 |
Применение теории Хорни в других областях.
|
|
|
|
Теории Хорни оправдали себя не только в клинической практике, их также стали использовать в качестве систем интерпретации в других областях науки и культуры. В последние годы их часто применяют при анализе литературных произведений, в биографических исследованиях, в сфере культуры и в исследованиях тендерных проблем. Теории Хорни нашли отражение в работах, посвященных религии (Zabriskie, 1976; Wood, 1980; Rubins, 1980; Huffman, 1982; Paris, 1986) и философии (Tigner, 1985; Paris, 1986; Mullin, 1988).
Литературоведение.
Бернар Парис считал, что теории Хорни особенно удобны для анализа характера литературных героев. Поскольку классический психоанализ опирается при обосновании поведения взрослого человека в основном на детские переживания, его применение в литературоведении было затруднительно: переживания раннего детства редко встречаются в литературе. А теории Хорни имеют дело с защитными механизмами и внутренними конфликтами взрослого человека, для которых есть много литературных примеров. Кроме анализа характеров литературных героев, теории Хорни применяются в анализе тематических несоответствий, противоречий между темой и ее разработкой, при психологическом толковании отношения авторов к своим произведениям и анализе психологии читательской реакции (Paris, 1974, 1978, 1986, 1989, 1991 a, 1991 b, 1991 c).
Они помогают интерпретировать произведения и авторов не только американской и английской литературы, но и античности. Аналогичные исследования проводятся на примере французской, русской, немецкой, испанской, норвежской и шведской литературы разных периодов. Также теории Хорни используются в исследовании литературы Китая, Японии и Индии.
«Защищая точку зрения о том, что «Ярмарка тщеславия» полна противоречий и не поддается последовательной интерпретации, я вдруг вспомнил утверждение Карен Хорни о том, что «противоречия — явный показатель наличия конфликтов, так же как высокая температура тела свидетельствует о физическом недомогании», и тогда я понял: противоречия романа становятся понятны, если мы будем считать их частью системы внутренних конфликтов... С тех пор я открываю для себя смысл этого мгновенного понимания» (Paris, 1991 а, р. 6).
|
|
|
Психобиография.
Особенно ценной теория Хорни о структуре личности оказалась для жанра психологической биографии. Так же как литературный критик или автор, описывающий характер, биограф обычно располагает достаточной информацией о юности и зрелой жизни своего героя, однако очень мало или почти ничего не знает о самом раннем опыте. Биографические исследования жизни Роберта Фроста (Thompson, 1966, 1970; Thompson & Winnick, 1976), Чарльза Эванса Хьюджеса (Glad, 1966), биографии членов семьи Кеннеди (Clinch, 1973), Сталина (Tucker, 1973, 1985, 1990), Вудро Вильсона (Tucker, 1977), Джимми Картера (Glad, 1980, см. также 1973), Феликса Франкфуртера (Hirsh, 1981) и Линдона Джонсона (Huffman, 1989) — во всех них плодотворно применялся психоанализ Хорни.
«Внезапно мне пришла в голову следующая мысль: что, если идеализированный образ Сталина, появлявшийся на страницах подконтрольных партии газет, был неким идеализированным «я» из теории Хорни? Если так, Сталин, должно быть, был самым откровенным невротиком всех времен. Чтобы узнать о нем самое важное, не обязательно класть его на кушетку психоаналитика; можно это сделать, читая «Правду» и перечитывая Хорни!» (Tucker, 1985, р. 251.)
Биография Фроста наглядно показывает, как можно применять теорию Хорни. Лоуренс Томпсон, названный официальным биографом поэта за 24 года до его смерти, обратил внимание на жестокость, противоречия и внутренние конфликты Фроста. Завершив черновик первого тома биографии, Томпсон прочел «Невроз и человеческое развитие» и обнаружил в нем концепции, необходимые ему для осмысления темы. Книга Хорни упоминала Фроста на каждой странице, Томпсон записал в своем блокноте: «Нет ничего ближе, что помогло бы создать психологическое обоснование того, что я пытаюсь сказать» (Sheehy, 1986, р. 398). Томпсон пересмотрел написанное им, для того чтобы отобразить свое новое понимание личности Фроста как человека, который стремился к славе в ответ на унижения и жаждал триумфа и отмщения тем, кто его обидел. Противоречивые рассказы Фроста о своей жизни были результатом его внутренних конфликтов и потребности оправдать свой идеализированный образ, мифологизируя его. Иногда Фрост использовал свою поэзию, чтобы «сбежать от замешательства в идеализированные позы», а иногда поэзия была для него «средством нанести ответный удар или наказать» тех, кого он считал врагами (Thompson, 1966, р. XIX).
|
|
|
Исследования культуры.
Некоторые писатели использовали идеи Хорни в анализе культуры. На исследователя Давида М. Поттера (1954) произвел впечатление разработанный Хорни метод анализа черт характера, ее описание внутренних конфликтов и порочных кругов, характерных для соревновательного характера. Мы отдаем безопасность в обмен на возможность, а потом ощущаем тревогу и неуверенность. Пол Вачтел (1989, 1991) также считает, что есть что-то вынужденное, иррациональное и саморазрушительное в том, как американцы постоянно стремятся увеличить свое благосостояние. Мы поощряем конкуренцию, а не взаимоподдержку, мы ведем себя агрессивно, для того чтобы нас не упрекнули в слабости. Джеймс Хаффман (1982) придает важное значение угрозе и чувству неполноценности, исторически повлиявшим на американский характер. Ощущения угрозы и неполноценности привели к компенсаторной самоидеализации и поискам национальной славы. Мы предъявляем преувеличенные требования к самим себе и приходим в ярость, когда эти требования не одобряют другие нации. Как Поттер и Вачтел, Хаффман считает американский характер преимущественно агрессивным. Нам нравятся воинственные лидеры, мы прославляем людей, которые собственной борьбой проложили себе путь к успеху. Бернар Парис (1986) рассуждал о викторианской культуре с точки зрения Хорни и связал конфликтные культурные коды эпохи Елизаветы I (они отражены в шекспировских пьесах) со стратегиями защиты, описанными Хорни (Paris, 1991a).
|
|
|
Взаимоотношения полов.
В последние годы феминистки, часть взглядов которых Хорни разделяла, проявили интерес к ее работам. Хотя основное внимание привлекли ее ранние эссе, зрелая теория также содержит важные пояснения, необходимые для понимания половой идентичности, мужской и женской психологии. Большую работу в этом направлении проделали Александра Саймондс, аналитик школы Хорни, а также Марсия Весткотт, социальный психолог. Зрелая теория Хорни использовалась в популярных книгах, посвященных проблемам полов: Хелен Де Росис и Виктории Пелегрино (1976) и Клодетты Доулинг (1981).
Эссе Саймондс (1974, 1976, 1978, 1991) написаны на базе ее клинического опыта работы с женщинами — теми, кто страдал от своей женской роли, теми, кто тщетно пытался не избегать роли, навязанной обществом, и теми, кто, казалось, избежал этой роли, но столкнулся с неприятными последствиями. В каждом случае отправным пунктом терапии оказывалась культура, обусловливающая чрезмерную скромность и зависимость девочек, тогда как мальчиков поощряли быть автономными и агрессивными. Саймондс писала больше о проблемах девочек, хотя она и признавала, что мальчики также сталкиваются с рядом трудностей, вызванных культурными стереотипами.
В «Феминистском наследии Карен Хорни» (1986) Марсия Весткотт развивала мысли Хорни о женской психологии и писала о сексуальности и недооценке женщин, результатом чего становятся зависимость, гнев и отчужденность. Кроме того, она вслед за Хорни критиковала основные концепции феминистской теории. Феминистки Джин Бейкер Миллер, Нэнси Ходороу, Кэрол Гилиган и группа Стоун-центра считали, что у женщин есть специфические личностные черты, которыми не обладают мужчины. Это потребность в любви, склонность воспитывать, чувство ответственности за других людей и относительное чувство идентичности. Весткотт заметила, что, хотя эти черты считаются позитивными, происхождение их вполне понятно, поскольку они «исторически обоснованы тем, что женщины ценятся гораздо меньше мужчин» (Westkott, 1986, р. 2). Весткотт полагала, что эти черты — защитные реакции на подчинение, недооценку и бессилие и что, какими бы желанными они ни казались с социальной точки зрения, они препятствуют женской самореализации. Весткотт таким образом развенчала женскую зависимость как «современное теоретическое оправдание традиционно идеализировавшейся женственности» (1989, р. 245). Она соглашалась с Хорни, что чувство лишения не облагораживает, а вредит и что женская скромность и незаметность, вырабатывающаяся в ответ на недооценку, — деструктивна по сути.
|
|
|
«[Женский альтруизм] происходит не от привязанности матери и дочери... а от недооценки матерью потребностей дочери, поскольку мать испытывает ту же потребность в заботе... Женский альтруизм — противоречие, в котором недокормленная кормилица дает то, чего у нее нет, для того чтобы быть «любимой» теми, кто не уважает и даже презирает ее реальное «я» и ее истинные потребности» (Westkott, 1986, р. 134-135, 139-140).
Оценка.
Карен Хорни достойна глубокого уважения за ее вклад в женскую психологию, вклад, много лет остававшийся в тени, который, однако, оказал на науку большое влияние после переиздания трудов Хорни в «Женской психологии» в 1967 году. Этот вклад Хорни замечателен тем, что развитие женщин исследуется с женской точки зрения и по их значимости в культурной конструкции пола. В отличие от ее эссе по женской психологии, первые две книги Хорни оказали сильное влияние на науку своего времени. Их важное значение для культуры и структурной модели невроза остается неизменным. Возрастающий интерес к терапии, ориентированной на настоящее, многим обязан Хорни. Ее третья книга «Самоанализ» послужила толчком для основания Института самоанализа в Лондоне, и эта книга и сейчас дает наиболее подробное исследование возможностей и техник успешного исследования себя. Надо отметить, что Хорни считала, что самоанализ имеет высокие шансы на успех, если используется в сочетании с терапией или продолжается как работа над собой после окончания терапевтического курса. Хотя все стадии развития мысли Хорни важны, ее зрелая теория представляет самый значительный вклад в науку. Большая часть ранних идей Хорни была пересмотрена и обогащена самой Хорни или другими аналитиками, их переняло и открыло заново следующее поколение. Совсем иначе обстоит дело с ее зрелой теорией. «Наши внутренние конфликты» (1945), «Невроз и человеческое развитие» (1950) объясняют человеческое поведение в терминах существующих защитных стратегий и внутренних конфликтов и являются уникальными. Хорни не освещает всю человеческую психологию в целом, так же как любой теоретик, она описывает только часть картины, однако ее зрелая теория точно характеризует многие распространенные паттерны поведения. Хорни возражала против инстинктивистской природы фрейдистской теории, тем не менее ее собственная теория имела биологическую базу, так как движения против людей, прочь от людей и к другим людям являются усовершенствованными человеком базовыми защитными реакциями животных — борьба, бегство, подчинение. Все стратегии закодированы почти в каждой культуре; однако каждая культура несет свое особое отношение к различным стратегиям, свою собственную формулировку и вариации и собственную структуру внутренних конфликтов. Часто считают, что Хорни описала невротическую личность своего времени, однако, как показывают междисциплинарные исследования, ее теория находит широкое применение.
|
|
|
«Хорни была первым и, пожалуй, лучшим критиком фрейдовских идей, касающихся женщин. Ее ранние эссе о женской психологии отличала потрясающая непосредственность... Многие мысли Хорни, так взбудоражившие нью-йоркское общество в 1941 году с тех пор находятся в главном русле психоаналитических идей» (Quinn, 1987).
Заключение.
Большинство психоаналитиков вслед за Фрейдом в поисках путей объяснения и терапии концентрировали свое внимание на детстве и ранних переживаниях. Опережая многих недавних критиков психоанализа, Карен Хорни поняла, что подобная практика приводит к круговой причинности, она влечет за собой превращение аналогий в причины и проблемы эпистемологии. Она также считала, что это терапевтически неэффективно. Хорни сомневалась в том, что раннее детство может быть точно восстановлено, так как мы вынуждены реконструировать его с точки зрения наших нынешних потребностей, убеждений и защит. В людях живет потребность объяснять вещи их происхождением, однако Хорни полагала, что мифов о происхождении столько же, сколько и психоаналитических теорий. Более выгодно, считала она, «сосредоточиться на силах, которые действительно ведут человека и присущи ему; разумно будет понять их, даже ничего не зная о детстве» (1939, р. 146). Хорни пыталась объяснить поведение исходя из его защитной функции и ответственности за противоречивые отношения, поступки и убеждения, она рассматривала все это как часть структуры внутренних конфликтов.
Карен Хорни, вероятно, первый представитель того направления, которое теперь известно как гуманистический психоанализ. Ее теория и теория Абрахама Маслоу, на которого Хорни значительно повлияла, дополняют друг друга. В основе обеих теорий лежит концепция реального «я» (real self),и цель человеческой жизни состоит в его реализации. Хорни обращает внимание на то, что происходит, когда мы отделяемся от своих реальных «я» из-за патогенного окружения. Маслоу сосредоточил свое внимание на условиях, которые необходимы для здорового развития личности, и на определении и характеристиках самореализующихся людей. Хорни описала, какие защитные стратегии мы используем, когда наши здоровые базовые потребности в безопасности, любви, принадлежности, уважении превратились в невротические потребности из-за того, что не были удовлетворены. Теории Хорни и Маслоу комплементарны и, взятые вместе, дают более полную картину человеческого поведения, чем каждая из них в отдельности.
«Альберт Швейцер использует термины «оптимистичный» и «пессимистичный» в смысле «принятие мира и жизни» и «отрицание мира и жизни». Философия Фрейда в этом глубоком смысле пессимистична. Наша, при всем понимании трагической сущности невроза, — оптимистична» (Horney, 1950, р. 378).
|
|
|
