Огонь — обретение полноты критического мышления!

Умение заглянуть под покровы «договорившихся» с грехом людей.

Поиск «подземных» корней — от недотёп скрытых.

Чтение тайн Слова (постижение смысла корней) без критического мышления (не сообразуясь с Целью) невозможно. Гребень дарует власть над огнём, да и сам буквальный гребень, возможно, случайно, а может, и нет — идеальное приспособление для разведения огня.

Разводить огонь в лесу меня учил отец-таёжник (конечно, доктор наук, но, как и всякий геолог-полевик, он — таёжник). Главное правило, которому он меня учил: не зажигай спичку, когда нечему гореть. «Нечему гореть» это когда не навалена громадная куча дров. Громадная. Сам костёр, конечно, не всё это разом. Второе правило: правильно уложи дрова. Сначала, на низ, ну, очень тоненькие, чтобы вспыхивали, как порох. (В тайге, когда сыро, и торопятся, высыпали в основание костра порох из одного патрона. ) Потом ветки потолще, потом ещё толще, ну и, наконец, сверху дрова настоящие. В понимании отца «настоящие», это то, что горожане называют брёвнами. Береста ещё. И вот только тогда зажигать спичку. Если зажёг костёр не с одной спички — позор. Мрак. Убожество. Уйди и от позора спрячься. Закопайся, закидайся чем-нибудь.

А теперь посмотрим на гребень наших предков: типичный, деревянный, двусторонний. Такой же, как из Берестье. С одной стороны нарезаны зубцы крупные, а с другой — ну, совсем мелкие и частые. Эти мелкие археологи и этнографы, понимая, что для обычного расчёсывания волос они никак не годятся, объясняют тем, что ими вычёсывали вшей. Но что-то я не верю в повальную вшивость наших предков. С миром живого у них были отношения намного более совершенные, чем у нынешних горожан-дебилов. Значит, не для вшей. Символ это.

Гребень может спасти при разжигании костра в критической ситуации — ну как последний патрон. Сл о в о тоже спасает. В английском языке есть такое слово « s a lv ation» и означает оно в христианском богословии «спасение». Это важное знание: Слово нужно для спасения тех, чьё подсознание ещё не освоилось в стихиях настолько, чтобы Центр событий чувствовать.

Слово «славяне» на Западе стая любит толковать как происходящее от слова slave — «раб». Но есть и другой, прямо противоположный перевод: «спасители», освободители от рабства». Нормально: два прямо противоположных смысла — неотъемлемое свойство Слова. Эдакое пророчество: спасение-освобождение Словом придёт от славян. От славян, так предречено Словом, придёт умение пользоваться Гребнем Девы.

Кстати говоря, кр итическое мышление происходит от корня КР, что и «курение» и «корень». «Критическое» (СТ-СК-КР) — «преддверие места Прародины (высшего посвящения Последнего Героя)».

Те же сведущие тувинцы называют свою веру кара, но, похоже, забыли смысл слова, потому что переводят ничего не значащим русским словом «чёрный».

Овладение мастерством в любой профессии невозможно без хотя бы начатков критического мышления. Если его нет, то подмастерье — подражатель. Его удел — лишь копировать движения учителя. И только. Подмастерье учителя не превзойдёт. Оно (подмастерье) останется электоратом. Подручным. Прихвостнем. А вот если критическое мышление есть — то учителя может превзойти.

А вот здесь, наконец, появляется возможность разрешить загадку: почему исконный русский человек об овладевшем мастерством в профессии человеке говорит так: знает слово? Почему об удачливом охотнике тоже говорят: знает слово?

Да потому так, что и в охоте, чтобы стать удачливым, надо обладать редким и дерзким даром критического мышления, суть же высшего мастерства — умение отыскивать изначальные корни. Иными словами, проявилось в тебе критическое мышление, рано или поздно подберёшься к корням. А это Варга. Это — Гребень Девы. Это жизнь волхва, белого шамана, героя, девы.

Итак, Трубка Девы, Гребень Девы, огонь — это всё суть одно. Линия одного плеча Креста Девы. Но разные витки на Спирали Креста.

Сталин это не просто знал — он этим жил.

Осмысление   корней — это в Триединстве «Профессор».

Известно: голод — отец гения. Но в состоянии голода я, например, до недавних пор не мог мыслить вообще никак. Муки голода убивали всякую мысль. Вернее, думал о том как бы поскорее пожрать. Поэтому сесть писать я мог только «совокупившись» с холодильником (в городских условиях). Но вот если в голодном состоянии закурить трубку, то лёгкий наркотик табака тиранию голода убирает — и ты начинаешь мыслить! И как! Не от того, что закайфовал, а от того, что муки голода не отвлекают.

Так не получается и близко ни когда голоден, ни когда куришь вне зоны сильных мук голода. Копать корни самое оно.

Вот в этом и есть ещё одно из благословений волховского курения.

Этот сектор знания никак в цивилизованном мире не проявляется, никак не обсуждается, он попросту отсутствует.

А вот в поведении мудрых стариков эведов (эвенков) это проявляется. Вживую пока не видел (буду искать однако — у меня в глубокой Эвенкии, похоже, есть сводный старший брат, по отцу, от дочери шамана, мать перед самой смертью поделилась обидой, что-де выбрал не ту; такими обустроенными жизнью вратами пренебрегать нельзя), но встретил описание у Федосеева, того самого, автора книги «Злой дух Ямбуя». Книги Федосеева не только при новом режиме не издают, но и никто из обладателей не сдаёт букинистам. Море книг пытаются сдать, мало что принимают, а Федосеева не сдают. Как и Пржевальского.

Почти во всех своих книгах Федосеев описывает старика-эведа Улукиткана. Меня в своё время поразил следующий эпизод, смысл которого я понял только сейчас.

Улукиткан после странствия в одиночку по безлюдной тайге выходит к лагерю геодезистов (а при Сталине в состав геодезических экспедиций непременно входили астрономы, так что та ещё компания). Все, включая, естественно, и Федосеева, безмерно Улукиткану рады.

Так получилось, что Улукиткан вышел из тайги, когда был готов обед или ужин, не помню. Всё к его услугам, самое лучшее на «стол», даже водка из НЗ, и вообще. Но Улукиткан, не евший много часов, а то и сутки, на еду не набрасывается. Он садится один у костра, достаёт трубку, и, не торопясь, её выкуривает. Выкуривание трубки, тем более не торопясь, процесс длительный — можно и час и более. И вот только после того как мудрый Улукиткан, не торопясь, докурил трубку, он, наконец, принялся за еду. (Шаман он или нет, Федосеев, публиковавшийся при жидах, то есть после смерти Сталина, сообщить возможности не имел, да и Улукиткан мог, подобно Сталину, и не сказать).