Развитие марксистской социологии в первое десятилетие советской власти

В 20-е годы начала широко издаваться социологическая литература теоретического профиля. Главным образом она была посвящена определению предмета марксистской социологии, формированию социологии марксизма, исследованию соотношения русской социологической мысли и социологии марксизма, а также определению места социологии марксизма среди других общественных наук. Среди изданных в этот период работ видное место занимали монографии по проблемам теоретической социологии. Без этого было невозможно преподавание в вузах исторического материализма как самостоятельного учебного предмета.

Все этапы становления и развития социологии сопровождались спорами о ее предмете. Эти споры продолжались и после революции. Для первой половины 20-х годов и частично для второй было характерно абстрактное представление предмета социологии. Во многом это объяснялось значительным влиянием в первые годы Советской власти на развитие советской социологической мысли немарксистской социологии. Оказывало на это влияние и абстрактное, механическое толкование общественных процессов Богдановым.

Определенные трудности в дальнейшем развитии социологии были также связаны с тем, что старшее поколение социологов, являющееся представителями позитивистской социологии (Кареев, Тахтарев и др.) рассматривало социологию как науку об “обществе вообще”, о “социальной жизни в целом”, которая изучает “самодостаточное сожитие людей, сознающих свое общественное единство”. А их молодые ученики (Сорокин и др.) сводили социологию к изучению “эмпирически реальных” общественных явлений, которые проявлялись в конкретном взаимодействии и поведении людей.

В ходе становления советской социологической мысли абстрактные социологические схемы общественного развития были подвергнуты критике. С конца 20-х годов ученые уже стали стремиться связать это определение с конкретными обществами, с конкретными общественно экономическими формациями.

Хотя классический позитивизм тоже сводил абстрактную категорию “общество вообще” к совокупности общественных отношений, но это были, по их мнению” естественные, органические отношения, что позволяло им подводить под социологию биологические или психические основания. Ученые-марксисты, в отличие от них, отмечая структурную целостность общественной организации, под основой социальной системы понимали совокупность материальных производственных отношений. Ими была сформулирована и обоснована центральная категория исторического материализма — “общественно-экономическая формация”. В связи с этим основной задачей научной (С. 176) социологии стало изучение ее возникновения, а также развития и функционирования по объективным общественным законам.

Исторический материализм, как известно, является составной частью марксистской философии. Это наука об общих и специфических законах функционирования и развития общественно-экономических формаций. А так как социология — это наука об обществе, то естественно возник вопрос, как соотносится социология и исторический материализм. Решение этого вопроса растянулось на десятилетия.

В центре дискуссий 20-х годов находилась написанная Бухариным книга “Теория исторического материализма. Популярный учебник марксистской социологии”, изданный в 1921г. Данная работа в философском плане дала толчок многочисленным дебатам о “механизме” и “диалектическом материализме”, которые продолжались до конца 20-х годов. В это же время оживленно дискутировался широкий круг теоретических вопросов (о составных частях теории марксизма, о содержании понятий “общественно-экономическая формация”, “базис” и “надстройка”, “производительные силы” и “производственные отношения”, о предмете марксистской социологии, о проблемах классовой структуры и классовой борьбы в переходный период и др.).

Оппоненты Бухарина отстаивали точку зрения, что исторический материализм это не социология, а составная часть философии диалектического материализма, которая является методологией социальных наук. Таким образом, превалировало в основном мнение, что исторический материализм как марксистская социология является не особой наукой, а лишь составной частью философии, применением диалектического материализма к сфере общественных явлений.

Многочисленные дискуссии по этому поводу, обобщив, можно свести к следующим двум точкам зрения. Представители первой считали, что исторический материализм является одновременно частью философии и частью общей социологической теории, т.е. социология — это часть философии. Представители второй полагали, что, хотя общая социологическая теория и основана на положениях и принципах исторического материализма, она имеет свой собственный предмет. В отличие от философии она изучает (С. 177) общественные явления и процессы на более “низком” уровне обобщений, социология — это самостоятельная, нефилософская наука. Первая точка зрения получила наиболее широкое распространение.

Основные положения марксистской социологии, как и исторического материализма, следующие: первое — выделение производственных отношений, второе — понятие общественно-экономическая формации и третье — взгляд на развитие и смену общественно-экономических формаций как на естественно-исторический процесс. Эти же положения составляют основу исторического материализма. Поэтому исторический материализм определялся, с одной стороны, как составная часть марксистско-ленинской философии, а с другой стороны, одновременно с этим — как общая социологическая теория, наука об общих и специфических законах функционирования и развития общественно-экономических формаций.

В начале 20-х годов основная часть марксистов под историческим материализмом понимала распространение на общество принципов материалистической диалектики. Прошедшие в 1929 г. дискуссии в Институте философии на тему “Критика теоретических основ бухаринской концепции исторического материализма” и в социологической секции общества “Историк—марксист” — “Дискуссия о марксистском понимании социологии” способствовали тому, что советские философы пришли к одной точке зрения при рассмотрении предмета исторического материализма как марксистской социологии. Дискуссии показали, что многие уже выступают против трактовки исторического материализма как простой дедукции общих положений диалектики. В связи с этим стали издаваться самостоятельные пособия по историческому материализму и постепенно дифференцироваться учебные программы. Исторический материализм некоторыми учеными стал отождествляться с общей социологической теорией, т.е. наукой, которая имела такой же гносеологический статус, как и другие фундаментальные науки: физика, химия и др. Такая точка зрения существенно противоречила марксистской традиции, ведь марксизм всегда претендовал на нечто большее, чем быть одной из наук, он всегда стремился стать универсальным мировоззрением. В связи с этим трактовка исторического материализма как общей социологической теории вызывала возражения ортодоксальных марксистов.

(С. 178) Большинство участников дискуссий высказали мысль о том, что марксистская социология в отличие от буржуазной оперирует понятием общественно-экономической формации. При этом многие из них под историческим материализмом понимали науку о наиболее общих законах развития общества, которые действуют в функционировании и развитии конкретных общественно-экономических формаций. В конце 20-х годов ряд ученых (Вольфсон, Разумовский и др.) вплотную подошли к ленинскому пониманию категории “общественно-экономическая формация”. Она уже не исчерпывалась описанием только со стороны способа производства или совокупности производственных отношений, а выступала в качестве сложного социального организма.

В связи с этим Разумовским в его работе “Курс теории исторического материализма” было дано следующее содержательное определение предмета марксистской социологии: “Марксистская социология изучает общую историческую эволюцию данного человеческого общества в его отдельных общественных формациях, в исторических эволюциях этих последних и в проявляющихся в каждой из них своих внутренних социально-исторических закономерностях” /120. с.436/. Он считал, что марксистская социология “не только устанавливает... законы и методы познания, но и показывает, отображает общий ход этого развития, специфические законы общественных формаций, переход от одной общественной формации к другой” /120, с.20/.

Следует отметить, что 20-е годы были наиболее творческим периодом в истории советской социологии. В это время были сформулированы многие идеи, которые на многие годы определили содержание внутримарксистских теоретических споров. Проведенные дискуссии по основным понятиям исторического материализма показали, что существуют самые различные точки зрения. Очень значимой также была длившаяся в течение двух лет (1927-1929) в журнале “Вестник Коммунистической академии” дискуссия о структуре и движущих силах развития производительных сил общества.

Многие социологи были согласны с тем понятием проиводительных сил, которое определял Бухарин и другие механицисты. Они сводили производительные силы к (С. 179) совокупности средств производства, а иногда просто к технике, при этом человек полностью исключался из содержания производительных сил. В противовес им марксисты при рассмотрении производительных сил подчеркивали в них существенную роль человека.

Например, Адоратский определял производительные силы следующим-образом: “Производительными силами общества являются все те силы, которые действуют в процессе материального производства, все те силы, которыми общество располагает, которые оно может применить при производстве материальных вещей” /1, с.60/. Позднее он уже указывал, что “Материальные производительные силы — это не только механические двигатели, но и сам человек со своей нервной и мускульной энергией, поскольку он участвует в процессе производства” /1, с.95-96/. Кроме того, в понятие производительных сил он вводит и другие элементы, в частности науку. По этому поводу у него написано: “Научное теоретическое мышление, поскольку оно играет роль в процессе материального производства, входит непременным членом в состав материальных производительных сил” /I, с.98/. То есть в противовес механистическому пониманию производительных сил как совокупности средств производства или даже только технических средств Адоратский дал развернутую трактовку понятия “производительные силы”. В результате дискуссии большинство марксистов под производительными силами стали подразумевать диалектическое единство орудии труда, предметов труда и рабочей силы.

Содержание понятия “производственные отношения” также вызывало большие разногласия. Большое влияние оказала “организационная концепция” производственных отношений Бухарина, которая отрицала решающую роль отношений собственности на средства производства. Некоторые исследователи сводили социальный прогресс к развитию производственных отношений.

Подверглись критике взгляды механицистов на отношение производительных сил и производственных отношений. Механицисты сводили производственные отношения к внешней форме производительных сил, считали, что производственные отношения не влияют на развитие производительных сил. Способ производства они понимали как совокупность производительных сил и производственных (С. 180) отношений, которые при этом выступали как два внешних параллельных ряда. Их взглядам была противопоставлена точка зрения, согласно которой производительные силы и производственные отношения активны и между ними существует диалектическое взаимодействие, при этом более активная роль принадлежит производительным отношениям.

При определении причин развития производительных сил часть исследователей склонялась к концепции “саморазвития", т.е. они считали, что конечной причиной развития производительных сил выступает диалектика составляющих их элементов, а не соотношение природы и общества. А другая часть считала, что основным источником развития производительных сил являются общественные отношения, классовая борьба.

Шли споры и по проблемам, связанным с общественным развитием. Некоторые теоретики (например, Богданов, Бухарин и др.) считали, что производительные силы являются конечной причиной общественного прогресса, это их сближало со сторонниками идеи технологического детерминизма. При этом экономическая интерпретация марксизма велась как в скрытой, так и в открытой форме.

Известный теоретик марксизма М.Н. Покровский отмечал, что “экономическим”, или, иначе, “историческим”, материализмом называется такое понимание истории, при котором главное, преобладающее значение придается экономическому строю общества, и все исторические перемены объясняются влиянием материальных условий, “материальных потребностей человека” /117,с.3/. Каценбоген и другие марксисты-диалектики отстаивали точку зрения об относительной самостоятельности надстройки по отношению к базису. Имела место и точка зрения, которая под движущими силами общественного развития понимала рост и усложнение человеческих потребностей.

В середине 30-х годов в результате ряда длительных дискуссий общепризнанным стало объяснение социального прогресса на основе закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил.

Теоретические вопросы в этот период развивались в прямой зависимости от практических задач революции и социалистического строительства, от задачи классовой борьбы в стране, в связи с этим в области социологии главное внимание (С. 181) было направлено на политическое учение марксизма — учение о классовой борьбе, о диктатуре пролетариата и партии. Теоретическим ориентиром были статьи и выступления Ленина, направленные против старого эксплуататорского общественного строя, представляющие теоретическое обоснование построения новой общественной формации и ее развития. А так как необходимо было создать новую общественно-экономическую формацию, то социология должна уже была быть не просто описывающей наукой, а творческой, прогнозирующей.

Серьезное значение в 20-е годы приобретают проблемы отношения классов и классовой борьбы в переходный период. Проблема социальной структуры общества была одной из основных в этот период. Главной причиной обострения и выдвижения этой проблемы на передний план выступила Октябрьская революция. Рассмотрению социальной структуры общества уделяли большое внимание социологи самых различных направлений. Как отмечалось уже выше, Сорокин выступал против деления марксистами общества на классы, считая, что неопреодолимые качественные различия между людьми не позволят создать бесклассовое общество. А марксисты, например Тахтарев и другие, лояльно относившиеся к марксизму, отмечали решающую роль классового расслоения общества. При объяснении происхождения и эволюции классов они опирались на Дюркгейма и Спенсера. В основном они выступали против того, что классовая борьба — это движущая сила общественного прогресса. Так, Тахтарев считал, что источником развития выступают не классовые, а национальные отношения, которые являются фундаментом социальной солидарности и общества.

Введение нэпа привело к усилению социально-классовой дифференциации в деревне. Крестьянство стало самостоятельной политической силой. Все это неизбежно привело к острым дискуссиям, цель которых была выяснить социальную направленность произошедших перемен. Если одна часть марксистов, например Карев, Крицман, опираясь на многочисленные исследования, считала, что эти новые явления представляют угрозу политическому режиму, то другая, сторонники Бухарина, опираясь на собственные данные, доказывала совершенно обратное.

(С. 182) Данное Бухариным определение классов в его работе “Теория исторического материализма” явилось предметом широких дискуссий. “Под общественным классом,— писал он,— разумеется совокупность людей, играющих сходную роль в производстве, стоящих в процессе производства в одинаковых отношениях к другим людям, причем эти отношения выражаются также и в вещах (средствах труда)” /17, с.325-326/. Бухарин считал, что существует только два класса: командующий, монополизирующий средства производства, и исполняющий, лишенный средств производства. Все остальное население общества — это “промежуточные”, “переходные” группы. Из этого подхода следовало, что мелкая буржуазия, т.е. крестьянство, представляет собой переходную, разлагающуюся группу, а техническая интеллигенция — это особый промежуточный класс.

Социологи-марксисты подвергли резкой критике определение класса, данное Бухариным. Так, Разумовский указывал, что Бухарин использовал технический подход при определении класса, а это ведет к стиранию различий между понятием класса и понятием профессии. Другие критиковали Бухарина за то, что большую роль в вопросе о взаимоотношении классов у него играл “организационный принцип”, заимствованный из “организационной теории” классов Богданова. А это привело к тому, что структура классов у Бухарина никак не связывалась с историческими определенными системами производства в обществе.

В противовес этому широко пропагандировались идеи Ленина, изложенные в брошюре “Великий почин”. Рассмотрению классов и их отношений в переходный период был посвящен ряд книг: Д.3. Мануильский. “Классы, государство, партия в период пролетарской диктатуры. Русский вопрос на VI Конгрессе Коминтернам (М.-Л., 1928); К.Я. Розенталь. “Экономический строй и классы в СССР” (М.-Л., 1929) и др.

Предпринятые попытки выйти за рамки традиционного марксистского подхода к классам не оказали какого-либо существенного влияния на дальнейшее развитие марксистской социологии- Исследования в этой области направлялись на детализацию уже сложившейся концепции, на разработку используемых в ней понятий, а также на анализ межклассовых отношений в переходный период- Это привело к тому, что к середине 30-х годов окончательно сложилась (С. 183) широко известная по марксистским учебникам концепция социальной структуры социалистического общества: два неантагонистических класса (рабочий класс и колхозное крестьянство) и межклассовая прослойка (трудовая интеллигенция). Господствовала идея, что процесс развития социальной структуры нашего общества есть не что иное, как процесс становления социальной однородности, предполагалось, что постепенно произойдет сближение двух форм собственности (общенародной и колхозно-кооперативной). Поэтому социальная структура изображалась схематично, она была лишена противоречий и динамики многообразных интересов классов и различных слоев. Данная “трехчленная формула” была очень живучей долгое время, так как была выгодна правящим группам.

Необходимо отметить, что процесс становления марксистской социологии был сопряжен со значительными трудностями, которые так или иначе существенно влияли на логику ее развития.

Во-первых, трудности были связаны с необходимостью решения задачи культурного строительства, которая осуществлялась в острой идейно—политической борьбе с различными немарксистскими течениями и направлениями отечественной общественной мысли. После Октябрьской революции процесс размежевания между немарксистскими и марксистскими социологами резко усилился. Все это привело к тому, что марксистские социологи в значительной степени переориентировались с чисто практических целей анализа общественных процессов на идеологические задачи, которые были в тот период, в условиях борьбы за умы и сознание масс, практически не менее важными.

Большое значение имело то, что в стране 3/4 населения было неграмотно. Необходимость упрощения была связана с тем, что марксизм все еще “остается довольно трудной "отвлеченной" теорией. Опыт наших библиотек показал с бесспорностью, что даже наиболее общедоступные брошюры по теории марксизма не разрезываются, так как они недоступны для малоподготовленных читателей, а таковыми является большинство рабочих, красноармейцев и военных моряков” /33, с.9/. Все это и стало причиной выдвижения на первый план идеологической функции науки, которая должна была подстраиваться под низкий культурный и образовательный уровень населения страны. Уделение большего внимания идеологической функции науки (С. 184) в ущерб ее познавательной и практической функции неизбежно вело к значительному упрощению социальной реальности и соответственно к упрощению теоретических представлений о ней.

Во-вторых, трудности становления марксистской социологической науки были связаны с острым дефицитом кадров социологов-марксистов. Имеющиеся кадры не всегда обладали достаточно высоким уровнем профессиональной квалификации.

Во многом проводимое упрощение было обусловлено тенденцией, имеющей богатые традиции в истории социологической мысли в России, пропаганды естественно-научного знания и перенесения его в область социологии, что также было связано со стремлением избавиться в области социологии от идеализма и религии.

К сожалению, процесс упрощения сказался отрицательно не только на уровне социологического знания, но и на понимании отдельными социологами главного объекта ее изучения — человека. Ряд ученых считали необходимым избавить человека от “излишнего груза” индивидуальных переживаний и эмоциональной жизни и превратить его в функцию “дела”, в средство созидания рационально организованного будущего, то есть человек отождествлялся с механизмом, машиной или экономической и классовой функцией. Принцип упрощения социальной реальности был характерен и для работ, написанных в 30—х годах, в эти годы он только изменил свою форму.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: