Часть III. Предполагаемая неизбежность социализма 6 глава

В обществе, разделенном на сословия, все члены тех сословий, которые не обладают полнотой прав, имеют один общий интерес: они борются за улучшение правовых позиций своего сословия. Все прикрепленные к земле стремятся облегчить бремя оброка; рабы стремятся к свободе, т. е. к состоянию, когда они смогут распоряжаться своим трудом. Общность интересов всех членов сословия тем сильнее, чем менее способен индивидуум подняться над правовыми рамками своего сословия. Не имеет большого значения, что в отдельных редких случаях особо одаренные индивидуумы с помощью счастливого случая способны стать членами высших сословий. Массовые движения не возникают из-за неудовлетворенных желаний и надежд изолированных индивидуумов. Привилегированные сословия позволяют талантам подняться по социальной лестнице не ради сглаживания общественного недовольства, а для обновления собственной силы. Одаренные индивидуумы, которым перекрыли путь наверх, могут стать опасными только в том случае, если их призыв к насильственным действиям найдет отклик в широких слоях недовольных.

3. Классовая борьба

Устранение отдельных межсословных конфликтов не разрешало противоречий между сословиями до тех пор, пока сохранялась идея сословного разделения общества. Даже когда угнетенным удавалось сбросить ярмо, это не устраняло всех сословных различий. Только либерализм смог разрешить фундаментальный конфликт сословного общества. Он сделал это, борясь со всеми формами личной зависимости -- опираясь на то, что свободный труд производительнее несвободного, и превратив свободу выбора места работы и профессии в фундаментальное требование рациональной политики. Ничто лучше не характеризует неспособность антилиберальной критики понять историческое значение либерализма как попытки преуменьшить значение этого действия, представляя его продиктованным "интересами" отдельных групп.

В борьбе между сословиями все члены каждого сословия сплочены общей целью. Как бы ни различались они во всем другом, это одно их объединяет. Они стремятся к улучшению правовых позиций своего сословия, с чем обычно связаны и экономические преимущества. Ведь различия в правовом статусе сословий поддерживаются как раз ради того, что при этом экономические преимущества одних создаются за счет экономической несправедливости по отношению к другим.

Но в теории классовой борьбы "класс" -- это совсем иное. Теория, утверждающая неразрешимость классовых конфликтов, поступает нелогично, когда делит общество только на три или четыре класса. Доведенная до логического конца, эта теория должна была бы дробить общество на группы с общими интересами до тех пор, пока не выделились бы группы, члены которых выполняют одни и те же функции. Недостаточно разделить собственников на землевладельцев и капиталистов. Дифференциация должна продолжаться до тех пор, пока не будут вычленены такие группы, как производители хлопковой пряжи такого-то номера, или производители черной козлиной кожи, или легкого светлого пива. У таких групп и на самом деле есть только один общий интерес: они жизненно заинтересованы в благоприятных условиях сбыта своего продукта. Но этот общий интерес узко ограничен. В свободной экономике никакая отрасль не может в длительной перспективе получать прибыль больше средней и в то же время не может работать в убыток. Общий отраслевой интерес, таким образом, не выходит за пределы краткосрочных тенденций рынка. В остальном же в группе господствует конкуренция, а не групповая сплоченность. Особые интересы делаются могущественнее конкуренции, когда экономическая свобода так или иначе ограничена. Чтобы защитить теорию борьбы между классами и соответственно внутриклассовой солидарности, следовало бы показать, что конкуренция не столь важна даже в условиях свободной экономики. Нельзя обосновать теорию классовой борьбы ссылками на солидарность землевладельцев против городского населения в вопросе о тарифной политике или на конфликт землевладельцев и горожан по вопросу политического руководства. Либерализм не отрицает ни того, что вмешательство государства в хозяйственные вопросы порождает особые интересы, ни того, что в результате вмешательства возникают привилегии для отдельных групп. Он просто говорит, что особые привилегии малых групп ведут к жестоким политическим конфликтам и постоянным нарушениям мира, что сдерживает развитие общества. Либерализм утверждает, что, когда такие особые привилегии делаются общим правилом, они обращаются в несправедливость для всех, поскольку при этом одной рукой забирают то, что дает другая, и единственным постоянным результатом оказывается общий упадок производительности труда.

