Благодатные действия молитвы Иисусовой.

Молодые (возрастом, умом) часто стремятся немедленно достичь совершенства. Кончается это, как правило, срывами, тяжелыми потрясениями, глубоким разочарованием, а не редко и гибелью мечтателя. Опытный учитель, поэтому, ведет своего воспитанника, постепенно увеличивая нагрузки, чтобы таким образом последний мог действительно достичь многого. Этот путь является единственно верным в аскетике. Ибо без повседневного труда исполнения заповедей и познания своей немощи и своего недостоинства перед Богом, подвизающийся непременно возгорится исканием в молитве благодатных состояний, и незаметно для себя станет на путь т.н. естественной мистики, самовнушения, получая и соответствующие плоды. Экстатические состояния нехристианских мистиков, для многих из которых сама идея личного Бога, а тем более признание Христа воскресшего вполне чуждо, ярко свидетельствуют о возможности достижения неблагодатных, однако очень сильных нервно-психических переживаний. Но то, что для языческих мистиков, не знающих о благодати Божией, является искомым и, так сказать, естественным результатом, то для христианского подвижника оказывается ловушкой, обманом, заблуждением – прелестью. Потому свт. Игнатий пишет: «Но если в тебе кроется ожидание благодати, – остере­гись: ты в опасном положении! Такое ожидание свидетельст­вует о скрытном удостоении себя, а удостоение свидетельст­вует о таящемся самомнении, в котором гордость. За гордостью удобно последует, к ней удобно прилепляется прелесть… Прелесть сущест­вует уже в самомнении, существует в удостоении себя, в са­мом ожидании благодати... От ложных понятий являются ложные ощущения. Из ложных понятий и ощущений составляется самообольщение. К действию самообольщения присоединяется обольстительное действие демонов» (2, 321).

Он предупреждает:“ Не ищи в молитве наслаждений, они отнюдь не свойственны грешнику. Желание грешника ощутить нас­лаждение есть уже самообольщение. Ищи, чтобы ожило твое мертвое, окаменевшее сердце, чтобы оно раскрылось для ощущения греховности своей, своего падения, своего ничтожества, чтобы оно увидело их, созналось в них с самоотвержением. Тогда явится в тебе истинный плод молитвы: истинное покаяние ” (1,149). «Не устремимся к исканию наслаждений при молитве нашей!» (1,164). «Искание само собою уже есть обольщение …» (2, 200). «Воспрещается безрассудное, разгоряченное стремление к открытию в себе благодатной сердечной молитвы; воспрещается это стремление потому, что причина его – неведение или недостаточное знание и гордостное признание себя способным к благодатной молитве и достойным ее» (2, 272).

Напротив, у Странника на пространстве всех его рассказов слышится активное искание сердечных переживаний благодатных плодов молитвы. Он с воодушевлением говорит, что Отцы «ободрительно уверяют, как доступно и легко можно достигнуть сих сладостных внутренних ощущений в молитве; и сколь они вожделенны, как-то: сладость…теплота… восторг, радость …» и т.д. (269-270). Странник не сомневается, что все его ощущения сладости, света и проч. (105) от Бога. И он живет ими, с упоением говорит о них своим собеседникам: «Иногда сердечная сладост­ная теплота разливалась по всему составу моему и я умиленно чувствовал при себе везде присут­ствие Божие. Иногда ощущал внутри себя вели­чайшую радость от призывания имени Иисуса Христа, и познавал, что значит сказанное им: цар­ствие Божие внутрь вас есть» (52).

Но древо узнается по плодам. И те выводы, которые делает Странник, испытав «сладостную теплоту», лучше всего говорят об источнике и природе этих переживаний. Вот что он рассказывает: «Испытывая таковые и подобные сим насладительные утешения, я заметил, что последствия сер­дечной молитвы открываются в трех видах: в духе, в чувствах и откровениях; в духе, например, сла­дость любви Божией, внутренний покой, восхи­щение ума, чистота мыслей, сладостное памятова­ние Бога, в чувствах приятное растепливание серд­ца, наполнение сладостию всех членов, радостное кипение в сердце, легкость и бодрость, прият­ность жизни, нечувствительность к болезням и скорбям. В откровениях просветление разума, по­нятие священного писания, познавание словес твари, отрешение от сует и познание сладости вну­тренней жизни, уверение в близости Божией и любви его к нам» (52) (подчеркнуто нами – А.О.).

В качестве своего рода самоубеждения Странник приводит слова св. Григория Синаита: «сердечное действие не может быть прелестным» (281), но умалчивает об учении этого святого о прелести. А свт. Игнатий цитирует следующие его слова: «Обычно уму, особенно в людях легкомысленных, преждевременно стремиться к усвоению себе высоких молитвенных состояний... И потому должно тщательно рассматривать себя, чтоб не искать преждевременно того, что приходит в свое время, и чтоб не отвергнуть того, что подается в руки, направившись к исканию другого. Свойственно уму пред­ставлять себе мечтанием высокие состояния молитвы, которых он еще не достиг, и извращать их в своей мечте или в своем мнении». Свт. Игнатий делает вывод: «Прелесть в большей или меньшей степени есть необходимое логичное последствие неправильного молитвенного подвига» (1,268).

Обращает на себя внимание, что все три вида последствий сердечной молитвы пронизаны у Странника одним – сладостью. И ни в одном из них нет даже упоминания о том, что является первым, главным и неизменным свойством молитвы на всех этапах духовной жизни: “ Святые отцы Восточной Церкви, - пишетсвт. Игнатий, - особенно пустынножители, когда достигали высоты духовных упражнений, тогда все эти упражнения сливались в них в одно покаяние. Покаяние обнимало всю жизнь их, всю деятельность их: оно было последствием зрения греха своего ” (II,125–126). И продолжает: “ Зрение греха своего и рожденное им покаяние суть делания, не имеющие окончания на земле ” (2,127).

Святитель приводит оценку истинными подвижниками своих подвигов: “ Подвижник только что начнет исполнять их, как и увидит, что исполняет их весьма недостаточно, нечисто... Усиленная деятельность по Евангелию яснее и яснее открывает ему недостаточность его добрых дел, множество его уклонений и побуждений, несчастное состояние его падшего естества... Исполнение им заповедей он признает искажением и осквернением их ” (I,308–309). Поэтому святые, — говорит он, — “ омывали свои добродетели, как бы грехи, потоками слез ” (II,403).

Напротив, находящиеся в прелести «тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам, недоступным для новоначального, заносятся и заносят. Разгоряченная... мечтательность заменяет у них все духовное, о котором они не имеют ни малейшего понятия. Эта мечтательность признана ими благодатию ” (IV,498).

Странник, благодаря употребляемой им практике молитвы, с поразительной скоростью достигает желаемой цели. «Недели через три… я начал чувствовать… что как-то насладительно кипело в сердце… и я прелагался в восторг. Иногда чувствовалась пламенная любовь к Иисусу Христу ….» (50-51). С подобной же молниеносностью - менее чем через неделю - того же достиг и слепой, начавший действовать по указанному Странником способу. «Дней через пять он начал чувствовать сильную теплоту и… по временам он начал видеть свет… иногда представлялось ему, когда он входил в сердце, что как бы сильный пламень зажженной свечи вспыхивал сладостно внутри сердца и выбрасываясь через горло наружу, освещал его; и он при сем пламени мог видеть даже и отдаленные вещи» (105).

Потому свт. Игнатий писал: «Всем известно, какое душевное бедствие возникло для иудейс­ких книжников и фарисеев из их неправильного душевного настроения: они соделались не только чуждыми Бога, но и исступленными врагами Его, богоубийцами. Подобному бедствию подвергаются под­вижники молитвы, извергшие из своего подвига покаяние, усиливаю­щиеся возбуждать в сердце любовь к Богу, усиливающиеся ощущать наслаждение, восторг... Этот род прелести – ужасен: он одинаково душепагубен как и первый, но менее явен; он редко оканчивается сумасшествием и самоубийством, но растлевает реши­тельно и ум и сердце. По производимому им состоянию ума Отцы назвали его мнением» (1, 247).

Однажды доверие благодатности своих переживаний и силе своей молитвы едва не окончилось для Странника трагически. Он в марте, когда еще снег и холод, провалился в ручей по пояс, но пошел к литургии, и, причастившись, выпросил разрешение у сторожа переночевать в нетопленной сторожке. «Весь оный день я был в несказанной радости и сладости сердечной; лежал на палатях в сей нетопленной сторожке, как будто покоясь на лоне Авраамовом: молитва действовала сильно. Любовь к Иисусу Христу и Матери Божией как сладостные волны клубились в сердце и как бы погружали душу в утешительный восторг … Поутру хотел встать, но вижу, что не могу и пошевелить ногами; совсем отнялись и расслабли как плети» (65).

Сновидения

Немаловажным в понимании духовного состояния Странника является его отношение к сновидениям. Он сообщает о том, что «изредка видывал во сне и покойного старца моего, который многое толковал мне» (34) в Добротолюбии, наставлял его и даже делал пометки углем на полях книги (48-50,63,70). Все эти сонные видения Странник принимает без какого-либо сомнения и прямо следует полученным в них откровениям: «Сей случай уверил меня в истине сновидения и в богоугодности блаженной памяти старца моего. Вот я и принялся читать Добротолюбие по тому самому порядку, который указал мне старец» (50) во сне.

Святоотеческое отношение к сновидениям хорошо известно. Свт. Игнатий, приводя высказывания Отцов, цитирует, в частности, очень яркие слова преп. Иоанна Лествичника: «Верующий снам подобен гонящемуся за своею тенью и покушавшемуся поймать ее» (5, 348). Сам Святитель заключает свои рассуждения: «Нам надо знать и знать, что в нашем состоянии, еще не обновленном благодатью, мы не способны видеть иных сновидений, кроме составляемых бредом души и наветом демонов» (5, 347).

Наставления старца

Странник, по собственному признанию, в начале своего духовного пути ничего кроме Библии не читал и о молитве, естественно, имел самое поверхностное представление. Поиски ответа на вопрос о непрестанной молитве привели его к встрече со старцем-схимником, рекомендации которого и определили всю дальнейшую духовную жизнь Странника. Поэтому очень важно сопоставить их с учением по тем же вопросам свт. Игнатия.

Источники

У преп. Исаак Сирина есть такие слова: «Не следует тому, кто передает знание ученикам, с самого начала подводить их к совершенному знанию предмета, не научив их прежде как следует буквам алфавита и чтению по складам. Также очень плохо, когда высокое предлагается прежде, чем проработано низкое» (Слово 44. § 5).

С чего же начинает старец наставление 20-летнему еще ничего непонимающему в духовной жизни молодому человеку, горящему жаждой приобрести непрестанную молитвву? Прежде всего, это поучения из Добротолюбия преподобных Симеона Нового Богослова, Григория Синаита, Каллиста и Игнатия Ксанфопулов, Никифора, то есть тех Отцов, наставления которых давались совсем не новоначальным в современном смысле этого слова. Свт. Игнатий предупреждал: «Делателю Иисусовой молитвы весьма полезно прочитать Примечания (Предисловия) схимонаха поляномерульского Василия, на книги святых: Григория Синаита, Исихия Иерусалимского, Филофея Синайского и Нила Сорского. По прочтении сих примечаний чтение всего Добротолюбия делается более ясным и полезным. При чтении Отцов не должно упускать из виду и того, что меры новоначального их времен суть уже меры весьма преуспевшего в наше время. Применение Отеческих наставлений к себе, к своей деятельности, должно быть совершаемо с боль­шою осмотрительностью» (5,117). Свт. Игнатий приводит слова св. Григория Синаита: «... всякий, проходящий излишне усиленный подвиг молитвы от слыша­ния или учения, погибает, как не стяжавший руководителя» (2, 277), т.е. не нашедший истинного руководителя. Не в этом ли и была главная причина того духовного пути, по которому пошел Странник?