Колосова В.Б. «Ата всякыва недруга» // Русская речь. 2011. № 3.

«Ата всякыва недруга»

В.Б. КОЛОСОВА

В русской традиционной культуре отношения мира растений и мира демонологических персонажей имеют несколько аспектов. Во-первых, растения использовали как оберег от злых духов: в силу различных свойств растения наделялись способностью отогнать от человека разнообразных «нечистиков». Например, в Саратовской губ. в четверг после Троицы девушки и женщины вплетали в косы полынь, полагая, что тогда русалка не станет их щекотать [1. C. 22]. Полынь, несмотря на эпитет «трава окаянная, бесколенная», тем не менее при борьбе с русалками считалась «снадобьем, равносильным священной вербе и свечам Страстной недели», а также ладану [2. C. 328]. С купальским праздником связано активное использования крапивы, также с целью защиты от нечистой силы. В Сурском р-не Ульяновской обл. мордовник Echinops под местным названием яблочко дедушки домового используют для защиты от домового, который мучает домашнюю скотину[1]. Произнесение заговора «от огненного змея» сопровождалось втыканием «в порог и во все щели избы» мордвинника (растения с колючими плодами) [3. C. 162]. По рассказам из Шацкого района Рязанской обл., когда на человеке катается нечистая сила, надо взяться «за татарин или за лён», и тогда через три года он сможет освободиться [4. C. 212]. Как видим, в качестве отгонных средств использовались растения либо колючие (мордовник), либо жгучие (крапива), либо с острым, резким запахом и вкусом (полынь). Считался оберегом и зверобой: согласно русскому народному поверью, он «помогает от порчи и вражьей силы» (Нижег., Костр.) [5. Вып. 17. С. 176]. Вероятно, такая способность приписывалась зверобою в силу его лекарственных свойств и, как следствие, широкого употребления в народной медицине от целого ряда самых разных заболеваний. О наделении фиалки трехцветной Viola tricolor L. апотропейными свойствами говорит фитоним бесопрогонная трава (Арх.) [6. C. 382]; на то же указывает название бесогон ‘мелкий чертополох’ (Добрян. Перм.) [5. Вып. 2. С. 269].

Во-вторых, в определенные периоды растения могли служить прибежищем для духов. Бытовали поверья о том, что во время цветения растений гром, преследуя нечистую силу, бьет в цветущие растения, поражая цветы: это так называемые «рябиновые» (или «воробьиные») грозовые ночи в период цветения рябины, папоротника, орехов, фруктовых деревьев, когда молния якобы «выедает», «сжигает», «опаливает» цвет [7. T. 1. C. 433-434]. В Малоархангельском у. Орловской губ. говорили, что прострел-трава раньше была сплошной, но ее прострелил громом архангел Михаил, когда преследовал спрятавшуюся в ней нечистую силу [8. C. 42). Существует и русское поверье о том, что в грозу нельзя прятаться под осиной, потому что под ней прячется сатана [7. T. 3. C. 571]. К нечистым относили и любые вообще растения, способные навредить человеку, например, бесовина ‘всякое растение, содержащее в себе яд или одурманивающие вещества’ (Ворон.) [5. Вып. 2. C. 269].

Персонажи низшей демонологии и растения могли получать одинаковые названия на том основании, что они обладают одними и теми же признаками. В качестве примера можно привести растения и мифологические персонажи, объединенным одним и тем же местом обитания. Так, слово водяник имеет значения ‘водяной дух’ (Пск., Осташк. Твер., Олон., Арх., Онеж. КАССР, Кадн. Волог., Сев.-Двин., Ленингр., Волог, Костром., Твер., Север., Новг., Пенз.), однако оно же обладает значениями ‘растение, цветущее желтыми цветами, растущее по берегам рек’ (Пошех. Волог., Яросл.) и‘род травы [какой?]’ (Белозер. Новг.)[5. Вып. 4. C. 349]; слово водяница означает русалку (Арх., Верхотур. Свердл.), нечистую силу, обитающую в водоемах (Костром., Нижег.), а также растение и ягоду Empetrum nigrum L., воронику, водянику (Север., Тобол. Тобол.) [5. Вып. 4. C. 350][2].