В длительной перспективе солидарность интересов внутри группы и противоположность межгрупповых интересов всегда являются результатом ограничений права собственности, свободы торговли и свободы выбора профессии. Только ненадолго такие результаты могут возникнуть как отражение условий самого рынка. Но если даже в малых группах, члены которых занимают идентичное положение в хозяйственном процессе, нет такой общности интересов, которая бы противопоставляла их всем другим группам, тем более не может идти речь о такой солидарности интересов в больших группах, члены которых занимают не идентичные, а просто сходные позиции в экономике. Если уж нет особой общности интересов внутри группы изготовителей хлопковой пряжи, ее не может быть у всех занятых переработкой хлопка или у прядильщиков и машиностроителей. Интересы прядильщиков и ткачей, интересы машиностроителей и тех, кто использует машины, весьма и весьма различны. Общность интересов возникает только при исключении конкуренции, например, у владельцев земли определенного качества и местоположения.

Теория, которая делит все население на три или четыре большие группы, ошибочно полагает всех землевладельцев единым классом с общими интересами. Никакой определенный интерес не соединяет владельцев земли, пригодной к возделыванию, владельцев лесов, виноградников, рудных месторождений или участков городской земли, если только им не приходится защищать право частной собственности на землю. Но как раз этот интерес характерен не только для землевладельцев. Тот, кто осознал важность системы частной собственности на средства производства, даже если он и не владеет ничем, должен защищать этот принцип так же, как собственник свое владение. У землевладельца же особые интересы возникают только в тех случаях, когда бывает затронута свобода приобретения и продажи собственности.

Также не существует общего интереса и у продающих труд. Однородный труд так же абстрактен, как и универсальный работник. Труд прядильщика отличен от труда шахтера и от труда доктора. Теоретики социализма и неустранимого классового конфликта говорят так, как если бы действительно существовал некоторый абстрактный труд, который под силу каждому, а вопрос о квалификации вообще не имел значения. На деле никакого "абсолютного" труда не существует. Да и неквалифицированный труд вовсе не однороден. Подметальщик улицы -- не то же, что носильщик. Более того, даже в чисто количественном отношении неквалифицированный труд занимает много меньшее место, чем предполагает ортодоксальная классовая теория.

Когда мы анализируем основы теории вменения, у нас есть право говорить просто о земле и о труде. При этом подходе все блага высших порядков имеют значение только как элементы хозяйства. Сведение бесконечного многообразия благ высшего порядка к нескольким большим группам оправдано удобствами выработки теории, которая, разумеется, направлена к определенным целям. Часто высказывают сожаление, что экономическая теория имеет дело с абстракциями; но как раз эти сожалеющие забывают, что понятия "труд" и "рабочий", "капитал" и "капиталист" и т. д. есть всего лишь абстракции, а потому и бестрепетно переносят "рабочего", созданного построениями экономической теории, на картинку, которая предположительно изображает реальную общественную жизнь.

Члены класса -- конкуренты друг другу. Если численность рабочих уменьшается, а предельная производительность труда соответственно растет, тогда растут и заработная плата, и уровень жизни рабочих. Профсоюзы здесь ничего изменить не могут. И когда профсоюзы, предположительно созданные для борьбы с предпринимателями, ограничивают рост своих членов, как это делали средневековые цехи, они тем самым признают этот факт. { Средневековые цехи -- профессиональные объединения ремесленников -- в целях устранения конкуренции между своими членами всячески ограничивали прием новых мастеров в цех, регламентировали число подмастерьев и учеников у мастера.}

Рабочие конкурируют между собой за продвижение на более высокие должности и за лучшие места работы. Члены других классов вполне могут позволить себе безразличие к тому, кто же именно займет место мастера, кто входит в это относительное меньшинство, которое сумеет перейти в более высокий слой, до тех пор, пока это будут самые способные. Но для самих рабочих этот вопрос очень важен. Каждый конкурирует со всеми другими. Конечно, каждый заинтересован и в том, чтобы должность мастера во всех других случаях доставалась самым способным и самым подходящим. Но при этом каждый желает сам занять доступную ему вакансию мастера, даже если он лично и не является самым подходящим для этой работы. И это его личное преимущество перевешивает ту малую долю неблагоприятных последствий неверного выбора, наносящего ущерб всем вместе.

Теория общности интересов всех членов общества есть единственная теория, которая показывает, как вообще возможно общество; и если отбросить эту теорию, единое общество распадается даже не на классы, а на взаимно враждебных индивидуумов. Конфликт индивидуальных интересов может быть преодолен только в рамках общества, но не внутри класса. Общество не знает других составных частей, чем индивидуумы. Класс, объединенный общим особым интересом, просто не существует -- это изобретение непродуманной теории. Чем сложнее и дифференцированное общество, тем больше в нем групп, члены которых занимают схожие позиции в общественном организме; естественно, что численность членов в каждой группе уменьшается по мере того, как растет число самих групп. Из того факта, что у членов каждой группы есть некоторые общие интересы, не следует полного равенства их интересов. Равенство позиций делает их конкурентами, но не людьми с общими целями. Частичное сходство интересов у членов близких групп также не ведет к полному единству стремлений. В той мере, в какой их групповые позиции близки, они вынуждены конкурировать между собой.

Интересы владельцев хлопкопрядильных фабрик могут до некоторой степени быть параллельными, но это и обостряет конкуренцию между ними. Совершенно сходными будут интересы тех фабрикантов, которые вырабатывают пряжу одних и тех же номеров. Но как раз между ними и будет самая жесткая конкуренция. В некоторых случаях параллельность интересов может охватывать более широкую сферу; это могут быть все работники хлопчатобумажной промышленности, либо все производители хлопка, включая тех, кто его выращивает, либо все занятые в промышленности: группировки зависят от конкретных целей и интересов. Но полное совпадение интересов здесь встречается редко, а когда встречается, то ведет не только к солидарности против третьей стороны, но и к конкуренции внутри группы.

Теории, которая выводит все общественное развитие из борьбы классов, следовало бы показать, что положение каждого человека в обществе однозначно определяется его классовым положением, т. е. его принадлежностью к определенному классу и отношением между этим классом и другими классами. Тот факт, что во всех политических схватках определенные социальные группы конфликтуют друг с другом, никак не доказывает этой теории. Доказательством правоты могла бы быть демонстрация того, что классы стремятся к предустановленным целям и не подвержены влиянию идеологий, независимых от классовых позиций; нужно было бы доказать, что малые группы объединяются в большие, а те -- в классы не под влиянием компромиссов и временных союзов, но под давлением общественной необходимости, исходя из однозначной общности интересов.

Рассмотрим, например, составляющие элементы аграрной партии. В Австрии виноделы, хлеборобы и скотоводы объединились в партию. Но никак нельзя утверждать, что их свела воедино общность интересов. У каждой из этих трех групп свои интересы. Их объединение ради достижения определенных мер таможенной политики есть компромисс между конфликтующими интересами. Но такой компромисс возможен только на основе идеологии, выходящей за пределы классовых интересов. Классовый интерес каждой из этих трех групп противоположен интересам остальных. Они могут объединиться, только отодвинув полностью или частично определенные особые интересы на задний план, хотя, конечно, это делается ради более эффективной защиты других особых интересов.

