 |
Двадцать четвёртая картина.
|
|
|
|
Пьеса с двумя похоронами и двумя свадьбами.
Действующие лица:
Крум
Мать, мать Крума
Шкùта
Тугáти
Дольче
Фелиция, жена Дольче.
Тахтùх
Терýда
Дýпа
Цвùци
Бертольдо
Д-р Швойген
Санитар, парикмахер, медсестра, жених, невеста, фотограф, могильщик.
Первый акт.
Первая картина.
(Аэропорт. Вечер. Мать, Шкита.)
Мать – Сообщили, что самолёт уже приземлился… Скоро я увижу сына… Вот он идёт!
(Входит Крум с чемоданом в руках. Обнимает мать.)
Крум – Мама, за границей мне ничего не удалось. Ни денег не заработал, ни счастья не нашёл. Не развлёкся, не продвинулся, не женился, не обручился и ни скем не познакомился. Ничего не купил, ничего не привёз. В чемодане только мои старые вещи, мыло, бритва, зубная щётка. Точка!.. Я всё рассказал, а теперь оставь меня, пожалуйста в покое!.
Мать (Взглянув на чемодан.) – Понимаю. Ты приготовил мне сюрприз.
Крум – Нет.
Мать – Ну-ну!.. Сюрприз для мамы.
Крум – Нет! Нет!
Мать – Чего ты развопился?! Кому-то от тебя чего-то нужно?! Ты что, - вернулся домой, чтобы гавкаться?! (Плачет,)
Крум – Ну, началось… Твоё счастье, что я не хочу орать в аэропорту. Привет, Шкита. (Указывая на плачущую мать.) – От радости. А почему Тугати не пришёл?
Шкита – Ему нездоровится. Он тебя ждёт у себя дома.
Крум – Пошли. (Выходят.)
Вторая картина.
(Балкон квартиры Тугати. Рядом – балкон Дольче и Фелиции. Вечер. Тугати сидит на балконе.)
Тугати – Господин Дольче! Господин Дольче! (Дольче выходит на балкон.) – Извините за беспокойство, тут в газете написано, что плач освобождает диафрагму, и поэтому каждый здоровый человек должен время от времени плакать.
Дольче – Вы что же хотите, чтобы я поплакал вместе с вами? Мы с женой, как раз сейчас уходим на свадьбу.
|
|
|
Тугати – Я хотел вас попросить, чтобы вы поставили какую-нибудь грустную пластинку. От грустной музыки у меня немедленно слёзы наворачиваются на глаза.
Дольче – Вам придётся плакать очень быстро. Мы вот-вот выходим.
Тугати – Может оставите мне ваш проигрыватель ненадолго? Я не сломаю. (Входит Фелиция.)
Фелиция – Вы же знаете, что мы не выносим из дома проигрыватель ни по какой причине, кроме переезда.
Дольче – Но из нашей квартиры можете слушать. Окна как раз открыты.
Фелиция – Ой, поставь ему уже чего-нибудь. Время идёт!
Тугати – Если можно то, пожалуйста, вокал. Когда голосит певец, - мне легче разрыдаться.
Фелиция – Поставь ему итальянца. (Дольче выходит.)
Тугати – Спасибо. Я чувствую, что если мне удастся освободить диафрагму…
Фелиция – Слышали уже. (Возвращается в дом. Слышится грустная музыка и пение итальянского вокалиста. Тугати пытается заплакать. Музыка прекращается. На улицу выходят из дома нарядные Дольче и Фелиция и оглядываются на Тугати.)
Тугати – Не получилось. Я не успел.
Дольче – Прошу прощения, но мы не можем опоздать к столу.
Фелиция – Он будет радоваться под нашу музыку, плакать под нашу музыку, а я буду плясать под его дудку?! Только бы урвать! Нет проигрывателя – пусть привыкает рыдать в тишине! (Уходят. Тугати пытается сам себе напеть только что услышанную мелодию, но ему это не удаётся, и он замолкает.)
Третья картина.
(Тугати дома. Вечер. Входит Крум.)
Крум – Привет, Тугати. Я вернулся.
Тугати – Ну, что повидал?
Крум – Ничего. Больше спал. «Вот за границей – это жизнь!..» - только чего-то я её там не нашёл. Очевидно, мне больше нравится думать о поездке, чем ездить. Ты же меня знаешь: хотеть-то я много чего хочу, но только так, чтобы ничего не делать. Всё жду, что роман века напишется сам собою, и что однажды на улице, как ты сам понимаешь, - совершенно случайно, - встречусь с богатой красавицей, которой нужен буду я… Только я…
|
|
|
Тугати – Понятно, что не я. Я тебе не конкурент. Я болею.
Крум – А ещё я жду, что однажды, каким-то чудесным образом, обнаружу себя вдали от этого квартала, за городом, далеко от смога и автобусов, в белой уютной вилле окружённой садом, рядом с соблазнительной красавицей женой и парой ребятишек.
Тугати – Одного назови моим именем.
Крум – Но ты должен признать, что кое в чём мне до сегодняшнего дня, всё-таки повезло, несмотря на мою лень: я не женился. Потому что жениться и завести детей в этом поганом квартале, да ещё с моей зарплатёшкой мелкого служащего – означало бы зачеркнуть навеки собственную мечту. Взгляни, - на кого здесь все похожи! Позор! Но, нет! Только не я. Засяду-ка я на годик-другой за роман об этом вонючем квартале, сделаю на нём кучу денег, и распрощаюсь со всеми вами. Счастливо оставаться, дорогие господа, я заработал деньжат на вашей долготрудной и многострадальной жизни, и – ухожу. Чтоб вы все сдохли. (Пауза.) – Вот только мать мне жалко. Стареет. До внуков хочет дотянуть.
Тугати – Крум…
Крум – А что тут без меня происходило?
Тугати – Ничего. Слыхал уже наверно, что Теруда встречается тут с одним. Зовут – Тахтих. Университет закончил. Или заканчивает.
Крум – Я только свистну – и Теруда моя. Просто сейчас мне не до неё.
Тугати – Крум, я хочу спросить тебя кое-о-чём.
Крум – Этот вопрос я больше слышать не хочу.
Тугати – В последний раз, Крум!..
Крум – Ни за что.
Тугати – Будь человеком, Крум. Ты же видишь – я болен. Коротенький вопрос, малюсенький ответ. Скажи мне только «да» или «нет».
Крум – О, Господи!.. Зачем я вернулся!..
Тугати – Когда мне лучше делать зарядку: утром или вечером?
Крум – Утром.
Тугати – Погоди!.. Дай мне сначала рассказать тебе про все «за» и «против»!
Крум – Я наизусть уже знаю все твои «за» и «против»!..
Тугати – Я расскажу тебе всё это в последний раз, а ты дашь мне окончательный и бесповоротный ответ. Ни для кого не секрет, что все мои беды со здоровьем только из-за того, что я до сих пор сомневаюсь: когда мне лучше делать зарядку, утром или вечером.
Если делать утром, до работы - то есть опасение, что зарядка меня утомит, и я на работе буду уставшим, а если делать ночью, перед сном, то есть боязнь, что зарядка меня взбодрит и я не смогу заснуть. О том, чтобы делать зарядку в середине дня – вообще не может быть и речи. Я человек бескомпромиссный, у меня - либо утром, либо вечером. Кроме этого возникают и сопутствующие проблемы, например: когда принимать душ? Если я решу делать зарядку по утрам и после этого принимать душ, то что же мне делать после рабочего дня: снова лезть в ванну?.. Это нереально, особенно зимой. Если же делать зарядку и купаться ночью, перед сном, то тогда нет ни малейшего смысла мыться утром. Теперь возникает новый вопрос: говорят, что утренний душ помогает проснуться, следовательно, зарядка предпочтительнее утром… Пятнадцать лет я ломаю над этим голову, и каждый раз, когда я принимаю какое-либо решение, я тут же натыкаюсь в газете на статью, которая убедительно доказывает обратное. Почему бы не собрать международный медицинский конгресс по этой проблеме, и не принять кардинальное и твёрдое решение, раз и навсегда?! Господа врачи, вы нас убиваете!.. Да!..
|
|
|
Теперь ответь мне коротко и ясно, но с условием, что ты принял во внимание все мои доводы.
Крум – Утром.
Тугати – А если я устану?
Крум – До свидания.
Тугати – Ответь, ответь мне!.. Ты же видишь, как я страдаю, я же не для удовольствия тебя спрашиваю!.. Эти вопросы жгут мне душу!.. Ну!.. Отвечай!.. Утром или вечером?..
Крум – Тугати, ты свихнувшийся ипохондрик, и у меня нет больше на тебя сил. Вот такой мой окончательный ответ.
Тугати – Стало быть, ты ответил «утром» только для того, чтобы отвязаться от меня? Как же мне принимать твои ответы всерьёз?.. На что ты опирался, говоря «утром»?.. А?..
Ты что, - доктор?!..
Крум – Спокойной ночи. (Выходит.)
Тугати (Самому себе.) – Вот потому-то я и болен, что мне сомнения сгрызли всё здоровье. О какой зарядке теперь может идти речь?.. Я даже плакать – и то уже не могу.
Четвёртая картина.
(Вечер. Уличное кафе. За столиком сидят Теруда и Тахтих. За соседним столиком – Шкита. Входит Крум.)
|
|
|
Крум – Привет, Теруда. Я вернулся.
Теруда – Я вижу.
Крум – Хотел тебе написать…
Теруда – Вы знакомы? Это Тахтих, а это Крум.
Крум – Можно к вам присоединиться?
Теруда – Мы, как раз собирались уходить.
Крум – Ещё и десяти нет.
Теруда – Я устала. (Теруда и Тахтих встают.) – Спокойной ночи. (Поворачивается, чтобы выйти.)
Крум – Я приду к тебе попозже. (Теруда т Тахтих останавливаются.)
Тахтих – Пусть он тебя проводит.
Теруда – Зачем?
Тахтих – Затем. Пусть он проводит.
Крум – Почему бы и нет? Проводить? (Обращаясь к Тахтиху.) – Приятно было познакомиться.
Тахтих – Не сомневаюсь, что приятно. (Подсаживается к Шките. Крум направляется к Теруде, она слегка отстраняется.)
Теруда – Та меня не любишь, и я пытаюсь тебя забыть. Зачем ты приходишь снова и снова?!.. (Пауза.) – Ты, всё-таки, меня немножко любишь?
Крум – Нет.
Теруда – Зачем ты меня мучишь?!..
Крум – Что поделать, я тоже из-за этого страдаю. (Утыкается лицом ей в грудь.)
Теруда – Что я делаю… Что я делаю…Опять… Всё это закончится очень грустно. (Крум тянет её за руку. Выходят.)
Тахтих (Обращаясь к Шките.) – Я и он… Ничего особенного, просто знакомый. Какое мне дело? Они когда-то были вместе, да? (Пауза.) – Да? (Пауза.) Жизнь – дрянь. Особенно для человека, неверящего в то, что он заслуживает. Ты когда-нибудь ощущал собственную жизнь не внутри себя, а как бы снаружи, где-то на спине, как горб? (Пауза.)
- Ощущал? (Пауза.) – Ты со своим молчанием, очевидно, чувствуешь себя очень мудрым. Китайским философом. Мечтаешь о репутации знаменитого молчуна? Ничего не выйдет, тебя опередили. В этом квартале успели уже помереть и болтуны и молчуны. (Пауза.)
– Я и сам иногда часами молчу, но не выпендриваюсь. (Поднимается.) – Пойдём, погуляем.
Шкита – Я посижу.
Тахтих – Я тоже. (Садится.)
Пятая картина.
(Дом Теруды. Ночь. Крум и Теруда Одеваются.)
Теруда – Тахтих в меня влюблён по уши, и не даёт мне покоя, чтобы я вышла за него замуж. (Крум пытается ласкать её грудь.) – Нет, мне надоело. Перестань забавляться моей грудью, и не смей разрушать мою жизнь. Я хочу, чтобы ты, наконец, принял решение.
Крум – Я не могу жениться. Не сейчас. Это спутает мне все планы. Я собираюсь начать писáть, регулярно и ежедневно. А посему, мне крайне необходимы на некоторое время тишина, покой и независимость. В финансовом плане – тоже. Вот потом…
Теруда – Не будет никакого «потом». Я выйду замуж за Тахтиха, переедем с ним в новый район, родим ребёнка. А когда я тебя встречу, шагающим под ручку со своей мамашей, ничуть не изменившегося, всё в тех же штанах и с теми же прожектами, то просто рассмеюсь тебе в морду.
|
|
|
Крум – Ты рассмеёшься мне в морду, и эта сцена войдёт в мой новый роман.
Теруда – Роман!.. Не понимаю – чем мне так нравится всё это дерьмо! (Крум обнимает её.)
Крум – Теруда.
Теруда – Ты же сам не веришь ни единому собственному слову. И даже не пытаешься меня убедить. Ты знаешь, что я твоя. Просто приходишь и берёшь.
Крум – Теруда.
Теруда – Ты холодный. Господи, какой же ты бесчувственный!.. Но когда тебя окатывают помоями, ты приходишь ко мне отмываться.
Крум – Я подлец и мерзавец, - я знаю. Но я стараюсь, правда, - ты же видишь. К кому я прихожу, когда мне плохо, если не к тебе? В чью постель я забираюсь, когда нет другой, если не в твою? И кого я всё время безуспешно пытаюсь полюбить, если не тебя? Я и вправду - подлец и мерзавец. Дай мне по роже! (Теруда со всего плеча отвешивает ему звонкую пощёчину.) – Потаскуха. Больше ты меня здесь не увидишь.Минуту назад я хотел предложить тебе пожениться, но теперь всё кончено. (Выходит.)
Шестая картина.
(Улица у дома Теруды. Ночь. Тахтих. Из дома выходит Крум, видит Тахтиха, останавливается.)
Тахтих – Да, Тахтих. Стоит и ждёт внизу, пока ты там развлекаешься с Терудой. Видел, видел. Сначала в окнах был свет, потом выключили на часок, потом снова зажгли.
Крум – Чего ты хочешь?
Тахтих – Познакомиться с человеком, завладевшим Терудой.
Крум – За эту ночь моя совесть немного подустала и спит, и тебе вряд ли удастся её разбудить.
Тахтих – И пусть себе спит. Не волнуйся, я не собираюсь отвоёвывать у тебя Теруду. Не спеши и развлекайся в своё удовольствие. У меня есть терпение.
Крум – Скажи мне, для чего ты хочешь так выглядеть? Ты же закончил университет.
Тахтих – Ничего я не закончил. Я просто техник. Всего лишь техник, хоть и неплохо зарабатываю.
Крум – Рядом с тобой я чувствую себя великаном. Ладно, иди уже, топай.
Тахтих – Конечно пойду, раз это ты мне говоришь. Ты повелитель, - ты к Теруде вхож. И знай ещё, что если даже ты и не великан, а карлик, то всё равно, - я ещё мельче. (Расходятся.)
Седьмая картина.
(Улица перед домом Тугати. Ночь. Тугати сидит на своём балконе. На улице появляются Дольче и Фелиция, объевшиеся и обпившиеся на свадьбе.)
Тугати – Здравствуйте, госпожа Фелиция и господин Дольче. Ну, как свдьба?
Фелиция – Вот уж свадьба, - так свадьба…
Тугати – Маленько перекусили, а? Что было?
Фелиция – Прошу прошения, но сейчас мы заняты усваиванием пищи… Идём, Дольче…
Тугати – Крум вернулся.
Фелиция (Останавливаясь.) – Привёз тебе чего-нибудь? Само собой – ничего. Завтра утром у меня визит к его мамаше.
Тугати – Куры были?
Фелиция (Презрительно усмехаясь.) – Куры?... Куры – это мухи, по сравнению с тем, что там было…
Тугати – Что вы говорите!..
Фелиция – Наконец-то свдьба, как и положено быть свадьбе… Свадьба строительного подрядчика… Но только на разговоры нет сил… Пойдём переваивать, Дольче.
Дольче – Я хочу немножко подышать воздухом…
Фелиция – Он не хочет видеть, как я раздеваюсь… (Уходит.)
Дольче (Тяжело дыша.) – Ой, как же я обожрался…
Тугати – А что ещё там было?
Дольче – Не спрашивай…
Тугати – Я даже не смею вам завидовать.
Дольче – Ой, как же я обожрался… Я сдохну…
Тугати – Конечно же, и оркестр был, и танцы…
Фелиция – О танцах никто не мог даже подумать… Кто был в состоянии шевельнуться?..
От стола – в сортир, из сортира – к столу… Ой, как же я обожрался, как же я обожрался…
Я больше не могу… Ещё один крошечный кусочек, и я бы сдох. Пойду-ка, покончу с собой ломтиком торта… (Уходит.)
Тугати (Самому себе.) – Я не поверю, что не было танцев. Мужчины и женщины танцевали парами, тело к телу. И под музыку тихонько договаривались пожениться.
Восьмая картина.
(Дом Теруды. Вечер. Теруда и Дупа перед зеркалом.)
Дупа – Какая же я страхолюдина... Когда чей-то взгляд скользит по мне, то это приятно, а когда на меня пялятся, то я в полной мере чувствую своё уродство. Как добиться, чтобы взгляд был мимолётным, а не пронзающим?
Теруда – Моя проблема – это большая задница.
Дупа – Ты можешь себе позволить это говорить потому, что ты привлекательнее меня. У тебя есть Крум, а до него был Тахтих, а до Тахтиха - опять Крум.
Теруда – Тоже мне, находка. Крум, как приходит, так и уходит.
Дупа – А ко мне и не приходят. Я и озорница, и весёлая, и щебечу, как птичка, а никого у меня нет. Оттого, что я всё это сохраняю в себе, я вот-вот взорвусь. Я столько могу подарить мужчине, - любовь, преданность, заставить его весело смеяться, а у меня никого нет. Остаюсь весёлой для себя.
Теруда – Аж сморщилась вся.
Дупа – Это от нервов. Остаюсь весёлой.
Теруда – У Крума есть приятель, зовут Тугати. Он тебя не интересует?
Дупа – Тугати? Ну и имечко. Тугати… (Смеётся) А он серьёзный?
Теруда – Кто?
Дупа – Тугати! Я имею в виду – о чём он думает: о свадьбе, или обо всяких глупостях?
Теруда – Только о свадьбе. Ему не до развлечений.
Дупа – Ой, как же я хочу себе такого! Чтоб сидел со мною дома, в пижаме, чтоб весь целиком был мой, а я буду за ним ухаживать и щекотать его…Я всю жизнь мечтаю о красивом и весёлом!.. Умный, неумный – это мне не важно. Главное, - чтобы весёлый был. А ещё, - чтоб с гладкой кожей. И обеспеченный. Не Бог весть что, но обеспеченный. А до его мозгов мне никагого дела нет. Правда, правда! А ещё я мечтаю, чтобы…
Теруда – А чего мечтать-то? Меня спроси – я его знаю.
Дупа – Ой, Терудочка, раскажи, расскажи – какой он? Теруда, пожалуйста, ну я прошу!...
Теруда – Из всего, о чём ты мечтаешь, стопроцентно тебе гарантирована только его пижама… Скажи, я в бёдрах не похудела?.. Короче, - он просто урод. Страхолюдина. Настолько безобразный, что это просто перестаёт иметь какое-либо значение. Если найдёшь в нём хоть что-то привлекательное - ты будешь первой, кому это удалось. Найдёшь весёлость – снова будешь первой. Частéнько он болеет, а в остальное время ему кажется, что болеет. Мечтала о пижаме? Это ты точно получишь. Что ещё? Деньги. Если обнаружишь у него деньги – ты снова будешь первой. Кроме всего, он пустоголовый чурбан, олух, бестолочь и болван, но ты говорила, что как раз этот пункт значения для тебя не имеет. Большие ягодицы, - вот в чём моя беда.
Дупа – Но почему?
Теруда – Почему, почему… Ты посмотри на эту задницу, я тоже хочу знать – почему!..
Дупа (Вдруг расплакавшись.) – Почему?!.. Почему?!..
Теруда – Ну, что за вопрос, Дупочка! Какие уж мужики нам достались, - тех и придётся брать… А где хвалёная весёлость нашей Дупы?!.. А?..
Дупа (Улыбается сквозь слёзы.) – Уж я-то найду у него чего-нибудь стòящее, вот увидишь. Уж я-то постараюсь…
Теруда – Найдёшь, найдёшь… Если только тебе удастся стащить с него пижаму. Ну, что, сказать ему, чтоб ждал тебя сегодня в восемь в кафе? (Дупа кивает.)
Девятая картина.
(Вечер. Кафе. Тугати сидит за столиком. Входит Дупа, усаживается за соседний столик.)
Тугати (Неуверенно встаёт из-за стола) – Мне кажетя, что это я. (Дупа подходит.) Уже разочаровал? (Пауза.) Меня зовут Тугати.
Дупа – Дупа.
Тугати – Присаживайтесь. (Дупа садится.) – Что будете пить?
Дупа – Пиво.
Тугати – Я пива никогда не пью. Мне бы хотелось быть человеком, пьющим соки и молоко, но, в действительности, я пью чай. (Пауза.) – Что-то здесь не спешат обслуживать. Не очень симпатичное местечко. Можно купить пива в киоске и выпить у меня на балконе.
Дупа – Не стоит беспокоиться. Я сегодня немного спешу. Есть ещё кое-какие дела вечером. (Смотрит на часы.) – Ой, уже четверть девятого! (Поднимается из-за стола.)
Тугати – Я могу вас проводить.
Дупа – Не нужно. До свиданья.
Тугати – Мы сможем… Мы сможем увидиться завтра?
Дупа – Я завтра занята.
Тугати – А…
Дупа – И послезавтра. До свиданья. (Тугати внезапно прикасается рукой к её волосам. Дупа выходит.)
Десятая картина.
(Утро. Дом Крума. Крум завтракает. Напротив него сидит мать.)
Крум – Я терпеть не могу, когда на меня смотрят во время еды, да ещё и с надеждой.
Мать – Кто на тебя смотрит?!.. Кому вообще от тебя чего-то надо?!..
Крум – День и ночь сидишь, смотришь, и возлагаешь надежды!
Мать – Чего тебе от меня надо?!.. Сидела и смотрела на муху. Мне что, в собственном доме, уже и на муху нельзя посмотреть?!..
Крум – Тогда муха уходит завтракать в кафе.
Мать – Иди, иди!.. Начнёшь завтрак при живой матери, а закончишь уже сиротой!..
(Крум уходит. Входит Фелиция.)
Фелиция – Доброе утро. Я видела сейчас, как Крум уходил. Он выглядел очень сердитым.
Мать – Переволновался. Он очень расчувствовался после вчерашнего перелёта.
Фелиция – Да?.. Будь по-вашему. (Оглядывает комнату.) – Привёз вам чего-нибудь?
Мать – У меня всё есть.
Фелиция – Какой-нибудь миниатюрный телевизор?
Мать – У меня есть телевизор.
Фелиция – Отечественный.
Мать – А показывает хорошо.
Фелиция – Кожаную курточку? Потрмоне? Шаль? (Безуспешно обшарив взглядом комнату.) – Ну, и ладно.
Мать – Мадам Фелиция, мой сын вернулся из-за границы целым и невредимым, - вот, что мне важно. Он здоров, хорошо зарабатывает. Чего ещё матери нужно? Ещё и сэкономить умудрился на путешествие в Европу.
Фелиция – Госпожа Крум, мы ведь не о Европе разговариваем. Действительно, съездил. Впрочем теперь все ездят. Что стоит съездить? Самолёт отвёз, самолёт привёз… Но не в этом дело. Ладно, прокатился. Вопрос заключается совсем в другом: зачем человек едет? Продвигается ли он к чему-нибудь, планирует ли что-то, и самое главное – что его ожидает?
Мать – Видите ли, госпожа Фелиция, я ни в коем случае не могу сказать, что я разочарована сыном. Он талантлив, это все говорят.
Фелиция – Само собой, нет нужды спешить с разочарованиями. Можно продолжать ждать и надеяться. Вопрос только в том – до каких пор? Не вечно же он будет сорокалетним.
Мать – Моему мальчику только тридцать восемь.
Фелиция – Допустим.
Мать – А надеяться, слава Богу, есть ещё силы.
Фелиция – Силы-то есть, но вопрос – есть ли смысл?
Мать – До тех пор, пока он здоров и хорошо себя чувствует…
Фелиция – «Здоров и хорошо себя чувствует!» - что это значит, госпожа Крум? Мы все здоровы, но вопрос в том, – на что это здоровье тратить. Умеет ли человек разумно использовать время, пока он здоров? Достиг ли он чего-нибудь? И кроме всего, - кто может сказать о себе: «Я здоров»? А болезнь тем временем затаилась и хихикает. Pardon.
Я не спорю, каждый живёт своей жизнью. Один становится доктором, а другой декоратором. Главное, чтоб вы были довольны.
Мать – Госпожа Фелиция, я очень довольна своим сыном.
Фелиция – Вы упрямая женщина, госпожа Крум. Ладно, будь по вашему. Вы довольны сыном, сын доволен вами, а мне остаётся лишь вам всем завидовать. (Пауза.) – Ничего? Никакого французкого сырку? Швейцарского шоколада? Ну и ладно. Что-то я проголодалась. Пойду готовить обед. Будьте здоровы.
Мать – До свиданья.
Фелиция (Уходя, самой себе.) – Ещё одну атаку старушка отразила. Вся наша жизнь – это отражение нападений. Справа навалилось вдовство, не успела отбиться, а слева уже нужда давит. Отразила? А тут квартплата, как чёрт из табакерки, подоспела! Отбилась, заплатила? – мэрия на тебя в атаку попёрла… Отбилась и от мэрии?! А Фелиция уж тут как тут, поджидает тебя. От всех отбилась, всех пораскидала? Что ж, отправляйся в постель и попробуй побороть длинную пустую чёрную ночь…
Одиннадцатая картина.
(Дом Крума. В комнате мать. Входит Крум.)
Крум – Мама? Ты почему не спишь? (Пауза.) – Тебе нехорошо? Мама? Что ты молчишь?
Мать – Давит.
Крум – Что давит? Сердце? Что у тебя болит?. Почему ты не отвечаешь?
Мать – Давит.
Крум – Позвать доктора? У меня тоже иногда в груди давит. Пройдёт.
Мать – Не у меня. «Мама, мама!» - будешь кричать у моей могилы.
Крум – Мама, я предупреждаю: я больной человек.
Мать – У тебя будет много лет для раскаяния.
Крум – Я сдохну, мама. Я тебя предостерёг – я сдохну.
Мать – Кто из нас двоих старуха? Я. Я и умру. Я старуха. Я умру раньше.
Крум – Хорошо. Я женюсь на Теруде. (Пауза.) – Довольна теперь? Рада?
Мать – Рада.
Крум – Ты же хотела, чтобы я женился. О внуках мечтала.
Мать – Ты это делаешь для меня? Большое спасибо, но у меня есть телевизор, и этого достаточно.
Крум – Ты же хотела, чтоб я женился! Ты!
Мать – Чего ты разорался здесь среди ночи?!.. У Теруды будешь кричать. Иди, иди к своей Теруде!
Крум – Тебе, как всегда, не угодишь.
Мать – А Теруде угодишь? У неё не давит? Вот и иди к Теруде.
Крум – Что у тебя есть против Теруды?
Мать – У меня? Против Теруды? Желаю вам всего хорошего.
Крум – Ну, вот и иди спать.
Мать – Когда я захочу спать, тогда и пойду. Тебе лучше всего, когда я сплю. Ничего не вижу. Ничего не спрашиваю. Только носом чуточку посапываю в небеса.
Крум – Когда ты спишь – я невиновен, а когда бодрствуешь – виноват.
Мать – А вот когда умру, ты услышишь приговор.
Крум – О, Господи!.. Какая пустота, какая пошлая глупость!.. Я арестант в камере безвкусицы… Во рту пресно, в обескровленых сосудах вакуум, перед глазами пустота. Пустота. Пустота.
Двенадцатая картина.
(Дом Тугати. Вечер. Тугати в комнате. Входит Дупа.)
Дупа – Помнишь?
Тугати – Я думал, что ты больше не придёшь и… в душé закончил эту историю. Присаживайся.
(Дупа садится. Пауза.)
Дупа – Тебе нужны объяснения?
Тугати – Нет. Но есть кое-что, что я обязан сказать: мои нервы не годятся к испытанию неизвестностью.
Дупа – Я тебя понимаю. Но, что я могу тебе сказать после такого короткого знакомства?
Тугати – Можно сформулировать вопрос и по другому: не сможешь ли ты привести какую-либо аргументированную причину, объясняющую твоё нежелание выходить за меня замуж? (Пауза.) – Ты слишком долго молчишь, а я тем временем гибну.
Дупа (Самой себе.) – Господи, не дай этому человеку так быстро мне опротиветь. Ты, не наделивший меня множеством причин для радости, но подаривший саму радость, не вызывай к нему отвращения. Сделай так, чтобы его слабость нашла в моём сердце жалость. Дай его уродству тронуть моё сердце. (Тугати пытается погладить её по лицу. Она отшатывается.)
Тугати – Почему?
Дупа – Не смотри. Глаза могут быть безжалостнее пальцев. (Тугати, отвернувшись, гладит её по лицу.)
Тугати – Вот только если ты когда-нибудь захочешь… поцеловаться, нам придётся быть лицом к лицу. (Дупа протягивает руку к его лицу.) – Я не побрился. Сегодня вечером я не ждал женщины.
Дупа – Мой ответ: да.
Тугати (Резко поворачивается к ней.) – Я абсолютно уверен, что я человек слабый и больной, что я ем и дышу, заставляя себя и напрягаясь изо всех сил, и что никогда мне не будет места среди здоровых. Я абсолютно уверен, что меня надо щадить и понимать, не кричать на меня, не пугать меня, не поднимать на меня руку и никогда и ничего от меня не требовать. Я абсолютно уверен, что если мне дадут покой, но покой абсолютный, то тогда, может быть, мне и удастся прожить месяца три-четыре, максимум полгода, прежде, чем я угасну. В твоих руках. Какая жалость. (Дупа смеётся.) – Ну, вот. Ты уже смеёшься надо мной.
Дупа – Ты так… живописен.
Тугати – Серьёзно? Я кажусь тебе живописным? (Пауза.) – Думаю, что ты права. Я и вправду очень красочен. (С ликованием) – Э-ге-гей! Я живописен!.. Слыхали?.. Я красочен и живописен!.. Я!.. Оставайся на ночь.
Дупа – Выключи свет.
(Тугати выключает свет. Пауза.)
Тугати – Как мне хорошо, как приятно, можно просто помереть… (С негой в голосе) – Не хочу жить, не хочу жить… (Оба смеются.) – А теперь я хочу задать тебе один вопрос. Постарайся сконцентрироваться, и ответить на него со всей серьёзностью.
Дупа – Слушаю.
Тугати – Когда полезнее делать зарядку, утром или вечером?
Дупа – Поцелуй меня в задницу.
Тугати – Что?
Дупа – Об этом вопросе меня уже предупредили.
Тугати (Себе.) – На родине все возможности уже использованы. Может на какой-нибудь Аляске обо мне ещё не слышали? Вот туда-то мне и надо бы съездить, и получить на свой вопрос внятный, серьёзный и окончательный ответ.
Тринадцатая картина.
(Улица перед домом Теруды. Ночь. Входит Крум.)
Крум – Теруда! (Пауза.) – Теруда!
(Из дома на улицу выходит босой Тахтих, держа ботинки в руках.)
Тахтих – Ты появился!.. Ты мужчина, ты господин, ты номер один, только ты. А я исчезаю… Как мышка. (Собирается уйти. На балконе появляется Теруда.)
Теруда – Тахтих…
Тахтих – Не волнуйтесь, расслабтесь и чувствуйте себя свободно и удобно. (Уходит.)
Теруда – Если ещё раз я увижу твою рожу здесь, - я вызову полицию.
Крум – Давай поженимся.
Теруда – Когда?
Крум – Немедленно. То есть, я хотел сказать - немедленно после Тугати.
Теруда – Зайди в дом.
Крум – Твоя постель ещё тепла после Тахтиха.
Теруда – От него тепла не остаётся.. Заходи.
Крум – Значит, ты признаёшь, что он был в твоей постели! Шлюха!
Теруда – Тебя не было две недели. Чего ты ждал?!..
Крум (Приближаясь.) – Ладно, мне всё надоело, я на тебе женюсь, но хочу сказать тебе ничего не тая, открыв карты: больше всего на свете мне необходима тишина. Ты знаешь - кто я, и что у меня есть, а я всё знаю про тебя. Я не хочу никаких лишних нежностей: никаких поглаживаний если мы не в постели, никаких сюсюканий обращаясь ко мне, и никогда не висни у меня на шее, если мы на улице. Короче, - от проявлений твоей любви у меня мурашки по спине, будто железом по стеклу… Мне достаточно, чтоб ты меня терпела. Всё.
Теруда – Если ты хотел, чтобы я воспринимала предложение замужества, как плевок в лицо, то именно так я его и расцениваю. Я согласна.
Крум (Самому себе.) – Я всё ещё пытаюсь найти в ней что-то привлекательное, и не нахожу. Но что-то в ней всё-таки должно быть, если кто-то ищет. Но что?.. Что?..
Четырнадцатая картина.
(Дом Дупы. Вечер. Дупа, Тугати.)
Дупа – Теруда и Крум поженятся через неделю после нас, а сегодня вчером мы вчетвером идём в кино отметить наши помолвки. Кажется это они пришли.
(Входят Цвици и Бертольдо.)
Цвици – Привет, Дупа.
Дупа – Цвици! Глазам не верю! Цвици!
Цвици – Я получила твоё приглашение на свадьбу, и я так рада, так рада, что ты наконец-то выходишь замуж! Знакомься - это Бертольдо. Он итальянец, и говорит только по-итальянски.
Бертольдо – Molto lieto. («Очень приятно.»)
Цвици – Только по-итальянски. (Указывая на Тугати.) – Свёкр?
Тугати – Жених.
Цвици – Извините. Это из-за того, что вы выглядете как…
Тугати – Болею. Я не старый, я больной.
Цвици – Ну, так будьте здоровы!
Тугати – Не буду.
Дупа – Цвици - моя подруга детства. Раньше она жила тут неподалёку, а теперь переехала на загороднюю виллу. Наши края для неё теперь экзотика. Появляется тут раз в пару лет.
Цвици – Ну ты же знаешь, как я занята.
Дупа – Но на свадьбе ты просто обязана быть.
Цвици - В том-то и дело, что за два дня до свадьбы, я улетаю с Бертольдо на Капри. Проезжала мимо, и заскочила пожелать тебе счастья. (Входят Крум и Теруда.)
Теруда – Здравствуйте.
Крум – Здравствуйте.
Дупа – Познакомься, Теруда - это Цвици, подруга детства. Когда-то она здесь жила, а теперь на вилле.
Теруда – Теруда. Очень приятно.
Крум – Крум.
Цвици – Очень приятно. А это Бертольдо. Итальянец.
Бертольдо – Molto lieto. («Очень приятно.»)
Крум (Обращаясь к Цвици.) – Кажется, я тебя помню. Смутновато, но… Ты была совсем маленькая, когда вы отсюда переехали. Сколько тебе было?
Цвици – Семь лет.
Дупа – Семь лет, - а уже переехала на загороднюю виллу! Представляете? А теперь едет на … Куда?.. На Капри.
Цвици – Только на две недели. У меня совсем нет времени.
Дупа – Она даже не сможет быть на моей свадьбе. Кстати, Цвици, Крум и Теруда тоже собираются пожениться.
Цвици – Браво! Женитесь!! Ребятишек нарожайте.
Дупа – Нарожаем, с радостью нарожаем. А сегодня мы собирались все вместе отправиться в кино. Пойдёте с нами?
Цвици – Мы страшно торопимся. Я обещала Бертольдо ночное купание в «Хилтоне».
Бертольдо – Ho caldo, voglio audare, ti voglio strappare una tetta sotto l’acqua. (Мне жарко. Я хочу уйти, хочу оторвать тебе грудь под водой.»)
Цвици – Due minuti, Bertoldo, comportati come si deve. («Две минуты, Бертольдо, веди себя как следует.»)
Бертольдо – Mi hanno rotto le balle questi schifosi, ti voglio scopare al “Hilton.” («Мне надоели эти уроды. Я хочу трахнуть тебя в «Хилтоне.»)
(Набрасывается на Цвици, обнимает её и пытается растегнуть её блузку.)
Цвици – Basta, Bertoldo, no! («Хватит, Бертольдо, нет!»)
(Отталкивает его.) – Простите его. Итальянец. А жить вы будете тут?
Дупа – Пока не найдём чего-нибудь получше.
Цвици – А здесь чем плохо? С таким женихом, как ты себе урвала…
Тугати – Меня зовут Тугати.
Цвици – Пугати? Бог с ним, пусть будет Пугати. Он хотя бы тихий.
Тугати – Слабый. Не тихий, а слабый.
Бертольдо – Madonna mia santa, ti sbatto qui per terra e ti chiavo davanti a questi sorci.
(«Святая Мадонна, я повалю тебя на пол, и прямо здесь трахну на глазах у этих крыс!»)
(Снова набрасывается на Цвици, пытаясь сорвать с неё блузку, но ему удаётся оторвать лишь одну пуговицу.)
Цвици – Bertoldo, basta! («Хватит, Бертольдо!») – Фу, я сказала! Лежать, кобелина!
Бертольдо – Si, si, лежать, лежать!..
Цвици – Нет, с ними просто не возможно, я вам говорю, просто невозможно!.. (Пытается запахнýть блузку.) – Ну вот, - оторвал мне пуговицу…
(Крум и Тугати наклоняются, пытаясь отыскать упавшую пуговицу. Постепенно они опускаются на четвереньки, и ползают по всем углам в поисках пуговицы.)
Цвици – Ну, как бы там ни было, а вы, Пугати, берегите Дупу. Хватит ей этих долгих лет одиночества.
Дупа – Я никогда не жаловалась.
Цвици – Отчего же тогда у тебя такое серое лицо? И почему глаза не горят? Нет, ты жаловалась, и по праву. Ты плакала по ночам, и не могла заснуть из-за сжимающего горло чувства, что и тебе положено что-нибудь. Хоть что-нибудь... (Указы