Из мифологических персонажей, представленных в славянской народной ботанике, чаще всего встречается черт. Наделение растений «чертовыми» названиями может быть обусловлено различными признаками растений. Так, укороченной формой корня, который выглядит откушенным, вызваны названия дьявольское угрызение, дьявольское укушение, дьявольское откушение, чертов кус, чертов обгрызок, чертогрыз ‘сивец луговой Scabiosa succisa L.’. Н.И. Анненков, полагая все эти названия переводом с лат. Morsus Diaboli [3], тем не менее приводит легенду, объясняющую эту морфологическую особенность: «Однажды Бог спорил с чертом. Черт говорил: “я палец перегрызу у человека”. А Бог сказал: “я создам такую траву, которая может вылечить эту болезнь”, и создал. Черт подгрыз корень этой травы, а Бог пустил от нее корешки во все стороны; так эта трава корня настоящего не имеет, а живет маленькими корешками». С чертом связывают это растение и такие его названия, как чортова борода, чортов корень, а также безпятая трава [6. C. 318]. Отнести последнее название к этому ряду нам позволяют такие диалектные фразеологизмы, как анчутка беспятый (Крапив. Тул.,Болх. Орл., Судж. Курск.) ‘черт, дьявол, бес; антихрист’; анчутка беспятая (Пенз.) ‘чертенок, бесенок’; анчутка беспятый ‘безобидное ругательство’ (Тифл.) [5. Вып. 1. C. 262-263]; ср. народные представления о хромоте черта. Очевидно, форма корня, вызывающая представление об укусе, повлияла на медицинское применение растения: в Московской, Тульской и Воронежской губ. его употребляли «от укушения бешеной собакой, или от ужаления змеей» [6. C. 319]. Схожесть формы вызвала одинаковые названия и аналогичное применение разных растений: чертогрыз ‘таволга вязолистная Spiraea ulmaria L.’ «в России имеет большое употребление от боли горла, груди, от ломоты, от укушения змей и бешеных животных» [6. C. 340].

Форма корня, напоминающая ладонь, обусловила названия некоторых растений семейства орхидных, а названиям соответствовало и использование этих растений в магии. Так, в Сибири растение чертова ручка ‘кокушник комариный Gymnadenia conopsea R. Br.’ использовалось в целях регуляции рождаемости: «Девки корнем ребят заедают. Если у травы только одна лапка и ее съесть, то детей не будет; если у травы две ладошки, то съешь их и принесешь двойни» [9. C. 94]. Близкий вид ятрышник широколистный Orchis latifolia L. получил название соломонидина ручка [4](Приарг.) [6. C. 233–234]. Также по форме получили названия различные виды рогоза Typha: чертопалочник (Вят.), чертова палочка (Перм.) [6. C. 366-367].

В формировании символического образа растения играет роль и его цвет: серебристый оттенок отмечен в фитониме чёртово серебро ‘василистник вонючий Thalictrum foetidum L.’: «положишь в воду, она серебром отдаёт» (Том.) [10. T. 1. C. 47–48]. Очевидно, в данном случае через лексему черт осмысляется принадлежность к чужому миру, миру природы. К этой же группе относятся такие номинации, как чертова редька (Арх.) ‘речная трава’, чертов лук (Волог.) ‘болотная трава со стеблями, похожими на перья лука’, чертовы пальцы [5] (Киров.) ‘грибы (какие?)’, чертов табак ‘гриб дождевик’ [11. C. 219, 468, 488].

Из всех названий растений, связанных с чертом, самым распространенным, несомненно, является чертополох. В разговорном языке чертополох — это скорее не название конкретного вида или хотя бы рода растений, а общее имя для целой группы колючих сорняков. Они относятся к разным родам, но в силу своего внешнего сходства имеют целый ряд общих названий — волчец, лопух, репей (ник), мордвин, татарин [6]. Относятся они к большому числу родов — репейничек Agrimonia, лопушник Arctium, чертополох Carduus, колючник Carlina, бодяк Cirsium, мордовник Echinoрs, синеголовник Eryngium, татарник Onopordon, осот Sonchus, дурнишник Xanthium, принадлежащих в большинстве своем к семейству сложноцветных. Фитоним чертополох ярко и емко отражает те народные представления, которые связаны с обозначенными им растениями. Эта семантическая модель реализуется на различном лексическом материале, например: чертогон [13. C. 191], чертопугальник [6. C. 137]. Приведем более подробные сведения:

– под названием чертогон известны были мордовник шароголовый Echinops sphaerocephalus L. (Сиб.), синеголовник плоский Eryngium planum L. (Самар., Уф., Сарат., Влад.), девясил волосистый Inula hirta L. (Уф.), колючник обыкновенный Carlina vulgaris L. (Курск., Нижег.) и близкий вид Carlina nebrodensis Guss. (Перм.). О последнем растении, получившем также название переполошная трава, говорится: «Отгоняет чертей, покойников и всякую нечистую силу. Употр. для окуривания детей от переполоха и испуга. Окуривают еще чертополохом ружья, ели они неронко бьют, т.е. когда не убивают, а только ранят дичь» [6. C. 86, 130, 137, 177, 394];

– название чертополох получили чертополох курчавый Carduus crispus L. (Калуж., Яросл.), чертополох поникший Carduus nutans L. (Вел. Росс.), колючник Carlina nebrodensis Guss. (Перм.), колючник обыкновенный Carlina vulgaris L. (Перм.), василек колючеголовый Centaurea calcitrapa L. (Семен. Нижег.), василек черный Centaurea nigra L. (Курск.), бодяк бесстебельный Cirsium acaule All. (Бесс.), бодяк полевой Cirsium arvense Scop.(Арх., Олон.), бодяк обыкновенный Cirsium lanceolatum Scop. (Нижег., Ворон.), мордовник шароголовый Echinops sphaerocephalus L. (Сиб.), синеголовник плоский Eryngium planum L. (Моск. и др.), синеголовник полевой Eryngium campestre L. (Пенз., Ворон.), татарник колючий Onopordon acanthium L. (б.м.) и зопник клубненосный Phlomis tuberosa L. (Пенз.) [6. C. 84, 86, 90, 99, 100, 130, 137, 232, 249-250, 394];

– наконец, название чертопугальник (Астр.) принадлежит синеголовнику плоскому Eryngium planum L. [6. C. 137]. Как видно, часть растений встречается в двух и даже трех группах.

Учитывая, что в северно-русских названиях черта встречается слово шиш, представляется верным предположение В.А. Меркуловой о том, что к этой же словообразовательной модели можно отнести фитонимы шишобар (Волог., Вят., Арх., Сиб.), шашабара (Перм.) ‘лопушник большой Lappa major Gartn.’; шишебарник, шишибара (Алт.) ‘чертополох поникший Carduus nutans L.’ [6. C. 84, 185; 14. C. 96–97; 15. C. 118].

В соответствии с названием, такие растения использовали для отпугивания черта и другой нечистой силы. Сноп репейника ставили у избы, чтобы отогнать злых духов. В Воронежской губ. знахарки применяли чертополох (называя этим именем синеголовник плоский Eryngium planum L.) «от шутов и от нечистого, когда овладеет человеком»; его клали в углы избы или под подушку [16. C. 238–239]. Это растение называли чертогоном в Тобольской губ. [17. C. 132], а в Казанской губ. им лечили от порчи – клали траву больному под голову на ночь или же поили его настоем [18. C. 69]. В Спасском у. Казанской губ. чертополоху приписывали способность «выгонять чертей, давать успокоение сильно плачущим о покойниках и предохранять от беспокойства, со стороны их, живущих в доме» [19. C. 382]. Г.Н. Потанин сообщал, что чертогон крестьяне клали «над дверями, где часто ходят: например, при входе в избу, подобно тому, как кладут тут косу или деготь в бутылке или просто мажут двери дегтем — будто это предохраняет от поветрий» [13. C. 191]. Согласно поверью, человек может спастись от черта, бросая в него «цепкими шишками этого растения» [20. T. 3. C. 804]. В сказке похищенная чертом женщина прячется от него в чертополох, куда черт не смеет последовать за ней: «… там трава чертополох, я ее боюсь» [21. C. 69].

В другой сказке колючее растение защищает от змея: к молодой женщине, которая убивалась по мужу-рекруту, стал летать огненный змей. Этот змей посоветовал ей мыть заболевшую корову настоем дедовника (чертополоха). Он же сказал, что этого растения боится вся нечистая сила. Корову женщина вылечила, но и от змея избавилась, окропив тем же настоем все внутри избы. Змей навсегда оставил ее. С тех пор пучки дедовника держат во всех дворовых постройках [22. C. 35]. В Казанской губ. чертополох или чертогон (колючник обыкновенный Carlina vulgaris L.) держали в конюшнях, чтобы не пустить туда домового [18. C. 69]. Если же домовой гонял скотину, то хозяин сам гонял домового, связав пук из чертогона, ходил по двору и хлестал по всем местам, приговаривая: «Не озорничай, живи хорошенько, скотинушку-матушку люби» (Нижег.) [23. C. 211].

К демонологическим персонажам можно отнести не только «настоящую» нечистую силу – чертей, домовых и ходячих покойников – но и маргинальных членов сельских общин: колдунов, ведьм, знахарей. Как и рассмотренные выше персонажи, они нашли свое место в народной фитонимике, например, ведьмина трава ‘колючее степное растение’: «бурьян такой колючий, что, по народному убеждению, даже ведьма не может взять его не уколовшись» (Гребен. Терск.) [5. Вып. 4. C. 94]. Колдуны и травы могли получать одинаковые названия: колдуница 1) ‘колдунья’ (Калуж., Волог., Арх., Южн.-Сиб., Сиб., Енис., Амур.); 2) ‘бодяк Cirsium Vaill.’ (Енис.) [5. Вып. 14. C. 117]. На употребление плауна булавовидного Lycopodium clavatum L. и горицвета Lychnis flos cuculi L. в магических практиках указывает их название колдунник [5. Вып. 14. C. 117-118].

До наших дней сохранилась вера в способность репейника отгонять колдунов: в д. Телицино Гдовского р-на Псковской обл. был записан обычай класть на Иванов день перед двором («где корова заходит, где что… ну где двор и все») двенадцать стеблей «колкучей травы». Информант не смог вспомнить название, но назвал актуальные признаки — «ну колкучая-то такая… высока такая» и цель — «чтобы колдун не зашел» [24]. В современных полевых исследованиях (Шацк. Ряз.) упоминается также подвешивание татарника над дверями хлева, «што врод и штоб ни портили ни скатину, ничяво». Приводятся и другие мотивации: «штоб враг ни зашол», «щёб калдунья [молоко] ни брала», «ат калдунов». Со схожей целью — «ата всякыва недруга» — привязывали на дворе и в избе божыю траву — «травянистое колючее растение с небольшими голубыми цветами-шариками». Кроме того, использовали «папар ы тник, патом иван-да-марья и „чирнабыль“ — вот эти вот все ат калдунов, г а варять, травы» [4. C. 187, 213].

Купальский праздник связан с нечистой силой и посредством еще одного растения – папоротника. В легендах добытый или найденный в ивановскую ночь волшебный цветок папоротника, дающий способность отыскивать клады и понимать язык трав и животных, пытается отобрать черт или другие «нечистики». В то же время этот цветок помогает «знаться с бесами» [7. T. 3. C. 629-630].

Итак, из рассмотренных материалов явствует, что целая группа сорных растений, не играя роли в крестьянском хозяйстве, тем не менее заняла свое место в народной культуре, в основном в области магии, благодаря прежде всего внешним признакам — колючкам на стеблях, листьях и плодах, реже – иным особенностям строения, а также жгучести или резкому запаху. Как эти признаки, так и представления о волшебных свойствах растений отразились в их названиях. При этом, несмотря на довольно длинный ряд мифологических персонажей, для защиты от которых использовались эти растения (список которых еще увеличивается при обращении к другим славянским культурам), наибольшее количество фитонимов касается черта, а среди них первое место занимает слово-«губка» чертополох.

Литература

1. Минх А.Н. Народные обычаи, суеверия, предрассудки и обряды крестьян Саратовской губернии. Собраны в 1861–1888 годах // Записки РГО. 1890. Т. 19. Вып. 2. СПб., 1890.

2. Максимов С.В. Куль хлеба. Нечистая, неведомая и крестная сила. Смоленск, 1995.

3. Майков Л.Н. Великорусские заклинания. СПб., 1994.

4. Рязанская традиционная культура первой половины ХХ века. Шацкий этнодиалектный словарь / Авт.-сост. И.А. Морозов, И.С. Слепцова, Н.Н. Гилярова, Л.Н. Чижикова. Рязань, 2001.

5. Словарь русских народных говоров. М.-Л., 1965–. Вып. 1–.

6. Анненков Н. Ботанический словарь. СПб., 1878.

7. Славянские древности: Этнолингвистический словарь в 5 т. М., 1995. Т. 1; 1999. Т. 2; 2004. Т. 3; 2009. Т. 4.

8. Якушкин. Народные сказания о кладах, разбойниках, колдунах и их действиях, записанные в Малоархангельском уезде // Москвитянин. 1844. Ч. 6. № 11–12. С. 25–44. Смесь.

9. Уткин Л.А. Заметки по народной медицине. Представления и народные верования, связанные с растениями (в б. Томской и Алтайской губ.) // Сибирская живая старина. 1928. Вып. 7. С. 89–100.

10. Арьянова В.Г. Словарь фитонимов Среднего Приобья. Томск, 2006. Т. 1; 2007. Т. 2.

11. Березович Е.Л. Язык и традиционная культура. М., 2007.

12. Колосова В.Б. Лексика и символика славянской народной ботаники. Этнолингвистический аспект. М., 2009.

13. Потанин Г. Этнографические заметки на пути от г. Никольска до г. Тотьмы // Живая старина. 1899. Вып. 1. С. 23–60; Вып. 2. С. 167–239.

14. Меркулова В.А. Очерки по русской народной номенклатуре растений. М., 1967.

15. Русинова И.И., Богачева М.В. Фитонимическая лексика говоров Пермской области // Лексический атлас русских народных говоров. Материалы и исследования. 2000. СПб., 2003. С. 116–127.

16. Тарачков Н. Из путевых заметок при ботанических поездках по Воронежской губернии // Воронежская беседа. 1861. С. 224–274.

17. Словцов И.Я. Материалы по фитографии Тобольской губернии // Записки Западно-Сибирского отдела ИРГО. 1891. Кн. XII. Омск, 1891.

18. Крылов П. Некоторые сведения о народных лекарственных средствах, употребляемых в Казанской губернии // Труды общества естествоиспытателей при Императорском Казанском Университете. Казань, 1882. Т. 11. Вып. 4.

19. Попов Г.И. Русская народно-бытовая медицина: по материалам этнографического бюро князя В.Н. Тенишева // Торэн М.Д. Русская народная медицина и психотерапия. СПб., 1996. С. 277–477.

20. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 т. М., 1994. (Репринт издания 1865–1869 г.)

21. Сказки Терского берега Белого моря. Л., 1970.

22. Ляметри И.П. Некоторые черты из крестьянского быта в Мещовском уезде // Экономист. 1862. Год 5. Кн. 7–8. С. 25–48.

23. Борисовский А. Приметы, обычаи и пословицы в пяти волостях Нижегородского уезда // Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским губернским Статистическим комитетом. Т. 3. Н. Новгород, 1870. С. 199–224.

24. Материалы экспедиции Европейского университета в Санкт-Петербурге в Гдовский р-н Псковской обл. 2000 г.

 

[1] Автор благодарит Е.В. Сафронова за эту информацию.

[2] Добавим, что у этого же слова отмечены значения ‘жидкая каша на воде’ (Арх.) и ‘болезнь водянка’ (Инсар. Пенз., Рыб. Яросл.) [5. Вып. 4. C. 350].

[3] В пользу латинского источника названий говорят и такие инославянские и неславянские параллели, как чеш. čertkus, луж. čertowy wotkusk, čertowy kusk, přikusk čertowe, нем. der Teufelsabbiss, фр. morsure du diable, англ. devil’s bit [6. C. 318-319].

[4] Бабушка Соломонида – мифическая повитуха, к которой обращаются за помощью в заговорах на трудные роды.

[5] Подробнее о номинации растений через части тела см. [12. C. 64-75].

[6] О фитонимах татарник, мордвинник и прочих названиях, образованных от этнонимов, в русских и других славянских диалектах, см. [12. C. 107-116].

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: