Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Имитация суицидального поведения




Существует немало свидетельств об имитации и заразительности самоубийств, например, проявляющихся во влиянии средств массовой информации на частоту последующих суицидов среди подростков и молодежи.

В современной суицидологии под имитацией понимают процесс, при котором одно самоубийство становится подражательной моделью для другого. Имитацией объясняется заразительность аутоагрессии, если один суицид облегчает возникновение последующего. Последнее понятие, как и ряд других, например восприимчивость, способ передачи, вирулентность и зависимость от дозы, используются в учении об инфекционных болезнях. Но они позволяют раскрыть некоторые механизмы заразительности самоубийств. Например, способность осознавать и выражать чувства делает человека менее восприимчивым к суициду. Способ передачи известий об аутоагрессии может быть прямым (от человека к человеку) и косвенным. Вспышки суицидов среди близких друзей являются аналогом первого способа. Самоубийство знаменитости косвенно, посредством СМИ, влияет на миллионы людей. Вирулентность в контексте суицида означает степень воздействия суицидента, имевшего, например, харизматическое влияние на определенную группу населения. Влияние дозы сравнимо с частотой аналогичных (модельных) суицидов или репортажей о них в определенном районе (суицидальном кластере).

Историей и научными исследованиями доказано, что заразительность чаще повышает частоту самоубийств на некоторой небольшой территории в ограниченный промежуток времени. Допущение возможности имитационных суицидов впервые порождено не трагической смертью Мэрилин Монро или Курта Кобейна. Еще в 1774 г. Иоганн Вольфганг Гете опубликовал романтическую повесть «Страдания юного Вертера» о молодом человеке, «одаренном глубокими, чистыми чувствами и проницательным умом, который потерялся в своих фантастических мечтаниях и отравил себя бесплодными размышлениями так, что, разрываемый безнадежной страстью и неразделенной любовью, выстрелил себе в висок» {Кони, 1967. С. 460). Повесть сразу стала очень популярной в Европе. Ряд впечатлительных юношей под ее влиянием покончили с собой. Поэтому в некоторых странах власти не только запретили открытую продажу, но и уничтожали ее экземпляры из-за страха повторения примера героя Гете. Вскоре возник термин «эффект Вертера», обозначающий имитационное суицидальное влияние. Аналогичное влияние в России имела повесть Н.М.Карамзина «Бедная Лиза».

Реакция группирования, объединяющая людей, способствует заразительности. Чаще всего имитация ауто-агрессии встречается среди подростков и молодежи в школах и колледжах, в армии, тюрьмах и религиозных группах.

Несмотря на противоречивые данные, прослеживаются две основные тенденции влияния СМИ: (а) чем больше они освещают реальные суициды, тем чаще возникают имитационные последствия; и (б) описания вымышленных самоубийств (в романах, «мыльных операх») скорее отрицательно влияют на имитацию. Кроме того, прослеживается так называемая «суицидальная волна», затухающая со временем, но периодически дающая всплески.

Механизм суицидальной заразительности основан на том, что человек формирует свое поведение, обучаясь и наблюдая за моделями. Ее сущность состоит в быстром распространении аутоагрессивного настроения или поведения на группу людей. Заразительность зависит от: (о) мотивации следовать этой форме поведения; (б) знания, каким образом ее реализовать; (в) наблюдения за ней; и (г) реализации модельного поступка. На мотивацию влияет индивидуальная восприимчивость (семейная история суицидов, проблемы с психическим здоровьем и т.д.). Она усиливается при наличии личного суицидального опыта, когда возникает чрезмерное отождествление с жертвой. Имитационные суициды или информация о них влияют на мотивацию, обеспечивая человека моделью поведения, снижающей внутренние запреты на самоубийство. Естественно, что СМИ обеспечивают знаниями о том, как можно совершить суицид. Для имитации имеет значение, как, когда и где в СМИ подается информация (фактор сенсационности), кто покончил с собой, время подачи, характер иллюстраций, популярность СМИ и т.д.

Влияние СМИ является достаточно противоречивым, но определенно СМИ следует избегать:

• детально описывать или изображать технологию суицида,

• упоминать о его тяжелых последствиях,

• сообщать о психическом здоровье жертвы,

• упрощенно объяснять его причины и факторы,

• привлекательно описывать жертву (внешность, личностные черты, социальное положение),

• указывать на преимущества поступка (слава, почести),

• проявлять внимание к близким ушедшего. Наиболее авторитетные СМИ на Западе считают, что

о самоубийстве следует сообщать, если: (а) оно происходит в общественном месте; (б) жертвой является известный человек или (в) самоубийством выражается символический протест. При этом репортажи обязательно сопровождаются интервью или комментариями работников служб неотложной телефонной помощи или профессионалов в области превенции суицидов.

Особо следует остановиться на влиянии интерактивной коммуникации, которая с полным правом может быть причислена к СМИ, на суицидальное поведение. В этом смысле Интернет становится как мощным инструментом суицидальной превенции на соответствующих Web-страницах*, так и местом, где любой человек мо-

 

* Вот некоторые адреса: http://www.befrienders.org — Международная Дружеская Помощь, http://cyberpsych.org/aas.htm — Американская Ассоциация Суицидологии, www.asmet.org — Американский Фонд Суицидальной Превенции, www.samaritans.org.uk — Самаритяне, www.who.ch/crisintr.html — Всемирная Организация Здравоохранения, www.siec.ca/siecmain.html — Канадский Центр информации и образования в области самоубийств,

 

жет поделиться своими суицидальными намерениями, приглашать к совместным действиям и т.п. Поэтому проблема интерактивной коммуникации и самоубийства находится в русле влияния СМИ на последующее суицидальное поведение.

Следует описать некоторые группы риска, с которыми сталкиваются телефонные консультанты в своей деятельности.

Сексуальные меньшинства. Гомосексуалисты отличаются высоким риском самоубийств: геи совершают суицидальные попытки в 6 раз, а лесбиянки в 2 раза чаще, чем их холостые гетеросексуальные сверстники. Наиболее уязвимыми являются подростки и юноши, у которых идет поиск эго-идентичности. Ее формирование невозможно без осознания и принятия сексуально-ролевой идентификации. Современное общество дискриминирует людей с гомосексуальной ориентацией. Ее носители под влиянием этой дискриминации стигматизируются, у них возникает бессознательная ненависть к себе, способствующая изоляции от окружающих. У подростков и юношей возникает три выбора: (а) принять гомосексуальную ориентацию, что из-за давления среды очень трудно или невозможно; (б) продолжать скрывать ее, поддерживая имидж гетеросексуала, что приводит к эмоциональному напряжению, снижающему личностную самооценку и (в) трагический выбор самоубийства, поскольку страх, ненависть и страдание оказываются невыносимыми. Многие кончают с собой, так и не зная, что значительное число сверстников имеет сходную ориентацию. Существующие табу лишают их систем поддержки и затрудняют идентификацию с положительной ролью при решении кризиса идентичности. Находимый идентификационный образец, чье поведение имитируется, далеко не всегда

www.nih.gov/researh/suicide.htm — Национальный Институт психического здоровья (США), исследовательская программа по суицидологии, www.hhpub.com/journals/crisi — журнал Международной Ассоциации превенции самоубийств «Кризис», www.fedsosnl.demon.nl — Международная Федерация служб неотложной телефонной помощи. — Примеч. автора.

 

положителен, примером чего может быть самоубийство в 1994 г. лидера группы «Нирвана» Курта Кобейна. При гомосексуальной ориентации риск суицида усугубляется частотой СПИДа, злоупотребления алкоголем и т.д. Родственники и близкие после их кончины оказываются весьма уязвимой группой из-за давления тройной стигмы: сексуальной ориентации, самоубийства и СПИДа7;

Заключенные в тюрьмах. Проведенные в США исследования показали, что частота суицидов в местах заключения зависит от типа пенитенциарного учреждения (следственный изолятор или тюрьма), строгости режима и условий содержания заключенных. В этой стране уровень самоубийств среди находящихся в заключении подследственных и осужденных составляет соответственно 107 и 21 на 100 тысяч. Кроме того, суициды чаще встречаются в тюрьмах со строгим режимом. Совершившие преступления против личности более подвержены суицидам, чем наказанные за имущественные правонарушения. Если в общих камерах преобладают суицидальные попытки, то в одиночных — чаще предпринимаются завершенные самоубийства методом самоповешения. Как показывают исследования американских ученых, больше половины суицидентов не подают никаких сигналов о совершении грядущего действия и не находятся в состоянии депрессии.

Во всех странах мира, где предпринимались подобные исследования, уровень аутоагрессивного поведения в тюрьмах оказался в 3—11 раз выше, чем на свободе. Этому способствуют такие факторы лишения свободы в ходе следствия, как: (я) страх неизвестности; (б) ав-

7 Описываемая автором мотивация присуща преимущественно подросткам, переживающим кризис сексуальной идентификации. Что касается взрослых, то существуют четкие половые различия: у мужчин с гомосексуальной ориентацией суицидальное поведение много чаще, чем у женщин; эти различия связывают с тем, что основной причиной являются проблемы интимных отношений, которые у мужчин возникают раньше и решаются (если решаются) труднее. Сам по себе факт гомосексуальности у взрослых редко становится причиной суицида.

 

торитарная среда; (в) отсутствие контроля над будущими событиями; (г) изоляция от близких и систем поддержки личности; (д) стыд перед лишением свободы; (е) антигуманные аспекты пребывания в следственном изоляторе; (ж) знакомство с материалами уголовного дела, предъявление обвинительного заключения, приближение даты суда или вынесение приговора. У осужденных к совершению самоубийства ведут: (а) отчаяние из-за длительного срока наказания; {б) реальная или воображаемая виктимизация другими заключенными; (в) серьезные конфликты внутри пенитенциарного учреждения; (г) большая численность осужденных в отрядах (120—150 человек); (д) разрыв или утрата связей с семьей и окружением; (е) удлинение срока наказания или неудача поданной апелляции; (ж) характер преступления (например, при убийстве жены или другого близкого человека); (з) страх и неопределенность в отношении своего места в обществе после выхода из мест лишения свободы; (и) низкое качество медико-психологической и социальной помощи. В случае стечения обстоятельств все вышеперечисленные факторы непосредственно влияют на принятие решения о самоубийстве. И у осужденных суицидентов зачастую не хватает жизненного опыта преодоления кризисных ситуаций, в которых они оказываются. Риск суицидов в тюрьмах усугубляется злоупотреблением алкоголем и/или наркотиками, большой частотой психических расстройств и прецедентами покончить с собой в прошлом.

Военнослужащие. Риску аутоагрессивного поведения в армии наиболее подвержены военнослужащие срочной службы при всеобщей воинской обязанности, характерной для постсоветских государств. Например, в украинской армии уровень самоубийств в настоящее время драматически растет, превышая их частоту в общем по населению в 8—15 раз (1993—1994 гг.) В мирное время гибель от суицидов является главной причиной смерти, составляя от 18 до 50% всех смертей в армиях различных стран бывшего СССР. Обязательность военной службы для некоторых юношей, нередко с доармейскими проблемами (здоровья, семьи и окружения) является существенным психотравмирующим фактором, вызывающим эмоциональное перенапряжение. Оно возникает и поддерживается рядом мотивов: (а) утратой привычных систем поддержки личности и жизнеобеспечения; (б) потерей чувства общности со значимым окружением; (в) утратой надежд на положительные изменения в ближайшем будущем; (г) страхом потерять здоровье или жизнь; (д) состоянием подавленности в случае внеуставных отношений; (е) коллективной травмой, «негативной общностью» с находящимися в аналогичных условиях сослуживцами, что впоследствии может привести к посттравматическим стрессовым расстройствам; (ж) участием в военных действиях. На фоне переживания утрат облегчается заразительность аутоагрессивного поведения в виде частых имитационных самоповреждений. Некоторые из потерь оказываются существенными для офицерского состава, особенно в условиях сопутствующего социально-экономического кризиса в обществе, если под сомнение ставится смысл многих лет армейской службы или проявляется неспособность адаптироваться к жизни в иных условиях.

Врачи. В США 3% мужчин и 6,5% женщин врачебных специальностей кончают с собой, что ежегодно составляет более 100 человек. Особому суицидальному риску подвержены психиатры и анестезиологи. Эти преждевременные смерти означают не только утраты для семей, друзей и пациентов — в обществе они знаменуют парадоксальную потерю тех, кто призван и способен предотвращать самоубийства. К фатальному исходу врачей приводит сочетание предрасполагающих факторов, особенно — финансовые проблемы, недостаточная самооценка, отсутствие систем поддержки личности, а также аддик-тивное поведение (у анестезиологов) и депрессия (у психиатров). Возможно, в последних случаях играют роль особые условия работы и контингент больных. Помощь при суицидальных угрозах у лиц, принадлежащих, в частности, к этим специальностям, должна учитывать трудности осознания врачами себя как консультируемых, и поэтому требует гораздо большей настойчивости и уверенности консультантов.

«Советский синдром». Социально-психологическая характеристика и влияние этого феномена на телефонное консультирование описаны ранее (см. глава 2). Как эквивалент посттравматического стрессового расстройства он имеет прямое отношение к саморазрушающему поведению в посттоталитарном обществе, являясь фактором риска. Демонстрация его влияния наиболее очевидна при сопоставлении с общими чертами самоубийства по Э.Шнейдману:

• цель (поиск решения) достигается сниженной самооценкой личности до степени отождествления себя с «Мы» и стремлением человека и групп к наибольшей закрытости от опыта внешнего мира;

• задача (прекращение сознания) решается потерей чувства реальности и появлением пассивности, гипо-мотивационного синдрома; настоящее становится точкой пересечения симметричных прошлого и будущего: «жизнь» протекает в прошлом (полном страхов и агрессии) или в будущем (полном иллюзий);

• стимулом (невыносимой психической болью) является ненависть или зависть из-за принадлежности к неспособному управлять своей судьбой обществу и отлученное™ от цивилизации;

• стрессором (фрустрированными психологическими потребностями) является стремление избегать неудач, а не достигать положительных результатов;

• эмоция (беспомощности—безнадежности) проявляется в приобретенной беспомощности из-за бессмысленности и бесполезности любых действий, желаний и чувств, опасениях и страхе из-за отсутствия безопасности, «идентификационной растерянности», ведущей к панике или страданию;

• отношение (амбивалентность) характеризуется расщеплением личного и социального Я (агрессивностью и конформизмом, паникой и страданием, фанатизмом и релятивизмом, властностью и беззащитностью и т.д.), приводящим к социальному «скорбному бесчувствию» (anaesthesia publico dolorosa);

• состояние психики (сужение когнитивной сферы) проявляется в закрытости сознания личному опыту при некритическом доверии некоему коллективному разуму, дающему неадекватное чувство превосходства;

• действие (бегство) состоит в уходе от активной деятельности, переносе на внешние инстанции ответственности за неудачи, принятие на себя ответственности лишь за желательные результаты деятельности, анархически-пассивное отношение к обществу и его стереотипам;

• коммуникативное действие (сообщение) выражается системой псевдоинформации или ее вакуума для поддержания искажения картины реального мира;

• закономерность (соответствие суицида стилю жизни) состоит в недостаточной рефлексивности, мани-пулятивности, догматичности, ригидности, консерватизме, снижении критики к результатам своей деятельности как отдельных индивидов, так и групп8.

 

Рекомендуемая литература

Актуальные проблемы суицидологии // Труды Моск. НИИ психиатрии. М., 1981. Т. 92.

Амбрумова А.Г., Тихоненко В.А. Диагностика суицидного поведения. Метод, рекомендации. М., 1980.

Амбрумова А.Г., Постовалова Л.И. Социальные и клинико-психологические аспекты самоубийств в современном мире // Обозрение психиатрии и медицинской психологии им. В.М.Бехтерева, 1991. № 1. С. 26—38.

8 Самоубийство — акт индивидуальной воли; это так даже в случае группового суицида, в котором объединяются индивидуальные волеизъявления. Такие понятия, как «советский синдром» или «Homo sovieticus», между тем, описывают явление, некий собирательный психологический и социальный образ, но не индивидуальный тип. Текущая ситуация убедительно показывает, что сам по себе «советский синдром» не является предиктором суицидального поведения и выступает в качестве такового лишь у тех, кто не смог, используя его стереотипы, адаптироваться к меняющейся жизни. Картина и проблемы этой дезадаптации всякий раз индивидуальны, что и составляет предмет работы телефонного консультанта.

 

Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. М.: Мысль, 1994.

Кони А. Ф. Самоубийство в законе и жизни // Собрание сочинений: в 8 т. М.: Юридич. литература, 1967. Т. 4. С. 454—481.

Суицидология: прошлое и настоящее. Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и художественных текстах / Сост. А.Н.Моховиков. М.: Когито-центр, 2001.

Attempled Suicide in Europe / AJ.F.M.Kerkhof et al. Leiden: DSWO Press, 1994.

Байте P., Cantor C.H., Rolfe A. Cybersuicide: The Role of Interactive Suicidal Notes on the Internet // Crisis, 1997. № 2. V. 18. P. 73-79.

Fuse T. Hopelessness: An Anatomy of Despair and Suicide Reflections of a Suicidologist // Help & Hope.The XIII Congress of IFOTES. Papers. 1994. P. 66-91.

Gould M.S. Suicide Clusters and Media Exposure // Suicide over the Life Cycle / S.J.Blumental, DJ.Kupfer (Eds.). Washington; London: American Psychiatric Press Inc., 1990. P. 517—532.

Liebling A. Suicides in Prison. London: Routledge, 1992.

Mlshara B.L. Suicide, Euthanasia and AIDS // Crisis, 1998.

№ 2. V. 19. P. 87-96. Mokhovikov A.N., Donets O.Y. Suicide in Ukraine: Epidemiology,

Knowledge and Attitudes of Population // Crisis, 1996. № 3.

V. 17. P. 128-134.

Mokhovikov A.N. The Posttotalitarian Pattern of Suicidal Behaviour: Impact on Youth // Crisis, 1998. №1. V.19. P. 8—14.

Schlozar H. Befriending in Prison // Crisis, 1997. № 4. V. 18. P. 148-151.

Suicide and Depression among Adolescent and Young Adults / G.L.Klerman (Eds.). Washington: American Psychiatric Press Inc., 1986.

Tremblay P.J. The Homosexuality Factor in the Youth Suicide Problem // 6th Annual Conference of CASP, Banff, Alberta, 1995.

Varnik A. Suicide in the Baltic Countries and in the Former Republics of the USSR. Stockholm, Gotab, 1997.


21.4. Превенция, интервенция и поственция

 

Ни следа, ни плода? Но не ветер я разве и ты — не вода? Безотрадность и мгла? Разве я не светил, разве ты не цвела? Островок на ветрах? Разве ты не душа, разве я уже прах? Хуан Рамон Хименес

Суицидальное поведение в настоящее время является глобальной социально-психологической проблемой. В большинстве стран мира самоубийства находятся среди первых десяти причин преждевременной смерти. В мире ежегодно 400 тысяч человек кончают с собой. Очень часто суицидальному поведению способствуют депрессии: ими страдают (по данным Всемирной Организации здравоохранения) 3—6% населения, и каждый год заболевает еще 1%. Растет частота не только завершенных самоубийств — во многих странах драматически растет число суицидальных попыток. Это связано с практически повсеместным распространением состояний психологического кризиса.

Люди с суицидальными намерениями не избегают, а наоборот, часто стремятся к помощи и консультированию. Из тех, кто совершает суициды, почти 70% консультируются врачами общего профиля за месяц, а 40% — в течение последней недели до совершения фатального поступка; 30% так или иначе выражают свои намерения, ставя в известность окружающих.

Для осуществления превенции самоубийств ВОЗ предлагает использовать три концептуальные модели.

Медицинская модель превенции рассматривает попытку суицида прежде всего как крик о помощи, к которому приводят эмоциональные расстройства и психологический кризис. Консультирование, медикаментозное и психотерапевтическое лечение, снижающие уровень ауто-агрессии, являются основными задачами этой модели.

Социологическая модель ориентирована на идентификацию факторов и групп риска с целью адекватного контроля за суицидальными тенденциями.

Экологическая модель предусматривает исследование связи суицидов с факторами внешнего окружения в конкретном социокультурном контексте. Реализация этой модели состоит, прежде всего, в контроле и ограничении доступа к различным средствам и инструментам аутоагрессии.

Главный смысл превентивных мер состоит в том, чтобы убедить общество, что суицидальные мысли психологически понятны и сами по себе не являются болезнью, ибо представляют естественную часть человеческого существования; что суицидальное поведение преходяще и доступно разрешению, а потому предотвратимо, если у людей будет желание выслушать другого человека и помочь ему.

Суицидальная интервенция имеет целью сохранение жизни. В службах неотложной телефонной помощи ее осуществляют консультанты. Они устанавливают контакт с отчаявшимся человеком, поддерживают его, создают отношения доверия, активно участвуют в разработке стратегии позитивных перемен, при необходимости блокируют суицидальные действия и осуществляют соответствующие консультативные мероприятия.

Поственция имеет в виду усилия по предотвращению повторения акта аутоагрессии, а также предупреждение развития посттравматических стрессовых расстройств у уцелевших и их окружения. Задачи поственции состоят в облегчении процесса приспособления к реальности у переживающих трудности, уменьшении степени заразительности суицидального поведения, оценке и идентификации факторов риска повторного суицида. Они решаются путем использования таких стратегий, как: (а) психологическое консультирование; (б) кризисная интервенция; (в) поиск систем поддержки личности и жизнеобеспечения в обществе; (г) образовательная стратегия для повышения осознания роли и значимости саморазрушающего поведения; (д) поддержание контактов со СМИ для соблюдения этических принципов при информировании об актах аутоагрессии в обществе.

В общественном сознании до настоящего времени широко распространены ложные представления о самоубийстве, свидетельствующие об отношении общества к аутоагрессивному поведению и стоившие ему не одной человеческой жизни. Их психологическая природа связана с рационализацией иррационального отношения к неприемлемым вещам или нежелательным видам деятельности. Далее приводятся некоторые из преобладающих заблуждений и описание реальных фактов.

Мифы и факты о суициде

Миф: Если человек говорит о самоубийстве, он пытается привлечь к себе внимание.

Рационализация: Я бы тоже не возражал против внимания окружающих.

Факт: Часто говорящие о самоубийстве переживают психическую боль и хотят поставить о ней в известность значимых людей.

Миф: Самоубийство случается без предупреждения.

Рационализация: Если я столкнусь с ним, нужно будет что-либо предпринимать.

Факт: Приблизительно 8 из 10 суицидентов подают окружающим предупреждающие знаки о грядущем поступке.

Миф: Самоубийство — явление наследуемое.

Рационализация: Значит, оно фатально, и ничем нельзя помочь.

Факт: Оно не передается генетически — человек использует аутоагрессивные модели поведения, если они существуют в семье или значимом окружении.

Миф: Те, кто кончают с собой, психически больны.

Рационализация: Я боюсь душевнобольных, им ничем нельзя помочь.

Факт: Многие совершающие самоубийство люди не страдают никаким психическим заболеванием.

Миф: Разговоры о суициде могут способствовать его совершению.

Рационализация: Лучше всего вместе избежать этой неприятной и опасной темы.

Факт: Разговор о самоубийстве не является причиной, но может стать первым шагом его предупреждения.

Миф: Если человек в прошлом совершил суицидальную попытку, то больше подобное не повторится.

Рационализация: Как хорошо, что опасность позади, и мне не нужно заботиться об этом.

Факт: Очень многие повторяют эти действия вновь и достигают желаемого результата.

Миф: Покушающиеся на самоубийство желают умереть.

Рационализация: Я боюсь смерти, ее приход не остановить, помочь умирающему нельзя.

Факт: Подавляющее большинство суицидентов скорее хотят избавиться от невыносимой психической боли, чем умереть, поэтому часто обращаются за помощью.

Миф: Все приводящие к самоубийству действия являются импульсивными.

Рационализация: При внезапных и непредсказуемых ситуациях помочь нельзя.

Факт: Большинство людей обдумывают свои планы, сообщая о них окружающим.

Миф: Все самоубийцы находятся в состоянии депрессии.

Рационализация: Я ничем не могу помочь, это задача профессионалов.

Факт: Депрессия часто связана с суицидальными намерениями, но не все покушающиеся на свою жизнь страдают депрессией.

Миф: Самоубийство невозможно предотвратить.

Рационализация: В противном случае мне следовало бы что-то предпринять и потом нести ответственность.

Факт: Знания о том, куда следует обратиться за помощью, могут предотвратить много самоубийств.

Миф: Если человек находился в состоянии депрессии (кризиса), и его состояние улучшилось, то опасность самоубийства миновала.

Рационализация: Мне можно расслабиться и более не возвращаться к опасной теме.

Факт: При уменьшении степени выраженности депрессии у человека появляется энергия наряду с более ясным и острым осознанием чувства безнадежности жизни. Немало самоубийств случается вслед за «улучшением». Суицидальные намерения и чувства могут возвращаться. В течение, как минимум, трех месяцев после депрессии (кризиса) к человеку следует проявлять особое внимание.

Миф: Самоубийцы редко обращаются за помощью.

Рационализация: Они сами виноваты в том, что замышляют.

Факт: В течение последнего полугода жизни 50% совершивших самоубийства людей обращались к врачам.

Миф: Самоубийства и суицидальные попытки — явления одного порядка.

Рационализация: Это его дело — раз он хочет смерти, стоит ли разбираться?

Факт: Суицидальная попытка представляет собой крик о помощи в невыносимой ситуации, а не по каким-то причинам неудавшееся самоубийство.

Миф: Помочь самоубийцам могут только профессионалы.

Рационализация: Ввязываться в столь опасное предприятие — не мое дело.

Факт: Профилактика самоубийств является делом каждого человека.

Миф: Злоупотребление алкоголем и наркотиками не имеет отношения к самоубийству.

Рационализация: Выпивая, я отнюдь не хочу смерти, совсем наоборот.

Факт: Зависимость от алкоголя и наркотиков является фактором риска суицидального поведения.

Миф: Суицид характерен для людей, относящихся к группе риска.

Рационализация I: Я немало пожил, но я не хочу смерти.

Рационализация II: Мне противны эти гомосексуалы, я боюсь заразиться СПИДом.

Факт: Принадлежность к группе риска не означает фатальной неизбежности самоубийства.

Миф: Если не оставлена предсмертная записка, то случившееся нельзя считать самоубийством.

Рационализация: Мне нет необходимости предпринимать какие-либо действия, например заботиться об оставшихся в живых.

Факт: Только четвертая часть из всех лиц, совершающих самоубийство, оставляют предсмертные записки.

Оказанию помощи самоубийцам препятствуют не только приведенные рационализации. Даже те, кто решил оказать посильную поддержку (в том числе телефонные консультанты или другие помощники), во время беседы могут встретиться с возникновением ряда осложняющих реакций, например:

а) паника («Я не в силах чем-либо помочь»), которую следует преодолеть, поскольку абоненты ищут, с кем бы поговорить и доверить проблемы; присутствуя и оказывая помощь, консультант, возможно, устанавливает одну-единственную связь обратившегося с остальным миром;

б) страх («Что, если я даже помогу чем-то, а он все равно сделает это?»), свидетельствующий о нежелании вести разговор или испытывать неприятные эмоции; каждый человек, в том числе и абонент, ответственен за сделанный им выбор, но консультант имеет реальную возможность помочь;

в) фрустрация («Еще один длинный разговор, которого я не желал бы») из-за необходимости выполнять непосильную работу; опыт, однако, показывает, что помощь может быть оказана достаточно быстро; снизив интенсивность базисной суицидальной эмоции беспомощности—безнадежности, можно решить задачу первой помощи абоненту;

г) гнев («Неужели можно быть настолько слабовольным, чтобы решиться на такой поступок?»), который легко овладевает человеком, отражая беспомощность в конкретной ситуации; его осознание, несомненно, увеличивает степень свободы и позволяет эффективно работать с абонентом;

д) обида («Его намерения не выглядят серьезными, наверное, он использует меня»), которая часто проявляется в отношении тех лиц, чьи суицидальные угрозы не принимаются всерьез, например молодежи; кроме того, человеку часто свойственно преуменьшать важность и силу чувств других, поскольку в противном случае это требует адекватного собственного ответа. Следует принять в качестве исходной посылки, что чаще всего суицидальные угрозы являются криком о помощи, а не манипуляцией;

е) внутренний конфликт («Если человек чего-то хочет, вряд ли кто-то вправе остановить его»), который возникает из-за того, что выбор приходится делать консультанту, однако по сути перед выбором на самом деле стоит абонент; у консультанта выбора (оказывать или не оказывать помощь) нет.

ж) безвыходность («Эта ситуация безнадежна: как я могу заставить ее (его) желать жить?»), возникающая из-за обилия предъявленных абонентом проблем или ситуаций, в которых консультанту нельзя потеряться — необходимо, выбрав главную, постараться изменить к ней отношение;

з) отречение («В такой ситуации я вел бы себя так же»), свидетельствующее о наличии у консультанта скрытых суицидальных тенденций; оно не отражает реальные факты, с которыми обратился абонент, а вытекает из скрытых намерений консультанта, нуждающихся в осознании в ходе супервизии.

С учетом возникновения осложняющих реакций принципы консультирования суицидального абонента должны быть следующими:

1. Не впадать в панику.

2. Вежливо и открыто принять абонента как личность.

3. Стимулировать беседу, не упуская никакую значимую информацию.

4. Тактично искать ситуации, в которых абонент любим или нужен.

5. Вести беседу, как если бы консультант обладал неограниченным запасом времени.

6. Возрождать надежду и искать альтернативы суицида, возможности выхода.

7. Не проявлять даже тени отрицательных эмоций.

8. Разрешать абоненту проявлять жалость.

9. Начавшийся суицид следует рассматривать как просьбу о деятельной помощи.

10. Блокировать суицидальные действия, используя интервенцию.

11. Быть уверенным, что предприняты все необходимые действия.

12. Обсудить беседу и свое состояние с супервизором.

Остановимся более подробно на этапах беседы с суицидальным абонентом.

1. Установление отношений. В начале беседы следует сформировать отношения доверия. Это позволит исследовать ситуацию, как ее видит абонент, поощряя открытое выражение мыслей и чувств: «Чем я могу быть Вам полезен?», «Что бы я мог сделать для Вас?». Постепенно абонент начнет осознавать интерес к себе как личности. Имеет смысл узнать о событиях, которые должны произойти, понять, не таят ли они в себе какую-либо угрозу. Кризис обычно возникает не из-за фактов, а из-за тех чувств или значений, которые они несут с собой. На начальном этапе беседы очень важно определить, каким образом суицидальные намерения связаны с фактами или чувствами абонента.

2. Идентификация проблемы. После установления отношений доверия и получения первых сведений о кризисной ситуации взаимная эмпатия и открытость позволяют определить проблему, то есть установить возможность суицидального поведения. Консультанту следует осторожно вести абонента к определению кризисной ситуации. Обычно она скрыта, в качестве проблемы могут называться те или иные предостерегающие признаки, на самом деле являющиеся следствием. Косвенные намеки консультанта могут удлинить беседу или сделать ее менее ясной. Если аутоагрессия предполагается как решение конкретной ситуации, имеет смысл прямо спросить: «Вы думаете о том, чтобы уйти из жизни?» Прямота позволяет абоненту в свою очередь начать говорить о суицидальных намерениях и делает обсуждение более конкретным. Некоторые ждут этого вопроса, ибо заговорить об этом самим им мешают эмоциональное напряжение или предубеждения. Консультанта не должен смущать отрицательный ответ — в этом случае можно вернуться к обсуждению других альтернатив. Если же есть сомнения в искренности абонента, в соответствующем контексте можно вернуться и повторить вопрос. На утверждение: «Я хочу умереть», порой стоит ответить: «А я не хочу, чтобы Вы сделали это!». Несмотря на простоту, этот подход часто срабатывает лучше всего: чье-либо нежелание бывает эффективнее объяснения причин, по которым следует оставаться в живых.

3. Исследование проблемы начинается, если суицидальные угрозы становятся предметом открытого обсуждения. Иногда возникают страх и тревога, которых не нужно опасаться. Исследуются события и чувства абонента, что позволяет расширить обсуждение и привести к более полному пониманию происходящего. Начинается совместная работа, поиск иных выходов. Для такой работы необходимо время, ибо абонент делится часто глубокими, но не всегда ясными переживаниями. Нередко это бывает вообще первым в жизни опытом рассказа о своих чувствах. Поэтому консультанту следует чувствовать темп собеседника, обсуждая все значимые чувства и мысли. Это существенно снижает эмоциональное напряжение, отодвигает в сторону мысли о конце, но при этом может возникнуть амбивалентность. Ее важно отразить и зафиксировать. Чаще всего желание смерти не абсолютно: одной частью души человек жаждет смерти, другой — сопротивляется ей, и консультанту следует быть восприимчивым к обеим; порой это вызывает собственные внутренние колебания.

4. Оценка проблемы состоит в определении потенциальной опасности суицида и вероятности смертельного исхода. Суициденты не звонят, чтобы сказать «Прощай»; они хотят, чтобы их остановили. Но мешает амбивалентность: хотя никто не хочет жить больше, чем они, — они не знают, как жить дальше. Поэтому в беседе важно оценить потенциальную опасность предполагаемых действий, которая определяется наличием:

а) плана и метода суицидальных действий (их доступность, легкость и степень летальности);

б) попыток самоубийства в прошлом, особенно если не минуло еще и трех месяцев;

в) «последней капли» — события, побудившего к выбору аутоагрессивной альтернативы;

г) подготовки к концу жизни (завещаний, прощальных писем или распоряжений, приведения дел в порядок).

В практических целях наличие каждого из этих параметров мож

Поделиться:





©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...