 |
Глава I Функции экономической системы и экономической теории
|
|
|
|
Джон Кеннет Гэлбрейт
"Экономические теории и цели общества"
Часть I. Дебри
Глава I Функции экономической системы и экономической теории
Глава II Неоклассическая модель
Глава III Неоклассическая модель II: Государство
Глава IV Потребление и концепция домашнего хозяйства
Глава V Общая теория высокого уровня развития
Часть II. Рыночная система
Глава VI Услуги и рыночная система
Глава VII Рыночная система и искусство
Глава VIII Самоэксплуатация и эксплуатация
Часть III. Планирующая система
Глава IX Природа коллективного разума
Глава X Как используется власть: защитные цели
Глава XI Положительные цели
Глава XII Как устанавливаются цены
Глава XIII Издержки, контракты, координация и цели империализма
Глава XIV Убеждение и власть
Глава XV Новая экономическая теория технического прогресса
Глава XVI Источники государственной политики: итоги
Глава XVII Межнациональная система
Часть IV. Две системы
Глава XVIII Нестабильность и две системы
Глава XIX Инфляция и две системы
Глава XX Экономическая теория тревоги: проверка
Часть V. Общая теория реформы
Глава XXI Негативная стратегия экономической реформы
Глава XXII Раскрепощение мнений
Глава XXIII Справедливая организация домаш-него хозяйства и ее последствия
Глава XXIV Раскрепощение государства
Глава XXV Политика для рыночной системы
Глава XXVI Равенство в планирующей системе
Глава XXVII Социалистический императив
Глава XXVIII Окружающая среда
|
|
|
Глава XXIX Государство и общество
Глава XXX Финансовая, кредитно-денежная поли-тика и меры контроля
Глава XXXI Координация, планирование и перспектива
Глава I Функции экономической системы и экономической теории
По укоренившемуся мнению назначение экономической системы, на первый взгляд, кажется вполне очевидным. Оно состоит в том, чтобы производить материальные блага и оказывать услуги, которые нужны людям. При отсутствии такой системы, т. е. системы, которая производит продукты питания, перерабатывает, упаковывает и распределяет их, производит ткань и изготавливает одежду, строит дома, обставляет их мебелью, предоставляет услуги в области образования и медицины, обеспечивает закон и порядок, организует национальную оборону, жизнь была бы трудной. Такова ее функция. Наилучшая экономическая система - это та, которая максимально обеспечивает людей тем, в чем они больше всего нуждаются.
Хотя этот взгляд широко распространен в учебниках, он является, пожалуй, слишком упрощенным. За последние сто лет множество экономических задач стало выполняться организациями - промышленными корпорациями, электроэнергетическими предприятиями коммунального пользования, авиакомпаниями, системами розничных магазинов, телевизионными сетями, государственными бюрократическими учреждениями. Некоторые из этих организаций очень велики; и едва ли кто-нибудь усомнится в том, что они обладают властью, т. е. могут управлять действиями отдельных лиц и государства. Всякий согласится, что они управляют этими действиями в своих собственных интересах, т. е. в интересах тех, кто благодаря членству или праву собственности участвует в данном предприятии. Возможно, что в силу какого-то невероятного стечения обстоятельств или сознательных усилий эти интересы в основном совпадают с интересами общественности. Если же такое стечение обстоятельств или целенаправленные усилия отсутствуют, то нет ничего удивительного в том, что преследуются интересы организаций, а не общественности.
|
|
|
При таком подходе функция экономической системы больше не кажется простой, по крайней мере для тех, кто хочет видеть реальное положение вещей. Частично экономическая система служит отдельному человеку. Но частично она, как мы теперь видим, служит интересам своих собственных организаций. «Дженерал моторс» существует, чтобы обслуживать общество. Но «Дженерал моторс» также, или даже вместо этого, служит самой себе. Мало кому такое утверждение покажется резко противоречащим здравому смыслу. А для многих оно будет тривиальным. Такое утверждение примечательно лишь тем, что оно не соответствует основному тезису экономической теории в ее традиционном изложении. При более тщательном подходе оно становится именно тривиальным. В этом случае возникает стремление выявить интересы, которые преследуют гигантские организации, пути их осуществления и последствия для общества.
Новое понимание функции экономической системы влечет за собой и новую точку зрения на функцию экономической теории. До тех пор, пока предполагалось, что экономическая система осуществляет свою деятельность в интересах отдельного человека, подчинена его нуждам и желаниям, можно было предполагать, что функция экономической теории состоит в объяснении процесса, посредством которого это происходит. Экономисты, подобно другим ученым, обожают такие определения предмета их науки, в которых подразумевается его глубокое и универсальное значение. Наиболее знаменитое из этих определений утверждает, что экономика является «наукой, которая изучает поведение людей как связь между целями и ограниченными средствами, имеющими альтернативные пути применения» [L. Bobbins, An Essay on the Nature and Significance of Economic Science, 2d ed., London, Macmillan, 1935, p. 16.]. Крупнейший современный авторитет формулирует это несколько проще: «О том, как… мы избираем пути использования ограниченных производственных ресурсов, имеющих альтернативные способы применения, для достижения поставленных целей» [P. A. Samuelson, Economics, 8th ed.. New York, McGrow, 1970, p. 13.].
Эти определения кажутся превосходными До своей прямоте. Люди принимают решения о том, что они будут иметь; фирмы решают, как наилучшим образом выполнить эти решения. Экономическая теория изучает поведение людей, вовлеченных в этот процесс. Она является наукой именно потому, что у нее нет никакой иной задачи, кроме понимания этого поведения.
|
|
|
Но если допускается, что организации, принимающие участие в этом процессе, обладают властью, что обеспечиваются именно их интересы и люди подчиняются этим интересам, то даже наиболее благодушные неизбежно зададут вопрос: а не может ли так случиться, что экономическая теория тоже служит интересам организаций?
Организации обладают властью. Могут ли они не оказывать влияния на научную дисциплину, которая изучает их самих и процесс осуществления ими своей власти?
Не могут ли только что приведенные определения быть ширмой для этой власти?
Такие вопросы совершенно оправданны. Экономическая теория создает у людей представление об их экономическом обществе. Такое представление заметно влияет на их поведение и на их отношение к организациям, которые составляют экономическую систему. Если в картине общества, создаваемой экономической теорией, товары или капитал, труд и материалы, с помощью которых они производятся, представлены в качестве дефицитных, то это имеет место только потому, что товары играют важную роль - это точка опоры, от которой зависят благосостояние и счастье. Таким образом, процесс, в котором изготовляются блага, становится делом особой социальной важности. Огромное значение в этом случае придается организациям, которые производят товары, а те, кто управляет и руководит этими организациями, обладают большим престижем. Приходится прилагать огромные усилия для доказательства правомочности действий, будь то любое регулирующее мероприятие правительства, любой налог, любое решение профсоюза, которые похожи на вмешательство в производство, по крайней мере так утверждают лица, которых они затрагивают.
Представление о влиянии выбора имеет еще более важные последствия. Оно означает, что процесс выбора - решение приобрести данный продукт, отказаться от другого - есть то, что в совокупности управляет экономической системой. И если выбор общественности есть источник власти, то организации, из которых состоит экономическая система, не могут обладать ею. Они лишь инструменты, в конечном счете удовлетворяющие этот выбор. Возможно, самая старая и определенно самая мудрая стратегия для осуществления власти - эхо отрицать факт обладания ею Монархи, включая наиболее жестоких деспотов, издавна представляли себя простым отражением божественной воли. Затем это подтверждалось господствующей религией.
|
|
|
В результате поведение монархов, каким бы скандальным, расточительным и губительным для здоровья, жизни, жизненных условий и общественной благопристойности оно ни было, не могло подвергаться сомнению, по крайней мере истинным верующим. Оно служило высшей воле. Современный политик увековечивает тот же инстинкт, когда он объясняет, хотя и неубедительно, что он всего лишь инструмент своих избирателей, что стремится не к осуществлению своих предпочтений, а к общему благу. Явно удалившаяся от религии, экономическая теория, особенно потому, что существует видимая возможность выбора на рынке, тоже изображает коммерческую фирму служительницей высшего божества. В результате фирма не отвечает или несет лишь минимальную ответственность за свод, действия. Она реагирует на божественную волю рынка. Если продукты, которые она производит, или услуги, которые она оказывает, никчемны или смертоносны, причиняют ущерб воздуху, воде, земле или нарушают нормальную жизнь, то не следует винить фирму. Все это отражает выбор общественности. Если люди введены в заблуждение, то это потому, что они сами предпочитают самообман. Если поведение в экономической сфере кажется иногда неразумным, то это потому, что неразумны люди. Факт нежелательного с социальной точки зрения использования организациями власти в их собственных интересах, таким образом, как злой дух изгоняется или его почти удается изгнать из формальной экономической мысли.
Когда в действительности имеет место такое проявление власти, сразу видно, насколько удобна такая непоколебимая вера и сколь выгодно ее насаждение.
Насаждение полезных верований особенно важно ввиду способа, которым осуществляется власть в современной экономической системе. Он состоит, как отмечалось, в том, чтобы побуждать человека отказаться от целей, к которым он обычно стремится, и осуществлять цели другого лица или организации. Имеется несколько способов добиться этого. Угрозы физических страданий - тюрьмы, кнута, пытки электрическим током - относятся к древней традиции. Так же обстоит дело и с экономическими лишениями - голодом, позором нищеты, если человек не хочет работать по найму и тем самым принять цели работодателя. Все большее значение приобретает убеждение, которое состоит в изменении мнения человека таким образом, чтобы он согласился, что интересы другого лица или организации выше его собственных. Дело обстоит именно так, поскольку в современном обществе физическое насилие хотя и одобряется до сих пор многими в принципе, на практике наталкивается на неодобрение. Кроме того, с ростом доходов люди становятся менее уязвимы в отношении угрозы экономических лишений. Соответственно убеждение (в формах, которые будут рассмотрены в дальнейшем) превращается в основной инструмент осуществления власти. Для этого жизненно важное значение имеет существование представлений об экономической жизни, которые были бы близки представлениям организаций, осуществляющих власть. То же самое относится и к процессу обучения, посредством которого насаждаются такие взгляды. Он или просто направлен па убеждение людей, что цели организации фактически полностью совпадают с их собственными целями, или подготавливает почву для такого убеждения. Представление об экономической жизни, при котором люди рассматриваются в качестве инструментов для осуществления целей организации, было бы гораздо менее полезно и удобно.
|
|
|
Содействие, которое экономическая теория оказывает осуществлению власти, можно назвать ее инструментальной функцией в том смысле, что она служит не пониманию или улучшению экономической системы, а целям тех, кто обладает властью в этой системе.
Частично такое содействие состоит в обучении ежегодно нескольких сот тысяч студентов. При всей его неэффективности такое обучение насаждает неточный, но все же действенный комплекс идей среди многих, а может быть большинства, из тех, кто подвергается его воздействию. Их побуждают соглашаться с вещами, которые они в ином случае стали бы критиковать; критические настроения, которые могли бы оказать воздействие на экономическую жизнь, переключаются на другие, более безопасные области. Это оказывает огромное влияние непосредственно на тех, кто берется давать указания и выступать по экономическим вопросам. Хотя принятое представление об экономике общества не совпадает с реальностью, оно существует.
В таком виде оно используется как заменитель реальности для законодателей, государственных служащих, журналистов, телевизионных комментаторов, профессиональных пророков - фактически всех, кто выступает, пишет и принимает меры по экономическим вопросам. Такое представление помогает определить их реакцию на экономическую систему; помогает установить нормы поведения и деятельности - в работе, потреблении, сбережении, налогообложении, регулировании, которое они считают либо хорошим, либо плохим. Для всех, чьи интересы таким образом защищаются, это весьма полезно. Мою настоящую работу многие сочтут менее полезной. В ней старательно обходится инструментальная функция экономической теории и происходит возврат к более древней, более традиционной, более научной, объясняющей функции, заключающейся в стремлении понять реальное положение вещей.
Что касается первопричин инструментальной функции экономической теории, то, конечно, не следует ничего приписывать тайному заговору и лишь немногое можно объяснить умыслом. Экономисты не раболепствуют преднамеренно перед сильными экономического мира. Лишь немногие сознательно стараются приспособиться. Скорее всего, преобладающие экономические интересы - это нормальное и общепринятое в обществе мнение. То, что оно одобряет и находит удобным, представляет собой разумную политику. То, что оно не одобряет или находит затруднительным, может быть интересным или впечатляющим, но не является надежным руководством для серьезных мнений или действий. Как и у других людей, у экономистов есть чутье на то, что заслуживает доверия, серьезно и достойно уважения. Именно через определение того, что является серьезным и достойным, и проявляются главным образом экономические интересы.
Инструментальная функция экономической теории - это во многом побочный продукт ее истории. Так получилось, что представление о предшествующем экономическом обществе превосходно служит инструментальным целям более позднего общества.
Было лишь необходимо оставаться верным старой истине и твердить о ее неизменности. Экономическая теория сформировалась как научная дисциплина в то время, когда деловые предприятия были невелики по размерам и просты по своей структуре, а сельское хозяйство поглощало большую часть производительной энергии людей. Фирмы реагировали на изменение издержек производства и на изменение рыночных цен. Они подчинялись тому, что диктовал рынок. Теория отражала этот факт. Со временем теория была несколько изменена с тем, чтобы учитывать существование монополии, или, точнее, олигополии, но осталась в плену у своих начальных представлений. Конкурентоспособная фирма продолжала считаться центральным звеном. И член олигополии тоже реагирует на рыночные колебания и вынужден поступать так, поскольку он односторонне стремится к максимуму прибыли. Таким образом, рынок и в силу этого потребитель остаются полновластными хозяевами. Выбор потребителя продолжает управлять абсолютно всем. В результате экономическая теория незаметно превратилась в ширму, прикрывающую власть корпорации. Этим процессом никто не управлял. То, что казалось сдержанным интеллектуальным консерватизмом, стало мощной опорой экономических интересов. К этому мы еще вернемся..
Однако инструментальная роль экономики не является чем-то неизменным. В последнее время наблюдается острое недовольство, особенно среди молодых экономистов. Представление, которое столь долго доминировало в академических курсах, формировало теоретические построения, маскировало проявление экономического, социального и политического влияния производящих организаций, подвергалось общей критике. То, что было некогда экономической теорией и было приемлемо, стало теперь «неоклассической экономической теорией» - термин, явно намекающий на устарелость.
Для этого мятежа имелось несколько причин. В определенной степени власть, защищаемая этой моделью, стала слишком явной, и попытки маскировать ее оказались недостойными для интеллектуала.
Имеются также все более угрожающие последствия процесса осуществления власти.
Людей можно убеждать, и ученые могут убеждать себя сами, что компании «Дженерал моторс» или «Дженерал дайнэмикс» реагируют на потребности общества, пока осуществление их власти не угрожает существованию общества. Убеждение становится мeнеe успешным, когда возникает сомнение в возможности выжить в условиях порожденной ими гонки вооружений или необходимости дышать отравленным ими воздухом. Подобным же образом, когда существует нехватка жилищ и медицинской помощи, а мужские деодоранты имеются в изобилии, представления о благожелательном отношении к общественным нуждам начинают трещать по швам.
Изменение характера университетов также оказало определенное влияние. За последние десятилетия под влиянием потребностей промышленности произошло очень большое увеличение их размеров и усложнение структуры. В результате достигнутых размеров и влияния - счастливый парадокс - они становятся все более независимой силой. Некогда диссиденту угрожали наказания; его можно было выявить и уволить. А теперь он просто отказывается от почтительных аплодисментов. Такое может вынести и человек умеренной храбрости. Не остается почти никаких сомнений, что революции, как правило, совершаются в Америке в такой момент истории, когда они становятся сравнительно безопасными.
Так обстоит дело и с этой революцией.
В экономической системе организация развивается очень неравномерно. Она достигает наибольшего размера в таких отраслях, как средства связи и автомобильная промышленность, а наивысшая техническая сложность и наиболее тесная связь с государством имеют место в производстве оружия. В сельском хозяйстве, жилищном строительстве, услугах, ремесленном производстве, менее организованных формах подпольного бизнеса коммерческая фирма остается сравнительно простой. Эти различия приводят к очень большим различиям во власти и, следовательно, в социальных последствиях. Компании «Форд», «Шелл» и «Проктер и Гэмбл» пользуются большой властью. У отдельного фермера такой власти нет; у строительной фирмы ее очень мало. Эти различия в свою очередь в значительной мере определяют, как работает экономическая система и для кого. Здесь, а не в первоначальных капризах вкусов потребителей общества кроется объяснение высокого уровня развития автомобильной промышленности, системы скоростных автодорог и оружия и низкого уровня развития жилищного строительства, здравоохранения и пищевой промышленности.
Следовательно, подход к экономической системе как единому целому не может быть плодотворным. В идеальном случае ее следует рассматривать как непрерывную цепь организаций, которая в условиях США начинается от простейшей борющейся за существование семейной фермы и простирается до «Америкэн телефон энд телеграф» и «Дженерал моторc», а в других промышленных странах - от отдельного крестьянина до компании «Фольксваген». Однако классификация, даже если она содержит произвольные элементы, есть первый шаг к ясности. При небольших издержках многое проясняется при разделении коммерческих организаций на две категории - тех, которые пользуются полным набором инструментов власти -над ценами, издержками, поставщиками, потребителями, обществом и правительством, - и тех, которые им не владеют. Поэтому в четвертой главе мы описываем эту двойственную модель современной экономики. Но сначала необходимо ясно представить себе основные свойства господствующей, или неоклассической, системы. Мы должны знать те оковы, которые стремимся сбросить.
|
|
|
