Философия Русской матрёшки

1. В зависимости от того, какой контекст мы задаём нашей матрёшке, её универсальный символизм получает разные оттенки:

– для русскогочеловека она означает прежде всего неизбывность жизни – витальную бесконечность её умножения – благословенную череду поколений;

– в масштабе всей Ойкумены матрёшка образно воплощает новое миропонимание, связанное с фрактальной парадигмой – она метафорически моделирует многоуровневый, иерархийно устроенный Универсум.

Оба смысла коррелируют. За ними стоит общий архетип. Суть его можно определить так: Идея Вложенных Структур. Что конкретно вкладывается друг в друга? Для космолога это миры, для биолога – зачатки, для математика – рекурсии. Содержательное наполнение меняется, но инвариантной остаётся структура. Перед нами изоморфные системы. Матрёшка входит в этот ряд.

2. Матрёшка сегодня кажется чем-то имманентным русской культуре – видится как её исконный атрибут, имеющий глубокие корни в народном менталитете. Интереснейшая аберрация! Она весьма значима сама по себе. Ведь матрёшке немногим более ста лет. И если мы чувствуем в ней нечто изначальное, древнее, то это свидетельство её органичности, несказанной доподлинности. Матрёшка отозвалась в заветных глубинах нашего бессознательного – и была ассимилирована им как что-то своё, безусловно и абсолютно родное, существовавшее на Руси испокон веков. Матрёшка попала в унисон нашим родовым установкам, идеалам, чаяньям. Это поразительный факт.

3. Несмотря на историческую молодость матрёшки, её генезис уже успел облечься в ауру мифов. Здесь конкурируют две гипотезы:

– матрёшка имеет вполне автохтонное происхождение – она является своебычной модификацией разъёмных пасхальных яиц, традиция изготовления которых достигла пика совершенства в изделиях фирмы Карла Фаберже;

– толчком к созданию матрёшки стали экзотические японские куклы – Дарума (близок русской вариации по общему пластическому решению) и Фукурума (это многоместная фигурка – конструктивный аналог матрёшки).

Спор о происхождении матрёшки имеет определённое идейное сходство с так называемым варяжским вопросом. Своё или чужое? Почвенное или пришлое? Корневое или заимствованное? Альтернатива по сути одна и та же. Но в нашем случае дискуссия не ведёт к резкой поляризации сторон.

4. Нельзя исключить, что в матрёшке пересеклись две стилистики – русская и японская. Замечательный синтез! Им в принципе мог бы заинтересоваться Н.К. Рерих. Это преломление его темы. Существует предположение, что первую матрёшку расписал С.В. Малютин, коллега Н.К. Рериха по «Миру искусства». Самоочевидно, что на родоначальнице наших матрёшек лежит напечатление и серебряного века в целом, и стиля модерн в частности – она хорошо смотрится на фоне Талашкино и Абрамцево. Что касается японского прототипа, то мы имеем несколько изводов легенды – вот они.

– Якобы ещё в 1890 г. в усадьбу Абрамцево то ли из Парижа, то ли прямо из Японии попала кукла Фукурумы, заинтриговавшая участников мамонтовского кружка; потом – уже ближе к концу 90-х – эту же куклу мы застаём в Москве по адресу Леонтьевский переулок, 7, где находился замечательный магазин-мастерская «Детское воспитание»; особый интерес к ней проявила хозяйка заведения Мария Александровна Мамонтова, жена Анатолия Ивановича Мамонтова, брата легендарного Саввы Ивановича Мамонтова – она-то и инициировала создание матрёшки, вовлёкши в это дело художника Сергея Васильевича Малютина и токаря Василия Петровича Звёздочкина.

– На чистой воды миф, весьма значимый и ценный в философском плане, похоже такое предание: будто на о. Хонсю беглый русский монах – иногда речь идёт о православном миссионере – вдохновился японским первообразом и переиначил его в русском духе; оригинальная игрушка, скрестившая в себе две культурных традиции, ассимилировала – пусть неявно и опосредованно – некоторые идеи восточной философии; сколь бы сомнительным ни было данное представление, но содержащаяся в нём интенция опять-таки заставляет вспомнить Н.К. Рериха с его устремлением к наведению мостов между христианством и буддизмом. Был ли монах? Вопрос остаётся открытым. Реальность его существования внесла бы в наш сюжет новую захватывающую интригу.

– Явно противоречит исторически достоверным фактам утверждение, будто появлению матрёшки в России содействовали солдаты, возвратившиеся на родину из японского плена в 1905 г.; как бы то ни было, но и это вероятие необходимо принять во внимание, ибо оно свидетельствует о том, сколь настойчивым – и многовекторным – был поиск японских корней русской матрёшки.

5. Проследим японскую линию в гипотетической родословной нашей матрёшки.

Японский Дарума – не кто иной как индийский Бодхидхарма (около 440-528 гг. н. э.). Прибыв морским путём в Китай, он основал там чань-буддизм – Япония трансформировала это учение в свой знаменитый дзэн. Девять лет Бодхидхарма медитировал в тёмной пещере, не покидая места – по этой причине у него отнялись ноги. Нам предлагается этиология, объясняющая безногость как самого Дарумы, так и его возможных потомков – матрёшки и ваньки-встаньки. Заметим, что кукла Дарумы изготовлялась как неваляшка – сходство с русским аналогом становится ещё более полным. Но надо ли здесь усматривать прямую генетическую связь? Вполне возможна и конвергенция. Тогда ключ к поразительным совпадениям мы будем искать в самодостаточной логике формообразования.

Все годы своего медитирования Дарума просидел перед огромным валуном, вперяя в него взгляд – и камень под воздействием силы просветления стал зеркалом: объёмно отразил монаха. Пластика этого камня немедленно вызывает ассоциации с матрёшкой. Тоже конвергенция? Не последнюю роль тут играет и парейдолия.

Буддийские аллюзии в судьбе матрёшки эвристич ны. Ведь и через них налаживается – пусть в игровых измерениях – креативная связь культур. Можно понять одного из пользователей Интернета, изрекшего следующее: «Таким образом наша русская матрёшка является прообразом просветлённого». Всё же скорее репликой, чем первообразом! Но и эта смысловая инверсия показательна, ибо выявляет готовность русского человека вжиться в чужую культуру, не только усвоив, но и как бы исподволь – без дурных намерений – присвоив её обретения.

Индия – Китай – Япония – Россия: генеалогия нашей матрёшки представляется в свете этой преемственности глубокой и нетривиальной.

6. Фукурума – он же Фукурокудзю – входит в группу семи богов счастья Ситифукудзин. Сутра «Нинно хання кё» утверждает: если человек законопослушен, то семь бед замещаются семью благами – персонифицировали их и образно представили монах Тэнкай (1536-1643) и мастер Кано Сёри (1518-1592). К ним ли восходит решение сделать куклу Фукурумы разъёмной и многоместной? Семантика этой структуры отсылает нас к буддийской и антропологии, и космологии. На обоих уровнях здесь реализуется Идея Вложенных Структур.

Если Фукурума выполнен как семиместная кукла, то он вполне может рассматриваться в качестве наглядного пособия, иллюстрирующего столь характерный для Индии принцип гептады. Вот одна из семёрок – она раскрывает состав человек: Атма – Будхи – Манас – Кама – Прана – Линга Шарира – Стхула Шарира. Планы как бы вложены друг в друга. Поясняя данную мысль, Ачан Чатри Хемапандха при чтении лекции в Петербургском Дацане прибег к сравнению, хорошо понятному русским слушателям: «Это похоже на систему матрёшек. Человек, который придумал матрёшку, был очень умным». Homo sapiens устроен многоместно. Правда, иерархия тут скорее сущностная, чем пространственная – ведь речь идёт главным образом о тонких телах. Они могут пронизать друг друга. Однако при переходе к космологии буддизма мы видим мир-матрёшку, чья иерархичность проявлена со всей наглядностью – нам предстаёт нечто похожее на пифагорейскую гармонию сфер, но у них совсем другая природа.

Йоджан – мера длины: примерно 7, 32 км – в 4000 раз больше человеческого роста.

Вот разрез через Шуддхаваса-дхьяну – зону чистых местопребываний:

1. Мир Акаништха – 167 772 160 йоджан над Землёй.

2. Мир Сударшана – 83 886 080 йоджан над Землёй.

3. Мир Судриша – 41 943 040 йоджан над Землёй.

4. Мир Атапа – 20 971 520 йоджан над Землёй.

5. Мир Авриха – 10 485 760 йоджан над Землёй.

Человек-матрёшка – внутри космоса-матрёшки: Идея Вложенных Структур выдерживается буддизмом со всей последовательностью.

7. Попробуем выявить русскую предысторию матрёшки.

Начинать надо с Архетипа Мирового Яйца – он созвучен Идее Вложенных Структур.

Мысленно перенесёмся в мезолит. Для этого периода характерно обилие заболоченных поверхностей. Много водоплавающей птицы – это объект и внимания, и охоты. Утка первенствует среди добычи. Не сочетание ли этих обстоятельств сделало её центральным персонажем космогонических мифов? Лённротовская «Калевала» начинается с рассказа о претворении утиного яйца в космос:

 

Из яйца, из нижней части,

Вышла мать-земля сырая;

Из яйца, из верхней части,

Стал высокий свод небесный.

 

Схожие мотивы развиваются и на славянской почве. Они универсальны, космополитичны. Изображение Мирового Яйца мы находим среди онежских петроглифов. Согласно гипотезе К.Д. Лаушкина, именно оно является элементом композиции, вписанной в лавовое пятно на острове Большой Гурий. Здесь переживаешь сложные чувства, отражающие иерархийность бытия: внутри яйцевидного Универсума – птичье яйцо; малое по законам унисона вторит великому; сквозные подобия пронизывают всё сущее.

Яйцо стало одним из главенствующих символов в Ойкумене. Оно читалось как знак, указующий на непрерывность жизни.

Задолго до Христова Воскресения яйцо вкладывали в руки усопшего.

Дабы обеспечить хорошую всхожесть семян, яйцо закапывали в первую борозду.

При первом выпасе скота яйцо прокатывали по бычьему хребту.

Сколь поэтичны эти обряды! Цель их одна: содействовать умножению жизни – обеспечить бесконечность её перспективы. Яйцо несло эту бесконечность в сжатом виде. Когда оно покраснело в руках Тиберия, ничуть не удивив Марию Магдалину своей ошеломительной метаморфозой, то это означало новую веху в развитии его символизма.

8. Русский фольклор как бы предугатавливал появление матрёшки.

Кощей Бессмертный так говорит о месте своей погибели: «там стоит дуб, под дубом ящик, в ящике заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце смерть» (1). Сколь фантастично реализовалась тут Идея Вложенных Структур!

Своеобразное преломление этот великий архетип получил и в искусстве слова. Бесконечная рекурсия заложена в докучные стихи и сказки. Идея Вложенных Структур нашла в них игровое, безудержно весёлое воплощение. Как долго поп будет повторять надпись на могиле своей собаки? Памятные таблички вложены друг в друга наподобие зеркальных взаимоотражений.

Традиция раскраски пасхальных яиц – и натуральных, и точёных – уходит на Руси в незапамятные времена. В 1675 г. к этому делу был привлечён царский иконописец Богдан Салтанов. Вскоре на новой для себя стезе стала трудиться вся Оружейная палата. Роспись делалась всё более искусной. Травщик Иван Маскжов – школа Симона Ушакова – семья Фёдора Зубова: этими славными именами отмечены вехи в укреплении традиции.

Когда появились первые разъёмные яйца? Символизм заложенной в них схемы взволновал М.М. Пришвина: «Я думал, что у каждого из нас жизнь, как наружная оболочка складного пасхального яйца: кажется, так велико это красное яйцо, а это оболочка только, – раскроешь, а там синее, поменьше, и опять оболочка, а дальше зелёное, и под самый конец выскочит почему-то всегда жёлтенькое яичко, но это уже не раскрывается, и это самое, самое наше» (2).

Отец русской матрёшки – Василий Петрович Звёздочкин – родился на подольской земле. Кустари-токари здесь давно наловчились делать игрушки-вкладыши. Особенно прославилась Бабенская артель. Земляки Звёздочкина сработали 100-местное пасхальное яйцо! Изделия этого типа были ему не в новинку. Могли ли детские впечатления не сказаться в его будущей работе? 22-х лет от роду он пришёл в «Детское воспитание». Это был 1898 г. Спустя два года сотворённая им матрёшка снискала большой успех на Всемирной выставке в Париже. Со временем её слава станет воистину планетарной.

9. Храм Василия Блаженного – и семёновская матрёшка: почему их соположенность кажется столь естественной? В обоих случаях запечатлена избыточность жизни – её вегетативная мощь – её цветение. Восславляется плодородие, чадородие. Органическое начало, несущее в себе заряд бессмертия, осмыслено эстетически. Для его выражения гениально найдены адекватные средства.

Лоноплодная матрёшка изоморфна иконе Богоматери «Знамение».

Андрей Вознесенский пишет:

 

Я – семья.

Во мне как в спектре живут семь «я».

Эти стихи мнятся посвящёнными матрёшке.

В чудесной игрушке воплощена философия рода – его заявка на вечное продолжение.

Внутри матрёшки таится целое семейство? Вот дети-погодки: мал мала меньше. Или здесь метафорически указуется на позвенную связь поколений? Это вариации одного смысла. В матрёшке воспета вдохновляющая и обнадёживающая непрерывность жизни.

Через посредничество этой игрушки можно понять и прочувствовать мироощущение русского крестьянства. Матрёшка хорошо смотрелась бы в окружении картин Ефима Честнякова. Здесь один дух.

Эхо репродуктивной магии ощущается в матрёшке. Крестьянский двор как совокупность – и люди, и животные, и пахота – должен воспроизводиться во времени. Матрёшка несёт в себе как бы код этого самоповторения. Или его образную формулу. Причём в неё заложена программа умножения, прироста!

Матрёшка возникла в канун крушения великой крестьянской культуры. Тем не менее мы вправе сказать, что она вобрала в себя – хотя и явилась поздним обретением – её самые сокровенные интенции. Внутри северной крестьянской избы – если на неё одновременно посмотреть и поэтически, и системно – мы легко обнаружим некое подобие матрёшки. Бабушка – мать – дочь – её кукла: Идея Вложенных Структур получает здесь прекраснейшую манифестацию. Семья устроена фрактально. Как и матрёшка – её яркая метафора. Со всем основанием мы можем заключить: сельский дом и матрёшка связаны взаимно-однозначным соответствием – модельно представляют друг друга.

10. Матрёшка может рассматриваться как метафора потенциальной, постоянно прибывающей и перерастающей себя, биологической в своей сути бесконечности. Она направлена и в глубь, и в ширь – устремляет нас и в микро-, и в мегамир. Рассмотрим на исторических примерах оба эти случая.

Гомеомерии Анаксагора: они устроены как матрёшки. Только невероятно сложные! Ведь они реализуют максималистский, экстремальный для наших познавательных возможностей, ультра-парадоксальный принцип всё во всём. Вместит ли его наше сознание? Симпликий пишет об Анаксагоре: «каждая гомеомерия, подобно Вселенной, содержит в себе все вещи, и даже не просто бесконечные по числу, но и бесконечное число раз бесконечные» (3).

Иерархия бесконечностей!

Здесь предваряются великие озарения Георга Кантора.

Инфинитное множество инфинитных множеств: это ведь по сути тоже матрёшка – хотя наша сенсорика не может схватить её абстрактную, размывающую все контуры, уходящую от привычных определений форму.

Монада Готфрида Вильгельма Лейбница: и она находит в нашей философичной игрушке блистательное образное представление. Вот онтология матрёшки, развитая в «Монадологии»: «Всякую часть материи можно представить наподобие сада, полного растений, и пруда, полного рыб. Но каждая ветвь растения, каждый член животного, каждая капля его соков есть опять такой же сад и такой же пруд» (4). Мир Г.В. Лейбница можно разбирать как матрёшку. Только мы никогда не найдём последнего вложения.

Инфра-мир Фурнье Дальба – в начале ХХ века он пророчествовал о бесконечной вложенности материи, впервые направив интуицию в её субатомные глубины. Читаем у него: «Атомы одной вселенной являются солнцами в ближайшей меньшей; электроны являются её планетами» (5).Этими эпатажными построениями вдохновлялись и К.Э. Циолковский, и В.Я. Брюсов – автор стихотворения «Мир электрона»:

Быть может, эти электроны

Миры, где пять материков,

Искусства, знанья, войны, троны

И память сорока веков!

Стихам В.Я. Брюсова вторит «Микрофантазия» Л.К. Черевичника:

 

…в моём кармане,

в маленьких мирах –

пылинках,

грязинках,

табачинках,

имеющих свои непознанные законы,

свою разумную жизнь,

свою бесконечность…

Бутстрап Джеффри Чу: элементарная частица содержит в себе все другие элементарные частицы – способна превратиться в любую из них. Это тоже матрёшка! Но только виртуальная. Вложение в данном случае не должно пониматься механически – оно проявляет себя через неисчерпаемость воистину фантастических, бурлескных метаморфоз, превосходящих своей парадоксальностью и неожиданностью те, которые описал Овидий.

Фрактал Бенуа Мандельброта: идея самоподобия, разворачивающегося по обеим ветвям бесконечности – внутрь и вовне – получила здесь художнически значимую экспликацию. Красота фракталов зачаровала нас. Можно сказать так: благодаря им прорезалось новое эстетическое измерение – будто мы попали в музей другой цивилизации. Адаптировавшись к небывалой новизне, мы осознали, что фракталы давно окружают человека. У нас благодаря озарениям Б. Мандельброта открылись глаза на них. Вот так называемый треугольник Серпинского. Он был построен в 1915 г. Это типичный фрактал. Как и наша матрёшка. Казалось бы, это объекты разной природы. Но их сущностный гомеоморфизм очевиден.

Теперь направим рекурсию в космос.

В основе Вселенной Иоганна Ламберта и нашей матрёшки лежит один и тот же архетип. Мир у немецкого космолога получился трёхуровневым. Или трёхместным: планета – звезда – Млечный Путь. Однако в свою модель И. Ламберт заложил неограниченную экстраполябельность. Он предсказывал существование систем 4-го, 5-го и т.д. порядков. ХХ век подтвердил его наития. Была открыта множественность галактик (4-й порядок!). Сегодня ставится вопрос о множественности вселенных (5-й порядок!). Матрёшка Иоганна Ламберта блистательно демонстрирует качество растучести.

В начале ХХ века идеями Иоганна Ламберта увлёкся Карл Шарлье. Универсум он рисовал как бесконечную совокупность вложенных друг в друга систем. Задав некоторые условия, связанные с расстояниями между равноправными системами и характером уменьшения в них плотности материи, он успешно снял два мучительных парадокса – фотометрический и гравитационный. Это стало возможным потому, что миры у него вкладывались друг в друга без плотной притирки – оставались большие зазоры. Благодаря им сходили на нет, гасились оба затруднения. Карл Шарлье дерзнул построить n- местную космологическую матрёшку.

Матрёшка – Матрёна – Матрона – Матри: в этих именах один корень – одна сущность. Как же удачно названа русская игрушка! Она вносит свой вклад в культ Матери Мира – является её своеобычной иконой, передающей самые сокровенные и сущностные черты первообраза.

Психоанализ показал: память материнского лона – нашей первой экониши – продолжает жить в бессознательном. Не она ли в критические моменты спасительно питает нас ощущением абсолютного уюта и надёжной защиты? Матрёшка инициирует эти тонкие, неглаголемые переживания.Можно сказать так: она возвращает нас в некий идеальный космический матриархат, где нет жестокости и насилия – там царят любовь и взаимность.

Не является ли матрёшка знаком неоматриархата? Или Эпохи Третьего Завета? Или эры Матери Мира? Или эона Софии? Серебряный век жил всеми этими чаяниями. Он остро ощутил: асимметрия между Патри и Матри – резкое смещение в сторону мужского начала – грозит человечеству величайшими потерями. Надо восстановить гармонию. Матрёшка вносит свой вклад в достижение этой цели.

Гендерная проблематика возникла не вчера. Важно подчеркнуть её ценностные аспекты.

Мужское или женское?

Предпочтения в этой сфере субъективны. Тем не менее их значимость для культуры огромна.

Своеобразную проекцию данная дилемма имеет внутри истории преформизма.

Мы имеет в виду спор анималькулистов и овистов. Сходясь в том, что в зародыше целокупно представлен весь организм – и в этом убеждении противостоя сторонникам эпигенеза, постепенного развития – они разную роль придавали соответственно сперматозоиду и яйцеклетке.

Ab ovo – всё из яйца: сказанное в античные времена о Леде сторонники овизма могли бы сделать девизом своего учения.

Omne vivum ex ovo – всё живое происходит из яйца: сейчас мы процитировали основоположника теории эпигенеза Уильяма Гарвея, но это общее утверждение вполне созвучно и преформизму в его овистском изводе.

Наша прародительница Ева: согласно радикальному овизму, в ней актуально присутствовала вся цепь будущих поколений. Актуально, а не потенциально! Эта ёмкость кажется невероятной. Снова приходит на ум инфинитная матрёшка. Она могла бы стать символом овизма.

Последовательный преформист Антонио Валлиснери считал, что размеры вложенных друг в друга организмов связаны геометрической прогрессией – закономерно уменьшаясь, они должны уйти за предел планковской длины. Возникшую ситуацию определили так: парадокс опрокидывания в бесконечность. Наша матрёшка чревата этим парадоксом.

Самый известный сторонник овизма Шарль Бонне, изучая партеногенетическое размножение, соответственно сформулировал интересное понятие: «вложенные зачатки». Учёный утверждал, что каждая особь несёт в себе энное число вполне узнаваемых – при надлежащем увеличении – будущих форм. Это биологическая бесконечность. Как и бесконечность Вселенной, вдохновлявшая эстетиков XYIII века, она вызывает в нас чувство возвышенного.

Рассказывая ученикам о гармонии сфер, Пифагор разрезал луковицу – биомодель своего космоса. Она устроена по принципу рекурсии. Как и складное пасхальное яйцо. Или матрёшка.

Рекурсия строится на алгоритме постоянно развёртывающегося самоподобия – нас увлекает и захватывает его экспансия. Этим рекурсия отличается от итерации: повторяемость в данном случае монотонная.

Программисту Л. Питеру Дойчу принадлежит такой афоризм: «Итерация – от человека, рекурсия – от Бога» (6).

Матрёшка – это рекурсия.

Игровая, фрактальная по своей природе, уводящая нас в бесконечность, мажорная и оптимистическая рекурсия!

Тезаурус матрёшки неисчерпаем.

Это беспрецедентно.

 

_________________________________

 

1. Афанасьев А.Н. Русские народные сказки. Т. 1 М., 1985. С. 286.

2. Пришвин М.М. Кащеева цепь. В кн.: Собр. соч. Т. 2. М., 1982. С. 14.

3. Фрагменты ранних греческих философов. Ч.1. М., 1989. С. 517.

4. Лейбниц Г.В. Монадология. В кн.: Собр. соч. Т.1. М., 1982. С. 425.

5. Дальб Фурнье. Два новых мира. Одесса, 1911. С.61.

6. ru.enc.tfode.com

 

 

 

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: