти составляющие имеют одинаковый источник, или функцию, или одинаковую направленность, значит, они равнозначны и фактически могут рассматриваться как психологические синонимы (все они "говорят об одних и тех же вещах"). Например, вспыльчивость у одного ребенка и энурез у другого могут проявляться в одной и той же ситуации – в случае резкого неприятия чего-либо – и могут служить попыткой достичь одной и той же цели: внимания и ласки матери. Таким образом, будучи совершенно различны в поведенческом плане, они могут быть функционально схожими.⁸⁵

В синдроме мы имеем совокупность чувств и типов поведения, которые с точки зрения своего проявления кажутся различными или, по крайней мере, имеют разные наименования. Однако при этом они частично совпадают, переплетаются, зависят друг от друга и могут быть названы динамическими синонимами. Таким образом, мы можем исследовать их либо во всем разнообразии как отдельные составляющие, либо изучать их в единстве и целостности. Здесь мы сталкиваемся с трудной задачей выбора терминологии. Каким образом дать словесное определение этому единству противоположностей? Здесь у нас имеется две возможности.

Мы можем ввести понятие "психологического аромата", используя в качестве аналога блюдо, приготовленное из различных ингредиентов – например, суп или тушеное мясо с овощами – имеющее свой собственный характерный признак.⁸⁶ Суп готовится из многих ингредиентов, но, тем не менее, он имеет свой собственный аромат, который присутствует в каждой его ложке. Поэтому о его аромате можно говорить вне зависимости от вкуса и запаха исходных продуктов. В качестве другого примера мы можем рассмотреть лицо мужчины и охотно признать, что обладатель деформированного носа, слишком маленьких глаз и слишком больших ушей все же может быть красивым. (Современный остряк сказал бы: "У него уродливое лицо, но на нем оно выглядит неплохо".) В этом случае мы снова можем рассмотреть либо отдельные элементы, взятые порознь, либо единое целое, которое, хотя и составлено из тех же частей, имеет, однако, свой собственный "аромат", отличный от всего того, что привнесено отдельными составляющими. Определение синдрома, которое мы можем здесь дать, заключается в том, что он состоит из различных составляющих, которые имеют общий "психологический аромат".

Второй подход к проблеме определения синдрома может быть осуществлен в терминах психологического значения, концепции, во многом заимствованной из современной психопатологической динамики. Когда говорится, что симптомы болезни имеют одинаковую направленность (ночное потение, потеря веса, характерные звуки, сопровождающие дыхание и прочие симптомы, сопутствующие заболеванию туберкулезом), то подразумевается, что все они служат различными проявлениями одной предполагаемой причины, о которой говорилось выше. Нередко в психологических дискуссиях симптомы чувства изоляции и ощущения неприязни по отношению к окружающим означают отсутствие защищенности, поэтому они рассматриваются включенными в одно более широкое понятие. Таким образом, два симптома будут означать одно и то же, если оба они будут частями одного и того же целого. Синдром может быть определен как нечто, не выходящее за пределы логического круга, как организованный набор противоположностей, каждое из которых имеет одну и ту же психологическую направленность. Эти концепции равнозначности, одного того же "аромата" и направленности полезны, хотя их применение (например, при описании стандартов культуры) может вызвать определенные теоретические и практические трудности, побуждающие к дальнейшим поискам удовлетворительной формулировки. Некоторые из этих проблем можно решить, введя в рассмотрение функциональные концепции мотивации, цели, замысла или направленности. (Однако существуют и такие проблемы, которые для своего решения требуют концепции не только присутствия, но и отсутствия мотивации при принятии решения.)

С точки зрения функциональной психологии унифицированный организм всегда сталкивается с определенного рода проблемами и пытается решить их различными способами, допускаемыми его природой, а также культурой и внешней средой. Ключевой принцип или центр всей личностной организации видится функциональным психологам в терминах реакции организма в мире проблем. Согласно другой формулировке, организация личности должна пониматься в терминах проблем, с которыми она сталкивается, и действий, направленных на их решение. Тогда наиболее организованные типы поведения должны, вероятно, приводить к чему-то конкретному.⁸⁷ При рассмотрении личностных синдромов следует считать два разных типа поведения принадлежащими одному и тому же синдрому, если они, по отношению к определенной проблеме, имеют одну и ту же направленность – или, другими словами, если в одной и той же ситуации для достижения одной и той же цели они проявляют себя одинаково. Тогда, к примеру, о синдроме самоуважения мы можем сказать, что он выступает реакцией организма на проблемы приобретения, потери, сохранения или защиты собственного самоуважения, и, подобным же образом, синдром защищенности служит реакцией на проблемы завоевания, утраты или сохранения любви других людей.

То, что мы так и не получили окончательного, нужного нам ответа, подтверждается тем, что, когда мы начинаем анализировать простое поведение в динамике, то в итоге устанавливаем, что оно имеет не одну, а несколько перекрывающих друг друга направленностей. Помимо этого, и ответ на важные жизненные проблемы организм обычно получает не один, а несколько.

Следует добавить, что независимо от полученных данных о характере проявлений, цель не может быть представлена как основная характеристика всех синдромов.

Мы не можем говорить о цели организации вне организма. Гештальт-психологи на многочисленных примерах продемонстрировали вездесущность организации в воспринятой, изученной и осмысленной информации. Разумеется, обо всей этой информации нельзя сказать, что она имеет одну и ту же направленность в том смысле, в котором мы использовали это словосочетание.

Существуют некоторые очевидные сходства между нашим определением синдрома и различными определениями гештальта, предложенными Вертхаймером, Кёлером, Коффкой и другими психологами. Оба критерия Эренфельса также параллельны нашему определению.

В первом эренфельсовском критерии организованного психического явления говорится о разделенных стимулах – в том числе о том, что отдельные ноты мелодии, представленные поодиночке слушателям, будут лишены чего-то такого, что присутствует при восприятии стимулов организованных – то есть всей мелодии. Другими словами, целое представляет собой нечто большее, чем просто сумма его частей. Также и синдром представляет собой нечто большее, чем просто сумма его отдельных составных частей.⁸⁸ Но при этом есть одно важное различие. В нашем определении синдрома главное качество, которое характеризует целое (направленность, "аромат" или цель), может наблюдаться в любой из его частей, если эти части воспринимаются не редуктивно, а холистически. Разумеется, это утверждение носит чисто теоретический характер, и при его использовании можно столкнуться с определенными трудностями. В большинстве случаев мы можем распознать "аромат" или цель поведения только после осмысления, что же представляет из себя то целое, частью которого они выступают. Однако, исключений из этого правила имеется достаточно, чтобы убедить нас в том, что цель или "аромат" присущи отдельным частям так же, как и целому. Нередко можно сделать вывод о целом по его отдельной части. Например, услышав характерное хихиканье, сразу можно понять, что этот человек чувствует себя крайне неуверенно, а о самооценке женщины мы можем узнать просто по ее манере одеваться. Разумеется, вывод, сделанный на основе изучения целого, будет всегда более достоверным, чем полученный при рассмотрении отдельной его части.

Второй критерий Эренфельса касается вопроса транспозиции отдельных элементов внутри целого. Так, мелодия остается распознаваемой даже при исполнении ее в другой тональности, когда все исходные ноты заменяются другими. Это напоминает взаимозаменяемость элементов синдрома. Элементы, имеющие одинаковую направленность, взаимозаменяемы или динамически тождественны друг другу – так, взаимозаменяемыми можно назвать новые ноты, позволяющие воспроизвести ту же мелодию.⁸⁹

Короче говоря, можно сказать, что гештальт-психологи соглашались с исходным определением Вертхаймера о том, что целое становится более осмысленным после наглядной демонстрации взаимосвязей его составных частей. Утверждение об отличиях целого от суммы его частей, хотя оно верно и легко доказуемо, тем не менее, оказывается не столь полезным в качестве рабочей концепции при исследованиях, так как оно нередко бывает не слишком понятным для психологов иных направлений – к тому же, после его доказательства задача определения и описания целого все равно остается нерешенной.

По-видимому, проблема точного определения гештальта не может считаться полностью решенной, если не будет соблюдаться необходимое условие, чтобы это определение было эвристическим, реальным, конкретным, а также не теряло своей силы при использовании психологами других направлений (сторонниками атомистического, механистического мировоззрения). При выполнении этого условия возникает множество трудностей, но я хотел бы обсудить только одну из них – а именно, проблему отбора исходных данных. Гештальт-психологи работали, в основном, с организацией мира, имеющим дело с явлениями и "полем материалов", находящимися главным образом вне организма. (Следует заметить, что сами гельштальт-психологи обычно отрицают правомерность такого обвинения.) Однако, как убедительно показал Гольдштейн, не существует ничего более организованного и взаимозависимого, чем сам организм. Организм был бы наилучшим объектом для поиска законов организации и структурирования. Следующее преимущество, вытекающее из такого выбора данных, заключается в том, что основные явления, связанные с мотивацией, целью, намерениями, проявлениями и направленностью, проявляются в организме наиболее отчетливо. Определение синдрома в терминах одной и той же направленности сразу дает возможность объединить такие далекие друг от друга теории, как функционализм, гештальт-психология, пюрповизм (не путать с телеологией), направление психодинамики, поддерживаемое приверженцами психоанализа, взгляды Адлера и т.д., а также организменный холизм Гольдштейна. Правильное определение понятия синдрома может стать теоретической основой для унифицированного мировоззрения, которое мы назвали холистическо-динамическим и которое противопоставляем атомистическому. Эту функцию могла выполнить и концепция гештальта, если ее расширить в указанном нами направлении и сконцентрировать на человеческом организме и его внутренних мотивациях.