Сложный путь героя к познанию смысла жизни.

Мысль об очистительном страдании звучит в романе неоднократно. «Страдание – великая вещь», - говорит Порфирий, развенчивая теорию «сверхчеловека». Он же указывает на единственно возможный путь самоутверждения личности. «Станьте солнцем, вас увидят». Иначе: лишь через положительное, высокое, человечное можно возвыситься, обрести новую веру и вернуться к достойной жизни советует Порфирий. Но подлинным носителем этой веры в романе Достоевский делает Соню Мармеладову. Не случайно. То, о чем рассуждал Порфирий, Соня глубоко почувствовала на своем печальном опыте.

Девушка задела что-то в сердце Родиона, еще когда Мармеладов в распивочной рассказал о ее жертвенном поступке: она ушла на улицу, чтобы спасти от голода детей своего отца (от второй жены).

В самые трудные, самые тяжелые для него дни Родион, порвавший всякую связь с близкими, в глубоком одиночестве несет свою боль. И когда она становиться невыносимой, он идет к Соне. Именно в ее униженной обстоятельствами и прекрасной в существе своей душе ищет успокоения несчастный молодой человек.

Несмотря на совершенное, казалось бы, несходство этих людей, есть в них общее. Соня, как и Раскольников, сломила себя, растоптала чистоту. Раскольников, отрицая саму идею жертвенности, говорит Соне, что она тоже «переступила», «смогла переступить». «Ты на себя руки наложила, ты загубила жизнь… свою (это все равно)». Оговорка («все равно») показательна. Ведь на самом деле совсем не все равно: Соня спасала детей, а Раскольников убил женщин. Но в данном случае речь о нравственной гибели личности. В этом смысле они одинаково трагичны. Раскольников объясняет это Соне: «Ты могла бы жить духом и разумом, а кончишь на Сенной…»

Раскольникова влечет к Соне не только некая общность судеб («убийца и блудница»), но уже осознанное ощущение того, что человек не может быть один. Это противоестественное состояние должно быть преодолено, поскольку жизнь закономерно предполагает общение. Кто-то всегда должен быть рядом – понять, помочь, пожалеть. Даже пьяница Мармеладов, принесший много горя семье, считает: «Ведь надобно же, чтобы всякому человеку хоть кто-нибудь можно было пойти», «… ведь надобно же, чтоб у всякого человека было хоть одно такое место, где бы и его пожалели». В этом смысле Раскольников видит свое спасение в участии к нему Сони.

Бедностью, отверженностью был вначале отделен Родион от людей. Поэтому и появилась у него «наполеоновская» программа. После ее бесславного осуществления он сам не может переносить общения с кем бы то ни было, более всего – с самыми близкими и дорогими, - матерью и сестрой. Но когда отчуждение достигает своего апогея, рождается страстная тяга к теплу тех, кто сам пережил падение и сможет понять надрыв, одиночество. В отношениях Раскольникова и Сони, а позже Раскольникова и каторжан происходит очень важный для автора поворот личности от страдания к состраданию, от эгоистического самоуглубления к способности любить несчастных.

Соня, с присущей ей добротой, не понимая сложных философских исканий Раскольникова, чувствует главное: он «ужасно, бесконечно несчастен», и она нужна ему. Для Раскольникова же Соня – воплощение бесконечных нравственных мук. Отсюда проистекают странные на первый взгляд порывы Раскольникова: «Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу». Родион объясняет изумленной девушке: «Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился». А когда Соня говорит: «... я бесчестная, я великая, великая грешница!», Раскольников «почти восторженно» размышляет о положении Сони, но так соотносится это с жизнью собственной, что кажется, будто он о себе говорит или думает: «А что ты великая грешница, то это так, - прибавил он почти восторженно, - а пуще всего тем ты грешница, что понапрасну умертвила и предала себя. Еще бы это не ужас! Еще бы не ужас, что ты живешь сама (только стоит глаза раскрыть), что никому ты этим не помогаешь и никого ни от чего не спасаешь! Да скажи же мне наконец, - проговорил он, почти в исступлении, - как этакой позор и такая низость в тебе рядом с другими противоположными и святыми чувствами совмещаются? Ведь справедливее, тысячу раз справедливее и разумнее было бы прямо головой в воду и разом покончить».

В этот момент сходство между собеседниками кончается, потому что Соня отвечает: «А с ними-то что будет?» (с детьми). Здесь – вся Соня. Раскольников, думая о самоубийстве, понимает, что не сможет его совершить, так как побеждает чувство самосохранения, страх перед смертью. Меньше всего он в этот момент о близких. Раскольников стоит пока на полпути к правде. И даже по отношению к Соне побеждает не лишенное эгоизма побуждение. Именно ей изливает свою боль Родион. «За одним и звал, за одним приходил: не оставить меня. Не оставишь, Соня?» И далее: «… за что ты меня обнимаешь? За то, что я сам не вынес и на другого пришел свалить: «страдай и ты, мне легче будет!» Родион знает: Соня пойдет за ним на каторгу, разделит его долю, что дает ему силу, просветляет будущее. Тем не менее сдвиг в переживаниях героя есть. Смутно намечается потребность искупить свою вину, потому что «страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца».

Колебания, сомнения, терзания героя особенно очевидны в сопоставлении с судьбой Сони. Раскольников начинает искать в своей душе, сознании истоки ошибочных взглядов и поступков. Родион размышляет, почему он не убил себя, а явился с повинной. Ответить на этот вопрос он не может. Но автор намечает перспективу, говоря: герой «не мог понять, что уж и тогда, когда стоя над рекой, может быть, предчувствовал в себе и в убеждениях своих глубокую ложь. Он не понимал, что это предчувствие могло быть предвестником будущего перелома в жизни его, будущего воскресения его, будущего нового взгляда на жизнь».

Наказание собственной совестью страшнее всего для Раскольникова, чем каторга. Однако эти муки не приносят Раскольникову успокоения. Его иногда даже раздражает вечная терпеливость Сони, чуждо ему и окружение – каторжане. В этой части манера повествования изменяется. Оно более исходит от автора: Раскольников замыкается в себе. Исчезает былая экспрессивность слова, взволнованность интонации. Тем не менее внутренне напряженное действие романа не прерывается. Перед Раскольниковым намечается новая возможность – преодолеть свой душевный раскол (вот где таится мотивация фамилии героя), обрести основу иного бытия. А конкретнее: от самонаказания перейти к принятию мира, вырваться из узких границ своего «я». По Достоевскому, эта перспектива – в любви. Какой? Ответ не однозначен.

Постепенно, несмотря на внутренне сопротивление, Раскольников, сосланный на каторгу, понимает, что Соня, с ее религиозностью, им не принятой, добротой, милосердием, открытым для людей сердцем, становиться частью его существования. Как логическое завершение этого открытия звучит просьба принести ему Евангелие: «Разве могут ее убеждения не быть теперь и моими убеждениями? Ее чувства, ее стремления по крайней мере…» Раскольников видит: религия, вера в бога для Сони – то единственное, что осталось ей «подле несчастного отца и сумасшедшей от горя мачехи, среди голодных детей, безобразных криков и попреков». Раскольников хочет принять Сонину веру по убеждению (он так и не открыл Евангелие, которое она ему дала), а потому, что глубокое доверие к Соне, возникшая в нем благодарность заставляют его смотреть на мир ее глазами.

Для самого Достоевского понятие «бог» мало что общего имеет с христианскими постулатами. В этом образе слиты представления о высших началах бытия: вечной красоте, справедливости, любви. Соня придерживается скорее традиционной веры. Раскольников же приходит к выводу, что бог – воплощение гуманности, способности служить несчастным, падшим (как некогда он сам). То, что делала Соня практически, Раскольников постиг в сущности проявления. И затем естественно обратил свой взор к каторжникам и почувствовал, что он им нужен, осужденные, отверженные, так же как он сам от Сони, ждут помощи. Вот что дает первый проблеск счастья душевного очищения героя. На этом прерывается история преступления и наказания.

Достоевский приводит своего героя к мысли о необходимости жить настоящей, а не придуманной жизнью, утверждает себя не через человеконенавистнические идеи, а через любовь и доброту, через служение людям. Интересна образная перекличка: в начале романа писатель говорит о болезни Раскольникова как об определенной реакции на события, в конце, в эпилоге, после болезни будто прозревает герой, что-то тягостное, темное растопилось в его сердце. Переболел Раскольников «бонапартизмом», фантастической и страшной идеей, очнулся от бреда и стал выздоравливать. «Они оба были бледны и худы, но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь.

Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого». Достоевский тем не менее не облегчает путь к грядущему, так как новая жизнь не даром достается его герою, «ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом…». Но о «постепенном обновлении человека, истории постепенного перерождения его» писатель предлагает рассказать в новом произведении. Сложен и мучителен путь Раскольникова к познанию смысла жизни. От преступления, которое искупается страшными страданиями, к вниманию, состраданию и любви к тем самым людям, которых хотел презирать, считать ниже себя гордый юноша».

Как к кривом зеркале, предстает перед Раскольниковым его идеал «сильной личности» в Свидригайлове, уверенном, что ему позволено все: насилие, убийство, разврат. В образе Свидригайлова видится воплощение «идеи» Раскольникова в ее законченном виде: с утверждением любой подлости правом сильного. Уродство облика и поведения Свидригайлова наглядно демонстрирует тот финал, к которому приходит каждый, кто исповедует поклонение порочной воле.

Однако преступления не остаются безнаказанными. Эта мысль Достоевского нашла воплощение не только судьбе Раскольникова, но и в страшном падении Свидригайлова. В финале он с ужасом понимает, что для него нет возвращения к подлинной жизни. Свидригайлов – не одиночный злодей. Действующие лица романа делятся на две группы: с одной стороны - Раскольников, Мармеладов, Разумихин, с другой – Свидригайлов, Лужин, Лебезятников. Противопоставлением этих характеров подчеркивает писатель контрасты современной ему действительности с ее социальном неравенством, угнетением одних и богатством и вседозволенностью других.

Все действия романа происходят в той части Петербурга, где жили бедняки. Серый, мрачный город, в котором на каждом углу распивочные, зазывающие бедняков залить горе, пьяные толпы на улицах, проститутки, женщины, бросающиеся с моста в воду. Страшное царство нищеты, бесправия, болезней. В таких условиях рождались лжеусловия силы. Но, появившись однажды в человеческом сознании, они модифицировались в другой социальной обстановке. Это хорошо понимал великий художник. Поэтому исступленными красками написал он картину заблуждений, страданий, на высокой ноте воспел пробуждение Раскольникова. А в «Дневнике писателя» за январь 1876 года, размышляя о далеком грядущем, заметил: «Я не хочу мыслить и жить иначе, как с верой, что все наши девяносто миллионов русских (или там сколько их тогда народиться) будут все, когда-нибудь, образованны, очеловечены и счастливы».

Идеалы действенной гуманности, духовной гармонии никогда не потеряют своего назначения. Близки они и нам. Немудрено, что традиции Достоевского живо восприняты современной литературой.

Писатель определил свое творчество как «фантастический реализм». Удивительно краткая, емкая и глубокая характеристика. Автор «Преступления и наказания» с редкой смелостью вскрыл внутренние закономерности преступного мира, трагедию разуверившейся в людях личности, с другой стороны, здоровые тенденции преодоления противоречий. Во всем появился воистину трезвый реализм. Вместе с тем писатель до «фантастических» размеров сгустил переживания героев, усилил столкновение архизлодейства со сверхчистотой и добротой, создал непереносимо тягостные коллизии. Но именно это свойство таланта позволило сказать о реальном содержании жизни с такой силой, что даже голос Достоевского продолжает предостерегать и ныне: преступление – это  гибель души, полное ее одиночество, отчуждение от живого мира, вернуться в него можно лишь силой сопротивления человеконенавистническими  идеями и действиями.

Заключение.

Роман, рассказывавший об убийстве и страданиях людей, имеет неожиданно светлый конец. Человек, опустившийся, казалось бы, до самого страшного, принявший за основу своего существования теорию, предполагающую уничтожение других людей, пережил сильное потрясение и пришел к необходимости сменить свое мировоззрение. Даже маленькая бесчеловечность непременно ведет к бесчеловечности в большем, а, может быть, и в глобальном масштабе. Во главу жизни каждого должна быть поставлена любовь. Лишь тогда люди смогут очеловечиться и стать счастливыми.

Роман ”Преступление и наказание” отразил тревогу Достоевского за будущее человечества. Его страшили все усиливающаяся власть денег, падение нравственного ориентира, обилие преступлений, с которыми ему приходилось сталкиваться на каждом шагу. И он настойчиво искал выход из кричащих противоречий буржуазного общества. Писатель попытался решить вопрос о пагубности анархического бунта, о возможности изменить существующий миропорядок без революционных потрясений, путем перевоспитания человека через проповеди религиозного смирения и очищающего страдания. Он поставил и попытался решить также глобальные вопросы бытия, как жизнь и бессмертие, добро и зло в окружающем мире, вера и безверие, отношение общества к личности. В романах и повестях Достоевского, в его публицистических выступлениях и литературно-критических статьях отразилась тревога писателя за судьбу человечества, стремление предостеречь его от пагубных последствий учений, иных родителей всемирного счастья, призывающих пожертвовать во имя торжества абстрактных “теорий” миллионами жизней. Все эти идеи будут говорить, что они и только они спасут мир и только они знают истину, но мир не может быть спасен насильно.

Достоевский, конечно, испытывал чувство вины за страдания человеческие, за несовершенство мира. Он решительно проникается недоверием ко всем гипотезам о правах "сильных", "особенных" индивидуумов, якобы освобожденных от ответственности перед людьми за свои "чрезвычайные" "сверхчеловеческие" ("человекобожеские") поступки. Вместе с тем, тип сильной личности все более и более уясняется им - как явление художественно внушительное, исключительное, но в то же время и реальное, вполне исторически выразившееся в теории социалистов и в практике социалистическо-террористических групп. Это та "фантастическая" личность, которая кажется ему реальнее всех реальностей, это великолепный образ для романа - реалистического "в высшем смысле". Достоевский был ослеплен блеском идеи соединить историю семьи Мармеладовых с историей "человекобога" - социалиста.

А как же с великими идеалами добра и счастья для людей? Достоевский об этом говорит очень определенно: "Язва росла и продвигалась все дальше и дальше. Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, не слыхал их слова и голоса."

Мир Достоевского христоцентричен — этот вывод, преодолев атеистические десятилетия, выговорило наконец-то наше время. «Сияющая личность Христа, пресветлый лик Богочеловека, его нравственная недостижимость, его чудесная и чудотворная красота»— это был тот идеал, который Достоевский утверждал всей мощью своего гения.

Но мир Достоевского еще и противоречив. В этом мире «страшно много тайн»: Бог «задал одни загадки», и они «угнетают на земле человека». Здесь «берега сходятся» и «все противоречия вместе живут». Здесь обитает широкий человек Достоевского, сознание которого разорвано, сердце горит, душой правят и ангел, и злое насекомое. В одиночестве, на свой страх и риск, он обречен разгадывать тайны мира. Ум и сердце широкого человека находятся в вечной войне: «что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой». Широкий человек пытается постичь тайну красоты. В мире Достоевского красота есть не только спасающая сила (согласно загадочной формуле писателя «красота спасет мир»), красота еще и страшная, таинственная стихия.

Попытки описывать мир Достоевского так, будто все мучительные тайны уже разгаданы, все широкие люди сужены до нормы, а противоречивые идеалы сведены к одному утвержденному образцу, — занятие бесплодное и безнадежное: оно в прямом смысле бьет мимо цели.

Мир Достоевского жаждет правды и справедливости не когда-нибудь потом, в иной жизни, а здесь, в реальном человеческом и земном измерении. Этой жаждой жил и сам Достоевский.

Список литературы

1. Абельтин Э.А., Литвинова В.И. «Преступление и наказание» Ф.М.Достоевского в контексте современного изучения классики». М., «Просвещение», 1999

2. Дулуман Е.К. «Философская Антропология.» М., «Наука», 1970

3.Журнал «Новый мир» №12, Леонид Андрулайтис «Дневник писателя» М., 2005

4. Кирпотин В. Я. «Достоевский – художник» М., 1972

5. Кулешов В. И. «Жизнь и творчество Достоевского» М., 1979

6. Селезнев Ю. В. «В мире Достоевского» М., 1980

7. Смирнова Л. А. «Российская и советская литература» М., «Просвещение»,1989

8. Сараскина Л.И. «Достоевский в созвучиях и притяжениях: (от Пушкина до Солженицына)» М., «Русский путь», 2006

 

12	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: