 |
4. Москва, Украина и Польша, 1658‑1667 гг.
|
|
|
|
I
После смерти Богдана Хмельницкого на Украине начались неурядицы. Пока гетман был жив, он считался бесспорным лидером всеми казаками – и старшинами, и рядовыми. Во время бунтов в лагере Ждановича и Юрия Хмельницкого казаки обвиняли в своих тяготах старшин, но никогда – лично Богдана. Хотя внешняя политика Богдана во многих случаях отличалась от той, что проводил царь, преданность казацкой армии царю оставалась краеугольным камнем в политических планах Хмельницкого вплоть до самой его смерти. Он так прямо и сказал польскому эмиссару Станиславу Беневскому в июне 1657 г.
Со смертью Богдана выявились внутренние противоречия в казацком войске. В их основе лежало различное отношение к Москве старшин и рядовых казаков. Хотя аристократическая группа среди старшин и приняла царский протекторат над Украиной, это было для них не более чем удачным ходом в политической игре. Они использовали зависимость от царского покровительства над Украиной в своих последующих торгах с Польшей, чтобы обеспечить себе более привлекательные условия в качестве цены за их возвращение в вассальную зависимость от короля. Вопреки подобному отношению, огромное количество рядовых казаков, особенно тех, кто победнее – «черных», питали отвращение к самой возможности возвращения под власть Польши и видели в царе защиту от оскорблений со стороны старшин.
Именно запорожский кош стал центром оппозиции «черни» по отношению к политике старшин.
Незадолго до смерти Богдану удалось устроить избрание своего сына в качестве преемника. В то время старшины вынуждены были склониться перед престижем Богдана и согласиться на эту кандидатуру. [1089] Однако, как только Богдан умер, оппозиция старшин по отношению к Юрию усилилась. Юрий был младшим сыном, болезненным мальчиком, к тому же еще и эпилептиком. [1090] Кто‑ то должен был стать регентом, по крайней мере, пока он не повзрослеет. Войсковой писарь – Иван Выговский – ближайший помощник Богдана в последние годы его правления, особенно в вопросах внешней политики, взял на себя управление государством, от имени Юрия. [1091]
|
|
|
Еще один влиятельный представитель старшин, который мог предъявить свои претензии на лидерство – полковник Павел Тетеря, не присутствовал при смерти Богдана, поскольку нес службу в качестве посланника Богдана к царю. Это расчистило дорогу Выговскому.
Московскому посланнику Кикину, приехавшему в Чигирин 23 августа 1657 г., люди близкие к Выговскому (их имен Кикин не упоминает) сказали, что после смерти Богдана начались бунты среди казаков и что по приказанию казацкого войскового совета (правящей группы Выговского) многие участники были казнены, а остальные были наказаны: каждому из них отрезали нос и уши. [1092]
Тело Богдана было похоронено в его поместье Субботове в тот самый день, когда Кикин прибыл в Чигирин. Через два дня гетман‑ избранник Юрий, Выговский и все старшины возвратились в Чигирин после похорон. 26 августа в Чигирине собралась рада казацкого войска. Ей предшествовало совещание старшин. В раде приняли; участие есаулы и сотники, а также ограниченное число рядовых казаков. На ней присутствовало несколько запорожцев, но из Запорожья не приглашали никакой официальной делегации. Рада выбрала Выговского действующим гетманом на три года, пока Юрий не повзрослеет. Это был компромисс, нацеленный на то, чтобы смягчить опасения противников Выговского. [1093] Однако Выговский сразу же начал подготовку к тому, чтобы сделать правление официальным и постоянным, а также к тому, чтобы добиться независимости от царя. Хотя он и заверял царских посланников в своей верности, но продолжал находиться в тесном контакте с поляками, чей агент Станислав Беневский провел в Чигирине три месяца (август‑ октабрь 1657 г. ).
|
|
|
В начале сентября Выговский отправил письмо к крымскому хану, предлагая возобновить казацко‑ татарский альянс. Это письмо было перехвачено запорожскими казаками, которые переслали его в Москву. Позднее посланники Выговского приехали к хану и подготовили почву для заключения официального союза, который был ратифицирован ханом в марте 1658 г.
Для того, чтобы обеспечить поддержку своей политике со стороны иерархов церкви и старшин, Выговский начал раздачу земельных наделов монастырям и доходных должностей и поместий своим сторонникам из шляхты и старшин, таким как Юрий Немирич, Григорий Лесницкий и его собственный брат Данило Выговский. [1094] Юрий Немирич, подкоморий Киева, был назначен старостой Кременчуга на левом берегу Днепра[1095]. Наперекор казацким традициям, этот человек обращался с местными властями, как казацкими, так и муниципальными (выбранными местными общинами), как со своими подчиненными, и относился к населению Кременчуга и его окрестностей, как к своим подданным.
Один из московских посланников на Украине докладывал, что некоторые казаки жаловались ему, будто друзья Выговского и полковники, которые поддерживали его, притесняют казаков, например, запрещали им ловить рыбу в реках. [1096] «Как гетман, так и его советники – миргородский полковник Грицко (Григорий) Лесницкий и другие – обременяют нас налогами и нарушают наши свободы». [1097] Современный казацкий летописец замечал, что Выговский имел двойственную программу: во‑ первых, уничтожить тех казаков, которые не подчинялись ему; во‑ вторых, самому уйти из‑ под царского протектората и прийти к соглашению с королем Польши. [1098]
Чтобы упрочить свои позиции, Выговский предпринял необходимые меры для того, чтобы обеспечить себе всю полноту гетманской власти. Для этого требовалось сместить Юрия Хмельницкого с должности, которую тот занимал лишь номинально.
11 октября 1657 г. Выговский созвал новую раду в Корсуни, положил булаву (символ гетманской власти) и притворился, что покидает город. Старшины обратились к нему с петицией, прося о том, чтобы он продолжил свое пребывание в должности. Он с готовностью согласился и был избран гетманом от своего собственного лица. Правами Юрия попросту пренебрегли. [1099] После этого к Юрию обращались не как к гетману, а как к гетманычу (сыну гетмана, сыну Богдана Хмельницкого). Вся эта афера была разработана и продумана старшинами, но избрание после этого якобы было одобрено всем казацким войском. Юрий Миневский, которого Выговский послал в Москву, чтобы известить царя об его избрании, сказал боярам, что на корсуньской раде присутствовали все полковники и сотники, а также двадцать простых казаков (черных людей) от каждой сотни. Миневский заметил однако, что казаки запорожского коша не были приглашены на раду. [1100] Во время корсуньской рады, когда велось предварительное обсуждение ситуации среди старшин, Выговский не скрывал своих антимосковских чувств. Один раз он вынул из своего кошелька несколько медных московских монет, швырнул их на стол и презрительно сказал: «Вот этим царь собирается платить нам, а что мы можем купить на это? ». [1101] Полтавский полковник Мартын Пушкарь резко ответил: «Даже если царь прикажет использовать в качестве денег нарезанную на куски бумагу, я стал бы с радостью принимать такую плату, поскольку на ней стоит имя царя». В своем ответе Пушкарь продемонстрировал замечательно ясное понимание основное идеи бумажных денег – будущих французских ассигнаций. [1102]
|
|
|
Еще несколько полковников, включая Павла Тетерю и Петра Дорошенко, указали гетману, что «народ из разных сословий и чернь с левого берега Днепра будут и дальше чтить свою клятву царю и не пожелают отделяться от него». С другой стороны, трое полковников, включая Ивана Богуна, настаивали на разрыве с царем. Хотя Выговский и разделял мнение последних, он был против того, чтобы раскрывать свои планы до времени. Таким образом, на настоящий момент, полковники решили оставаться верными царю Алексею. [1103]
Известия об избрании Выговского были встречены с чувством общего неудовлетворения среди простых казаков, особенно на левом берегу Днепра. Кошевой атаман (кошовой, атаман коша) Запорожской Сечи, Яков Барабаш, объявил, что выборы были незаконными, поскольку делегация запорожского коша не была приглашена для участия в них. Запорожский кош считал Сечь историческим местом рождения должности казацкого гетмана подчеркивал, что сам Хмельницкий был избран гетманом в Запорожье. Барабаш объявил, что запорожский кош является сердцевиной казачества и не подчиняется городским («городовым») казакам. [1104] В ноябре 1657 г. Барабаш написал письмо царю, сообщая ему, что чернь повсеместно выступает против старшин – сторонников Выговского, и что многие городовые казаки бегуг в Запорожье. Более того, он предупреждал царя, что Выговский и старшины готовятся к тому, чтобы предать царя и перейти на сторону Польши. [1105]
|
|
|
Тем временем Выговский и преданные ему старшины развязали злобную пропагандистскую кампанию против Москвы. Одним из главных пунктов этой кампании был вопрос о московских гарнизонах на Украине. В 1654 г. Богдан Хмельницкий просил царя прислать войска в Киев, чтобы защитить его от нападения поляков. Так и было сделано. Когда казацкая делегация покидала Москву в марте 1654 г. после того, как условия объединения были согласованы, бояре предложили направить московские гарнизоны в Чернигов и в Нежин" Посланники согласились, но Богдан наложил вето на этот план. Выговский в его переговорах с московскими посланниками тоже возражал против того, чтобы московские войска были постоянно расположены на территории Украины сверх тех, что находились в Киеве. Не дожидаясь окончательных результатов переговоров, Выговский и старшины, поддерживающие его, распространили слух о том, что московское правительство уже решило послать гарнизоны в украинские города без согласия гетмана. Григорий Лесницкий, один из лидеров аристократической группы старшин, пустил в обращение документ, содержавший якобы пересмотренные статьи, касающиеся объединения Украины с Россией, где речь шла о том, что вскоре казаки окажутся обманутыми Москвой. Этот документ был фальшивкой. Согласно ему, московские гарнизоны должны быть расквартированы во многих городах не только левого берега Днепра, но также и на правом. В нем также говорилось, что число реестровых казаков якобы будет уменьшено с шестидесяти тысяч до десяти, и все они обязаны будут оставаться в Запорожье. [1106]
Для того, чтобы подорвать доверие казаков и горожан к царскому покровительству, стали распространяться слухи, что московское правительство собирается обратить всех казаков в своих драгун; что украинским крестьянам будет запрещено носить кафтаны из шерстяной ткани и кожаные башмаки, и что они будут переселяться в Московию и Сибирь; что украинские священнослужители будут перемещены в Московию, а вместо них на Украину пошлют московских священников, и так далее. [1107]
|
|
|
Украинский друг Москвы, нежинский архимандрит Максим Филимонов, писал московскому другу Украины, боярину Ртищеву, что чернь приветствовала бы московские гарнизоны на Украине и московских воевод, которые бы осуществляли надзор за украинской администрацией, но народ сбит с толку и испуган слухами о намерениях Москвы вмешаться в народные обычаи и традиции и о насильном приспособлении их к московским.
Московское правительство оказалось в трудном положении между двумя соперничающими партиями на Украине, и поэтому сделало попытку вступить в контакт с Выговским и Барабашем. В ноябре 1657 г. московское правительство пообещало посланникам Выговското – братьям Миневским – утвердить Выговского в качестве гетмана. Было решено, что ради этого в Переяславе следует созвать новую раду. Миневские предложили, чтобы царь направил своего особого посланника в Переяслав и чтобы запорожский кош был приглашен принять участие в раде. [1108] Царь назначил своим посланником на раду окольничего Богдана Матвеевича Хитрово.
Хотя Выговский и согласился на то, чтобы чернь приняла участие в предстоящей раде, он намеревался, в первую очередь, установить свой контроль над двумя центрами оппозиции – Полтавой и Запорожьем. В середине января он направил отряд из пятнадцати тысяч казаков, верных ему, против Полтавы. Однако полтавский полковник Пушкарь при поддержке запорожцев нанес поражение нападавшим 25 января 1658 г. В тот самый день, когда состоялась битва, Хитрово прибыл в Переяслав. Ему здесь пришлось ждать Выговского на протяжении двух недель. Согласно планам Выговского, целью рады было не только утверждение его самого в должности гетмана, но также признание вновь избранного митрополита Киева – Дионисия Балабана, который прибыл в Переяслав с впечатляющей свитой иерархов и монахов.
На раде появился весь клан Выговских. Большинство присутствовавших там старшин было либо ревностными сторонниками. Выговского, либо людьми, не; имеющими определенного мнения касательно конфликта между Выговским и «чернью». [1109] Хотя Хитрово и приглашал на раду Пушкаря к запорожцев, во они не появились. Подождав их в течение нескольких дней, Хитрово согласился утвердить Выговского без их участия. Пушкарь отправил царю письмо, объясняя, что ему, как и запорожской делегации воспрепятствовали приехать в Переяслав патрули, которые Выговский выслал, чтобы заблокировать все дороги к городу.
После принесения клятвы на верность царю в Переяславском соборе в присутствии митрополита Киевского и всего собрания духовенства, Выговский получил от Хитрово грамоту царя, утверждающую его в должности.
II
Как только Переяславская рада закончилась, несмотря на клятву, которую Выговский только что принес, он послал Павла Тетерю в Межиречье на Волыни с секретной миссией – войти в контакт с Беневским, чтобы подготовить, почву для возвращения Украины в Польскую федерацию. [1110] Детали этих переговоров известны из письма Беневското королеве Польши. [1111] Через Беневского Тетеря советовал полякам заключить мир со Швецией, прежде чем это удастся сделать царю; направить послов крымскому хану, чтобы убедить его без отлагательства послать татарские войска на Украину (со всей очевидностью, против Запорожья и Московии); мобилизовать польскую армию, чтобы она была готова оказать казакам поддержку против Москвы. Беневский конфиденциально спросил Тетерю, может ли король Польши доверять обещанию Выговского перейти на польскую сторону. Тетеря высказал мнение, что у Выговского нет иной альтернативы из‑ за оппозиции среда казахов, с которой он оказался лицом к лицу. Юрий Хмельницкий в тайне против его планов; запорожский кош ‑ открыто против него; и значительное число полковников не питает к нему дружеских чувств.
Затем Беневский стал зондировать собственное отношение Тетери к той ситуации, если Выговский откажется подписать договор о союэе с Польшей. Тетеря заверил Беневского, что в таком случае он порвет с Выговским и переведет казаков на сторону Польши по своей собственной инициативе. Чтобы сделать союз с Польшей еще более привлекательным для Тетери, Беневский распорядился выделить ему вознаграждение в сумме 6 000 злотых и от имени короля пообещал, что все его затраты на про‑ польскую пропаганду среда казаков будут возмещены. Выговскому было обещано возваграждение от 10 000 до 20 000 зхлотых. [1112]
Для того, чтобы должным образом понять политическую линию Беневского, следует помнить, что король Ян Казимир, как и король Владислав в 1640‑ е гг., хотел приблизить казаков к короне, чтобы сдавать их опорой своему трену. Королева Мария полностью поддерживала этот план. Некоторые польские магнаты также были склонны к взаимопониманию с казаками. Среди них видными были маршалек Ежи Любомирский (вскоре назначенный фельд‑ гетманом) и воевода Познани Ян Лещинский. «Соглашение с казаками – основание счастья для Польши» – писал последний первому в марте 1658 г. В другом письме к Любомирскому Лещинский писал, что стремление " казаков построить свое независимое государство – не более чем химера. Они не могут жить без покровителя, и только Польша в состоянии гарантировать им их свободы. [1113] Именно в этом духе Беневский был уполномочен королем продолжать переписку и переговоры с Выговским и Тетерей.
В то время как Тетеря строил планы союза с Польшей, Выговский продолжал вести переговоры с крымским ханом, чья помощь была необходима против Москвы и Запорожья. Предварительно соглашение о союзе было достигнуто в Чигирине между Выговским и посланниками хана вскоре после переяславской рады. Затем соглашение было ратифицировано ханом в Бахчисарае около 1 марта 1658 г. [1114]
О перероворах Выговского с поляками и татарами Мартыну Пушкарю сообщил гетманыч Юрий Хмельницкий. В феврале Пушкарь направил посланников к царю, чтобы известить его об измене Выговского и предложить ему свою собственную помощь и помощь запорожцев против гетмана. [1115] С другой стороны, Выговский продолжал повторять московским властям, что Пушкарь – демагог и смутьян. Он просил прислать московские войска, чтобы подавить мятеж, и предупреждал, что в противном случае он сам вынужден будет принять соответствующие меры, чтобы покончить с ним.
Тем временем восстание «черни» против Выговского стремительно разрасталось. В марте начался бунт против полковника Лесницкого в миргородском полку. Лесницкий с небольшим числом казанков, которые остались ему верны, бежал в Лубны, и «чернь» избрала. нового полковника – Степана Довгаля, который находился в тесной связи с Пушкарем и Барабашем. Все эти трое продолжали предостерегать московское правительство об опасности политики Выговского по отношению к царю, а также к казацкой вольнице.
Царские советники не выражали желания оказывать поддержку ни Выговскому, ни Пушкарю. Бояре были осведомлены о переговорах Выговского с Польшей, но не понимали их подлинного значения. Они все еще надеялись, что Выговский не осмелиться порвать с царем. В то же время они опасались, что любое жесткое действие по отношению к Выговскому бросит последнего в объятия Польши раз, и навсегда и сделает таким образом новую войну с Польшей неизбежной. Московские власти посчитали, что сведения Пушкаря об измене Выговского являются преувеличением, и не стали придавать им серьезного значения.
В соответствии с этими соображениями московское правительство продолжало прилагать усилия к предотвращению гражданской войны на Украине, обращаясь к обеим сторонам, чтобы те воздержались от военных действий друг против друга. Московские посланники убеждали Пушкаря признать Выговского в качестве гетмана и, в то же самое время, советовали Выговскому примириться с Пушкарем. Москва отказывалась послать войска против тех или иных.
Для Выговского примирение с Пушкарем и запорожской «чернью» означало бы утрату контроля над запорожским войском, поскольку на любой новой раде тогда бы доминировала «чернь». Как он позднее выразит свои чувства князю Ромодановскому, «мы [старшины] не присягали на верность царю, чтобы не стать пленниками наших собственных холопов [черни]». [1116]
В мае 1658 г. Выговский повел войско казаков и небольшой отряд наемников против твердыни Пушкаря – города Полтавы. Крымский хан послал ему в помощь шесть тысяч татар. В битве при Полтаве казаки Пушкаря были разбиты, а сам полковник погиб в бою. Запорожским казакам удалось бежать в Сечь. После этого казаки Выговского и татары разграбили и сожгли Полтаву. Все мужское население, которое им удалось захватить, было убито, а женщины и дети взяты в плен. [1117]
Тысячи людей из левобережной Украины бежали через границу с Московией в поисках убежища. Выговский потребовал, чтобы московские власти выдавали беженцев ему, но те решительно отказались сделать это. После этого Выговский объявил, что он возьмет их силой. Однако татары не пожелали развязывать открытую войну против Москвы, и Выговскому пришлось отказаться от своих планов. Вместо этого он заявил, что если беженцы немедленно не вернутся, то он передаст их жен и детей татарам. По всей видимости, никто из беженцев не вернулся, несмотря на угрозу. Вероятно, после этого Выговский выполнил свое обещание. Во всяком случае, ему нужно было платить татарам за помощь. [1118]
В одном из своих писем царю до катастрофы Пушкарь предсказывал, что если Выговскому удастся побороть оппозицию на Украине, то он ускорит установление союза с Польшей против Москвы, чтобы иметь возможность напасть на нее. Московское правительство не поверило Пушкарю, хотя, как выяснилось, он оказался прав.
Сразу же вслед за своей победой Выговский снова послал Тетерю в Польшу, чтобы завершить переговоры с Беневским. В результате этих переговоров Тетеря сформулировал те условия, при которых казаки проявят готовность воссоединиться с Польшей. На этих условиях Тетеря подписал меморандум 5 июля (по новому стилю) 1658 г. [1119], который послужил основанием для новых переговоров.
Тем временем Выговский продолжал изображать свою верность варю, посланники которого были в контакте с гетманом. Несмотря на это, в августе Выговский попытался вытеснить московский гарнизон из Киева, устроив внезапный набег нескольких тысяч казаков, которых поддерживал отряд татар. Этими силами он назначил командовать своего брата Данилу. Киевский казацкий полковник Яненко последователь Выговского, должен был помочь нападавшим внутри города. Однако казацкий офицер, на разряд ниже по званию, нежели Яненко – Василий Дворецкий – отказался сотрудничать с Выговским и сообщил о заговоре московскому воеводе Киева Шереметеву. Среди казаков киевского полка начались разногласия. При этих обстоятельствах нападение Данилы Выговского на Киев закончилось провалом, и ему самому едва удалось спастись бегством (23 августа 1658 г. ). Большая часть его войск рассеялась в разных направлениях. Некоторые были взяты в плен драгунами и стрельцами Шереметева. Согласно утверждениям пленных, их насильно заставили присоединиться к походу, кого‑ то – угрозами старшин, кого‑ то – битьем. А те, кто отказывался, были казнены. [1120]
В то же время, однако, партия Выговского добилась усяеха, захватив в плен атамана запорожского коша – Якова Барабаша. Еще до нападения Данилы Выговского на Киев московское правительство, пытаясь ублажить гетмана Выговского, приказало князю Григорию Ромодановскому – командующему московскими войсками, расквартированными в Белгороде, арестовать Барабаша, привезти его в Киев и передать его там воеводе Шереметеву. Тем временем Шереметеву было приказано устроить личную встречу с Выговским, чтобы обеспечить беспристрастный суд над Барабашем, который должен предстать перед казацким войсковым трибуналом. [1121] Когда Выговский получил сведения об аресте Барабаша и отправке его в Киев, он решил похитить Барабаша по пути и избавиться от него без контроля со стороны Шереметева. Ромодановский направил атамана в Киев под конвоем двухсот московских драгун и донских казаков. 24 августа – в тот самый день, когда Данила Выговский напал на Киев, – войска гетмана атаковали и разбили конвой и захватили самого Барабаша. [1122] Барабаша привезли в ставку Выговского, судили казацким войсковым судом (верным Выговскому) и казнили.
III
Меморандум Тетери от 5 июля был воспринят поляками как основание для будущего договора с казаками. Около 1 сентября король послал двух комиссаров: Беневского и Казимира Евлашевского к Выговскому в Гадяч (в левобережной Украине, у московской границы). Там были согласованы условия польско‑ казацкого договора 6 сентября 1658 г. В переговорах приняли участие комиссары, Выговский и представители запорожского войска, хотя, фактически, последних представляла только небольшая группа старшин. Договор базировался на плане реорганизации двойственного содружества – Польши, Литвы и России (то есть Малой России). Содружество должно было стать «единым и неделимым». [1123] По условиям Люблинской унии 1569 г., Великое княжество Литовское и Россия формально включились в состав королевства Польского и большая часть украинских земель перешла от Великою княжества (Литвы) к короне (Польше). [1124] Однако, в противоречии с юридическим определением характера, союза, Великое княжество Литовское смогло сохранить за собой некоторые черты автономного политического субъекта. [1125]
Во всяком случае, Польша стала доминирующей державой в содружестве, и, по Гадячскому соглашению, Россия должна была стать третьим членом содружества. Однако она обладала некоторыми возможностями быть менее зависимой от Польши, чем Литва. Разумеется, религиозные и образовательные положения договора были впечатляющими, но в большей части пунктов, касающихся политических, военных и административных вопросов, только на словах признавалось конституционное наложение России в тройственном содружестве, а большее число статей было несовместимо с основным принципом соглашения.
По условиям культурного характера, греко‑ православная церковь должна была официально признаваться наряду с римско‑ католической там «где говорят по‑ русски» в пределах содружества. Православный митрополит Киева и четыре православных епископа (луцкий, львовский, перемышльский и холмский) должны были получить места в польском сенате. Киевская Академия должна была пользоваться теми же правами и привилегиями, что и Польская Академия в Кракове. Еще одна академия должна была быть организована в подходящем месте в Великом княжестве Литовском.
Территориальные границы России (или «русских княжеств», как их время от времени называют в соглашении) с точки зрения правления и администрации были значительно уже, нежели с религиозней течки зрения. «Россия», то есть территория, находящаяся под властью гетмана запорожского войска, должна была состоять всего из трех областей – Киевского, Браславского и Черниговского воеводств. Согласно польскому образцу, в каждой из этих областей королем назначались сенаторы и прочие сановники. Их следовало выбирать из аристократов, которые владели земельными угодьями на данной территории и относилась к греко‑ православной церкви. Вплоть до самой смерти гетман «русских» армий (Выговский) должен оставаться первым сенатором, представляющим все три области. Созыв всех сановников данных земель должен был состояться по королевскому указу немедленно после ратификации соглашения польским сеймом.
Казакам и украинской шляхте, отпавшим от короля, была обещана полная и бессрочная амнистия. Все казацкие и шляхетские земельные угодья, конфискованные той или другой стороной (Польшей или казаками) после 1648 г., должны были быть возвращены прежним владельцам. Это означало то, что польские вельможи, изгнанные из своих поместий в 1648 г. и позже, теперь могли возвратиться и предъявить претензии на свои прежние владения.
Число реестровых казаков было установлено в количестве шестидесяти тысяч, как и по условиям казацкого соглашения 1654 г. с Москвой. Однако в секретной декларации, которую Выговский вручил Беневскому в самый день принятия соглашения, он утверждал, что цифра названа только для того, чтобы не вызывать подозрений «черни», и советовал, чтобы реестр фактически был сокращен до тридцати тысяч. Реестровые казаки должны быть освобождены от всех налогов и обязательств по отношению к держателям польских королев земель и к их чиновникам и должны были оставаться под юрисдикцией гетмана. Хотя соглашение делалось от имени казацкого войска, в договоре лишь суммарно были упомянуты права и привилегии казаков, и, более того, гетман в тайне дал заранее свое согласие в отношении сокращения численного состава казацкого войска.
Подобное отношение со стороны Выговского явилось результатом основной социальной концепции аристократической группы старшин и ее идеолога – Юрия Немирича. Они ненавидели демократический дух казаков и стремились к тому, чтобы превратить казацкое государство, рожденное во время народного восстания 1648 г., в олигархию, базирующуюся на правах и привилегиях знати. Ограничение квоты реестровых казаков ставило целью создание из казацкой армии тесного товарищества. Внутренняя привилегированная группа – значительных товарищей – формировалась постепенно внутри войска, но такое развитие событий не удовлетворяло аристократическую группу старшин. Они мечтали о возвращении шляхте лидерства на Украине. Еще в те времена, когда Бутурлин вел переговоры с гетманом и старшинами в Переяславе, делегаты от украинской шляхты не только потребовали, чтобы царь подтвердил права и привилегии шляхты, но и ставили Бутурлину список кандидатов от шляхты, которые должны были занять наиболее важные позиции в украинской администрации. В то время отец Ивана Выговского и двое его братьев были членами шляхетской делегации. [1126] Бутурлин ответил делегатам, что он передаст этот список Богдану Хмельницкому, но, чем согласиться на это, делегаты сочли за благо взять назад свои предложения. Что касается прав и привилегий шляхты, казацкие депутаты в Москве в марте 1654 г. включили этот пункт в свои требования, в соответствии с чем царь подписал грамоту украинскому дворянству.
Теперь Немерич и Выговский решили выковать соединительное звено между казацкими значительными товарищами и шляхтой, приоткрыв ряды последней для вступления в нее избранного числа казаков. В соответствии с этим, в одном из пунктов Гадячского договора утверждалось, что гетман Выговский предоставит королю Польши список имен тех казаков, которые достойны того, чтобы получить дворянство – около ста человек от каждого полка. Таким образом будет создано новое казацкое дворянство, что даст ему право присоединиться к украинской и польской шляхте в формировании порядка правления в России, то есть трех казацких областях: Киеве, Браславе и Чернигове. Должностные лица администрации этих областей должны были отбираться именно из шляхты (как украинской, так и польской), и именно шляхта этих областей (вместе с церковными иерархами, как православными, так и римско‑ католическими) должна была составить основу административного совета в этих землях.
На более высоком уровне, согласно договору, «король и все содружество позволит русскому народу иметь своих канцлеров, маршалов, казначеев и прочих сановников». Из этого контекста совершенно очевидно, что под «русским народом» подразумевалась украинская шляхта.
В некоторых пунктах договора Выговского называют «гетманом запорожского войска», а в других – «гетманом русского войска» или «русских княжеств». Изменение титула соответствовало желанию Выговского самому освободиться от зависимости по отношению к казакам и найти поддержку среди русского (малороссийского, или украинского) дворянства.
Не доверяя даже реестровым казакам, Выговский посчитал необходимым уравновесить их влияние созданием корпуса польских солдат. Их число было конкретно оговорено в соглашении. Корпус должен был подчиняться власти гетмана. В секретной декларации, о которой упоминалось выше, Выговский высказывал предложение, чтобы в составе этого корпуса было десять тысяч человек, и он обещал, что только нынешний гетман будет командовать, корпусом, а не последующие. После гетманства Выговского эти войска должны быть переданы под командование польским королевским гетманом. [1127] Согласно договору, Выговский должен будет находиться в должности гетмана вплоть до своей смерти. После этого были согласованы следующие условия для избрания каждого нового гетмана: каждый из «чинов» (духовенства и шляхты, как греко‑ православных, так римско‑ католических) в «России» (то есть, трех областей) должны избрать четырех кандидатов, а король должен назначить одного них новым гетманом.
Условия договора были составлены так, чтобы укрепить связь гетмана с содружеством. Гетман должен отказаться от всех иностранных покровителей (это обязательство было нацелено на московского царя и не затрагивало «братского союза» гетмана с крымским ханом). У гетмана не было права принимать иностранных посланников. В том случае, когда к нему приезжали послы, он должен переправлять их к королю (это условие не должно было затрагивать отношений с крымским ханом).
Чтобы иметь законный статус, это соглашение должно было быть ратифицировано польским сеймом. В тот вариант документа, который был представлен на рассмотрение сейму, были включены изменения, предложенные Выговским в его секретной декларации, переданной Беневскому, а также были сделаны некоторые дополнительные изменения. В первоначальном соглашении утверждалось, сенаторы и остальные сановники в тех самых трех областях (киевской, браславской и черниговской) должны принадлежать греко‑ православной церкви. В переработанном тексте это относилось только к киевской области. В двух других областях должности должны были даваться греко‑ православным и католикам по очереди. Окончательный текст соглашения был написан по‑ польски 29 апреля 1659г. Однако, его датировали 16 сентября 1658 г., по новому стилю (6 сентября 1658 г., по старому стилю), поскольку это была дата первоначального договора. [1128] После этого документ был ратифицирован польским сенатом.
Суммируя сказанное, следует сказать, что Гадячское соглашение явилось попыткой заменить правление запорожского войска над Украиной правлением шляхты (как украинской, так и польской). Новая конституция «России», которую это соглашение пыталось создать явилась полным отрицанием основных принципов казацкого государства. От подобной политики можно было ожидать того, что она спровоцирует, как на самом деле и вышло, яростную оппозицию со стороны рядовых казаков, а так же и большинства старшин.
4. Москва, Украина и Польша, 1658‑ 1667 гг.
|
|
|
