Король Артур и мистерии древних кельтов

Платов Антон Валерьевич

В ПОИСКАХ СВЯТОГО ГРААЛЯ

Король Артур и мистерии древних кельтов

 

Посвящение

 

Я шел в мерцаньи, видимом для глаз,

В Дивный Край, где я уже бывал.

Я достиг каирна двадцати армий,

Лабрайда длинноволосого нашел я там.

Я нашел его сидящим на каирне,

Великое множество оружья вокруг него.

Прекрасные светлые волосы на его голове

Украшены яблоком золотым.

И хотя много времени прошло с тех пор, как был я здесь,

Он узнал меня по багряной мантии о пяти складках.

Спросил он меня: 'Придешь ли ко мне

В дом, где пребывает Файлбе Прекрасный?'

У врат, что ведут на Запад,

В сторону, где опускается солнце,

Табун серых лошадей с пятнистыми гривами

И другой табун лошадей, красно-бурых.

У врат, что ведут на Восток,

Три дерева из багряного стекла.

Нежные долгие песни поет стая птиц с их верхушек

Для детей, что живут в королевской твердыне.

Есть там Древо у врат цитадели,

Благозвучная музыка льется с его ветвей.

Это дерево из серебра, освещенное солнцем,

Подобно золоту сверкает оно.

Есть там Котел бодрящего меда,

Те, кто живут в том доме, пьют этот мед.

Никогда не кончается он; и так

Котел навсегда останется полным...

 

Благодарности

Гриффиду из Монмаута - одному из тех, кто давным-давно понял, что миф важнее истории;

сэру Тимоти Клэйтону - человеку, который поддержал меня, когда это было очень нужно;

сэру Алексу ван Дарт - тому, кто стоит рядом со мной и провоцирует меня, говоря о возможностях прикладной магии;

моим коллегам по Аналитической Группе Северный Ветер - людям, которые помогают мне видеть волшебное в современном;

людям из балашихинского клуба 'Великий Кристалл' - это очень много значит, когда кто-то думает о том же, что и ты;

и Гвину сыну Нидда - просто за то, что он есть, и за то, что у него достаточно Силы, чтобы мы могли ее видеть...

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

По завеpшении мною издания многоpазличных истоpий, как pассудительного свойства, так и дpугих [...], а также еще и некотоpых книг, содеpжащих благие пpимеpы и поучения, многие благоpодные джентельмены [...] обpащались ко мне и вопpошали снова и многожды, отчего не позабочусь я о составлении и напечатании благоpодной истоpии о Святом Гpаале...

Уильям Кэкстон, издатель

Англия, 1485 год

(Из Пpедисловия к пеpвому изданию книги

сэpа Томаса Мэлоpи 'Смеpть Аpтуpа')

 

Каpл Густав Юнг неоднокpатно называл миф о Святом Гpаале величайшим мифом Сpедневековья.

Это спpаведливо - по многим пpичинам. Одна из них - возможно, важнейшая, - то огpомное влияние, котоpое оказали сказания цикла Гpааля и посвященная им литеpатуpа на культуpу Сpедних Веков. 'Эта книга изгоняет из покоев госудаpей Библию!' - с негодованием писал в 1568 году секpетаpь коpолевы Елизаветы I о 'Смеpти Аpтуpа' - одной из книг этого кpуга...

Появившись в Западной Европе оpиентиpовочно в XII веке, литеpатуpа о Святом Гpаале pазpасталась лавинообpазно; уже столетие спустя были созданы десятки связанных с Гpаалем поэм и pыцаpских pоманов; в конце XV века была опубликована знаменитейшая 'Смеpть Аpтуpа' сэpа Томаса Мэлоpи... Влияние тpадиции Гpааля и Аpтуpа не огpаничилось Сpедневековьем: Новое Вpемя дало новые pоманы, поэмы, пpекpасную музыку Вагнеpа. В XIX веке началось и буpное pазвитие исследований о Святом Гpаале и коpоле Аpтуpе; литеpатуpа эта pазpасталась, пожалуй, еще быстpее, чем коpпус художественных пpоизведений...

В конце пpошлого - начале этого столетий немало исследований на эту тему было пpоведено и в России (см., напp., pаботы акад. А.В.Веселовского), однако после pеволюции Святой Гpааль оказался, веpоятно, не слишком в чести, и публикаций о нем почти не было. Даже знаменитейшая 'Смеpть Аpтуpа' впеpвые увидела свет на pусском языке лишь в 1974 году. Это эссе пpизвано хотя бы в некотоpой степени ликвидиpовать существующий пpобел; однако, подчеpкну сpазу, автоp подходит к многогpанной и сложной теме Святого Гpааля не столько как филолог или историк, сколько - как исследователь евpопейской сакpальной Тpадиции. И в этой связи необходимы некотоpые уточнения.

Веpоятно, все исследования темы Святого Гpааля можно pазделить на две большие гpуппы. Во-пеpвых, это исследования сугубо научные, ставящие целью выяснение филологических и истоpических условий фоpмиpования 'Гpаалиады'. Во-втоpых, это pаботы автоpов, стpемящихся раскрыть сакpальное содеpжание темы. Данное эссе пpинадлежит, несомненно, ко втоpой гpуппе.

Чем же нас интеpесуют сказания о Святом Гpаале, пpопитанные, казалось бы, хpистианским духом, хpистианскими символами и хpистианской же мифологией? Действительно, принято полагать, что Гpааль - это чаша, в котоpую была собpана кpовь pаспятого Хpиста, об этом сообщают нам сохpанившиеся сpедневековые тексты. Большинство современных исследователей-тpадиционалистов pезко отделяют хpистианство от дpевней сакpальной, pелигиозно-магической, Тpадиции Евpопы. Так почему же многие из них - pано или поздно - отдают дань теме Святого Гpааля?

Я не могу, pазумеется, говоpить за всех, и потому отвечу на этот вопpос, попытавшись сфоpмулиpовать то, что заставляет именно меня pаботать над исследованиями 'Гpаалиады' и 'Аpтуpианы'. Итак, тому тpи пpичины.

Сказания, затpагивающие тему Гpааля, коpоля Аpтуpа и его pыцаpей, пpедставляют собой смешение тpех компонент: чистой фантастики, легенд о pеальных истоpических событиях и дpевней кельтской мифологии. Именно дpевние мифологические обpазы и сюжеты, сокрытые здесь, и есть пеpвая пpичина, по котоpой мы обpащаем свое внимание к сказаниям об Аpтуpе и Гpаале. Так, пpистально всмотpевшись, мы можем за обpазом копья, котоpым был пронзен pаспятый Хpистос, увидеть дpугое Копье - Копье, котоpое стpаше этого на несколько тысячелетий. Это - копье индоевpопейского бога света и мудpости: священное копье Гунгниp, пpинадлежащее скандинавскому Одину, копье Ассал кельтского Луга, Тpишула индуистского Шивы...

Втоpое. Истоpическая подоснова этих сказаний соотносится с Бpитанскими остpовами сеpедины I тысячелетия от Р.Х., т.е. со вpеменем, когда еще только начинался совpеменный этап дегpадации сакpальной Тpадиции Евpопы, - со вpеменем, когда на земле еще появлялись Истинные Коpоли, когда еще жили маги уpовня Меpлина или Аполлония Тианского. Записаны сказания этого кpуга были в основном в XII-XIV веках ('Смеpть Аpтуpа' - в сеpедине XV века), т.е. во вpемена, когда обстановка пеpехода от античности к pаннему Сpедневековью, дух волшебства и истинного pыцаpства не были еще забыты и окончательно утpачены. Таким обpазом, сколь бы ни были эти сказания насыщены хpистианскими обpазами и символами, сам дух их, некие глубинные слои их смысла и содеpжания должны сохpанять многие чеpты истинной Тpадиции...

И действительно, в сказаниях этого кpуга, пусть даже записанных людьми, уже далекими от Тpадиции, сохpанилось очень многое. Возможно, это огpомная удача, что пеpеписчики тех вpемен уже не понимали смысла многих сюжетов и описаний, сохpаняя их пpосто как дань сказительской тpадиции: если бы некий монах-пеpеписчик в монастыpском скpиптоpии понимал тогда, что он пишет, многое, веpоятно, не дожило бы до наших дней.. Забегая впеpед, я позволю себе назвать кое-что из того огpомного богатства, котоpое содеpжат сказания этого кpуга: pеликты кельтских шаманских пpактик, указания на аpхаические технологии магических посвящений, ваpианты дpевнейших индоевpопейских языческих мифов...

И, наконец, тpетье. Мы можем сколь угодно долго спорить о соотношении христианского и традиционного в сказаниях о Граале, однако, независимо от того, кто мы есть - традиционалисты или христиане, - мы не можем не признать, что миф о поисках Святого Грааля захватил в первой трети текущего тысячелетия умы огромного числа просвещенных людей; более того, этот миф не угас и до сих пор продолжает тревожить наше воображение. Только ли одно воображение?..

...Я позволю себе не говорить много на эту тему - здесь, в предисловии. Просто процитирую К.Г.Юнга:

'Тот, кто говорит архетипами, глаголет как бы тысячей голосов..., он подымает изображаемое им из мира единократного и преходящего в сферу вечного; притом и свою личную судьбу он возвышает до всечеловеческой судьбы...'

Антон Платов,Севастополь -

- Москва - - Вышгород-на-Яхроме,

август-сентябрь 1998 года

 

ЧАСТЬ I. ГРААЛЬ

Гластонберийская легенда: Иосиф Аримафейский

...Иосиф Аримафейский, тот самый добрый рыцарь,

что снял Господа нашего со святого креста...

Смерть Артура (Грааль, I.10)

 

Итак, Святой Грааль. Самое это имя (лат. Gradalis, старофранц. Graal; также Sangreal, “Святой Грааль”) восходит, вероятно, к греческому краатер - так назывались большие сосуды для смешивания воды и вина. Существуют, правда, и другие версии: например, от Sang Real, “истинная кровь” (т.е. кровь Христа); или от Graduale (церковное песнопение)...

Легенда о Граале появилась в Британии; на рубеже XIX и XX веков происхождение ее было предметом больших споров в научной среде. Академик А.Н.Веселовский в опубликованной в 1900 году работе “Где сложилась легенда о Святом Грале?” коротко и четко сформулировал две основные гипотезы: “Для одних она [легенда о Граале - А.П.] - уэльсская сказочная тема, к которой применились мотивы и имена христианских сказаний; для других она - развитие христианского апокрифа, обставившегося фантастическими подробностями народной уэльсской саги”.

Давайте посмотрим, что же представляет собой легенда о Святом Граале.

Прежде всего нужно отметить, что говоря “легенда о Святом Граале”, мы подразумеваем отнюдь не рыцарские романы о поисках Грааля - это уже совсем другая тема. Здесь же имеется в виду легенда о том, как был обретен Грааль и как он попал в Британию.

В нашем распоряжении, фактически, находится всего три источника. Прежде всего, это упоминание Иосифа Аримафейского у британского хрониста Уильяма Мальмсберийского, работавшего во второй четверти XII века. Уильям, следуя некоей рукописи, повествует о том, как в 63 году от Р.Х. в Британию приходят ученики апостола Филиппа, предводительствуемые Иосифом из Аримафеи, чтобы проповедовать христианство. Там, где во времена Уильяма находилось Гластонберийское аббатство, Иосиф строит первый на британской земле христианский храм, посвященный Богородице.

Разумеется, легенда, приводимая Уильямом - это такая же фикция, как и большинство подобных легенд, творившихся в средневековых монастырях для “удревления” собственной истории. Нам известно, что христианство проникает в Британию не раньше V века, и уж в любом нет никаких оснований предполагать, что на территории бенедиктинского монастыря в Гластонбери находился когда-либо христианский храм I века.

Второй источник - рукопись Grand Saint Graal, датируемая приблизительно концом XII века. Grand Saint Graal излагает интересующую нас легенду гораздо подробнее, и мы приведем здесь краткое ее содержание.

Главным героем легенды является все тот же Иосиф Аримафейский, который выступает здесь как хранитель чаши Тайной Вечери, совершенной в доме Симона Прокаженного, т.е. сосуда, который послужил чашей причастия на первой литургии. В эту чашу Иосиф собирает кровь распятого Христа, после чего принимает крещение от апостола Филиппа. Следуя гласу свыше, Иосиф устраивает для священной чаши (которая и есть чаша Грааля) ковчег. Вместе со своим сыном, которого также зовут Иосиф, он проповедует христианство сначала на востоке, потом попадает в Британию, где строит, как уже было сказано у Уильяма Мальмсберийского, церковь богородицы на месте будущего Гластонбери. Сын его становится первым епископом, будучи поставлен самим Христом. Грааль хранится на британской земле в роду Иосифа Аримафейского.

Историю, приведенную в Grand Saint Graal, повторяет в общих чертах третий источник - роман Робера де Боррона Joseph d’Arimathie, написанный в последней трети XII века.

Вернемся теперь к вопросу, который был поставлен нами в начале этого раздела: каково происхождение этой легенды: восточное, христианское, или западное, языческое, но с элементами христианской символики. Этот вопрос важен, как мы увидим далее, и его решению А.Н.Веселовский посвятил упомянутую выше свою работу. Анализируя множество подробностей, приводимых в источниках, Веселовский приходит к однозначному выводу (с которым соглашается большинство современных ученых): легенда об Иосифе Аримафейском и прибытии Грааля в Британию имеет сугубо христианское происхождение.

Во-первых, легенда об Иосифе известна не только в Британии - существуют, например, ее грузинские (и другие восточные) эквиваленты. Во всех вариантах четко указывается местность, где проповедует Иосиф - это Галилея и сирийский Диосполь - и никаких намеков на Британию.

Во-вторых, Веселовскому удается элегантно обнажить совокупность случайных или намеренных искажений географических названий в теле легенды, которые и привели к замене Ближнего Востока на острова бриттов. Сравните, например: Bethanea (город Вифания) - в восточных вариантах легенды, но Britannia в гластонберийском.

Ну и в-третьих, нельзя не обратить внимание на своеобразный характер появления в Западной Европе текстов, посвященных Граалю: ни одного упоминания до тридцатых годов XII века и бурный расцвет Граалиады в течение следующего столетия...

Вывод Веселовского: “в основе первой части Grand Saint Graal лежит какая-нибудь местная легенда о иудейско-христианской диаспоре в северной Месопотамии, легенда сирийская...” Дата внезапного расцвета Граалиады в Европе практически однозначно указывает и на тот путь, которым легенда попала на Запад, - как раз до середины XII века крестоносцы сохраняли господство в области Эдессы, где они могли познакомиться с легендой, чтобы принести ее домой, в Европу...

 

...С этим выводом сложно спорить. Да и не нужно. Нужно лишь обратить внимание на то, что не было важным для исследования Веселовского: в восточных вариантах легенды об Иосифе Аримафейском... нет Святого Грааля.

Священная чаша, обладающая могущественной магией, появляется в этой легенде уже в Британии.

 

Кельтские мифы: Котел Перерождения

В Каэр Педрыван, четырежды вращающийся,

Мы пришли за Котлом Аннуна...

Талесин, Preiddeu Annwfn, VI век

Так; Святой Грааль, чудодейственная чаша, действительно появляется в этой легенде только в Британии. Разумеется, сами по себе отдельные представления о чаше Тайной Вечери, или о чаше, в которую собирается кровь распятого Христа, - эти представления мы видим повсюду в христианском мире (например, в иконописных изображениях, где кровь Христа принимает в чашу олицетворенная Церковь или ангелы и т.д.). Но в собственно христианских легендах эта тема дальше не развивается, и уж тем более чаша эта нигде в канонических христианских источниках не получает имя Грааля и не становится могущественным предметом Силы...

И здесь мы первый раз сталкиваемся с культурным пластом, на тысячелетия более древним христианской культуры. Магическая Чаша, внедрившаяся в Британии в занесенную крестоносцами легенду об Иосифе Аримафейском, - это Магическая Чаша, или Магический Котел кельтских мифов. “Им владели боги и богини; он был выкраден и выкраден вновь. Сокрытый и найденный, он был центром бриттских мистерий...” - так писал о нем Джон Мэттьюз в своей работе “Традиция Грааля”...

...Тот, кто знаком с морскими путешествиями, знаком и с совершенно особым ощущением, появляющимся, когда судно выходит из стесненной берегами бухты на кажущийся бесконечным простор открытого моря. Примерно такое же чувство охватывает исследователя, выбравшегося из узкого фьорда гластонберийской легенды на простор кельтской мифологии...

Котел - и как магический символ, и как реальный физический предмет - действительно играл огромную роль в кельтской сакральной Традиции. Магический котел упоминается в огромном числе древних кельтских текстов (в том числе - в текстах сакральных); с другой стороны, уже в Новое Время на европейских территориях, некогда занятых кельтами, в ходе археологических изысканий найдены десятки древних ритуальных котлов. Следуя известному закону традиционного мышления (“то, что вверху, как то, что внизу”), кельты переносили мифологический образ Котла в свои мистерии: Так делали боги, так теперь поступают люди.... Словами М.Элиаде, “так как миф рассказывает о деяниях сверхъестественных существ и о проявлении их могущества, он становится моделью для подражания при любом... проявлении человеческой активности”...

Самым известным из кельтских магических котлов является, несомненно, знаменитый котел из Гундеструпа, найденный в болотах Северной Ютландии в 1891 году и датируемый самое позднее концом II - началом I тысячелетия до Р.Х. Изготовленный из серебра, этот ритуальный сосуд представляет собой великолепный шедевр древнего искусства: его поверхность изукрашена искуснейшей работы рельефами, изображающими мифологические и ритуальные сцены.

Посмотрим, какие мифы связывались у кельтов с Магическим Котлом.

Прежде всего нужно отметить, что кельтская (валлийская - особенно) мифология в собственном смысле этого слова дошла до нас в виде многочисленных, но разрозненных обрывков. Это связано, с одной стороны, с существованием у древних кельтов запрета на запись сакральных текстов (на то есть указания античных авторов), а с другой стороны - с влиянием рано появившегося на Британских островах христианства. Тем не менее, сохранилось многое: и отдельные мифологические тексты, и произведения раннесредневековых кельтских бардов (которые, по сути дела, являлись вместе с тем и магами, и отчасти священнослужителями), и, что не менее ценно, сохранился обширный и многообразный корпус кельтского эпоса и родственных ему древних кельтских волшебных сказок. В отличие от эпоса, например, скандинавского, ирландский и валлийский эпосы во многом мифологичны, т.е. представляют собой художественно обработанный сплав исторических преданий и собственно мифологии. Эти-то элементы мифологии в эпосе и в древних сказках нас сейчас и интересуют.

Мы обратимся к сказаниям, связанным со знаменитым валлийским бардом - Талесином, к которому еще не раз будем обращаться в этом эссе. Талесин, несомненно, историческое лицо; согласно Historia Brittonum (“История Бриттов”) - британской хронике, составленной около 830 года, - Талесин жил и писал в Британии во второй половине VI века, т.е. во времена, непосредственно следующие за королем Артуром; некоторые источники называют Талесина сыном св.Хенуга. Талесину приписывается знаменитая Llyfr Taliesin (“Книга Талесина” - с валл.), составленная в XIV веке, но содержащая ряд стихотворных текстов, которые действительно могут принадлежать “перу” Талесина - и среди них две великолепные поэмы: Cad Goddeu (валл. “Битва Деревьев”) и Preiddeu Annwfn (валл. “Сокровища Аннуна”).

О Талесине рассказывает нам сказочно-эпическое повествование, древнейшие варианты которого существовали уже не позднее в XIV веке. Обычно эта повесть разбивается на две части: “Гвион Бах, или История о Керидвене и волшебных каплях” и собственно “История Талесина”. Вторая часть ближе к собственно эпосу и представляет собой рассказ о юношеских деяниях барда. Зато первая часть гораздо ближе к мифу, к тексту мистериальному.

“История Талесина” начинается с того, что воины Эльфина, сына Гвиддно, короля Кередигиона, вылавливают на морском берегу маленький коракль - кельтскую лодочку, плетеную из ветвей и обтянутую кожей. В коракле находят они мальчика-младенца; когда же доставали его из лодочки, увидел Эльфин сын Гвиддно ярое сияние, облекавшее лоб ребенка, и потому назвал его Taliesin, что означает по-валлийски “Сияющий Лоб”...

“История Гвиона” хронологически предшествует этим событиям и повествует о том, как будущий великий бард оказался в море в маленьком коракле. Манускрипт, которому мы следуем, рассказывает об этом так:

В далекие дни, когда начал править в Британии король Артур, жил в землях, что зовутся сейчас Пенллин, знатный человек по имени Тэдиг Фоэль. Наследственным владением его были воды, что зовутся Ллин Тэдиг.

И был он женат на женщине по имени Керидвена; она же была волшебница и владела тремя искусствами: магией, чарованием и прорицанием...

 

Далее мы узнаем, что у чародейки был сын, именем Морвран (валл. Morwran, “Черный Ворон”), и был он “угрюм и ужасен видом, как сама тьма”. Понимая, что с его внешностью и характером не сможет сын ее войти в общество благородных людей, владык и магов, решила Керидвена сделать его великим бардом: ведь для барда главное - его искусство, а не прочие качества. И можно было превратить любого человека в великого барда с помощью волшебного котла,

 

...используя силу особых трав и человеческое умение. Вот что нужно было для этого сделать: найти и собрать определенные травы в определенный день и час, опустить их в котел с водой, и поставить этот котел на огонь. И должен этот котел кипеть день и ночь в течении года и одного дня. В последний день выпрыгнут из котла три капли, хранящие все силы многих трав, и тот, на кого эти капли попадут, станет тотчас искушен во многих искусствах и наполнен духом пророчества. А варево, оставшееся после того в котле, будет самым сильным ядом, какой только может быть на земле. И от силы этого яда закричит и расколется котел, и прольется яд на землю...

 

Два древних мифа слиты воедино в этом сказании. Первый - это индоевропейский миф о Мёде Поэзии, который мы можем встретить, например, и в скандинавской Традиции (Одрёрир, досл. “Приводящий-Дух-в-Движение”, священный мёд бога Одина) или в славянской. А второй - это миф о кельтский Магическом Котле, дарующем Силу и Перерождение...

Что же было далее в “Истории Гвиона”?

 

...И вот Керидвена собрала нужные травы и сложила их в огромный котел. Когда собиралась она ставить его на огонь, оказался неподалеку старый слепой человек, которого за руку вел мальчишка. Недолго думая, Керидвена наняла их обоих: слепца - ворочать котел, а мальчика - чтобы в течении года и одного дня поддерживать под ним огонь. Сама же она мешала варево в котле и следила за тем, чтобы не выкипела из него вся вода.

Никто не знает, как звали того слепого человека, и кем он был, - да это и не важно. Мальчика же звали Гвион Бах, что значит “Маленький Гвион”.

Прошел год, и ни разу за это время не погас под котлом огонь, и ни разу не выкипела из него вся вода. Наконец, наступил последний день, когда три волшебные капли должны были выплеснуться из котла. Привела Керидвена Морврана, своего сына, к котлу и поставила его у огня, дабы попали на него те капли. Сама же волшебница прилегла в сторонке немножко отдохнуть.

И случилось так, что проспала она долгожданный момент. Выплеснулись из котла три волшебные капли, но упали не на Морврана, а на Гвиона, который нечаянно столкнул с места сына волшебницы, когда подкладывал в огонь свежие дрова. Котел громко вскрикнул и раскололся от силы оставшегося в нем страшного яда. Все варево пролилось на землю, и пропали долгие труды Керидвены.

Проснулась тогда Керидвена и, увидев, что котел разбился, обрадовалась, думая, что все случилось, как она хотела. И принялась она спрашивать о разном своего сына, чтобы проверить, насколько велика стала его мудрость.

Гвион же, как только коснулись его чудесные капли, ощутил в себе что-то необычное. И обнаружил он, что знает обо всем, что здесь произошло: и о том, что за травы варила Керидвена, и о волшебных свойствах попавших на него капель. И о том, что скоро поймет Керидвена, что к чему, и ужасна будет месть волшебницы за то, что отнял мальчик дар, предназначенный ее сыну...

 

Тогда убежал Гвион прочь от котла; чародейка же, когда поняла, что сын ее ничуть не изменился, бросилась за ним в погоню. И догнав, она проглотила мальчика, и, как говорит сказание “девять месяцев носила его в себе”. По истечении этого срока Керидвена родила мальчика “обратно”, но, чувствуя, что не может убить его, положила его в коракль и бросила в море...

Что было дальше, мы уже знаем из “Истории Талесина”.

Главное сакральное содержание “Гвиона, или Истории о волшебных каплях” - это трансформация, Перерождение, которое претерпевает мальчик, превратившийся в великого барда в результате “столкновения” с волшебным котлом и его содержимым. Позже мы еще не раз вернемся к этой теме, поскольку Перерождение (Второе Рождение, как в мифах арийского Востока, если угодно) - это основное содержание мифа о Священном Котле. Пока же нам требуется другое - показать связь со Святым Граалем - священная чаша Grand Saint Graal также обладает свойством не только исцелять душевные и физические раны, но преображать человека, ее узревшего...

 

...Упоминания о Котле Перерождения можно обнаружить во многих средневековых кельтских текстах, хотя иногда образ его утрачивает отчасти свою изначальную магию и часть сакрального смысла. Таков, например, Котел Перерождения в относительно позднем валлийском сказании Branwen ferch Llyr (т.е. “Бранвен дочь Ллира”), входящем в состав “Четырех Ветвей Мабиноги”, о которых еще будет речь впереди. Здесь уже не оговаривается, что Котел преображает человека; указывается лишь, что если опустить в него мертвого воина, он оживет, хотя и будет лишен дара речи. Впрочем, следует отметить, что и здесь все не так просто: Перерождение, посвящение всегда связывается в сакральной Традиции через прохождение состояния смерти. Но это - опять “забегание вперед”...

Любопытно, что образ Котла Перерождения можно встретить не только у кельтов. Мы видим, например, этот Котел (точнее - Котлы, в данном случае) у... П.П.Ершова в “Коньке-Горбунке”, написанном по мотивам народных русских сказок:

 

Вот конек хвостом махнул,

В те котлы мордой макнул,

На Ивана дважды прыснул,

Громким посвистом присвистнул.

На конька Иван взглянул

И в котел тот час нырнул,

Тут в другой, там в третий тоже,

И такой он стал пригожий,

Что ни в сказке не сказать,

Ни пером не написать...

А завершить этот раздел мне хотелось бы примером, взятым, что называется, “из жизни”.

В Оррисдале (остров Мэн), неподалеку от Кёрк Малев, есть большой округлый холм-курган, из тех, что скрывают обычно захоронения князей и знатных воинов. Согласно местному преданию, этот курган в давние времена был излюбленным местом эльфов: здесь они собирали свои пиры, во время которых пускали по кругу серебряную чашу с колдовским напитком.

Эта волшебная чаша долгое время хранилась в церкви Кёрк Малев, где оказалась она следующим образом.

Однажды ночью - это было во времена не столь уж отдаленные - некий путник проходил этими местами, и дорога его пролегла мимо кургана. И вот со страхом увидел путник эльфов, собравшихся на вершине. Эльфы тоже заметили его и окликнули; Тот человек не смог привиться эльфийским чарам и подошел к ним, и тогда эльфы предложили ему испить из их чаши. Но путник считал, что достаточно знает об эльфах нехорошего, и взяв чашу, предпочел потихоньку вылить питье на землю.

Ночь прошла, и эльфы исчезли, а вместе с ними - и всё, что было на их пиру. Осталась лишь серебряная чаша, которую тот человек держал в руках. Так он и встретил рассвет - один, у холма, с волшебной чашей эльфов.

И когда поднялось солнце, отправился он к священнику Кёрк Малев, рассказал ему обо всем, что случилось ночью, и спросил, как поступить с чашей. Ответил ему священник, что лучше всего было бы пожертвовать чашу храму. Так и сделал тот путник, а священник освятил чашу по христианским обрядам. С тех пор чаша хранилась в храме и использовалась иногда местными священниками...

...Однако, волшебство чаши, как говорят местные старожилы, чувствовалось на ней каждым, кто осмеливался ее коснуться, и после освящения. А в 1774 году Георг Вальдрон написал в своей “Истории Острова Мэн”: “Свидетельствуют разные люди об одной чаше в Кёрк Малев, будто перестали ее использовать, когда заметили, что все выпившие из нее становятся позднее помешанными...”

Неправда ли, снова немножко похоже на Ершова, у которого вослед за Иваном решается испытать силу Котла престарелый и несколько туповатый царь. Помните: “бух в котел - и там сварился”?

Что ж, кесарю - кесарево...

 

Взыскующие Грааля: Борс, Персиваль и Галахад

И остались там три рыцаря. Только эти трое, и больше - никто.

Смерть Артура (Грааль, V.19)

Вернемся, однако, в эпоху рыцарства. От легенды об обретении Святого Грааля в Гластонбери перейдем к более широкой и развитой теме - к теме о поисках Грааля. В отличие от гластонберийской легенды, здесь мы имеем целый корпус средневековых авторских произведений, объединенных идеей Queste, т.е. странствия-поиска. Несмотря на разнообразие авторов, сюжетов и действующих лиц, большинство этих произведений строится по одной и той же схеме - схеме, подчеркну, архетипической: Святой Грааль сокрыт в некоем замке, недоступном для большинства людей, только самые благородные и чистые духом рыцари могут найти туда путь; не зная дороги, отдавая себя в руки божьи, взыскующие Грааля отправляются в путь в произвольном направлении, надеясь, что провидение приведет их к Граалю; дорогой проходят они через многие приключения и испытания; наконец, достойные достигают Замка Грааля...

Конечно, основное отличие сказаний о поисках Святого Грааля от гластонберийской легенды - это то, что все они созданы конкретными авторами, пусть и не всегда известными нам. Иначе говоря, романы на тему Queste del Saint Graal - художественные произведения. Должны ли мы на этом основании полагать их вымыслом?

По этому поводу я позволю себе процитировать слова В.Герца, довольно известного литературоведа начала нашего столетия: “Средневековый эпический поэт походил к материалу для своих произведений совсем не так, как современные писатели. Не красивая игра фантазии, но истина требовалась прежде всего в те времена, когда не умели еще отличать историю от сказания. С древнейших времен для народных масс эпическая поэзия была единственным носителем исторической памяти... Как наши дети интересуются красивыми сказками лишь постольку, поскольку они правдивы, так же и для средневекового поэта не могло быть более тяжкого упрека, чем обвинение во лжи”.

Сравнение, приводимое Герцем, кажется мне весьма точным, хотя и требует некоторого пояснения. Действительно, попробуйте убедить маленького ребенка в том, что сказка о царевне Лягушке - ложь, и, если вам это удастся, ребенку станет неинтересно ее слушать. Значит ли это, что в других случаях ребенок реально верит, будто принц может жениться на лягушке из болота, а та, в свою очередь, может превратиться в красавицу? Тоже нет. Просто для ребенка, пока вы своими объяснениями не привязали сказку к реальности, в которой живете, действие сказки происходит в некой иной реальности, во “вторичном мире”, как называл ее Дж.Р.Р.Толкиен. Точно так же и действие традиционных мифов разворачивается в собственной мифологической реальности, где даже время и пространство имеют другие свойства, - в реальности архетипического, одним из проявлений которой является юнговское коллективное бессознательное. Странствие-поиск взыскующих Грааля происходит в той же реальности, хотя не следует исключать и объективно существующей возможности того, что в основе ряда этих произведений лежат и реальные события...

Мне хочется в этом отношении вспомнить прекрасный рассказ датчанина Хильмара Вульфа “Пока книги не пришли в Норланн”, посвященный последним бродячим сказителям Севера. Старый сказитель, умирая, напутствует начинающего такими словами: “Можешь даже кое-что и выдумать, но всегда помни, Йонсон, что в твоих рассказах должна быть сама жизнь. И выдумка сойдет, если только такое может случиться на самом деле. Мне уже восемьдесят, я больше тридцати лет живу только тем, что хожу по людям и рассказываю. Часто я рассказываю истории, которые сочинил сам, но никто еще не назвал старого Халвора лжецом...”

“Рассказчики историй, труверы, бродячие певцы и поэты, которые были способны пересекать все границы, как физические, так и религиозные, сплавляли языческую и христианскую этику с достижениями эпохи рыцарства, с народной культурой, формируя архетипический мир, который жил в воображении людей...” - так пишет об этом Дж.Мэттьюз.

Одно из первых произведений цикла Артура и Грааля было создано французским трубадуром Васом, жившим при дворе английских королей. Написанный им в 1155 стихотворный роман-хроника “Брут”, представлявший собою изложение “Истории Бриттских Королей” Гальфрида, хотя и не содержал еще упоминания о Граале, но фактически положил начало развитию рыцарского романа в Европе. Далее количество произведений такого рода стало нарастать лавинообразно, и уже к середине XIII века был создан почти весь корпус посвященных Граалю текстов.

Три автора играли основную роль в формировании канона Грааля: это Робер де Боррон, Кретьен де Труа и Вольфрам фон Эшенбах.

Роберу де Боррон, как мы уже говорили, приписывается самое раннее романическое переложение легенды об Иосифе Аримафейском - имеется в виду его роман Joseph d’Arimathie, написанный в последней трети XII века. Ему же приписывается и роман Didot Perceval, повествующий уже о поисках Грааля. Главным героем Queste, поиска-странствия, у де Боррона, как и у большинства других авторов того времени, является Персиваль - один из рыцарей короля Артура.

Другой автор - немецкий меннезигер Вольфрам фон Эшенбах (ок. 1170 - 1220), чьему перу принадлежит поэма “Парцифаль”, посвященная тому же герою. Отметим, что в отличие от всех остальных версий, где Грааль представляет собой Чашу или Поднос, у фон Эшенбаха Грааль - это Камень. Фон Эшенбаху принадлежит первая литературная разработка сюжета о Лоэнгрине, рыцаре Лебедя, сыне Парцифаля-Персиваля, развивающая тему Грааля, но уже не содержащая мотива Queste.

Самый поздний по времени, как бы обобщающий, рыцарский роман, в котором разворачивается действие легенды о Персивале, - это Le Conte du Graal (“История Грааля”) Кретьена де Труа. Роман был начат, когда де Труа был уже знаменит по всей Европе своими произведениями, посвященными Артуру и его рыцарям; увы, работа над романом была прервана смертью великолепного трувера (ок. 1280), и “История Грааля” осталась неоконченной. Тем не менее мы приведем здесь ее содержание, характерное для лучших произведений этого цикла.

Вдали от людей проходит детство Персиваля, мать которого стремится уберечь сына от зла и опасностей окружающего мира. Юноша вырастает и сильным, и добрым, но не знающим ни оружия, ни убийства. Однако однажды встречает он рыцарей Артура и, подивившись их вооружению и благородству, воспламеняется идеалами рыцарского служения. Не решаясь противиться благородному стремлению сына, мать отпускает юного Персиваля ко двору Артура.

Персиваль переживает множество приключений, и оказывается в конце концов в замке Короля-Рыболова, своего дяди. В замке он встречает таинственную процессию, проносящую через комнату священный сосуд, называемый Граалем. Из вежливости или по неведению Персеваль не решается спросить о значении этих вещей и в результате оказывается изгнанным и скитается по пустыням Дикой Земли. Некто встречный бранит его за нерешительность и рассказывает, что если бы он имел смелость задать вопрос, земля и ее король, несущие на себе тяжкие последствия Плачевного Удара были бы исцелены. Тогда Персиваль начинает искать путь в замок...

Многочисленные легенды, сказания и романы, посвященные Артуру и Граалю, были, в конечном итоге, сведены воедино в монастыре св.Бернарда в Клерво (Франция) - так появилась знаменитая Vulgata, к которой апеллировали многие поздние авторы. Та часть этого большого свода, которая посвящена поискам Грааля так и называлась - Queste del Saint Graal.

Пользовался “Вульгатой” и автор “Смерти Артура”, самого знаменитого произведения, посвященного Артуру и поискам Грааля - сэр Томас Мэлори (ок. 1420 - 1471). Книга, написанная им в течение двух лет заключения в Ньюгейтской тюрьме (1468-1470), была напечатана английским издателем Уильямом Кэкстоном лишь спустя четырнадцать лет после его смерти, в 1485 году. И, несмотря на то что “Смерть

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: