Дети и приход. Как говорить о бесах, аде и смерти

Дети и приход

Одним из наиболее эффективных средств к осознанию ребенком жизненности Православной традиции является то, чтобы он иногда видел и другие приходы, помимо своего, а также побывал в монастырях.

Дети должны чувствовать себя активными членами приходской жизни. Они не должны всегда быть только теми, о ком заботится приход. Их должно всячески побуждать оказывать помощь не только в храме, но и в общественной жизни прихода, как, например, посещение больных и т. п.

Христианин, принадлежащий к определенному приходу, несет ответственность за других прихожан; нельзя просто присутствовать на службах, оставаясь безразличным к жизни своих братьев по приходу. «О сем разумеют вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин. 13, 35). Пусть дети видят в своих приходах пример такой любви и сотрудничества. Пусть их не коснется никакой скандал, никакая сплетня. Пускай всегда находятся желающие занять детей делами. Приход должен быть как одна семья, в которой скорби (как, например, болезнь или одиночество) и радости (такие как День ангела) разделяются. Быть может, такая картина покажется далекой от реальности идиллией, однако, опыт за несколько десятков лет в нашем монастыре показал, насколько воскресения, проводимые регулярно в его стенах, влияют на молодое поколение. Люди едят вместе после Литургии. Затем они могут присутствовать на беседе, на вечерней службе, пойти на исповедь, а также принять участие в праздновании дней рождения или дней ангела за чаем. Трудно также переоценить значение того, что люди имеют возможность встречаться и разговаривать с членами своей собственной семьи и других семей, а дети — вместе играть. Завязываются отношения такие же тесные, как и в единой семье. Конечно, не все приходы располагают такими возможностями. Но если хотя бы небольшие группы внутри одного прихода стремились к тому идеалу, о котором здесь написано, в той форме, в какой это возможно в данном приходе — многие дети от этого выиграли бы.

Как говорить о бесах, аде и смерти

Слишком вдаваться в подробности в разговорах о бесах с совсем маленькими детьми — серьезная педагогическая ошибка, потому что ребенку, как он услышит о них, как они есть, невозможно не начать воображать их. Взрослых можно предупредить об опасности принимать в ум образы бесов, а маленьким детям предупреждение не поможет, и они могут серьезно духовно повредиться, или, по меньшей мере, страдать от ночных кошмаров. Если маленькие дети спрашивают о дьяволе или о реальности злых духов, лучше просто отойти от этих вопросов, говоря так, чтобы не уделять им в мыслях большего внимания, чем снам. Вообще, следует направлять детские умы ко Христу, к Святым, к Ангелам.

Лучше учить детей невидимой брани без прямого указания на борьбу с демонами. Они вполне естественно могут научиться ограждать Крестным знамением себя и постель или подушку перед сном, как благословение на ночь, прибегать к Иисусовой молитве или своими словами обращаться ко Господу и к Святым, когда захотят. Тогда, в случае искушения (например, страхом или кошмарами), они будут естественно использовать правильное «оружие». Они могут спать с четками в руке или под подушкой — и могут включать Иисусову молитву (хотя бы всего несколько раз) в свои молитвы. Детей очень пугает ад. Нам тоже страшно, но наш страх остается в разумных пределах; по существу, он основан на любви к Богу и опасении остаться без Него. Что нужно воспитать в детях, так это не боязнь ада, а любовь к Богу. Дети могут серьезно задумываться над метафизической проблемою зла и Божией любви. Когда мы говорим об аде (не совсем, конечно же, маленьким детям), мы должны подчеркнуть, что ад — это не какое–то место, куда Бог хочет послать злых людей; ад — это самому себе причиняемая боль от отвержения Божией любви. Ад — это то же видение Божия света, сожигающее тех, кто не сделался подобным Ему. Или можно сказать, что, если кто болен и отказывается принять от врача лекарство, то врач не виноват, что ему плохо. Опять же — готовых ответов быть не может, это только примеры. Нередко случалось, что взрослые отказывались от христианства, чтобы избавиться от подавляющего страха перед адом, в котором были воспитаны. Даже говоря о злых делах, или о тех, кто совершил их, нужно быть уверенным, что в ребенке живо убеждение, что Христос готов простить их.

Когда дети говорят о рае, их идеи о том, что они найдут там, могут показаться нам богословски неправильными. Нужно быть осторожными, чтобы не разрушить их стремление к раю. Ну кто же может представить себе стремление туда, где нет ни еды, ни игрушек, ни котят и собачек?! Мы должны уметь дать впечатление (и оно не будет ложным), что рай лучше, чем все, что мы только можем себе представить. Бывало, что когда детям говорили это, они непроизвольно восклицали: «Лучше, чем Пасхальная ночь? », «Лучше, чем мороженое? », «Лучше, чем когда мама убаюкивает в кроватке? » А то, что будет райская пища, райское веселие (и даже Ев. Лука говорит о смехе (см. Лк. 6, 21)) и т. д. — это библейское учение. Что до того, будут ли в раю их любимые животные, не нужно маленьким детям начинать богословски объяснять отличие души человека и животного; вместо этого напомните, что Бог печется о всякой малой птице (см. Мф. 10, 29). Никогда нельзя, объясняя что–то богословски, изменять чье–либо представление, если мы не заменяем его более совершенным в пределах возможностей научаемого. У Св. Отцов находим повествование об одном монахе, который был антропоморфист (тот, кто буквально понимает библейские выражения о Божиих руках, глазах, ногах и т. п. ) и был исправлен православными монахами. Другой брат зашел к нему и нашел его в плаче. Он спросил его: «Что ты плачешь, отче? Разве не рад ты наставлению в правой вере? » Тот ответил: «Несчастный я! Отняли у меня Бога моего; кого теперь держаться, не имею, или кому кланяться или молиться, уже не знаю! »

Мы не хотим, чтобы наши дети боялись смерти. Мы должны говорить о ней, как о составной части жизни; ступени к жизни небесной; переходе к жизни со Христом во веки.

Иногда дети с нетерпением ждут смерти; настолько, что действительно выражают желание умереть и даже убить себя. Мы не хотим вводить болезненный страх смерти с целью удержать их от этого желания. Нужно учить детей, что благословенна только та смерть, когда Бог Сам возьмет, ибо только Он знает, когда мы готовы. Что мы не попадем в рай, пока Он не «пришлет нам билетик». (Нет готовых рецептов, что сказать каждому ребенку). Затруднение бывает от того, что взрослые и не подозревают ничего подобного до тех пор, пока это желание явно не высказано, и это застает их врасплох. Печально одно то, что совсем маленькие дети даже знают о возможности самоубийства; но это факт, с которым приходится столкнуться духовному наставнику.

Вопросы об аде и рае, добре и зле, о бесах, смерти, самоубийстве и т. п. будут не раз переосмысляемы в детстве и юности. Подобно вопросам о рождении детей, эти вопросы нуждаются в постепенных ответах по мере развития детей. Например, пяти–и десятилетнему нельзя отвечать одинаково.