То же самое с рабочими в их противостоянии владельцам средств производства. Особые интересы отдельных рабочих групп также не едины. В зависимости от способности и умений их члены также имеют различные интересы. Пролетариат является однородным классом, конечно же, не в силу его классовых позиций, как это утверждают социалистические партии. Таким его делает социалистическая идеология, которая принуждает каждого индивидуума и каждую группу отказываться от своих особых интересов. Повседневная работа профсоюзов как раз и заключается главным образом в достижении компромиссов в этом конфликте интересов. [Даже "Коммунистический Манифест" признавал: "Организация пролетариев в класс, и тем самым в политическую партию, ежеминутно вновь разрушается конкуренцией между самими рабочими" (Das Kominunistische Manifest, S. 30 <Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 4, С. 433>; см. также Marx, Das Elend der Philosophie, 8 Aufl., Stuttgart, 1920, S. 161 <Маркс К., Нищета философии // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 4, С. 183>).]

Всегда возможны иные, чем уже существующие, коалиции и союзы между группами и их интересами. Те, что существуют, возникли не в результате классового положения групп, но под влиянием идеологии. Сплоченность групп порождается политическими целями, а не идентичностью интересов. Единство особых интересов всегда существует на некотором ограниченном пространстве и уравновешивается или уничтожается конфликтом между другими особыми интересами. И так до тех пор, пока некая идеология не сделает видимую общность интересов фактором более сильным, чем реальный конфликт интересов.

Общность классовых интересов не существует независимо от классового сознания, а классовое сознание не есть простое приложение к уже имеющейся общности особых интересов: оно создает эту общность. В современном обществе пролетарии не представляют собой особой группы, поведение которой однозначно определялось бы классовым положением. Отдельные люди вовлекаются в общие политические действия социалистической идеологией; источником единства пролетариата является не его классовое положение, а идеология классовой борьбы. До социализма пролетариат не существовал как класс. Социалистическая идея сформировала пролетариат как класс, объединив определенных индивидуумов для достижения определенных политических целей. В социализме нет ничего, что делало бы его особенно пригодным для достижения действительных целей пролетарских классов.

С классовой идеологией дело обстоит так же, как с национальной. На деле не существует противоположности между интересами отдельных наций и народностей. Исторически именно национальная идеология создала впервые веру в особые интересы и превратила народы в особые группы, враждующие друг с другом. Национализм разделяет общество по вертикали; социализм разделяет его по горизонтали. В этом смысле две эти идеологии в целом взаимоисключают друг друга. В Германии в 1914 г. националистическая идеология положила социализм на обе лопатки -- и неожиданно возник объединенный фронт националистов. В 1918 г. социалисты взяли реванш. {1 августа 1914 г. Германия объявила войну России, 3 августа -- Франции. Германская социал-демократическая партия поддалась националистическому угару. Ее лидеры призвали социалистов встать "на защиту отечества", заключить на время войны "классовый мир", а парламентская фракция социал-демократов голосовала за военные кредиты. В ноябре 1918 г. в Германии произошла демократическая революция, приведшая к власти значительно отрезвевших социал-демократов.}

В свободном обществе нет классов, разделенных противоположными и непримиримыми интересами. Общество представляет собой единство интересов. Союзы особых групп всегда стремились к разрушению этой сплоченности. По своим целям и по своей сущности они антисоциальны. Особое единство интересов пролетариата существует постольку, поскольку оно обусловлено одной целью -- разрушить общество. Та же природа у особой общности национальных интересов.

Поскольку марксистское определение класса расплывчато, его удавалось использовать для выражения весьма разнообразных идей. Когда в одном случае в качестве решающих выдвигают противоречия интересов владельцев капитала и неимущих, затем -- интересов городского и деревенского населения, потом -- интересов буржуазии, пролетариата и крестьянства, когда говорят об интересах военно-промышленного капитала, алкогольного капитала, финансового капитала [здесь обычно совершенно алогично упускают из виду тот факт, что наемные работники также заинтересованы в процветании своей отрасли производства и своего предприятия.], когда сначала толкуют о золотом интернационале {это выражение пустил в ход для обозначения международного единства финансовых воротил берлинский муниципальный советник К. Вильманс, опубликовавший в 1876 г. брошюру "Золотой интернационал и необходимость создания партии социальных реформ"}, а затем, не переводя дыхания, заводят речь о том, что империализм есть следствие борьбы между капиталистами, легко понять, что это просто демагогические лозунги, лишенные какого бы то ни было социологического смысла. Даже в центральных моментах своего учения марксизм никогда не поднимался над уровнем уличных демагогов. [Даже Кунов в своей некритичной апологии марксизма вынужден был признать, что Маркс и Энгельс не только говорили о трех основных классах, но и различали целый ряд подклассов и неосновных классов (Cunow, Die Marxische Geschichts-, Gesellschafts- und Staatstheorle, II Bd., S. 53 <Кунов Г., Указ. соч., С. 57>).]

4. Формы классовой борьбы

Национальный продукт делится на заработную плату, земельную ренту, проценты на капитал и предпринимательскую прибыль. Все экономические теории признают важность того, чтобы национальный доход делился не в соответствии с внеэкономической силой отдельных классов, но согласно той оценке, которую рынок вменяет отдельным факторам производства. В этом согласны между собой классическая политэкономия и современная теория предельной полезности. Даже марксизм, заимствовавший теорию распределения у классиков, согласен с этим. В марксистской теории распределения решающее значение имеют только экономические факторы. И хотя эта теория представляется переполненной противоречиями и несуразностями, в ней была предпринята попытка найти чисто экономическое объяснение тому, как формируются цены на факторы производства. Позднее, когда Маркс по политическим причинам решил признать преимущества, приносимые рабочим стараниями профсоюзов, он слегка изменил свой подход. Но тот факт, что он сохранил преданность своей экономической теории, показывает, что это были лишь незначительные уступки, которые не изменили его основных воззрений.

Если бы мы обозначили усилия всех участников рынка получить наилучшую цену как "борьбу", тогда можно было бы говорить, что экономическая жизнь заключается в борьбе всех со всеми, но тогда нельзя было бы сказать, что это пример классовой борьбы. Сражение идет между отдельными людьми, но не между классами. Когда группы конкурентов сходятся ради общего дела, не класс противостоит классу, но группа -- группе. Выигрыш, полученный отдельной группой рабочих, не есть выигрыш всего рабочего класса. Интересы работников разных отраслей также конфликтуют между собой, как и интересы работников и предпринимателей. Говоря о классовой борьбе, социалистическая теория не подразумевает противоположность интересов покупателей и продавцов на рынке. То, что она называет классовой борьбой, происходит вне экономики, хотя и порождается экономическими мотивами. Когда классовую борьбу уподобляют борьбе между сословиями, речь может идти только о политической борьбе, идущей за пределами рынка. В конце концов, иначе и не могло быть между господами и рабами, помещиками и крепостными -- на рынке они не вступали в отношения между собой.

Но марксизм идет еще дальше. Он предполагает самоочевидным, что только собственники заинтересованы в сохранении частной собственности на средства производства, что пролетариат заинтересован в противоположном и что обе стороны сознают свои интересы и действуют соответственно. Мы уже показали, что этот подход можно принять только в том случае, если мы принимаем марксизм целиком. Частная собственность на средства производства равно служит интересам и владеющих, и не владеющих ею. Совершенно неверно, что члены двух больших классов, на которые делит общество марксистская теория, естественным образом сознают свои интересы в классовой борьбе. Марксистам пришлось немало потрудиться, чтобы пробудить классовое сознание рабочих, т. е. чтобы привлечь рабочих к поддержке марксистского плана обобществления собственности. Только теория непримиримости классового конфликта соединила рабочих для совместных действий против буржуазии. Классовое сознание, сотворенное идеологией классового конфликта, и является сущностью борьбы, но не наоборот. Идея создала класс, а не класс -- идею.

Оружие классовой борьбы имеет столь же малое отношение к экономике, как и происхождение самой борьбы. Забастовки, саботаж, насильственные действия и терроризм всякого рода не являются средствами экономики. Это средства разрушения, созданные для развала хозяйственной жизни. Это орудия войны, которая должна привести к разрушению общества.

5. Классовая борьба как фактор общественной эволюции

Опираясь на теорию классовой борьбы, марксисты доказывают, что социализм есть неизбежное будущее всего человечества. В любом обществе, основанном на принципах частной собственности, неизбежно должны существовать непримиримые конфликты между интересами различных классов: эксплуататоры противостоят эксплуатируемым. Эта противоположность интересов определяет исторические позиции классов, обусловливает их политику. Так история превращается в цепь классовых битв, пока, наконец, в лице современного пролетариата не возникает класс, который может освободиться от классового господства, только уничтожив все классовые конфликты и всякую эксплуатацию.

Марксистская теория классовой борьбы распространила влияние далеко за пределы социалистических кругов. То, что либеральная теория солидарности интересов всех членов общества оказалась на задворках, объясняется, конечно, не только этим, но и возрождением империалистических и протекционистских идей. Но по мере того как блекли идеи либерализма, марксистские обещания с необходимостью делались все более притягательными. Ведь у марксизма была общая черта с либерализмом, которая отсутствовала у всех других антилиберальных теорий: он также признавал возможность общественного сотрудничества. Все другие теории, отрицая солидарность интересов, тем самым отрицают и такую возможность. Тот, кто вместе с националистами, расистами и даже протекционистами утверждает, что расхождение интересов рас и народов неизбежно и неустранимо, отрицает тем самым возможность мирного сотрудничества народов, а значит, отрицает возможность международной организации. Тот, кто вслед за несгибаемыми героями борьбы за интересы крестьян или мелкой буржуазии считает бескомпромиссную защиту классовых интересов сущностью политики, поступит просто логично, отказавшись признать какие-либо преимущества общественного сотрудничества.

По сравнению с другими теориями, которые не могут не породить крайне пессимистические представления о будущем человеческого общества, социализм представляется оптимистической доктриной. По крайней мере, в желательном ему общественном строе он провидит полную солидарность общественных интересов. Потребность в философии, которая бы не отрицала преимуществ общественного сотрудничества, настолько сильна, что многие люди, которые при других обстоятельствах держались бы подальше, вовлеклись в ряды социалистов. Социализм оказался единственным оазисом, который они нашли в пустыне антилиберальных теорий.

В своей готовности принять марксистские догмы эти люди не заметили, что все обещания бесклассового общества покоятся на предположении, подаваемом как бесспорное, что производительность социалистически организованного труда окажется просто безгранично высокой. Аргумент хорошо известен: "Возможность обеспечить всем членам общества путем общественного производства не только вполне достаточные и с каждым днем улучшающиеся материальные условия существования, но также полное свободное развитие и применение их физических и духовных способностей -- эта возможность достигнута теперь впервые, но теперь она действительно достигнута" [Engels, Herrn Eugen Duhrings Umwalzung der Wissenschaft, S. 305 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 294>]. Частная собственность на средства производства является тем Красным морем, которое преграждает нам путь к земле обетованной общего процветания. {Согласно Библии ("Исход", Гл. 14) евреи, уходившие из египетского рабства на землю обетованную, подошли к Красному морю, воды которого расступились по велению Господа и пропустили их.} Капитализм, который раньше был "ступенью развития производительных сил", стал для них "оковами" [Marx, Zur Kritik der Politischen Okonomie, Stuttgart, 1897, S. XI <Маркс К., К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 13, С. 7>]. Освобождение производительных сил от уз капитализма -- "единственное предварительное условие беспрерывного, постоянно ускоряющегося развития производительных сил, а благодаря этому -- и практически безграничного роста самого производства" [Engels, Herrn Eugen Duhrings Umwalzung der Wissenschaft, S. 304 <Энгельс Ф., Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф., Соч., Т. 20, С. 294>]. "Поскольку развитие современной техники делает возможным достаточное, даже богатое, удовлетворение потребностей всех членов общества -- при условии, что производство будет вестись обществом и в интересах общества, -- противоположность классов впервые предстает не как условие общественного развития, но как помеха его сознательной и планомерной организации. В свете этого знания классовые интересы угнетенного класса пролетариев направлены к устранению всяких классовых интересов и к установлению бесклассового общества. Древний, казавшийся вечным закон классовой борьбы в силу собственной логики делает практически необходимыми -- в интересах пролетариата, последнего и самого многочисленного класса, -- устранение всех классовых противоположностей и создание общества, в котором господствуют единство интересов и человеческая солидарность" [Мах Adler, Marx als Denker, 2 Aufl., Wien, 1921, S. 68]. В конечном итоге марксисты говорят следующее: социализм придет, поскольку социалистический способ производства более рационален, чем капиталистический. Но при этом будущее превосходство социалистического производства предлагают просто взять на веру. За исключением немногих случайных замечаний никакие попытки доказать чтобы то ни было не предпринимаются. [О попытках доказательства см., например, у Каутского. Каутский рассказывает нам, что при социализме "создастся новый тип человека... супермен... человек высокой души" (Kautsky, Die soziale Revolution, 3 Aufl., Berlin, 1911, S. 48 <Каутский К., Социальная революция, Женева, 1903, С. 167>). Каутский объявляет основной задачей пролетарской власти "позаботиться о том, чтобы труд, являющийся теперь бременем, сделался наслаждением, чтобы работать было приятно, чтобы рабочий шел на работу с удовольствием". Он признает, что достичь этого не так-то просто", и заключает, что "едва ли удастся в короткое время сделать работу на фабриках, на заводах и в копях очень уж привлекательною" (Die Soziale Revolution, II, Р. 16 ff.) <Каутский К., Социальная революция, С. 116>. Но он не в состоянии отринуть фундаментальные иллюзии социализма.]

Если предположить, что производительность труда при социализме будет выше, чем при любом другом строе, то, как можно ограничивать это утверждение, заявляя, что оно верно только при определенных исторических условиях, которых никогда ранее не было? Почему время должно созреть для социализма? Можно было бы понять утверждение, что до XIX века люди просто не наткнулись на эту счастливую идею или что она все равно не могла быть реализована ранее, даже если бы до нее кто-то и додумался. Но почему данный народ по дороге к социализму должен пройти все стадии эволюции, если он уже знаком с идеей социализма? Можно понять утверждение: народ не дозрел до социализма до тех пор, пока большинство враждебно социализму и не хочет иметь с ним ничего общего.

Однако трудно понять, почему "нельзя с определенностью утверждать", что время уже приспело, "когда пролетариат образует большинство народа и когда это большинство проявляет волю к социализму" [Kautsky, Die Diktatur des Proletariats, 2 Aufl., Wien, 1918, S. 12]. Разве не логично утверждение, что Мировая война отбросила назад развитие и тем самым затормозила продвижение к социализму? "Социализм, т. е. общее благосостояние на уровне современной цивилизации, становится возможным только благодаря громадному развитию производительных сил, которое принес капитализм, благодаря непомерности созданного капитализмом и сосредоточенного в руках класса капиталистов богатства. Государство, которое растрачивало это богатство на бессмысленную политику, такую, как безуспешные войны, не создает благоприятных условий для скорейшего распространения благосостояния среди всех классов" [ Ibid., S. 40]. Но, конечно же, те, кто верит в способность социализма умножить производительные силы, видят в военных разрушениях еще одну причину для ускорения его прихода.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: