Отмстил неразумным хазарам

Прочь из Киева

При анализе политики Святослава отчего-то возникают устойчивые ассоциации с судьбой другого нашего предка Петра Первого. Не смотря на немалую историческую дистанцию почти в восемьсот лет, в их взглядах и решаемых исторических задачах было немало общего. Может, это и называется исторической преемственностью?

Во-первых, оба решили покинуть свои столицы: один – Киев, другой – Москву, пребывание в которых их явно тяготило. И оба пришли к заключению о необходимости основать новые стольные города, сама география которых отвечала бы главным задачам движения их держав. Пётр, как известно, заложил на Заячьем острове крепость, ставшую прологом блестящего Санкт-Петербурга. А Святослав стремился перенести столицу в Переяславец, который должен был набирать силу на территории нынешней Румынии.

Санкт-Петербург был призван закрепить выход России к берегам Балтийского (некогда Варяжского) моря, открывавшего для страны простор для проведения большой европейской политики. А Святослав столбил свой путь на юг, поближе к важнейшим для русичей того времени торговым путям, без гарантированного доступа к которым Русь просто не могла развиваться. И тот, и другой понимали, что сила продолжает играть главную роль в международных связях. Но ни Святослав, ни Пётр не видели в войнах единственно надёжный инструмент достижения своих целей. Ни тот, ни другой не воевали ради войны. Впрочем, коснёмся подробнее деяний Святослава, что передвигался, как отмечал летописец, подобно барсу. И спал в степи, подложив под голову только седло.

Отмстил неразумным хазарам

Пусть нас простит Александр Сергеевич Пушкин, но вещий Олег хоть и «взбирался», но с хазарами дела не имел. Геостратегическую задачу очистки для Руси волжских горизонтов решал Святослав. До нашествия монголов только Хазарскому каганату удавалось держать ряд славянских племен под своей властью, взимая немалую дань и совершая карательные набеги. Однако государство-химера, как Хазарию называл Лев Гумилёв, постепенно слабела. Сказывался усиливавшийся раскол между основной массой тюркского населения и верхушкой, исповедовавшей иудаизм. Да и исторический союзник Византия теряла интерес к каганату на фоне усиливавшейся Руси. Так что Святослав не просто подготовил свой штурмовой корпус к сложному походу, но и выбрал выгодный для такого броска идеальный в геополитическом плане момент.

Собственно, вся его политика доказывала, что был он не просто удачливым рубакой, каким иногда его стремятся представить в романтических произведениях, а государственным деятелем, мудрым и расчётливым. Понятно, дело было не только и не столько в Хазарии, хотя, конечно, необходимо было избавить державу от постоянной угрозы, которая исходила от этого химерического образования.

Святослав понимал, что ликвидация хазарской препоны открывает Руси прямой путь к тёплому Чёрному морю. А значит, и беспрепятственную дорогу в Крым, в Византию и дальше в Средиземноморье к фрягам. Дорога к тёплым морям, как известно, станет стратегической целью и Московии. Это затем будет захват казаками Азова. Походы в Крым Голицына, не слишком удачный Прутский поход самого Петра. Но цель-то ясно обозначил еще князь-воин Святослав.

Э скиз к картине «Взятие хазарской крепости Итиль князем Святославом». Художник В. Киреев.

Весьма характерно, что киевский владыка выбрал себе в союзники саму географию. В принципе, он мог пойти на каганат традиционно по Днепру в Чёрное море, вокруг Крыма, через Керченский пролив и Азовское море войти в воды Дона. Волоком достичь Волги. И только тогда спуститься до хазарской столицы Итиль, которая располагалась в дельте великой реки, примерно в районе нынешней Астрахани.

Но полководец резонно просчитал, что такой путь будет издали контролироваться хазарской разведкой и никаким сюрпризом для каганата не станет. Он выбрал сухопутный маршрут через земли вятичей и Волжскую Булгарию, которая боялась открыто выступить против Хазарии, но тайно согласилась снабжать экспедиционный корпус. А дальше было знаменитое «Иду на вы!». Как полагают некоторые историки, таким образом Святослав хотел сразу спровоцировать хазар на решающее сражение и не позволить им вести скифскую войну, когда пришлось бы искать в степи небольшие вражеские формирования.

Так что, и в ставшей классической фразе не было ни капли самолюбования или желания красиво войти в мировую историю, а был совершенно чёткий расчёт.