Зал “суда”: Дом Союза писателей БАССР. 28 мая 1987 г. Повестка дня: Историческая концепция романа Б.Рафикова «Карасакал» на основе письма т.Султанова З.А. первому секретарю обкома КПСС.

Суд над строптивым или спасение Карасакала

(Заголовок и ниже следующие эпиграфы внесены мною позже)

 

Эпиграфы:

1. Карасакал, руководитель башкирского восстания 1739-40 годов. Карасакал был смелым воином, народным организатором, начитанным; совершал хадж в Мекку и Медину. Башкиры сложили о Карасакале песни и легенды.

И.Г.Акманов (Башкортостан. Краткая энциклопедия, стр.367).

 

2.Потери башкир в восстании 1737-40 годов: убиты 18.134 человек, взяты в плен и отправлены в Рогервик на тяжелые работы 3.236 человек, проданы русским помещикам (на рабство) 5.983 человек, многим отрезаны носы и уши. Общие потери составили 28.190 человек.

П.И.Рычков. История Оренбургского края... стр.488).

 

3. «Желаю от господа бога здравствовать ея и в., потом вам, генерал-лейтенанту Л.Я.Соймонову. От меня владельца Шуны, контайшина сына, вам высокопревосходительному генералу-лейтенанту и большому брату Соймонову премного кланяясь... доношу вам, превосходительному генералу: нынешнею весною ездил я, владелец Суну контайшин, порубил оных каракалпаков, побрал многие пожитки и детей брал в полон; ныне еще еду со многим войском и буду требовать у оных каракалпаков называемаго Хадже хана и башкирцев, которые у них каракалпаков живут... которые ныне состоят вам русским и нам неприятелями. И желаю ехать, взяв Ходжея хана и живущих башкирцев и явится з заслугою и отдать их своею рукою... А что вы требуете меня, называя башкирцем и каракалкпаком, то я сущей владелец Суну, контайшин сын; и ежели впредь меня будете требовать, то прошу писать, называя Суною.

Оное переводил переводчик Араслан Бекметов».

Из послания Карасакала своему “большому брату” г.-л. Л.Я.Соймонову.

Материалы по истории Башкирской АССР, часть I. М.-Л., 1936, стр. 478.

 

4. Карасакал не был ни башкиром, ни батыром, а был проходимцем-авантюристом, провокатором, тайным шпионом князя Урусова и генерала Соймонова... Для того, чтобы восстановить историческую правду и раскрыть подлинное лицо Карасакала, требуется заново написать историю данного восстания. Такую большую работу смогут совершить только те историки, которые верны исторической правде.

Ахмет-Герей Янгалин,

кандидпат исторических наук (журнал “Агидель”, 2010 №6).

Теперь сам текст моего обращения:

Первому секретарю Башкирского обкома КПСС

Тов. Шакирову М.З. 14.04.1987.

Хочу обратить Ваше внимание на серьезный просчет в идеологической работе республики, а если конкретно — в нашем литературном цехе. С этим очень серьезным и ответственным вопросом я счел нужным обратиться непосредственно к Вам, ибо надеюсь, что наш обком сумеет исправить допущенную ошибку на месте. Ведь речь идет о ставшем уже достоянием тысячей читателей нездоровой публикации (Б.Рафиков. Карасакал. Исторический роман, журнал «Агидель» номеры 10,11,12 за 1986 г.), грубо исказившей историческую правду о башкирском восстании первой половины 18-го века, ибо в этой публикации сделана попытка воспеть как национального героя зловещего пришельца — направленного на Урал для подрыва Россию изнутри турецкого тайного агента Карасакала, который, коварно объявив себя потомственным башкиром и поборником башкирской свободы, сумел временно обмануть часть народа и выступил под исламским флагом за отделение Башкортостана от России и провозглашение там отдельного мусульманского ханства под эгидой оттоманской Турции... К сожалению, благодаря прямой поддержки руководителей Союза писателей (А.М.Мирзагитов, А.С.Гареев) и их приспешников (Р.Г.Султангареев, Р.Н.Баимов, Г.З.Рамазанов) полусырой опус этот в спешном порядке был опубликован в самый канун 70-летия Великого Октября... Кампания умиленного восхваления злополучного сочинения по телевидению и радио была начата еще с конца 1985 года, несмотря на то, что к тому времени опус не был еще даже завершен, не говоря уже об элементарной правиле порядочности восхвалителей — предварительного обсуждения текста в творческой секции прозы. Дело дошло до того, что еще никому не известное сие «произведение» высокопоставленного автора (секретаря правления Союза писателей) выше указанными его приятелями высокого ранга в нарушение писательской этики было восхвалено с трибуны партсобрании (27 января 1986 г.), а в проект решения собрании был навязан пункт, отметивший злополучный «Карасакал» как выдающееся достижение башкирской исторической прозы. Одним словом, руководство усиленно толкало литературного «кота в мешке» к немедленному изданию. Осознав пагубности такого опрометчивого шага, я, как коммунист и писатель, был на приеме у главного редактора журнала и секретаря партбюро тов. Гареева и предупредил: «Прежде чем опубликовать, семь раз отмерьте, ибо Карасакал — сомнительная личность, а автор, к сожалению, не блещет эрудицией». На что Гареев отрезал: «Это не твое дело. Мы, руководители, сами знаем, что нам делать!» Главредактору, чтобы убедиться в несправедливости своих слов, было бы достаточно полистать доступные труды специалистов и документы о башкирских восстаниях 1704-11 и 1735-40 годов...

 

Последствие обращения: судилище над строптивым

Зал “суда”: Дом Союза писателей БАССР. 28 мая 1987 г. Повестка дня: Историческая концепция романа Б.Рафикова «Карасакал» на основе письма т.Султанова З.А. первому секретарю обкома КПСС.

Протоколист — А. Филиппов. (Так как протокол для меня остался не доступным, излагаю процесс по своей записи, сделанной по ходу обсуждения).

Секретарь партбюро М. Гафуров оглашает письмо Султанова и один за другим прочитывает отзывы на роман следующих историков (сами они не присутствуют):

1. Акманов, Рахматуллин. Вывод: никаких материалов об отделении от Росси нет. (Дипломированные лжецы!).

У Игнатьева есть, однако это не подтверждается историческими документами. Миндигул Юлаев — башкир, его объявили ханом.

Ссылка на «Материалы по истории БАССР»: восстание распространяется по Сибирской, Ногайской дорогам. Провозглашение хана сыграло положительную роль. Анализ романа — положительный, все дается там правильно на основе исторических источников.

Роман написан со знанием дела, автор основательно изучил исторические материалы.

2. Асфандиаров. Роман — положительное явление. Большая изыскательская работа проведена автором. Ему удалось.

Главная сила в романе — народные массы.

Все имена соответствуют исторической действительности. Стремление оставаться в составе России. (Вот лжец!..). Идейно выдержан.

Прения:

1. А.Филиппов. Большое расхождение между письмом З.Султанова и отзывами ученых. Это может быть, потому что это — история, мало освещенная.

Далее А.Ф. анализирует причины башкирских восстаний первой половины 18-го века в сравнении с восстаниями яицких казаков. Казаки как будто подопытные.

Цитата от Оренбургского писателя Пистоленко об Урусове (восхваляет Карасакала как молодого башкира). Объективная оценка, говорит Филиппов. Споры, говорит он, по-моему из-за каких-то мелочей. Карасакал, Батырша — были на уровне Салавата.

З.Султанов. Хо!

М.Гафуров. Что?!

З.Султанов. Ху, говорю!

2. Г.Ибрагимов (отсутствует, его письмо провозглашает публике М.Садыкова).

Дается анализ романа «Карасакал». «Батша тарихсыларының баһаһына таянып, башҡорт күтәрелештәрен хөкөм иттеләр быға тиклем. Был хата булды».

«Царистская иллюзия».

(Положительная оценка романа).

3. Г.Хусаинов. Султанов и остальные стоят на противоположных рубежах в трактовке истории. Методика исследования Султанова какова? Цель письма?

Неужели мы, писатели, до такого уровня опустились? Султанов показал свое моральное лицо. (В своей реплике З.Биишева поддерживает Г.Хусаинова).

Далее Г.Хусаинов прославляет Карасакала. Говорит, что даже буржуазные историки его прославляли. Некоторые из них Карасакала называли авантюристом.

Мы — советские писатели, мы должны разобраться, кто такой Карасакал?

Султанов следует по толкованиям буржуазных историков.

Роман идейно выдержан со своей концепцией.

Делает анализ романа (положительный).

Обращаясь злобно Султанову: «Карасакал — турецкий агент», — говорите, но таких документов нет. Например, Шамиля тоже объявляли английским агентом.

Султанов придерживается сталинской концепции относительно истории, говорит он.

Очернительством нашей истории занимаешься ты, товарищ Султанов!

4. З.Биишева. Читала исторический очерк Г.Хусаинова (о Карасакале), роман Рафикова, очень понравились мне. (Роман Б.Рафикова она оценивает очень высоко).

З.Султанов. Зайнаб-апай, этого ведь недостаточно, чтобы дать верную оценку историческим событиям.

З.Биишева. Султанов занимается мелочами.

З.Султанов. Нет, грубое искажение исторической истины – это не мелочи!

З.Биишева. Писатель не обязан придерживаться документов, он должен творить образ. Имеет право на вымысль.

З.Султанов. Зайнаб-апай, Вы в своем романе “На берегах Ика” касательно событий 1919 года Ваших земляков братьев Каримовых назвали “красными партизанами” и возвели в ранг героев, но в действительности были они обыкновенными бандитами-убийцами, которых военком Н.Салтяшев заслуженно застрелил.

З.Биишева. Роман очень хороший. Мы не должны очернить своих героев, таких, как Карасакал. Наш патриотический долг требует этого.

5. Г.Шафиков. Большая ответственность эта — тема Карасакала.

Говорит с некоторым оттенком критики романа, но в целом положительная оценка.

6. Р.Баимов. Роман обсудили в секции. Провакационное обвинение Султанова, мы должны будем это осудить. Такие поступки должны быть осуждены.

7. Д.Буляков. Я — председатель ревкомиссии Союза писателей. Около года Союз писателей занимается только разбором жалоб. Литературу надо писать чистыми руками, а не писать жалобу. Письмо написано из-за личных побуждений, злобы. У автора (Султанова) это пятая жалоба по счету. Это чья-то рука. Кто-то руководит автором письма. Например, когда недавно шла молва, что меня собираются выдвигать председателем Союза писателей БАССР, он написал жалобу на меня...

З.Султанов. Это была не жалоба, а разоблачение Вашего плагиатства – Вы оттяпали кусок от моего неопубликованного еще романа.

Д.Буляков....а теперь, когда идет молва о том, что Булата Рафикова собираются выдвигать главным редактором журнала «Агидель», он жалуется на Рафикова. Это все для того, чтобы нас не выдвигали.

Мы не должны докатиться до анархии. Демократию Султанов использует в корыстных целях. Предложение: рассмотреть поведение автора письма на собрании. Очернительством занимается. Он — настоящий сталинист.

З.Султанов. А кто же Вы сами тогда? Троцкист?

8. Р.Султангареев. Цель автора письма ясна. Редакция его роман не опубликовала — с этого и началось. Я задавал вопрос секретарю обкома не в Доме политпросвета, как пишет он, а в Доме актеров...

З.Султанов. В основном, значит, я прав!

Р.Султангареев.... значит, автор лжет. Поэтому и в остальном он лжет.

9. Муса Гали. Делает анализ романа. Первая попытка освоить очень интересную и важную тему, в этом смысле автор выполнил свою миссию. Концепцией романа я согласен.

10. А.Магазов. Две диаметрально противоположные позиции: Султанова и рецензентов. Обе стороны ссылаются на документы. Нужно нам тоже знать документы, заглянуть в них. Мы должны были заранее ознакомиться с текстом письма и рецензиями историков. Но этого не было.

Второе. Сказали, что историки придут, а они не пришли. Автор письма пришел, но они (историки) не пришли, а мы хотели бы заглянуть им в глаза.

Я согласен с выступающими. Мы почему так легко хотим отмахнуться от Карасакала? Разве такие личности много у нас в истории?

З.Султанов. Такого немного, но истинных героев очень много.

А.Магазов. Концепция Султанова не выдерживает критики. Роман положительный. Но Бәпәнәй и Ҡараһаҡал несколько идеализированы. Классовые положения башкирского народа завуалированы.

11. Н.Асанбаев. Я два года болею, не смог прочитать роман Рафикова. Искать тут только плохое не стоит (для наших будущих мероприятий).

Почему З.Султанов написал такое письмо? Я не одобряю. Но надо разобраться. Может, он в обиде. Почему не помогаем Султанову, чтобы напечатать его роман? Мы должны ему тоже помочь.

12. А.Гареев (гл. редактор журнала). Я еще раз убедился, что мы не ошиблись опубликовав роман «Карасакал».

(Восхваляет роман).

Султанов настолько озлоблен, он говорит (пишет), что я, Амир Гареев, являюсь депутатом горсовета, а я не являюсь.

13. М.Садыкова. Прочитала роман с большим интересом. Насчет освещения личности Карасакала: из архива кто что возьмет, так и напишет.

Писатель имеет право трактовать по-своему.

З.Султанов. Искажать историческую правду?

14. А.Мирзагитов (председатель Союза писателей БАССР). Наконец, у нас появилась историческая романистика. Мы можем обсуждать и пойти дальше. Политическая постановка об искажении идейной концепции романа — мы такого искажения не нашли. Мы доказали, что никакого искажения мы сегодня не обнаружили.

Приходится выразить сожаление, в письмах Султанова как отрицательные герои фигурируем мы, руководители.

Поддерживаю Диниса Булякова насчет осуждения Султанова.

15. М. Гафуров (секретарь партбюро). Никто концепцию Султанова не поддержал. Письмо в целом очень тенденциозно. Он ссылается в основном на книгу изданной в 1936 году.

З.Султанов. Да, но это ведь академический сборник исторических документов!

М.Гафуров. В письме явные натяжки и передержки (например, вопрос Султангареева секретарю обкома).

Роман, еще не опубликованный, был восхвален на партсобрании, говорит он. В постановлении было сказано: Ғ.Ибраһимовтың һәм башҡаларҙың романдарына иш булып, ошо тарихи романдарға өҫтәлергә тора «Ҡараһаҡал», тип. Намеренная натяжка. Товарищ Султанов поступил нечестно.

Единое мнение: концепция романа идеологически правильная.

16. К.Аралбаев (инструктор отдела Культуры обкома партии). Объясняет прохождение подготовки к обсуждению (в обкоме, парторганизации).

Нашим историкам не верить нельзя. Правильно они оценили роман положительно. Фальсификации истории нет.

З. Султанова. Если Вы так самоуверенны в этом, советую прежде всего прочитать башкирское историческое предание «Ҡарас менән Ҡараһаҡал» — «Карас и Карасакал». А здесь для сведения присутствующих приведу лишь одно замечание, высказанное из уст башкирского народного сасяня Ҡараса в присутствии самого Карасакала: «Ведь он (Карасакал) — пришелец со стороны и может стать в нашей стране всего лишь заплатой». (Башкирские предания и легенды. Уфа, Башкирское книжное издательство, 1985; стр. 118).

Если позволите, в своем последнем слове я выскажу некоторые мысли (дополнения) к письму от 14 апреля 1987 года, врученному мною 22 апреля первому секретарю Башкирского обкома КПСС т. Шакирову М.З.

Чтобы относительно текста письма не было превратных толкований о значении и места в жизни общества исторической литературы, знании истории в нашей духовной жизни, хочу привести некоторые строки из критической статьи «Поверка историей» известного литератора Виктора Кочеткова, опубликованной в «Литературной газете» от 22 апреля 1987 г., где речь идет о нашей «душеохранительной зоне», призванной противостоять в этом мире, полном разными катаклизмами, всеобщей духовной деградации и смерти, наступающие обычно в периоды исторических разломов.

Что же составляет эту душеохранительную зону? Из всех ее компонентов автор выделяет правдивое «историческое знание, без которого нет ни гражданина, ни патриота, ни подлинного строителя новой жизни. Историческое знание — это корневая связь с прошлым, это кровное родство со всем, что воздвиг народ на путях своей истории. Историческое знание — это тот свет, который через века и нам светит». Отрицание или забвение этой истины, говорится в статье, чреваты для народа и всей страны с далеко идущими пагубными последствиями. Ибо «историческое беспамятство... было одной из главных причин ухудшения нравственного климата в нашем обществе, о чем теперь много говорится со всех трибун. Случилось то, что всегда случается, когда отмахиваются от чего-то важного и обязательного. Прошлое перестало быть великим учителем настоящего. От него ждали не уроков, а согласного кивания головой. От него ждали не мудрости и строгости, а комплиментов и реверансов. Что из этого получается, мы все теперь знаем, пережив и «культ личности», и «волевое руководство», и «застойный период»... (Конец цитаты).

Как известно, это теперь осознано не только со стороны выдающихся мыслителей той или иной страны, народов, но и в глобальном масштабе, всем мыслящим человечеством, чему свидетель в частности резкое возрастание в последнее десятилетие во всех национальных литературах значения исторической темы, усиленное проникновение авторов почти всех жанров в недра истории. Стало это присущим и для всей многоязычной советской литературе, в том числе и башкирской, и мы в этой области имеем уже ощутимые результаты — я имею в виду исторические романы Галия Ибрагимова, Яныбая Хамматова, Кирея Маргана. Одновременно необходимо заметить, что это направление было для наших авторов почти неизведанным, они зачастую работали полагаясь на свою интуицию, на свой страх и риск, в силу этого нередко были обречены не только на удачи. Но они были на передней линии фронта и вели «разведку с боем», отвоевывая таким образом плацдармы для передвижения других, всей литературы. Во многом интересный, богатый фактурой и дышащий трепетным авторским индивидуализмом видения мира многоплановый роман К.Маргана «Бөркөт ҡанаты», как уже неоднократно отмечалось в печати, к сожалению, страдал неким перекосом в сторону явной примитивизации народного духа и жизни, что привело к ощутимому снижению идейно-художественного уровня произведения. Потом появились романы «Кинйә», «Төньяҡ амурҙары» уважаемых старейшин башкирской прозы Г.Ибрагимова и Я.Хамматова, добросовестно сверенные с документами и исторически достоверные, после которых мы все как будто в некоторой степени вздохнули с облегчением. Но облегченный вздох этот, как мне кажется, был еще преждевременным — в трудных дебрях исторического романа, как оказался, поджидал нас другой серьезный подвох, а именно перекос в другую сторону, в сторону лакировки и идеализации некоторых исторических личностей, совершенно не заслуживших этого, что привело, к сожалению, и даже фальсификации некоторых страниц многострадальной нашей истории. Если конкретно говорить, речь идет об объемистом сочинении нашего коллеги Булата Рафикова (Карасакал. Исторический роман, журнал «Агидель», 1986 г., №№10,11,12)...

 

Да, возможны разные толкования разными людьми одних и тех же исторических документов, показаний очевидцев и событий, но в данном случае никто из серьезных исследователей, если он конечно сознательно не выступает на ложный путь из-за своих узкогрупповых и корпоративных соображений, то есть за «честь мундира» или для сокрытия своих прошлых исследовательских промахов и ошибок, то никто из них не возьмется отрицать суть бепенея-карасакаловской политической программы, четко выразившийся в их практических делах с целью отделения Башкирии от России и объявления там мусульманского ханства в вассальной зависимости от Турции, то есть их намерения по сути предательски присоединить Башкирию в лагерь исконних зарубежных врагов России; никто из серьезных исследователей не возьмется также носителей этой сепаратистской программы объявлять борцами за единства Башкирии с Россией, а явных сепаратистов-феодалов — российскими патриотами. Но наш коллега Рафиков, к сожалению, на всем протяжении своего сочинения (в журнале “Агидель”) пытается бесплодно утверждать именно это, в каждом удобном случае упорно выдавая черное за белое. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Правда она всегда одна и бескомпромисна. Ее нельзя изменить ни с помощью большинства голосов на сходках, как это случилось здесь, ни с приемом угрожающей демонстрации кем то из высокого служебного кресла. История только тогда история, когда она полная правда. И черное в истории останется черным, даже в том случае, когда не четыре, как у нас, а четыреста кандидатов и докторов наук одновременно и единогласно будут утверждать обратное. Потому что рано или поздно правда возьмет свое, восторжествует истина...

 

Борцы за народную свободу уже следующего поколения — руководители Крестьянской войны (Салават Юлаев, Кинзя Арсланов и др.) полностью освободились от пагубной для нашего малочисленного народа и всего освободительного движения политической программы пришельца Карасакала и выступили совместно с русскими и другими народами за единую свободную Россию (конечно, в их понимании) — это было громадным шагом вперед, прогрессом, являвшимся залогом борьбы и победы также следующих поколений вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции, выдвинувшей из недр башкирского народа таких выдающихся интернационалистов-ленинцев, как Ш.Худайбердин, Б.Шафиев, Б.Нуриманов и др. Однако семена «карасакаловщины» тоже, как своего рода идеологический сорняк, на нивах истории скрытно продолжали свой род, засоряя и отравляя идеалы народной борьбы, например, фанатичную душу Батырши... Однако автор «Карасакала», к сожалению, на данный урок истории не обратил внимания, ибо не сумел связать отдельные периоды и факты истории с предшедствующими и последующими им явлениями, то есть отсутствует у него взаимосвязь, целостное понимание истории. Потому что он в данном случае выступает не как самостоятельный исследователь истории, историк (но писатель, взявшийся за сочинение исторического романа, таким быть обязан!), а является лишь своего рода компилятором высказываний некоторых наших горе-историков, хватая верхушки из их сочинений, отвечающие установкам их незрелой концепции. Поэтому и выбор его, Б.Рафикова, ограничен почти одним историком И.Г.Акмановым. Слов нет, он способный историк, немало сделавший в узкой своей области. Но не надо забывать, что он над своей трудной темой (башкирские народные восстании первой половины 18-го века) работал в годы отсутствия гласности и преобладании ошибочной концепции Устюгова, огульно объявившей эти восстании реакционными. Тогда сама тема была почти под запретом, что вынуждал исследователей говорить полуправду (а это, как известно, хуже неправды). Вот в таких условиях, по-видимому, историк был вынужден некоторые негативные стороны указанных восстаний (например, политическая программа Карасакала и Бепенея) затушевывать или же говорить о них полунамеком, а самих этих личностей даже облагораживать. Иначе просто запретили бы тему, это мы теперь хорошо понимаем. Но наступили новые условия. Однако наш писатель, автор «Карасакала», очевидно, работы указанного историка принял за чистую монету и вместо того, чтобы их критически рассмотреть и творчески осмыслить, пошел по легкому пути, поступил по инерции. Вот почему оставил он без внимания исследований другого замечательного советского историка А.П. Чулошникова (кстати, фактически сам Акманов опирается на его труды), который уже в 30-х годах, как известно, сумел верно оценить эти восстания как прогрессивные для борьбы народов России, но в то же время сумел очень правильно указать на их негативную сторону, подтверждая документами. Несерьезное отношение писателя к своему профессиональному долгу, неоправданная спешка и ловкачества на пути публикации с использованием для этого своего служебного положения привели автора к явной неудаче, которую он при нормальных условиях прохождения рукописи мог бы вполне избежать. Но это уже относится к нравственным качествам литератора...

 

Тем, кто углубленно интересовался с историей кочевых и полукочевых (как башкиры) народов, в частности древних тюрков, монголов, манчжуров, очень хорошо известно, что у них, особенно представителей из ханской династии, не было раз и навсегда нареченных, эквивалентных современному, неизменных личных имен. Об этом пишет известный специалист по древнетюркской истории Л.Н.Гумилев, об этом же пишет знаток жизни кочевников средневековья С.А.Плетнева. Таким образом, в семейном кругу некий сын мог именоваться, например, Байбулат, а в приютившей его ставке калмыцкой тайши он — Суну батыр, в обществе сасянов и абызов он был известен как Хажи, для черни назывался Карасакал, а после провозглашения его султаном стал он носить уже ханский титул Гарей (как известно, в глубокой древноси так именовался прославленный самостоятельный башкирский хан). Эта древняя традиция среди башкиров как реликт наблюдается до сих пор: почти в каждой деревне можно встретить людей, носящих одновременно по несколько имен (например, одно — официальное, для паспорта, второе — для узкосемейного пользования, третье — как кличка для улицы)... Я убежден, известный нам человек под кличкой Карасакал — один из потомков последнего хана Сибирского Кучюма, чингизид, тоже широко пользовался с этой древней традицией многоименства, его к этому принуждали еще сами обстоятельства, ибо он, чтобы захватить бывшее так называемое «владение отцов», башкирский престол, до поры до времени вынужден был наряжаться то под башкирскую маску, то под чалму святого Хажия, а свое подлинное кучюмовское происхождение, ненавистное башкирскому народу, тщательно скрывал, иначе, как уже сказано, башкиры его запросто могли убить или поймать и выдать русским властям, как они до этого с Аблай-ханом (сыном Кучюма) и поступили. (Как видно из документов, в последний период восстания башкиры относительно Карасакала также открыто выразили такое же намерение, ибо они к этому времени успели его раскусить)...

 

Термин «султан» в своем изначальном значении это сюзерень, то есть правитель какого-нибудь удела, обласи, страны вассальной зависимости от хана (императора, короля). А в нашем случае это правитель в вассальной зависимости от турецкого султана, то есть ставленник Турции. Сам турецкий император традиционно тоже назывался султаном, а это показывает, что основатель трона оттоманской Турции сам тоже когда-то был от кого-то зависимым султаном. А в наших примерах кучюмовские потомки ни Мурат Кучюков, ни Байбулат Хасянов (Карасакал) первоначально правителями не были, а как потомственные чингизиды, которым «полагался» трон, в поисках «вакансий» на престол скитались по степи. У них в жилах текла ханская кровь и больше ничего, поэтому до поры до времени никто султанами их и не называл. Для этого кто-то из суверенных государей должен был их на этот сан возводить — в данном случае это тайно сделала оттоманская Турция; по крайней мере можем твердо заявить, что султановскому сану Мурата Кучюкова предшедствовал его тайный визит в Константинополь к турецкому султану, а сородича его Байбулата Хасянова (Карасакал) — трехмесячное пребывание в 1737 году летом турецкого чрезвычайного посла (Векиль) в соседней с Башкирией ханской орде Абулхаира. Как известно, Карасакал до поры до времени свое султанство скрывал и об этом заявил только в самой последней и критической стадии восстания, в связи с чем участникам восстании им была обещана «с моря» 80-тысячная турецкая подмога. Вот это и показывает, кто стоял за новоявленным «султаном»... Провакатор Карасакал однажды обманул наш народ, но предки наши сумели его раскусить (посмотрите названное выше башкирское историческое предание «Ҡарас менән Ҡараһаҡал» — «Карас и Карасакал»). Давайте же теперь и мы, спустя 250 лет, не будем сами себя обманывать, снова выдавая пришлого извне провакатора и афериста за национального героя башкирского народа.

Подитоживая свое последнее слово скажу: я не отрекаюсь от своего мнения о Карасакале. Ваш суд – это сплетни из бабушкиной кухни. Но на этом примере можно увидеть на каком уровне находится наша историческая наука.

Зигат Султанов.

15.05.1987

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: