Первая любовь, или Сочинение о том, как я провела два лета.

Это было летом 1958г. Мне исполнилось16 лет, я закончила 9 класс. И мы с мамой решили навестить наших старых добрых знакомых в Украине, откуда мы уехали в Карелию за 10 лет до этого. Тем более, нас туда давно уже звали. Были сборы недолги…

И вот мы в украинском селе Макошино Черниговской области. После дождливой, холодной Карелии утром нас ослепило и сразу согрело солнышко, очень высоко стоящее в небе. Мы проснулись от пения птиц, мычания коров, кудахтанья кур, гогота гусей, лая собачки и мяуканья двух кошек. И ещё множества неслыханных звуков. Правда, пение петуха в это утро мы не услышали, так устали с дороги. Весь этот переполох затих после того, как животные были накормлены. Собачка спряталась в конуру от жары. Кошки исчезли в неизвестном направлении. Куры деловито обходили двор в поисках зазевавшегося червячка или оброненного зёрнышка. Вокруг своего «гарема» кругами ходил красавец-петух, поглядывая то одним, то другим глазом за порядком. И только в небе да в траве продолжали славить наступивший день жаворонки, кузнечики, цикады, порхали мотыльки и стрекозы, а на крыше хаты в огромном гнезде (колесо от телеги, устланное соломой) стоял на одной ноге аист и временами высоко подняв голову громко щёлкал клювом. Деревенский завтрак - парное молоко с тёплым, душистым, только что из домашней печи, хлебом. А потом, я два дня не вылезала из огорода и сада, пробуя всё, что там растёт. Слава богу, обошлось без осложнений от обжорства. Наконец, когда гастрономический интерес набил оскомину, можно было переходить к следующему этапу отдыха.

Жили мы у Марии в типичной украинской хате: большая печка с лежанкой, мелом белёные стены и потолки, множество фотографий на стенках, каждая рамка украшена расписным рушником. Ну и обязательная икона в углу с горящей лампадкой. Большой деревянный стол, лавки вдоль него. Была одна комната с кроватью типа спальни, но мы с мамой облюбовали сеновал, обустроили его по-своему и прекрасно там спали.

Мария жила вместе с дочкой Верой. Мне она казалась старой - ей было лет 25. Но Вера была такая ладная, красивая, весёлая! Работы в селе не было, потому они с мамой вели домашнее хозяйство. Этим и жили. Женихов ни в селе, ни за его пределами для Веры уже не было - упустила время.

Через два дня я разыскала подружку Ларису, с которой мы совсем маленькими девчушками проводили время 10 лет назад. Тогда мы бегали босиком по траве и мягкой пыльной деревенской дороге, до посинения купались в реке. Там же у берега реки в траве руками ловили щурят, катались на самодельных плотах с мальчишками. Бегали в поля собирать ромашки и васильки, а заодно сорвать пару недозрелых подсолнухов. Семечки в них были сладкие как молочко и очень клейкие. Руки никаким мылом не отмывались. Бегали на поляну собирать землянику. Она была почему-то белого цвета, но очень сладкая и душистая. Наберёшь полную горсточку и всю сразу в рот, а не по одной ягодке. До сих пор помню этот вкус! Были у нас и обязанности, например, собирать желуди для корма поросятам. А какая красивая была дубовая роща! Мы отдыхали от работы в тени развесистых дубовых ветвей с ажурными листочками. Мечтали о том, как станем взрослыми и будем жить только в Москве!

Вечерами, когда спадала жара, на берегу реки Десны (о ней отдельный рассказ) сельчане разжигали костры, ставили на них огромные чугунные котлы и варили в них ракушки, собранные здесь же – в реке и на берегу. Как я теперь понимаю, это были речные устрицы. В пищу людям они не годились, ими кормили скот. Рано утром все дружно приходили чистить остывшие ракушки. Они были уже на половину раскрытые, но всё равно очень крепкие. Нам, детям, давали ножи и мы ловко открывали створку ракушки, внутри которой лежал маленький серенький кусочек мяса. А внутри ракушка была очень красивая, перламутровая, гладкая переливающаяся всеми цветами радуги. Оставшиеся горы пустых ракушек увозили на какой-то завод, где их дробили и добавляли в глину (такой тогда был стройматериал), из этой глины лепили заборы и даже дома.

Мы с Ларисой любили гулять вдоль железной дороги, которая проходила через центр села, но когда последний раз по ней проезжал поезд, не помнили даже старожилы. Вдоль насыпи дороги росли крапива, лебеда и невзрачные голубые цветочки. Никто никогда их не собирал, они разрастались из года в год как хотели Они росли на веточках, почти без листьев, и здали насыпь казалась голубой. И кто же тогда знал,что из корней этого растения готовят ЦИКОРИЙ, который мы сейчас видим на полках в магазинах! Мы бегали наперегонки по рельсам, благо это было не опасно, разве что можно было свалиться под откос в крапиву и колючки. А ещё она мне показала ТАЙНУ. В лесу мы нашли старый пенёк, он уже почти рассыпался в труху, но местами ещё можно было найти щепочки и кусочки дерева. Обыкновенный жёлтый пенёк. А когда стемнело, мы вернулись к нему. И - о чудо - пенёк и земля вокруг светились голубым, неземным, холодным светом. Позже я читала, что в старых пнях-гнилушках размножаются какие-то бактерии, которые в темноте светятся. Мы собирали эти гнилушки, делали из них страшные маски и ночью гонялись по селу, пугая людей. В детстве я быстро научилась говорить (балакать) по-украински и даже проучилась две недели в первом классе средней школы (кстати, десятилетки). А потом мы уехали, и заканчивала первый класс я уже в Карелии..

И вот спустя 10 лет мы встретились с Ларисой. Она была на 2 года старше меня. Мне 16 лет, ей 18. Боже! Какая она стала красавица! Длинные «пшеничные» локоны, голубые глаза. Высокая, стройная, длинноногая, походка лёгкая - залюбуешься! Я сначала даже смутилась, признает ли она меня. Признала!

Первый день мы провели вдвоём: воспоминаниям и разговорам не было конца. Ларочка между делом красиво курила длинные сигаретки. Она не работала, не училась, наслаждалась жизнью. На следующий день начались секретики. У неё уже давно был парень, она побещала нас познакомить, тем более что в этот вечер были танцы. В это село летом приезжало отдыхать очень много людей. Даже из больших городов, даже из Москвы. Среди них было много молодёжи, потому танцы проводились через день. Всех приезжих здесь называли «дачниками». Местные знали друг друга в лицо уже много лет. Я немного побаивалась идти на танцы, но моя подруга не хотела слышать возражений. «Интересно, угадаешь ты моего парня»,- спросила она.

Да сразу! Другого кавалера у моей экстравагантной деревенской подруги и быть не могло! Он был в центре внимания. Высокий, в куртке-косухе нараспашку, с папироской в углу рта, с чуть презрительной улыбкой и прищуром глаз, с вальяжной походкой, свободными манерами, красавец, одним словом. Первый парень на деревне. Приезжие столичные дачницы так и липли к нему. Он позволял себе пару раз станцевать с незнакомыми девушками, а всё остальное время - только Лариса. И уходили они с танцев незаметно, в самом разгаре. Звали его Толик Пушкаръ (именно так, с твёрдым знаком на конце), но расхожее уважительное и восхищённое обращение. –Пушкаръ. Потом к нам подошёл его друг…

И с этого места поподробнее. Минутная информация от Ларисы мне в ухо: «Закончил только что 10 классов, из богатых по местным меркам. Отец - директор школы, мать -учительница. Есть младшая сестра.» Мы познакомились. Алик Слышик (вот такая украинская фамилия). Чуть пониже ростом, чем Пушкаръ, гладкие чёрные волосы, «бархатные» глаза, спортивная фигура. Он мне сразу понравился. Ну и что? Только я его и видела. Закружили моего знакомого в танцах местные девушки и «дачницы». На следующие танцы он не пришёл. Через два дня Лариса сказала, что на танцы мы сегодня не пойдём. Будет маленький сабантуйчик у неё дома. Я надела красивое платье, взбила «бабетту» на голове. Посмотрела на себя в зеркало, понравилась сама себе и вперёд на сабантуй, благо Лариса жила через две хаты от нас.

Компания была уже в сборе. Толик, Лариса и Алик. Моё сердце сразу прыгнуло в пятки - так он на меня посмотрел! И я пропала,на все оставшиеся 2 недели до отъезда. Днём наши мальчики работали. Алик готовился к поступлению в институт под строгим контролем родителей-педагогов. Толя явно был фарцовщиком. Иногда на пару дней исчезал куда-то, а потом у Ларисы появлялись новые наряды и сигареты. И сам он всегда был щеголем. Зато вечера были наши! Мы гуляли вчетвером, а потом Лариса с Толей как-то незаметно оставляли нас. Мы с Аликом гуляли у реки, там мне нравилось больше всего. Река Десна, полноводная и широкая, отдыхала после знойного дня. Тихо шуршали волны у берега, лёгкий туман стелился над водой, от реки пахло свежестью, травой, тишиной. Один берег у неё был высокий, заросший плакучими ивами. Они доходили до самой воды и купали свои ветки в её прохладе. Этот берег назывался кручей. Днём, когда наши кавалеры были заняты делом, мы с Ларисой с высокого берега с визгом и шумом скатывались в воду, в узком месте переплывали реку на противоположную сторону. Там был ровный берег, желтый песочек, редкая растительность и простор до горизонта. Мы валялись на песке, загорали, болтали обо всём на свете. А вечерами мы с Аликом гуляли по круче. Река была ещё прекраснее. В лунные ночи по реке стелилась золотая дорожка. И луна была такая яркая, улыбающаяся и загадочная. Она освещала всё вокруг, не надо было никаких фонарей. А во всё небо раскинул свой звёздный тюль Млечный Путь. На нашем северном небе такого не увидишь. Звёзды часто падали, некоторые гасли, а некоторые долетали, казалось, до самой земли. Только успевай загадывать желание. В воздухе стоял дурманящий аромат ночных фиалок. Днём они «спали», а к ночи начинали благоухать. В траве светились тысячи жучков-светлячков. Изредка в тишине то в одном, то в другом конце села вспыхивала украинская песня, красивая протяжная, потом к ней присоединялась гармошка. Со мной рядом был красивый парень, мы держались за руки, иногда его рука перемещалась на моё плечо, и снова моё сердечко бухало в пятки и дальше в землю.

Но всему на свете приходит конец.

В последний вечер перед отъездом.э луна спряталась в тучи. Моя любимая Десна была только слышна, но не видна. Казалось, что она вздыхает и грустит вместе с нами. Алик меня провожал. Темнота была такая, что наша белая хатка едва была видна в двух шагах. Я не представляла, как мы будем прощаться… Алик впервые обнял и поцеловал меня в левую щечку, а потом три шага... и он скрылся в темноте.

Щека моя горела огнём, ведь это был мой первый поцелуй. Я боялась войти в дом, боялась что мама увидит на моём лице что-то необычное. Но мама была занята сборами в дорогу. Ей помогала Вера, которая тоже уезжала с нами. Надо было «спасать» хорошего человека, увозить её из этой деревни. Кстати, с Верочкой получилось всё замечательно. Когда мы вернулись, она жила у нас. Сразу же устроилась на работу на Сегежский ЦБК, потом выучилась на лаборантку в химический цех этого же комбината. И в личной жизни у неё всё получилось. Год спустя она вышла замуж за военного, им дали квартиру, у них родились два сыночка один за другим. Мы часто встречались, когда они жили в Сегеже. Но быть женой военного, значит везде следовать за ним. Вскоре они уехали на Крайний Север. Мы часто писали письма друг другу. Мальчиков своих на лето Вера отправляла к бабушке в Украину лучшего курорта не найти.

В поезде, на верхней полке, уткнувшись в подушку, я долго плакала и всё ещё ощущала тот прощальный поцелуй. Мама с Верой внизу вели разговоры, аппетитно ели крутые яйца, курицу, сало, деревенский хлеб, лук, чеснок - весь обязательный дорожный ассортимент. А я на своей полке утешалась сладким душистым яблочком.И ничего-то мне больше не было надо…. Со мной случилось несчастье - первая любовь!

Прошло три года. Мы с Аликом не потерялись, дружили, писали друг другу письма. Я закончила 10 классов. Мечтала поступить в медицинский институт. Для этого надо было набрать два года трудового стажа именно в медицине. Я этот стаж заработала и в 1961 году поступила, куда хотела. Алик в институт не поступил, потому осенью после нашего расставания был призван в армию. Служил он два года где-то в Закарпатье. Посылал мне много фотографий: и один, и с друзьями, и в форме и в штатском (и куда все они подевались, эти снимки?)

Через три года случается так, что я студентка, а он после армии работает в своем селе водителем. Он упорно приглашал меня в гости, очень хотел увидеться, да и я была не против. И вот я старым маршрутом еду туда, к нему. Я очень сильно волновалась, потому что он меня ждал там уже как невесту судя по намёкам в письмах, а невеста должна соответствовать такому «высокому» званию. Долгий путь в поезде, пересадка в районном центре города Мена. Оттуда едет автобус до моего села. В автобусе всего-то пассажиров - я да какая-то тётка с гусем в корзине. Я села от них подальше и стала мечтать о том, как меня встретит Алик. Какие цветы у него будут в руках - мои любимые полевые ромашки- васильки, или капризные красавицы-розы и пионы из его сада. Тётка с гусем вышла раньше, я осталась одна в автобусе. Подсела к весёлому дядьке-водителю, чтобы хоть как-то унять волнение, рассказала куда и зачем еду. С каждым километром становилось всё страшнее. Что же там меня ждёт? Автобус остановился посреди поля. «Приихалы. Слазь, дивчина», - сказал весёлый водитель. Я вышла из автобуса который тут же развернулся и был таков. Я зажмурилась от яркого солнца и ожидания чуда. Когда открыла глаза, то увидела вдалеке человека который направлялся в мою сторону.

Ну конечно я его узнала. Это был он. Но…. Какие там цветы! Передо мной стоял Алик в тренировочных штанах с пузырями на коленках, в майке. Ниже меня ростом на полголовы, босиком! И всё это завершал крепкий свежий фингал под левым глазом. И я - в нарядном платье, на каблучках, вся такая городская и красивая… Делать нечего, пришлось обняться, и на меня тут же пахнуло «хорошим» перегаром. Пишу и смеюсь, как будто сейчас всё это вижу. Он взял мой чемодан и повёл домой. Идём по узкой тропинке в поле, я впереди себя вижу его голые пятки, которые в дневной тишине слишком громко стучат по дороге. И я сзади мелкими шажками - на каблуках было тяжело поспевать за моим женихом. Волосы и платье развевает тёплый ласковый ветер, а он не видит этой красоты. А у меня одно желание – назад, в автобус, в поезд, только подальше от этого типа! Я его тут же его разлюбила. Ласковый тёплый ветерок моментально выдул всю мою любовную дурь из головы. Я уже ничего не боялась.

Пришли в дом. Там уже был накрыт стол, мама очень тихая, говорит очень мало, называет меня на «Вы» и очень грустно смотрит на меня. Сестрёнка Наташка, смешная тринадцатилетняя девчонка, получила в подарок от меня куклу и бигуди. Алик к столу приоделся в белую рубаху и тапки на босые ноги. После обеда мама отвела меня в комнату, сказав, что она НАША. Украшала её огромная железная кровать с ажурными спинками и множеством блестящих шариков на ней, подзор (кто не знает, что это такое, трудно объяснить), белое покрывало и гора подушек до самого потолка. День клонился к вечеру, я засобиралась к тёте Марусе отнести ей подарки от дочки Верочки. Алик проводил меня. Я сказала. что вернусь сама. И…. конечно не вернулась. Мы проболтали с Марусей до полночи, я вспомнила про чудо-кровать, в которой меня наверное ждёт Алик. И с лёгкой душой осталась спать в тихой хате у почти родной Маруси, как у мамы.

С Аликом мы наедине не были ни разу. На следующее утро я убежала искать Ларису. Она закончила какие-то ускоренные медицинские курсы и работала в сельской амбулатории медсестрой. Она была всё так же хороша. С Толиком они поженились, детей пока не было. Толик продолжал заниматься своими тёмными делами. Мы, как и раньше, общались вчетвером, но на танцы уже не ходили - повзрослели. Один раз ездили в ночное за Десну. Там купались, сидели у костра до утра, любовались небом, луной и звёздами - всё как раньше. Но я уже в последний раз любовалась своей Десной и знала, что больше не появлюсь здесь никогда. Если я смотрела на Алика, то сердце моё стучало ровно и спокойно. Жаль, что так всё получилось Мы с Ларисой обошли все наши «детские» места, ничего почти не изменилось. Село тихо умирало, молодёжь вся рванула в города. Заколоченные дома, неухоженная земля - значит здесь никто не живёт.

Но пора было и честь знать Я попросила Алика меня проводить. Он проводил меня до самого поезда. В подарок нёс огромную корзину из ивовых прутьев, наполненную золотыми яблочками. Я попросила у него прощения за неудачный визит, который возможно нарушил все его планы. На прощанье я поцеловала его в щёчку, как он меня когда-то и с лёгким сердцем села в поезд. Всю дорогу я угощалась яблоками из корзины, ивовые прутья которой ещё пахли рекой.

С Ларисой мы некоторое время ещё общались. Она писала, что вскоре после моего визита Алик тоже куда-то уехал.Надеюсь, что он нашёл своё счастье и достойно жил, а может и живёт до сих пор. Её Толик попался на каких-то махинациях, и ему грозила тюрьма. А потом и с ней связь прервалась.

А я? Я нашла свою настоящую любовь. Недавно мы отметили золотую свадьбу! Есть дом, семья, дети, внуки, работа, и деревья сажали не раз - даже в других странах.

Ну а первая любовь? Скажите, у кого её не было? У всех она была разная. А вот у меня была такая.