 |
Каупони, Бэксон и кардинал 16 глава
|
|
|
|
– Здесь где‑то его вилла, – сообщил Бэксон Сомову. – Он её там, наверное, ждёт. Хороший мы ему свадебный подарочек преподнесём.
Он поднёс наушник к уху и услышал голос Эльги. Она пела.
– Невеста поёт, жених ждёт, а время идёт, – продекламировал Бэксон и засмеялся своей шутке.
Время действительно шло. Они были в дороге уже четыре часа.
Эльга подъехала к придорожному мотелю, пообедала, отдохнула час и снова села за руль. Выехав на трассу, её машина сделала левый поворот и помчалась назад по направлению к Сан‑Франциско.
– Ничего не понимаю! – ошеломлённо пробормотал Бэксон.
– Может быть, будем брать? – спросил Сомов.
– Ты что? Зачем она нам нужна?
К вечеру они приехали назад. Эльга поставила машину на стоянку и вернулась в свой номер.
Уставший за день Бэксон буквально свалился в постель.
– Я пять минут, – пробормотал он и мгновенно заснул.
Проснулся он от резкого толчка. Открыл глаза и увидел склонившегося над ним Альтермана.
– Послушай, – он протянул ему коробочку с наушником. – Там что‑то говорят.
Ещё ничего не соображая, Бэксон взял наушник и приложил к уху.
– Ещё немного потерпи, милая, и мы встретимся, – услышал он мужской голос. Сон мгновенно исчез.
– Я сделала все, как ты велел, – прозвучал голос Эльги.
– Ты не заметила слежки?
– Нет, все чисто. Я все время наблюдала в зеркало. За мною шли машины, но обычно, как бывает на дорогах. Ничего подозрительного я не заметила. Как там отец?
Бэксон вздрогнул и насторожился.
– Он рядом со мной, – услышал он голос Сергея. – Если хочешь, я передам ему трубку.
– Доченька! – услышал он знакомый голос Питера Лациса. – Доченька… – послышалось всхлипывание.
– Отец! Успокойся! – Эльга чуть сама не плакала. – Мы скоро увидимся!
|
|
|
– Эльга, слушай меня внимательно. Завтра ты поедешь в аэропорт. Возьмёшь билет на утренний рейс в Лос‑Анжелес. Подойдёшь к трапу последней. Взойдёшь на него, когда его уже вот‑вот должны убрать и в самый последний момент сойдёшь на землю. Если из самолёта кто‑то выйдет вслед за тобой, знай, что это – шпик, который тебя преследует. Тогда возвращайся в гостиницу и жди новых указаний. Если нет, возьмёшь билет на Монреаль. В Монреале пересядешь на самолёт, идущий в Оттаву. Там я буду тебя встречать. Ты все поняла?
– Все, Серёжа! Все! Я очень хочу тебя видеть!
– Я тоже. – Разговор прервался.
– Я тоже! – повторил Бэксон. – Очень хочу тебя видеть, Серёжа. Однако какая хитрая лиса. Не мешает проверить.
Он вышел из номера и спустился к портье. Было уже около часу ночи, в вестибюле гостиницы пусто. Один лишь портье сидел в своей кабине и, чтобы не заснуть, рассматривал иллюстрированный журнал.
Бэксон подошёл к окошку и положил перед портье пару крупных купюр. Тот отложил журнал и вопросительно посмотрел на Бэксона.
– Откуда был звонок в 308‑й номер? – спросил Бэксон.
– Мы таких сведений не даём, – ответил портье, не прикасаясь к купюрам.
Бэксон крякнул с досады и вытащил ещё две таких же. Портье смахнул деньги в ящик стола и тихо сообщил: – Из Санть‑Яго.
– Откуда? – опешил Бэксон.
– Я говорю, из Санть‑Яго. Мы можем проверить. – Он набрал номер 308 на телефонном компьютере, и на дисплее засветилась надпись: № 308, 0 часов 15 минут, Санть‑Яго, Чили, длительность разговора – 4 минуты.
– Спасибо… – пробормотал Бэксон, отходя от окошка. Когда он ступил на первые ступеньки лестницы, в кабине портье зазвонил внутренний телефон. Сам не зная почему, Бэксон остановился и прислушался.
– Да, мисс! Хорошо, мисс! – говорил в трубку портье. – Сейчас выясню, – он нажал кнопку компьютера и, прочитав информацию на дисплее, сообщил: – Прямой рейс только послезавтра, но вы можете вылететь и завтра через Боготу. Да! Будет исполнено! – Портье повесил трубку и, заметив стоящего вблизи Бэксона, сделал ему знак подойти.
|
|
|
– Звонили из 308‑го номера, – сообщил он и выжидательно посмотрел на него.
Бэксон полез в карман и вытащил ещё две кредитки.
– Заказан билет на прямой рейс в Санть‑Яго, – сообщил он.
– Когда завтра рейс через Боготу? – быстро спросил Бэксон.
– В семь утра. Если хотите…
Но Бэксон его уже не слушал. Он почти вбежал вверх по лестнице на второй этаж и постучал в номер Сомову.
– Быстро одевайся!
– Что случилось?
– Надо срочно переправить твоих ребят в Санть‑Яго, через Боготу. Рейс в семь утра.
– Ничего не понимаю, почему в Санть‑Яго, да ещё через Боготу? Объясни толком.
Бэксон пересказал ему разговор с портье.
– Вот оно что! – присвистнул Сомов. – Ты думаешь, нас раскрыли?
– Не могу сказать точно. Это скорее тройная страховка. Ясно, что Эльга все знает. Отец её жив и все ей рассказал. Что он в Санть‑Яго – это вполне логично. Недавно в Южной Америке была разгромлена моя база. Он там! Это точно!
– Как мы переправим туда оружие? Самолётом невозможно. Постой, – Сомов поднялся с постели и стал одеваться. – Я сейчас позвоню шефу, и он даст команду местной партийной организации встретить наших ребят и снабдить их оружием.
Он набрал номер секретаря Каупони.
– Кто это? – удивлённо спросил он. – Это ты, Сайрес? Не узнал. Что? Простыл? Ладно, соедини с шефом. Как в отъезде? С кем? С кардиналом? Понятно! Когда будет? Ага, завтра. Что? К вечеру. Ладно, послушай, Сайрес, ты можешь это сделать сам. Соединись с нашими в Санть‑Яго. Скажи им, что завтра рейсом через Боготу прибудут мои ребята. Их надо встретить и снабдить всем необходимым. Ты меня понял? Ну, отлично. Привет. – Сомов положил трубку. – Итак, сейчас поднимем моих мальчиков и отправим в аэропорт. А мы?
– Мы, то есть я, ты, Альтерман и два моих агента будем сопровождать объект до места встречи.
– Все! Замётано. Иду поднимать своих.
Через день в аэропорту они со злорадством наблюдали, как Эльга тщательно выполняла инструкции, полученные ею по телефону. Она действительно последней поднялась по трапу самолёта, но задержалась в дверях, и когда трап уже начали убирать, спрыгнула на него, что‑то крикнув ошеломлённой стюардессе. Затем Эльга отправилась в кассу и взяла билет на рейс в Монреаль.
|
|
|
Однако когда в девять утра была объявлена посадка на самолёт, идущий этим рейсом, поднялась и вышла из здания аэровокзала.
– Ясно, – сказал Сомов. – Хороши бы мы были, если б отправили ребят в Монреаль.
– Есть ещё время, пойдём в бар, пропустим по стаканчику, – предложил Бэксон.
– А она?
– Уже никуда не денется. Впрочем, Ник за нею присмотрит. – Он подозвал агента и дал ему распоряжения. – Мы будем в баре, наверху, – предупредил он.
Сомов с наслаждением выпил стаканчик виски и заказал ещё порцию.
– Мне порядком надоела эта история, – обратился он к Бэксону. – Вот уже четвёртый день пасём козочку. Сколько можно?
– Уже скоро. Я… – начал было Бэксон, но не успел закончить фразы, как в бар буквально ворвался его агент.
– Скорее! Она уехала!
– Как! Куда?
– Села в стоящую возле тротуара машину, красный спортивный ягуар, и укатила.
– А Ник? – спросил Бэксон, уже сбегая вниз по лестнице.
– Вскочил в первую попавшуюся машину – и за ней.
– У него есть передатчик?
– Кажется… Точно не знаю, но вроде должен быть.
– Скорее в машину! – крикнул Сомов, подбегая к оставленному на стоянке лимузину.
– Ты хоть заметил, в какую сторону она уехала?
– По северной дороге.
– Вперёд!
– Шеф! Шеф! – заговорил приёмник. – Я её вижу.
– Где ты? – крикнул в микрофон Бэксон.
– Похоже, она едет по прошлому маршруту. Увеличила скорость. Я отстаю, шеф!
– Мы тебя сейчас догоним, старайся не выпускать её из виду. Там дальше есть съезды с шоссе?
– Миль сорок – ни одного.
– Этого достаточно!
– Ну, что ты на это скажешь? – тронул он рукою сидящего впереди Сомова.
– Скажу, что твой Оборотень оказался значительно умнее, чем мы предполагали.
Машина мчалась на предельной скорости. Встречные электромобили шарахались от неё в сторону.
– Не нарваться бы на авиоавтоинспекцию, – высказал опасение Альтерман.
Ему никто не ответил.
|
|
|
Минут через десять они догнали Ника. Тот быстро вскочил в открытую дверцу, и они помчались дальше. Вскоре впереди стал виден красный «ягуар».
– Теперь можно тише, – распорядился Сомов. – Не ушла пташка.
«Ягуар» доехал до пересечения дорог и, почти не сбавляя скорости, свернул на дорогу, идущую на восток, в сторону горного хребта.
– К нему помчалась! Она мне раньше сказала, что у него где‑то вилла в горах.
Дорога пошла теперь круче. Вскоре Эльга свернула на ещё более узкую дорогу и поехала по ней, не снижая скорости, напротив, она её увеличила, словно хотела оторваться от преследователей.
– Давай, жми! – распорядился Сомов.
Дорога стала петлять и все больше подниматься в горы.
– Надо сократить расстояние, а то из‑за поворотов теряем её из виду.
Встречных машин не было, и водитель прибавил обороты, сократив расстояние между ними и уходящим «ягуаром» до минимума.
– Осторожно! Масло! – взревел Сомов, но было уже поздно. Багажник «ягуара» раскрылся, и из него на асфальт полилась густая масса. Скрипнули тормоза, машина раза два повернулась вокруг своей оси и сорвалась в обрыв. Несколько раз кувыркнулась на крутом склоне и застыла внизу вверх колёсами.
ВТОРАЯ ВСТРЕЧА
Бэксон уже час как пришёл в себя и пытался разобраться, где он находится. Он лежал на кровати в небольшой комнате, по‑видимому, больничной палате. Странно, что в комнате не было окон. Мягкий свет шёл с потолка. Левая рука и правая нога Бэксона были в гипсе. Нога приподнята вверх градусов на тридцать. Он чувствовал, что ступня чем‑то зажата. От зажима отходил стальной тросик, перекинутый через блок, к концу его прикреплён груз. То же самое было с левой рукой.
Очевидно, после аварии его в бессознательном состоянии доставили в госпиталь с переломами конечностей, наложили гипсовые повязки и поставили на вытяжение.
«Так влипнуть! Живы ли остальные? Впрочем, это уже не важно. Эльга провела меня, как зеленого стажёра. Эх, Бэксон, Бэксон, это конец всему: и твоей карьере, и, может быть, твоей бурной жизни. Каупони не простит тебе этого. А впрочем, теперь Каупони будет не до него. По всему видно, что удары, которые нанёс нам Оборотень, надолго выбьют Движение из намеченного графика. Все придётся начинать почти с нуля. Создавать новые штурмовые отряды, новые подпольные заводы. На это уйдёт вся жизнь. Нет! Надо выходить из игры. Сменить имя, место жительства. Уехать, скажем, в Японию, а ещё лучше в Корею или на Филиппины. Денег хватит на оставшуюся жизнь…
Нет! Ты просто раскис, Бэксон. Стыдись, старый боец. Рано списывать себя в архив. Именно сейчас, после такого разгрома, Каупони понадобятся опытные и верные люди. Он вынужден будет беречь кадры, которых осталось немного. Ничего! Мы ещё поборемся. Пусть Оборотень думает, что я погиб. Это хорошо. Место его гнёзда я приблизительно знаю. Надо дать о себе весть Каупони. Конечно, тот будет в ярости. Но ничего, переживёт. Черт возьми! Как не кстати эти переломы. Сколько надо лежать? Месяц? Два? В моем возрасте они срастутся не скоро. Что‑то мне говорил Альтерман по этому поводу? Какая‑то электростимуляция ускоряет сращивание. Да! Точно! Вспомнил, у нас в посёлке был такой случай, когда один из штурмовиков сломал себе ногу. Альтерман его вылечил за две недели».
|
|
|
Тихо, без скрипа отворилась дверь, в палату вошёл высокий человек в светло‑зеленом халате и такой же шапочке. Он подошёл к Бэксону и, заметив: что тот очнулся, приветливо кивнул головой и участливо спросил:
– Ну, как мы себя чувствуем?
– Вы доктор?
– Да. Это я вас вчера складывал. У вас очень сложный открытый перелом. Пришлось удалить много осколков кости. Боюсь, что правая нога теперь будет короче левой. Остальных, – предупредил он вопрос Бэксона, – спасти не удалось. Вам повезло, что вы сидели справа и сзади. Это самое безопасное место в машине, когда она летит с обрыва вверх колёсами.
– Где я нахожусь?
– Это госпиталь одной частной фирмы.
– Мне надо позвонить по телефону.
– Это можно сделать, но попозже. Сейчас вас покормят. Немного бульона вам не повредит.
Он нажал кнопку на пульте возле кровати, и минуты через три вошла миловидная девушка в таком же зеленом халате и принесла чашку бульона и пару тонких белых сухариков. Она села на стул возле кровати и принялась кормить Бэксона из чайной ложечки.
Прошло три дня. Бэксон чувствовал себя все лучше. Он раза четыре звонил секретарю Каупони, но абонент почему‑то не отвечал.
– Это бывает, – сказал ему доктор, когда он пожаловался на плохую связь. – Здесь, в горах, связь часто барахлит. Кстати, к вам посетитель, вернее, посетительница.
– Кто это? – удивился Бэксон.
– Это я, дядя Бэксон, – сказала, входя в палату, Эльга.
Доктор, как только она вошла, удалился.
– Ты?! Ты давно здесь? – невольно вырвалось у Бэксона. Он сделал резкое движение и вскрикнул от боли.
– Лежите смирно, – строго предупредила она его. – А то переломы не срастутся. Да! Я давно здесь. Уже почти месяц.
– Как месяц? Ничего не понимаю! Кто же тогда…
– Ах, вы об этом? – в голосе её послышалась издёвка. – Вы хотите знать, за кем вы гнались, начиная с Флориды? За Сюзанной. Я же, после вашего визита, уехала с Сергеем сюда. Между прочим, там, во Флориде, с вами встретилась не я, а Сюзанна.
Бэксон закрыл глаза и постарался взять себя в руки. Он понимал, что влип и теперь находится в руках своих врагов. Но позволить себя морочить он не может. Проигрывать надо с достоинством. Он открыл глаза и спокойно, как ему показалось, заговорил:
– Все ясно, Эльга. Я проиграл, но не надо меня разыгрывать. Сюзанна, была такая девушка, но она погибла в сельве. Она действительно похожа на тебя, но не настолько, чтобы я вас спутал.
– Я жива, как видите, – сказала вторая Эльга, входя в палату.
Вслед за Сюзанной в палату вошёл высокий человек лет тридцати, темноволосый, с правильными чертами лица и с серыми, стального оттенка, глазами.
– Как видите, Бэксон, сходство действительно поразительное. Я сам попался на эту удочку и когда приехал к Эльге, то принял за неё Сюзанну. Мы были незнакомы. Произошла сцена, которая сейчас мне кажется комичной, а тогда чуть не разорвала сердце. Сюзанна, естественно, сказала, что не знает меня, и я, униженный и оскорблённый, хотел уйти и забыть навсегда свою Эльгу. Я бы и ушёл, и все последующие события развивались бы иначе, если бы в это время не появилась Эльга, которая услышала мой голос в холле. Но это вам не интересно…
– Так вы… Сергей? – внутренне похолодев, выдавил из себя Бэксон.
– Да, так меня назвали мои родители. Среди вас я известен под кличкой «Оборотень». В некоторой степени это имя подобрано удачно.
– Что вы от меня хотите?
– От вас? Ровным счётом ничего. Вы сыграли свою роль и сыграли, должен признать, отлично. Я вами весьма доволен!
– Вы мною довольны?!
– И очень, Бэксон! Настолько, что решил сохранить вам жизнь. До суда, конечно. Кроме того, вы мне симпатичны даже. Вы не знаете, но мы с вами встречались раньше и вели дружеские беседы. Я вам даже сделал подарок: прекрасные рога оленя, которые вам так понравились. Потом мы с вами рассорились. Очень крупно! И вот теперь конец всему: и дружбе, и ссоре.
– Я ровным счётом ничего не понимаю. Это какой‑то бред. Я вас вижу первый раз.
– Правильно, Бэксон. Вы – первый раз. Но не будем об этом. Поговорим лучше о делах недавних, если вы не утомились, конечно.
– Как вы меня раскрыли? Понимаете, это вопрос профессиональной чести разведчика!
– Понимаю вас. Что же, охотно расскажу. Я говорил вам, что прекрасно вас знал. Это первое. Второе: когда вы позвонили Эльге из Майами, я был у неё с небольшой группой своих бойцов, которые охраняли виллу. Эльга боялась, что не выдержит разговора с вами, так как из рассказа Сюзанны, которая к ней приехала за месяц до вашего звонка, знала историю своего отца. Она не знала только, что вы его оставили жить, предварительно психически искалечив. Это выяснилось после разгрома вашей базы, место расположения которой указала Сюзанна. Поэтому мы решили, что вас встретит Сюзанна. Во время этой встречи мы с Эльгой находились на втором этаже вашего дома, а мои ребята зафиксировали ваших агентов.
– Так почему же вы тогда ещё меня не взяли? К чему была затеяна вся эта комедия с полётами в Сан‑Франциско и автомобильными гонками?
– Терпение, Бэксон. Охотно вам все объясню. Вы, очевидно, переоцениваете своё значение. Ваша личность интересовала меня мало, если не считать сентиментальных воспоминаний о прошлой встрече.
– Вы опять об этом. Я же говорил вам, что вижу вас впервые.
– Хорошо, Бэксон, не буду, не волнуйтесь, пожалуйста. Так вот, – продолжал Сергей, – из беседы с кардиналом Винцетти…
– Как? Кардиналом?
– Да, с кардиналом. Он, кстати, находится сейчас здесь на отдыхе. Так вот, о чем я? Если вы меня будете перебивать, то я никогда не закончу…
– Вы говорили, что что‑то узнали из беседы с кардиналом, – напомнил Бэксон.
– Благодарю! Да, из беседы с ним я понял, что Каупони задался целью поймать меня. Роль кошки, которая ловит мышку, то есть меня, будете играть вы, как наиболее опытный агент и разведчик Каупони. Тогда возникла идея использовать вас как подсадную утку. Мне требовалось выманить охрану из дворца Каупони. При аресте Каупони нам не хотелось поднимать большого шума и рисковать людьми. Одно дело – забросать ракетами с усыпляющим газом базу в глухой сельве, другое – брать штурмом дворец в относительно населённой местности.
– Так вы взяли самого Каупони? Невероятно!
– Почему же? Он отдыхает сейчас тоже здесь, рядом с кардиналом. Мы сняли с него мнемограммы и скоро вместе с его духовным наставником передадим властям.
– И он не воспользовался подводной лодкой?
– Ах, вы об этом! Пытался. Кстати, мы его взяли без шума именно в тот момент, когда он выходил из шлюза. Сведения о лодке нам любезно предоставил его высокопреосвященство. И знаете, кто принимал непосредственное участие в поимке Каупони? Ваш Рональд, которого вы так отлично рекомендовали в своё время Сомову, начальнику охраны Каупони. Хороший, между прочим, парень. Я рад, что сохранил ему тогда жизнь.
– Это конец! – прошептал едва слышно Бэксон и закрыл глаза.
Когда он их снова открыл, в палате никого не было.
АРЕСТ
– Итак, ты считаешь, что надо распустить боевые отряды и каждому заняться собственным делом? – Николай был явно недоволен решением командира и все больше и больше хмурился. По мере того, как Сергей излагал ему свои соображения.
Они стояли на отвесном берегу. Несмотря на июль, было довольно прохладно, и оба перед прогулкой надели толстые шерстяные свитеры. Воды фиорда, защищённые со всех сторон отвесными скалами, тихо поблёскивали в косых лучах солнца. Здесь же, наверху, дул сильный западный ветер.
Сергей жил на своей вилле уже второй месяц. Он приехал сюда, когда посчитал, что операция по ликвидации Движения неогуманистов завершена. Сюзанна осталась в горах Калифорнии присматривать, как она сказала, за отцом Эльги. Сергею было искренне жаль эту, так похожую на его жену, девушку. Он понимал, какие противоречивые чувства теснятся в её сердце. Лацис спас её и, возможно, она действительно полюбила его тогда, в глухой сельве. Во всяком случае, он был для неё первым мужчиной, к которому она не испытывала отвращения и ненависти. Может быть, отсутствие этих чувств и принималось ею за любовь. Не испытав любви, женщина может принять за неё чувство благодарности. Но тогда, в сельве, Лацис был другим. Он был смел и предприимчив. Эта смелость и решительность в действиях как бы маскировали разницу в возрасте. Теперь же он превратился в плаксивого старика, готового пролить слезу по любому поводу. К этому прибавилась крайняя подозрительность, внушённая сознанием собственной неполноценности. Приступы подозрительности и ревности заканчивались упрёками и горькими рыданиями. Сергей заметил, что сама Эльга, вначале не отходившая ни на шаг от отца, потом стала избегать его общества. Единственное, что могло прекратить эти бесконечные упрёки и причитания, был строгий окрик, после чего Лацис покорно замолкал и принимался за дело. Эльга придумала для него занятие: вязание. Свитеры, которые сейчас согревали Сергея и Николая, связаны отцом Эльги.
– Ты не считаешь, что необходимо сохранить наши отряды, как боевую силу, на тот случай, если Движение неогуманистов снова возродится или появится новая подобная фашистская организация? Общество должно себя застраховать от повторения подобного.
– Вот именно, Николай. Вот именно, должно застраховать! – повторил Сергей. – Но длительное существование нелегальной боевой организации и является опасностью для демократического общества. Любая подобная организация может легко переродиться со временем в экстремистскую партию. Любого толка.
– Тебе не кажется, что ты оскорбляешь своих друзей и соратников, которые ежедневно рисковали своими жизнями именно чтобы разгромить фашизм в самом его зарождении?
– Ох, Николай! Пойми, что время не только лечит, но и калечит.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что если сохранить нашу организацию, то со временем в неё вольются новые люди, возникнут новые идеи. Оружие делается для того, чтобы оно стреляло. Организация – для того, чтобы она действовала. Когда есть реальная и полезная цель, организация полезна. Если нет цели, неизбежно начинаются процессы деградации. Нельзя создавать организацию ради организации. Какая бы ни была благородной организация, если теряется реальная и полезная для общества цель, или эта цель создаётся надуманно, то есть цель не отвечает реальным потребностям общества, организация деградирует и в конце концов становится вредной для общества. Этот закон справедлив для любой организации. В лучшем случае она превращается в паразитирующую группу или прослойку общества, в худшем – заводит его в тупик или толкает на авантюру. Наше человеческое общество давно поняло это и поэтому больше не создаёт постоянной исполнительной власти, а только временные комиссии, которые самораспускаются, как только цель достигнута. Это оптимальная организация общества, исключающая захват власти насилием. Создание политических партий и военизированных организаций в таком обществе было бы крупным шагом назад в его развитии.
– Однако такое общество, как показали события последних лет, не жизнеспособно и может быть легко подчинено себе экстремистской группой, вроде неогуманистов. Да и наш опыт опровергает твои доводы.
– Напротив, наш опыт как раз их и подтверждает. Общество нашло в себе силы создать такую эффективно действующую комиссию, которая и задавила фашизм в самый критический период его зарождения.
– Что за комиссия?
– А мы сами? Разве мы не члены этого общества, не часть его, или ты считаешь нас марсианами? – Сергей весело рассмеялся, видя смущённое лицо Николая, и дружески обнял его за плечи.
– Брось, Коля, мучить себя. Я понимаю, тебе жалко расставаться с друзьями. Но разве это обязательно? Разве мы не сможем встречаться как и раньше, но уже за дружеским столом, а не в засадах; в тепле и в комфорте, а не у костра на горном перевале, в Гималаях или среди туч москитов в сельве?
– Будет скучно, – улыбнулся Николай.
– Не будет! В нашем мире ещё ох сколько разных неотложных дел, которые требуют и рук, и умения, и крепкой дружбы. Надо только, чтобы эти дела соответствовали интересам человечества, а не шли с ними вразрез.
– Так о чем же я тебе толкую! Именно о том, что надо найти такое стоящее дело, которое мы могли бы творить вместе, не теряя связи между собой!
– А мы его уже начали и скажу тебе, что это дело не менее важное, чем разгром банд Каупони.
– Начали? Когда? Ты от меня скрыл?
– Ничего я от тебя не скрывал, ты сам один из первых приступил к выполнению чрезвычайно важного плана, который должен изменить весь ход истории человечества. И этот план выполняется успешно.
– Ничего не понимаю. Какой план? Когда он стал выполняться?
– Ты разве забыл, как я передал тебе подарок старого Дука? Скольким ты передал его?
– Ты об этом?!
– Ну конечно! По моим подсчётам свойства элиан уже переданы тысячам. Ты, например, передал его всем командирам групп. Не так ли?
Николай кивнул головой.
– Каждый из командиров передал своим бойцам?
Николай снова кивнул.
– Те передали другим, своим близким, знакомым, всем, кто его смог воспринять.
– Не все это могут.
– Знаю. Это так и должно быть! Далее, я передал его Эльге, а затем Сюзанне. Они уже передали его по крайней мере двум, а то и трём десяткам других женщин. Началась цепная реакция, которую уже нельзя остановить. Когда эта реакция охватит всех способных к восприятию дара далёкой, неизвестно где затерявшейся в просторах Космоса, планеты, уже ничто не сможет толкнуть человечество на путь насилия, на путь установления диктатур любых окрасок. Люди с чёрными лицами легко будут распознаваться остальными и останутся в изоляции. Теперь ты понимаешь, что мы совершили?
– Биологическую революцию?
– Которая неизбежно приводит к нравственной революции, революции духа, – закончил его мысль Сергей. – Эта революция навсегда исключит из жизни общества обман, насилие, подлость, равнодушие, паразитизм и иждивенчество, разобщённость и взаимонепонимание. И эта революция абсолютно бескровная!
– Добавь ещё и то, что в ней участвует все население планеты, – подхватил Николай. – Что же ты раньше молчал?! – он шутливо стукнул Сергея кулаком в грудь.
– Я думал, ты сам понял, с самого начала, – ответил Сергей и, заметив приближающуюся к ним группу людей, приветливо помахал им рукой.
– Вот и наши, не дождались.
– Чего? – сделал вид, что не понял Сергея Николай.
– Ты думаешь, я не догадался, что тебе поручили со мною поговорить, чтобы я не распускал отряды? Теперь они не выдержали и спешат узнать, чем закончились наши переговоры. Пошли к ним навстречу, – предложил он. – Пора обедать. Эльга обещала угостить нас национальной латвийской кухней. За обедом и поговорим.
Эльга, как всегда, встретила их с ворохом свежих газет в руках. Она каждый день ездила в ближайший посёлок и привозила свежую прессу.
– Ты только взгляни, что делается в мире. Какой шум! – она начала читать заголовки заметок и статей. – Вот… «Каупони приговорён к высшей мере наказания – расстрелу!» «Кардинал Винцетти лишён духовного сана и осуждён на пожизненное заключение». «Роспуск Союза Церквей. Выступление Папы». «Арестовано свыше ста тысяч человек, связанных с торговлей наркотиками и подпольным бизнесом»… «Уничтожены огромные склады оружия»… «Арест члена Всемирного Совета». «Шпионы Каупони в институте СС» и так далее… А вот страшная статья «Триста тысяч искалеченных мозговыми операциями». Неужели их так много? – вопрос этот относился к Сергею, и тот кивнул в подтверждение.
– Вот такую судьбу неогуманисты готовили большей части населения!
– Послушайте! – Эльга торжественно окинула всех взглядом, – вам не кажется, что человечество должно вас хорошо отблагодарить?
Воцарилось молчание. Мужчины переглянулись. Молчание нарушил Владимир Олянский, отличавшийся скептическим характером. Он был сам родом из Пскова и командовал группой бойцов, в которую входили исключительно русские и при этом из северных регионов.
– Из всех существ, – мрачно сказал он, – человечество всегда было самым неблагодарным. Оно награждало своих героев посмертно, при жизни же предпочитало наказывать их. Галилей, Бруно, Сервет, Линкольн, Сократ, да всех не перечислишь…
– Ну, это когда было! – возразил один из командиров.
– Ты думаешь, что с тех пор человечество поумнело? Я очень в этом сомневаюсь. Человечество, как старая проститутка, любит тех, кто его насилует. Оно помнит, а порой и чтит Македонского, Чингиз‑Хана, Тамерлана, Гитлера, Сталина, Мао Цзедуна и чуть‑чуть не превознесло Каупони, не помешай мы ему. Так что, не ждите, братцы мои, благодарности, а лучше сматывайте отсюда удочки и никому не признавайтесь, что это вы угробили Каупони и его шайку. Вот увидите, нас ещё будут упрекать за то, что мы это сделали.
– С чего это на тебя нашло? – удивился Николай.
– Так, предчувствие, – ответил Владимир.
– Да бросьте вы это! – возмутилась Эльга. – Прошу всех к столу, – пригласила она друзей в столовую, где уже был накрыт большой длинный стол. Стали усаживаться. Однако лица не выражали обычного в таких случаях веселья. Пророчество Олянского испортило всем настроение.
– Ну что? Может быть, выпьем? – предложил Николай, вставая и беря со стола бутылку коньяка. – Трофейная, – сообщил он, рассматривая этикетку. – Из запасов блаженной памяти Каупони. – Все рассмеялись.
Постепенно лица разгладились, и за столом полилась оживлённая беседа. Обсуждался вопрос о быстроте распространения свойства элиан на население Земли. Владимир, который, кроме скептицизма, отличался ещё незаурядными математическими способностями, быстро подсчитал, что для охвата всех способных воспринимать элианский дар потребуется максимум семь‑восемь лет. Сергей прикинул в уме и согласился с выводами Владимира.
|
|
|
