 |
О последнем рязанском князе Иване Ивановиче
|
|
|
|
Ой вы, струночки – многозвончаты!
Балалаечка – многознаечка!
Уж ты спой нам весело
Свою песенку,
Спой нам нонче ты, нонче ты, нонче ты...
Как рязанский князь под замком сидит,
Под замком сидит, на Москву глядит,
Думу думает, вспоминает он,
Как людьми московскими без вины полонен,
Как его по улицам вели давеча,
Природного князя, Святославича,
Как глядел на него московский народ,
Провожал, смеясь, от Калужских ворот.
А ему, князю, подобает честь:
В старшинстве своем на злат-стол воссесть.
Вот в венце он горит, а кругом – лучи!
Поклоняются князья – Мономаховичи.
По и тех любить всей душой он рад,
В племени Рюрика всем старший брат.
Вот он кликнет клич, кто горазд воевать!
Па коне он сам поведет свою рать
Па Свею, на Литву, на поганый Крым...
(А не хочет кто, отъезжай к другим!)
Споют гусляры про славную брань,
Потешат, прославят древнюю Рязань.
Но кругом темно – тишина, —
За решеткой в окно Москва видна,
Не услышит никто удалый клич,
За замком сидит последний Ольгович.
Поведут его, жди, середи воров
На злую казнь на кремлевский ров.
Ой вы, струночки – многозвончаты!
Ой подруженька – многознаечка!
Спой нам нонче ты, спой нам нонче ты,
Балалаечка!
27 ноября 1899
Наполеон
Да, на дороге поколений,
На пыли расточенных лет,
Твоих шагов, твоих движений
Остался неизменный след.
Ты скован был по мысли Рока
Из тяжести и властных сил:
Не мог ты не ступать глубоко,
И шаг твой землю тяготил.
Что строилось трудом суровым,
Вставало медленно в веках,
Ты сокрушал случайным словом,
Движеньем повергал во прах.
Сам изумлен служеньем счастья,
Ты, как пращой, метал войска,
|
|
|
И мировое самовластье
Бросал, как ставку игрока.
Пьянея славой неизменной,
Ты шел сквозь мир, круша, дробя.
И стало, наконец, вселенной
Невмоготу носить тебя.
Земля дохнула полной грудью,
И ты, как лист в дыханье гроз,
Взвился, и полетел к безлюдью,
И пал, бессильный, на утес, —
Где, на раздольи одичалом,
От века этих дней ждала
Тебя достойным пьедесталом
Со дна встающая скала!
26 апреля 1901
У моря
Крым 1898 – 1899 г.
Ревель (Катериненталь) 1900 г.
* * *
Волны взбегают и пенятся,
Волны на шумном прибое;
Встанут и странно изменятся,
Гаснут в минутном покое.
Только что в дали сверкающей
Видел волны зарожденье,
Миг – и с волной отбегающей
Тихо грохочут каменья.
18 апреля 1898
* * *
Звезда затеплилась стыдливо,
Столпились тени у холма;
Стихает море; вдоль залива
Редеет пенная кайма.
Уже погасли пятна света
На гранях сумрачных вершин, —
И вот в селеньи с минарета
Запел протяжно муэдзин.
20 апреля 1898
* * *
У перекрестка двух дорог
Журчанье тихое фонтана;
Источник скуден и убог;
На камне надпись из Корана.
Здесь дышит скромный кипарис,
Здесь дремлет пыльная олива,
А ручеек сбегает вниз
К прибрежью вольного залива.
21 апреля 1898
* * *
Где подступает к морю сад,
Я знаю грот уединенный:
Там шепчет дремлющий каскад,
Там пруд недвижим полусонный.
Там дышат лавры и миндаль
При набежавшем тихом ветре,
А сзади, закрывая даль,
Уходит в небо пик Ай-Петри.
30 апреля 1898
* * *
День растоплен; море сине;
Подступили близко горы.
Воздух чист, и четкость линий
Утомляет взоры.
Под столетним кедром – тени,
Отзвук утренней прохлады.
Слушай здесь, отдавшись лени,
Как трещат цикады.
24 июня 1898
* * *
Весь день был тусклый, бледный и туманный;
|
|
|
Шли облака в уныло-смутной смене;
Свет солнца был болезненный и странный,
И от деревьев не ложилось тени.
И лишь под вечер солнце мимолетно
Вдруг озарило море, даль и горы,
Все вспыхнуло в надежде безотчетной...
Но тьма настала, и смежились взоры.
24 июня 1898
* * *
Месяца свет электрический
В море дрожит, извивается;
Силе подвластно магической,
Море кипит и вздымается.
Волны взбегают упорные,
Мечутся, дикие, пленные,
Гибнут в борьбе, непокорные,
Гаснут, разбитые, пенные...
Месяца свет электрический
В море змеится, свивается;
Силе подвластно магической,
Море кипит и вздымается.
21 апреля 1898
* * *
Словно птица большая
Неизведанных стран,
Поднялся, улетая,
Беспощадный туман.
Поднялся и помчался
Над морской глубиной,
Развивался, свивался
И исчез за водой.
Вновь зеленые склоны
Нам открылись; и лес
Отвечал, возрожденный,
На приветы небес.
13 мая 1898
* * *
Лежу на камне, солнцем разогретом,
И отдаюсь порывам теплым ветра.
Сверкают волны незнакомым светом,
В их звучном плеске нет родного метра.
Смотрю, на волны; их неверных линий
Не угадав, смущен их вечной сменой...
Приходят волны к нам из дали синей,
Взлетают в брызгах, умирают пеной.
Кругом сверканье, говор и движенье,
Как будто жизнь, с водой борьба утесов...
Я не пойму, в чем тайный смысл волненья,
А морю не понять моих вопросов.
28 апреля 1898
* * *
Кипит встревоженное море,
Мятутся волны, как в плену;
Померк маяк на Ай-Тодоре,
Вся ночь приветствует луну.
Луна державно делит море:
То мрак, то отблесков игра.
И спит в серебряном просторе
Мир парусов из серебра.
27 июня 1899
* * *
Волны приходят, и волны уходят,
Стелются пеной на берег отлогий.
По морю тени туманные бродят,
Чайки летят и кричат, как в тревоге.
Много столетий близ отмели дикой
Дремлют в развалинах римские стены.
Слушают чаек протяжные крики,
Смотрят на белое кружево пены.
30 июня 1899
* * *
Обошла тропа утес,
Выше всходят буки.
Позади лесные звуки,
Крики птиц, и диких коз.
Впереди редеет лес,
Камни у вершины,
Ветра свист, полет орлиный,
|
|
|
Даль земли и даль небес.
21 июля 1899
* * *
Небо чернело с огнями,
Море чернело без звезд.
Плотно обложен камнями
Был изогнутый объезд.
Вниз виноградник по скату
Тихо спускался; толпой
Кустики жались брат к брату...
Помнишь? мы шли той тропой!
1899
* * *
Белый цвет магнолий
Смотрит, как глаза.
Страшно жить на воле:
Чуется гроза.
Волны, словно стекла,
Отражают блеск.
Чу! в траве поблеклой
Ящерицы треск.
Вкруг смотрю смущенно,
Взор в листву проник:
Там к цветку склоненный
Юный женский дик.
1899
* * *
Облака цепляются
За вершины гор.
Так слова слагаются
В смутный разговор.
Горьки и томительны
Жалобы твои:
То рассказ мучительный
О былой любви.
Слушаю и думаю
Как в тяжелом сне.
Облако угрюмое
Вниз ползет ко мне.
Июль 1896
* * *
Мерно вьет дорога
Одинокий путь.
Я в руках у бога,
Сладко дышит грудь.
Гордо дремлют буки,
Чаща без границ.
Все согласны звуки
С голосами птиц.
Манит тихим зовом
Зашумевший ключ.
Ветки свисли кровом
От пролетных туч.
Близкий, бесконечный,
Вольный лес вокруг,
И случайный встречный
Как желанный друг.
14 июля 1899
* * *
Ветер с моря волны гонит,
Роет отмель, с сушей споря;
Ветер дым до зыби клонит,
Дым в пространствах вольных моря.
Малых лодок реет стая,
Белым роем дали нежит.
В белой пене тихо тая,
Вал за валом отмель режет.
29 мая 1900
* * *
Из-за облака скользящий
Луч над эмблемой водой
Разбивается блестящей,
Серебристой полосой.
И спешит волна с тревогой
В ярком свете погореть,
Набежать на склон отлогий,
Потемнеть и умереть.
5 июня 1900
* * *
Море – в бессильном покое,
Образ движенья исчез.
Море – как будто литое
Зеркало ясных небес.
Камни, в дремоте тяжелой,
Берег, в томительном сне,
Грезят – о дерзкой, веселой,
Сладко-соленой волне.
24 июля 1900
Закат
Видел я, над морем серым
Змей-Горыныч пролетал.
Море в отблесках горело,
|
|
|
Отсвет был багрово-ал.
Трубы спящих броненосцев,
Чаек парусных стада
Озарились блеском грозным
Там, где зыблилась вода.
Сея огненные искры,
Закатился в тучу Змей;
И зажглись румянцем быстрым
Крылья облачные фей.
19 июня 1900
Еще закат
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.
Тютчев
Свой круг рисуя все ясней,
Над морем солнце опускалось,
А в море полоса огней,
Ему ответных, уменьшалась.
Где чары сумрака и сна
Уже дышали над востоком,
Всходила мертвая луна
Каким-то жаждущим упреком.
На вдоль по тучам, как убор,
Сверкали радужные пятна,
И в нежно-голубой простор
Лился румянец предзакатный.
28 июня 1900
В стенах
* * *
Люблю я линий верность,
Люблю в мечтах предел.
Меня страшит безмерность
И чудо божьих дел.
Люблю дома, не скалы.
Ах, книги краше роз!
– Но милы мне кристаллы
И жало тонких ос.
13 ноября 1898
* * *
Я люблю большие дома
И узкие улицы города, —
В дни, когда не настала зима,
А осень повеяла холодом.
Пространства люблю площадей,
Стенами кругом огражденные, —
В час, когда еще нет фонарей,
А затеплились звезды смущенные.
Город и камни люблю,
Грохот его и шумы певучие, —
В миг, когда песню глубоко таю,
Но в восторге слышу созвучия.
29 августа 1898
* * *
Когда сижу один и в комнате темно,
И кто-то за стеной играет долго гаммы, —
Вдруг фонари зажгут, и свет, пройдя в окно,
Начертит на стене оконные две рамы;
И мыслю я тогда, усталый и больной:
«Фонарь, безвестный друг! ты близок! ты со мной!»
А после из-за крыш подымется луна,
И, вспыхнув, облака уйдут как фимиамы,
И светлый луч луны, пройдя стекло окна,
Начертит явственней оконные две рамы;
О, как я оживлен! дрожа, мечтаю я:
«Луна, заветный друг! ты близко! ты – моя!»
22 ноября 1898
* * *
Когда опускается штора
И ласковый ламповый свет
Умиряет усталые взоры, —
Мне слышится счастья привет.
Мне не нужно яркого блеска,
Красоты и величья небес.
Опустись, опустись, занавеска!
Весь мир отошел и исчез.
Со мной любимые книги,
Мне поет любимый размер.
– Да! я знаю, как сладки вериги
В глубине безысходных пещер.
3 октября 1899
* * *
Я провижу гордые тени
Грядущих и гордых веков,
Ушедшие в небо ступени,
Застывшие громады домов;
Улицы, кишащие людом,
Шумные дикой толпой,
Жизнь, озаренную чудом,
Где каждый миг – роковой;
Всю мощь безмерных желаний,
Весь ужас найденных слов, —
Среди неподвижных зданий,
В теснине мертвых домов.
|
|
|
20 марта 1899
* * *
Жадно тобой наслаждаюсь,
Сумрак улиц священный!
Тайно тебе поклоняюсь,
Будущий царь вселенной!
Ты далёко руки протянешь,
В пустыни, ко льдам, на горы;
Солнечный свет затуманишь,
К полутьме приучишь взоры.
Тайно тебе поклоняюсь,
Гряди, могущ и неведом!
Пред тобой во прах повергаюсь
Пусть буду путем к победам.
27 апреля 1899
* * *
Люблю вечерний свет, и первые огни,
И небо бледное, где звезд еще не видно.
Как странен взор людей в медлительной тени,
Им на меня глядеть не страшно и не стыдно.
И я с людьми как брат, я все прощаю им,
Печальным, вдумчивым, идущим в тихой смене,
За то, что вместе мы на грани снов скользим,
За то, что и они, как я, – причастны тени.
4 – 5 октября 1899
* * *
Мы к ярким краскам не привыкли,
Одежда наша – цвет земли;
И робким взором мы поникли,
Влачимся медленно в пыли.
Мы дышим комнатною пылью,
Живем среди картин и книг,
И дорог нашему бессилью
Отдельный стих, отдельный миг.
А мне что снится? – дикие крики.
А мне что близко? – кровь и война.
Мои братья – северные владыки,
Мое время – викингов времена.
9 марта 1899
* * *
Зодчество церквей старинных,
Современный прихотливый свод,
Много зданий – высоких, длинных,
Улицы неуверенный поворот.
Проходящих теней вереница,
Отрывки неугаданных слов,
Женские мимолетные лица
И смутная память шагов.
15 марта 1899
* * *
Вы, снежинки, вейте,
Нас лишь пожалейте!
Вас, снежинок, много, много,
И летите вы от бога.
Где нам с вольными бороться!
Вам привольно, вам поется.
Захотите, – заметете,
Город в цепи закуете...
1899
На даче
Растопленный день вечереет,
Бесцветное небо померкло,
И призрачный месяц светлее
Над редкой сеткой из веток.
Затеплились окна под крышей,
В садах освещенные пятна,
И, словно летучие мыши,
Шныряют кругом самокаты.
Апрель 1899
* * *
Церкви, великие грани,
Голос ваш радостно строг!
В мире размеренных зданий
Смотрите вы на Восток.
Цепью застывших строений
Скованы думы и сны.
В городе вы – словно тени
Тихо встающей весны.
7 марта 1900
* * *
Облеченные в одежды
Длинно-тяжкие, – не мы
К красоте откроем вежды,
Мы – в темницах серой тьмы.
Грез прибежище и нега,
Тело женское! – в мехах,
В шерсти, в шарфах, в царстве снега
Ты лишь безобразный прах.
Есть живое возрожденье!
Краски, розы, нагота!
Так, творите вы мгновенье...
Кто же вас творит? – Мечта.
19 января 1900
* * *
Улицей сонной и тихой
В белом сиянии дня
Шел он весело, лихо...
Девушка – взоры склоня.
Он выдавался нарядом,
Хоть был некрасив, невысок;
Девушка с задумчивым взглядом
Робкий несла узелок.
Двери публичного дома
Вскрылись в сиянии дня.
Он лихо вошел, как знакомый, —
Девушка – взоры склоня.
14 марта 1900
* * *
Месяц серпом умирающим
Смутно висит над деревьями;
Тени встают умоляюще,
Тянутся ветви виденьями.
Зданья одеты туманами,
Линии гаснут мучительно,
Люди – как призраки странные,
Конки скользят так таинственно.
Мир непонятно-пугающий,
Чуждая взорам вселенная!
– Месяц, лишь ты, умирающий,
Вечно твердишь неизменное.
15 декабря 1897
* * *
Огни «электрических конок»
Браздят потемневший туман,
И зов колокольчиков звонок...
Пускается в путь караван.
Там, в душную втиснут каюту,
Застывший, сроднившийся вдруг
(Друзья и враги на минуту!)
Прохожих изменчивый круг.
Беседы и облик безмолвный,
Ряды сопоставленных лиц...
О конки! вы – вольные челны
Шумящих и строгих столиц.
23 июля 1900
* * *
Я видел искры от кирки,
Ударившей о камень.
Вы, силы пламени, легки,
Люблю тебя, о пламень!
Ты встанешь некогда врагом,
Ты до неба воспрянешь!
И день, венчанный вечным днем, —
Я жду, – и ты настанешь!
8 марта 1900
* * *
Словно нездешние тени,
Стены меня обступили:
Думы былых поколений!
В городе я – как в могиле.
Здания – хищные звери
С сотней несытых утроб!
Страшны закрытые двери:
Каждая комната – гроб!
16 сентября 1900
* * *
В борьбе с весной редеет зимний холод,
Сеть проволок свободней и нежней,
Снег, потемневший, сложен в кучи, сколот,
Даль улицы исполнена теней.
Вдали, вблизи – все мне твердит о смене:
И стаи птиц, кружащих над крестом,
И ручеек, звеня, бегущий в пене, —
И женщина с огромным животом.
25 февраля 1899
Еще сказка
Женщине
Ты – женщина, ты – книга между книг,
Ты – свернутый, запечатленный свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.
Ты – женщина, ты – ведьмовский напиток!
Он жжет огнем, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.
Ты – женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной,
Ты – в наших безднах образ божества!
Мы для тебя влечем ярем железный,
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся – от века – на тебя!
11 августа 1899
Любовь
Не мысли о земном и малом
В дыханьи бури роковой, —
И, не стыдясь святого страха,
Клони чело свое до праха.
Любовью – с мировым началом
Роднится дух бессильный твой.
Любовь находит черной тучей.
Молись, познав ее приход!
Не отдавай души упорству,
Не уклоняйся, но покорствуй!
И кто б ни подал кубок жгучий, —
В нем дар таинственных высот.
17 мая 1900
* * *
Осенний день был тускл и скуден,
А воздух недвижимо жгуч.
Терялся луч больных полуден
В бескрайности сгущенных туч.
Шли тополя по придорожью,
Ветрам зимы обнажены,
Но маленькие листья – дрожью
Напоминали сон весны.
Мы шли, глядя друг другу в очи,
Встречая жданные мечты.
Мгновенья делались короче,
И было в мире – я и ты.
Когда, забыв о дольном плаче,
В пространствах две души летят,
Нельзя им чувствовать иначе,
Обменивая взгляд на взгляд!
23 октября 1900
* * *
Я – мотылек ночной. Послушно
Кружусь над яркостью свечи.
Сияет пламя равнодушно,
Но так ласкательны лучи.
Я этой лаской не обманут,
Я знаю гибель наизусть, —
Но крылья биться не устанут,
С усладой повторяю: пусть!
Вот всё невыносимей жгучесть,
Тесней и опьяненней круг,
Так явно неизбежна участь,
Но в паданьи захвачен дух.
Хочу упиться смертью знойной,
Изведать сладости огня.
Еще один полет нестройный —
И пламя обовьет меня.
Сентябрь 1900
* * *
По холодным знакомым ступеням
Я вошел в позабытый дворец
(К поцелуям, и клятвам, и пеням),
Оглянулся, как жалкий беглец.
Здесь, ребенком, изведал я годы,
Поклонялся величью дворца;
Словно небо, казались мне своды,
Переходы кругом – без конца.
Ликовать иль рыдать о измене?
Как все тесно и жалко теперь
(Поцелуи, и клятвы, и пени...).
...И открыл я заветную дверь.
25 января 1900
* * *
Да, эту улицу я знаю:
Все виды вдаль и каждый дом,
И я, испуганно, встречаю
Святые думы – о былом!
Я здесь, как мальчик, неумело
Условного свиданья ждал...
Зачем же то мгновенье цело,
Когда я сам – не мальчик стал!
С улыбкой, но со взором строгим
Сейчас ко мне ты подойдешь,
И будем мы, подобно многим,
В словах мешать любовь и ложь.
И, после, кисти над альковом
В позорной пляске задрожат,
И я возьму восторг готовым,
Не так, как много лет назад!
Зачем же снова, – ныне! ныне! —
За валом сумрачных годов,
Былое высится святыней,
И плакать я пред ним готов!
Как страшно здесь, где все знакомо,
Как прежде, милой встречи ждать,
Но знать, что роковой истомой
Не может сердце задрожать!
3 сентября 1900
* * *
Строгий, холодный и властный
Свет невосшедшего дня.
Улицы мертво-бесстрастны,
Путь убегает, маня.
В светлом безмолвии утра
Двое нас в мире живых!
В облаках игра перламутра.
Румянец затепленный тих.
В ущельи безжизненных зданий
Мы дышим неземной тишиной,
В этот час не хотим ожиданий...
Довольно, что ты – со мной.
Настало что-то... Как дети,
Сознаем мы исполненный миг.
Утро в холодном свете,
Ты. лучше песен и книг!
Апрель 1900
* * *
Роскошен лес в огне осеннем,
Когда закатом пьян багрец,
И ты, царица, входишь к теням,
И папоротник – твой венец!
Листва живет мгновеньем пышным,
От всех надежд отрешена,
И стало будущее лишним,
И осень стала, как весна!
Но вздрогнешь ты у той поляны,
Где мой припомнится привет,
И долго будет лист багряный
Хранить замедленный твой след.
28 сентября 1900
* * *
Я помню свет неверно-белый
И запах роз, томивший нас,
Взор соблазнительно несмелый,
И этот весь вечерний час.
Мы были двое... Тени с нами.
Лишь изредка твоей руки
Касаясь жадными губами,
Дышал я таинством тоски.
И сдвинулись неслышно тени,
Все ложью опьянила мгла, —
Но правду беглых отражений
Вдаль уводили зеркала.
Апрель 1900
* * *
В моих словах бесстыдство было,
В твоих очах – упорство дня,
И мы боролись с равной силой,
Друг друга жаждя и кляня.
А мальвы листьями встречались,
Клонясь под тихим ветерком,
И сосны яростно качались
В просторе слишком голубом.
О, если каждый образ вечен
И полны прошлым небеса,
То в безднах этот миг отмечен
Как огневая полоса!
3 сентября 1900
* * *
И снова ты, и снова ты,
И власти нет проклясть!
Как Сириус палит цветы
Холодным взором с высоты,
Так надо мной восходишь ты,
Ночное солнце – страсть!
Мне кто-то предлагает бой
В ночном безлюдьи, под шатром.
И я, лицом к лицу с судьбой,
И я, вдвоем с тобой, с собой,
До утра упоен борьбой,
И – как Израиль – хром!
Дневные ринутся лучи, —
Не мне пред ними пасть!
Они – как туча саранчи.
Я с богом воевал в ночи,
На мне горят его лучи.
Я твой, я твой, о страсть!
11 сентября 1900
* * *
Я имени тебе не знаю,
Не назову.
Но я в мечтах тебя ласкаю...
И наяву!
Ты в зеркале еще безгрешней,
Прижмись ко мне.
Но как решить, что в жизни внешней
И что во сне?
Я слышу Нил... Закрыты ставни...
Песчаный зной...
Иль это только бред недавний,
Ты не со мной?
Иль, может, всё в мгновенной смене,
И нет имен,
И мы с тобой летим, как тени,
Как чей-то сон?..
2 октября 1900
* * *
Мысль о тебе меня весь день ласкает,
Как легкий, ветерок в полдневный жар цветы;
И, слово за слово, наш разговор мелькает,
И хочется, смутясь, тебе промолвить: «ты»!
Благословляю вас, мгновенья жизни полной!
Вы к медленным часам даете волю вновь.
Так от весла, в тиши, бегут далеко волны...
На крыльях, на волнах ты мчишь меня, любовь!
Февраль 1900
* * *
Часы прошли, как сон изменчивый,
О вечер! наступай и ты,
И встречей длительной увенчивай
Весь день томившие мечты!
Любовь горит еще нетленнее,
Пройдя мучительство сует.
Так небо, серое, осеннее,
Звезды пронизывает свет.
26 сентября 1900
* * *
Настал заветный час дремотный.
Без слов, покорствуя судьбе,
Клонюсь я к бездне безотчетной
С последней думой – о тебе!
В мечты мои ты льешь, царица,
Свет с изумрудного веща,
И дня прочтенная страница
Тобою дышит до конца.
13 сентября 1900
* * *
Тоска бродячего светила
По дерзкой вольности своей
Меня недавно осенила
В раздольи голубых полей.
Но вновь, как верная комета,
Свершив размеренный свой путь,
Я возвращаюсь к бездне света —
В сияньи солнца потонуть.
И вольность синяя забыта,
Лучи нахлынули, пьяня,
И сладостно, как власть магнита,
Влиянье жгучего огня.
23 октября 1900
«О да! Я – темный мотылек...»
Я – мотылек ночной...
В. Брюсов
О да! Я – темный мотылек,
Кружусь я, крыльями стуча;
На гибель манит огонек...
О да! я – темный мотылек,
Но я и светлая свеча.
Я чувствую свои лучи;
Их свет приветен и глубок,
И ты над пламенем свечи,
Вливая жгучие лучи,
Кружишься, белый мотылек!
И кто к кому? ко мне ли ты,
К тебе ли я, иль мы с тобой?
Твои глаза – мои ль мечты?
В тебе ли я? во мне ли ты?
– Мы оба пойманы судьбой!
23 сентября 1900
* * *
Ты умеешь улыбаться
Тихим трепетом ресниц...
Сладко в небе колыхаться
Перелетным стаям птиц.
Ты умеешь быть желанной
Сквозь вседневные слова...
Ветер дышит над саванной,
Знойно клонится трава.
Рук любовных приближенье
Нежно веет у лица...
Даль без тени и движенья,
Травы, небо без конца!
23 сентября 1900
* * *
Сладко скользить по окраинам бездны,
Сладко скользить нам вдвоем.
Что ж нам приманчивей: купол ли звездный,
Пропасть ли, полная сном?
Крылья умчат ли от жизни усталой
К новой и светлой весне?
Или нам падать и биться о скалы,
Корчиться жалко на дне?
С каждым мгновеньем сознанье неверней:
Хмель – так стремиться вдвоем!
Мрак за звездами и звезды по черни...
Где мы и кто, не поймем!
Снизу ль высоты, над нами ль глубины?
Как нам теперь рассмотреть?
Может быть, падая вниз со стремнины,
К звездам мы будем лететь?
Сладко скользить по окраинам бездны,
Сладко скользить нам вдвоем.
Что же приманчивей: купол ли звездный,
Пропасть ли, полная сном?
Апрель 1900
* * *
Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое,
Что месяц, гость небес, заглянет к нам в окно,
Что грохот города нарушит все ночное
И будет счастье тьмы меж зорь схоронено.
Мне грустно оттого, что завтра ты с другими
Смешаешься в одной вскипающей волне,
И будешь между них, и будешь вместе с ними,
И хоть на краткий миг забудешь обо мне...
О, если б быть одним, в высокой, строгой башне,
Где ламп кровавый свет затеплен навсегда,
Где вечно только ночь, как завтра – день вчерашний,
И где-то без конца шумит, шумит вода!
Отторжены от всех, отъяты от вселенной,
Мы были б лишь вдвоем, я – твой, ты – для меня!
Мы были б как цари над вечностью мгновенной,
И год сменял бы год, как продолженье дня.
Декабрь 1900
Милая правда
Первая звездочка
Первая звездочка! око вечернее,
Привет тебе!
Вечером сердце мое суевернее:
Молюсь Судьбе.
Первая звездочка! будь обещанием
Счастливых дней!
Слишком измучен я долгим блужданием
В кругу теней.
Глянули сестры твои, светлоокие,
Вот здесь, вот там...
Звездочки! блестки! – святые, далекие!
Я верю вам!
21 мая 1897
В день святой Агаты
6 февраля
Имя твое непорочно и свято
В кругу святых.
Примешь ли ты благодарность, Агата,
В стихах моих?
Строгой подвижницей, к высшему счастью
Стремилась ты,
Эти же строфы подсказаны страстью,
Вином мечты.
Нет! свет любви перед взором блаженных
Горит сквозь тень:
Верю, – простишь ты и нас, дерзновенных,
В свой светлый день!
25 июня 1897
Я люблю...
...между двойною бездной...
Ф. Тютчев
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,
Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.
В светлом небе – бесконечность: бесконечность милых глаз.
В светлом взоре – беспредельность: небо, явленное в нас.
Я смотрю в пространства неба, небом взор мой поглощен.
Я смотрю в глаза: в них та же даль – пространств и даль времен.
Бездна взора, бездна неба! я, как лебедь на волнах,
Меж двойною бездной рею, отражен в своих мечтах.
Так, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя...
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,
26 июня 1897
Близкой
И когда меня ты убьешь,
Ты наденешь белое платье,
И свечи у трупа зажжешь,
И сядешь со мной на кровати.
И будем с тобой мы одни
Среди безмолвия ночи;
Лишь будут змеиться огни
И глядеть мои тусклые очи.
Потом загорится рассвет
И окна окрасит кровью, —
И ты засмеешься в ответ
И прильнешь к моему изголовью.
13 октября 1897
Фея фонтанов
Ты, моя фея фонтанов,
Фея журчащих ручьев,
Ты из летучих туманов
Вестником вышла на зов.
Ты из летучих туманов
Вышла на трепетный зов
Около старых платанов
В час окликания сов.
Около старых платанов
Слушал я оклики сов.
Высился гор-великанов
Призрак, зловеще-суров.
Призраки гор-великанов...
Тень виноградных кустов...
Ждал я желанных обманов,
Мгле доверяя свой зов.
Ждал я желанных обманов...
Ты мой услышала зов,
Ты, моя фея фонтанов,
Фея журчащих ручьев.
11 мая 1898
* * *
И небо и серое море
Уходят в немую безбрежность.
Так в сердце и радость и горе
Сливаются в тихую нежность.
Другим – бушевания бури
И яростный ропот прибоя.
С тобой – бесконечность лазури
И ясные краски покоя.
На отмель идут неизбежно
И гаснут покорные волны.
Так думы с беспечностью нежной
Встречают твой образ безмолвный.
7 июня 1900
Колыбельная песня
Мы забавляемся
Нашей судьбой,
Тихо качаемся
В люльке с тобой.
Фея-кудесница
Песню поет,
К месяцу – лестница
Света ведет.
Ангелы мирные
Сходят по ней,
Светят, эфирные,
В мире теней.
Мы улыбаемся
С томной мольбой.
Тихо качаемся
В люльке с тобой...
30 января 1898
* * *
К твоему плечу прижаться
Я спешу в вечерний час.
Пусть глаза мои смежатся:
Звуки стихли, свет погас.
Тихо веет лишь сознанье,
Что с тобой мы здесь вдвоем,
Словно ровное мерцанье
В безднах, выветренных сном.
Просыпаясь, в дрожи смутной
Протяну к устам уста:
Знать, что ты – не сон минутный,
Что блаженство – не мечта!
Засыпая, помнить буду,
Что твой милый, нежный лик
Близко, рядом, где-то, всюду, —
Мой ласкательный двойник!
И так сладко, так желанно,
На плечо припав твое,
Забывать в истоме жданной
Чье-то злое счастье... чье?
10 октября 1900
Близким
К портрету Лейбница
Когда вникаю я, как робкий ученик,
В твои спокойные, обдуманные строки,
Я знаю – ты со мной! Я вижу строгий лик,
Я чутко слушаю великие уроки.
О Лейбниц, о мудрец, создатель вещих книг!
Ты – выше мира был, как древние пророки.
Твой век, дивясь тебе, пророчеств не постиг
И с лестью смешивал безумные упреки.
Но ты не проклинал и, тайны от людей
Скрывая в символах, учил их, как детей.
Ты был их детских снов заботливый хранитель.
А после – буйный век глумился над тобой,
И долго ждал ты час, назначенный судьбой...
И вот теперь встаешь, как Властный, как Учитель!
25 ноября 1897
|
|
|
