Злободневный, национальный, общечеловеческий смысл нравственной идеи долга.

Дворянское гнездо» И.С. Тургенева как социально-философский роман. Злободневный, национальный, общечеловеческий смысл нравственной идеи долга. Способы изображения героев. Значение образа Лемма.

В своих романах Тургенев большое место уделяет любовной теме, которая всегда дается в сплетении с исторической и социально-философской темой. Это тема смены поколений.

«Дворянское гнездо», роман о «николаевской» эпохе. Он посвящен времени, когда идеалогия запада крепко находится в сознании русской интеллигенции, и стала активно корректироваться славянофильской. Действие романа происходит в 1842 г., когда в русском образованном обществе начинаются споры между представителями западнической и славянофильской партий. Тургенев всегда в своих произведениях указывает год и даже число и месяц – это очень важно для понимания романа с исторической точки зрения. По мнению Тургенева, отжившие идеалы допетровского прошлого правы только в одном - в критике односторонности духовного облика русского западника, не знающего и не чувствующего своих национальных корней (тема, затронутая уже в «Рудине»).

Такой внутренне пустой личностью представлен в романе убежденный западник Паншин, полагающий, что спасение России заключается в копировании западноевропейских образцов. Ему противопоставлен главный герой романа Федор Лаврецкий, выступающий в споре с Паншиным как бы от лица славянофилов и защищающий в их позиции то, что близко самому Тургеневу – симпатию к «восточным» началам русской жизни. Лаврецкий требует «признания народной правды и смирения перед нею», имея в виду ту особую национальную «правду», которая продолжает жить в душе и характере русского крестьянина, верного этическим заветам духовно‑религиозной традиции.

Роман начинается с того, что Лаврецкий, неустроенный и духовно разбитый, приезжает из Европы, где он оставил свою жену Варвару Павловну, брак с которой не принес ему счастья, в Россию, в свое старое родовое имение, где к нему – уже только потому, что он вновь стал дышать воздухом родины – неожиданно начинают возвращаться силы. Так же, как Лаврецкий Паншину, Варваре Павловне, с ее легкомысленным пристрастием к внешне роскошным формам европейской светской жизни, противопоставлена «русская душою» девушка Лиза Калитина, в которую по приезде на родину влюбляется Лаврецкий. У Тургенева очень часто можно встретить построение образов на контрасте («Отцы и дети»). Образ Лизы задумывался Тургеневым как воплощение и олицетворение того «восточного» начала, которое должно излечить разочаровавшегося в Европе и ее ценностях героя романа. Лиза – дворянка по происхождению и воспитанию, но определяющим для ее духовного становления было влияние, оказанное на нее няней Агафьей, привившей ей утраченную образованным сословием старую религиозную этику отречения от мирских соблазнов, мешающих обретению подлинной гармонии духа.

Злободневный, национальный, общечеловеческий смысл нравственной идеи долга.

Между чувством долга мечутся два персонажа – Лиза и Лаврецкий. Тургенев акцентирует внимание на христианских и древнерусских корнях мироощущения и облика своей героини. Полагают, что образ Лизы создавался под воздействием известного Тургеневу жития русской святой Юлиании Лазаревской. Сама ситуация, в которой оказывается Лиза, начинающая после знакомства с Лаврецким, побудила в ее душе глубокое чувство, заставила метаться между «счастьем» чувственного наслаждения и отрицающим его «долгом». Эта ситуация хорошо показывает, что тургеневское понимание религиозного отречения все же ближе западничеству, а точнее Шопенгауэру, чем национально окрашенному христианству славянофилов.

Позиция Лаврецкого так же не имеет прочной связи со славянофильской идеалогией. Он так же, как и Лиза, мечется между «счастьем» и «долгом», однако поначалу достаточно горячо защищает (что немыслимо для славянофила) новоевропейский идеал личного «счастья», которое, по его словам, человек должен создавать сам, своими руками, не оглядываясь в страхе и беспокойстве на Судьбу или Провидение – ту таинственную силу, которая от века запрещала человеку столь смелое, независимое поведение и за непослушание карала смертью. Лиза же, называющая эту силу Богом, в отличие от Лаврецкого, с самого начала считается с ней и страшится ее возмездия. За знак неотвратимо надвигающегося возмездия она принимает возвращение в Россию жены Лаврецкого, которую считали умершей, и, теперь уже окончательно решив, что ее любовное увлечение было ошибкой, уходит в монастырь, надеясь этой жертвой умилостивить разгневавшуюся судьбу. Смиряется перед судьбой и Лаврецкий, признавая правду Лизы и, подобно ей, выбирая служение аскетическому «долгу», но не в монастыре, а в миру. Отказываясь от каких‑либо личных интересов и чаяний, он начинает жить для других: для жены и дочери, которых обеспечивает материально, хотя и не возвращается к ним; для своих крестьян, которым, занявшись хозяйством в своем имении – «научившись землю пахать», как сказано в романе, он делает много добра. Однако, как и герои повестей, сознательно выбравшие «долг», он все‑таки несчастен. Несчастна и Лиза. После разлуки, они по‑прежнему продолжают любить друг друга. Выбор в пользу отречения от себя не принес тургеневским героям желанного освобождения.

Финал романа – элегическое уныние, не знающее исхода, не имеющее разрешения. Тургенев предлагает дополнительное и новое по сравнению с повестями – собственно историческое – объяснение этого уныния. Герои романа – заложники и жертвы того тяжелого времени, в котором им выпало родиться и жить. Их сердца уже проснулись для новой любви и новых свершений, но сила традиции имеет все еще слишком большую власть над ними, чтобы в трудную минуту они смогли не посчитаться с ней и не побояться раз и навсегда вырваться за ее пределы. То, что не имеет разрешения в одной эпохе, возможно, разрешится в другой, – эта мысль, за которой стоит представление о неизбежности исторического прогресса, тонко вплетается в финальные размышления Лаврецкого, озаряя его печаль надеждой на то, что уже людям следующего поколения, возможно, «легче будет жить».