На большей степени интеграции подходов

Поясняя специфику зависимости и власти, сетевая теория (см. ниже) рассматри­вает основания структуры, а теория обмена концентрируется на отношениях меж­ду двумя действующими субъектами. Кук и коллеги (Cook a et al., 1983), похоже, обосновали важность отношений обмена и указали на недостатки сетевого подхо­да. Однако эти исследователи (Cook et al., 1983, p. 298) прекрасно понимают, что теория обмена имеет уклон в сторону отношений микроуровня. Кроме того, они осознали, что ее следует поднять до макроуровня.

Отойдя от диадического подхода теории обмена и фокусируясь на аспектах власти, зависящей от занимаемого индивидом положения в структуре, Кук и Эмер­сон аргументируют установление власти той или иной позиции зависимостью от нее всей структуры. Подобная общесистемная зависимость, по их мнению, харак­теризует как структурное основание позиции, так и суть отношений власти и за­висимости. Эти ученые придерживаются «в подходе к проблеме расширения тео­рии, связанной с властью и зависимостью, предусматривающей переход от уровня двух субъектов к макроструктурному уровню, идеи "уязвимости"» (Cook et al., 1983, p. 301). Последняя подразумевает зависимость всей сети от отдельной по­зиции в структуре. Кук и соавторы отмечают:

Очевидно, что интегрирование принципов, касающихся структуры сети, с сетевой те­орией обмена позволяет понять динамику власти в рамках сетей, какие образуют ся взаимосвязанными отношениями обмена... Эта теоретическая формулировка выяв­ляет процедуру, благодаря которой осуществляется единство поведения действую­щих субъектов, вступающих в отношения обмена, и свойств сети... и указывает меха­низмы, которые приводят к «возможным преобразованиям» этих сетей вследствие динамики власти или изменений в природе обменных связей (Cook и др., 1983, р. 303)

Ямагиши, Гилмор и Кук (Yamagishi, Gillmore, & Cook, 1988) стремятся к со­единению теории обмена и сетевой теории. Они утверждают, что вопросы власти (и зависимости) представляют центральный интерес для теории обмена, однако, как они считают, невозможно полноценно рассмотреть первый из вопросов, если ограничиться только рамками обмена двух субъектов. Наоборот, власть «в основе своей — социально-структурное явление» (Yamagishi, Gillmore, & Cook, 1988, p. 834). Эти ученые занимаются вопросами прогнозирования того, как распределя­ется власть в сетях обмена разного типа — позитивных, негативных и смешан-

[339]

ных, — аргументируя свои предположения экспериментами с помощью компью­терного моделирования. По-настоящему полный анализ предполагает объедине­ние интереса к отношениям обмена, что свойственно теории обмена, и к взаимо­связям этих отношений, что традиционно, в свою очередь, для сетевой теории.

Возникает важный вопрос: в чем заключается разница между сетью обмена и сетью, представляющей интерес для сторонников сетевой теории? Кук и Уитмейер утверждают, что «сети обмена рассматриваются как взаимосвязанные ряды отно­шений обмена» (Cook & Whitmeyer, 1992, p. 113). Последователь теории обмена, по определению, интересуется «деталями обмена, реализуемого во всех взаимосвязях, будучи убежденным, что в любом анализе удовлетворительная сеть должна содер­жать все соответствующие отношения обмена» (Cook & Whitmeyer, 1992:109). На­против, сторонники сетевой теории придерживаются «всеобъемлющего» подхода к сущности аналогичных связей. Учитывая многие типы связей из тех, что интере­суют представителей сетевой теории, приверженцы теории обмена в то же время отрицают другие. Например, относительно исследований, проводимых в рамках сетевой теории и концентрирующихся на «основаниях» или «преимуществах, пре­доставляемых сетями», Кук и Уитмейер утверждают, что если игнорируется явле­ние обмена, «причинные процессы, определяющие основания, тоже останутся не-выявленными. Если отношения обмена не принимаются в расчет, результаты будут неадекватными, а может, и вовсе ошибочными» (Cook & Whitmeyer, 1992, p. 120— 121). Несмотря на отмеченные различия, Кук и Уитмейер (Cook & Whitmeyer, 1992) считают сетевую теорию и теорию обмена совместимыми и утверждают, что вместе эти два подхода мощнее, чем каждый в отдельности.

Кук, О'Брайен и Коллок (Cook, O'Brien, & Kollock, 1990) определяют теорию обмена, признавая свойственную ей интегральность, как исследование отношений обмена, происходящих на различных уровнях анализа, в том числе обмена между вза­имосвязанными индивидами, корпорациями, нациями и государствами. Они выде­ляют два направления исследований такого рода: изучение микроуровня, предпо­лагающее интерес к социальному поведению как феномену обмена, и рассмотрение макроуровня — социальной структуры — в плане отношений обмена. Кук, О'Брайен и Коллок считают сильной стороной данной теории микро-макроинтеграцию, по­скольку «в рамках одной теоретической структуры имеются положения, примени­мые как к индивидуальным акторам, так и к макроуровню (или системному уров­ню), и теория пытается ясно сформулировать, какое влияние оказывают изменения в пределах одного уровня анализа на другой» (Cook, O'Brien, & Kollock, 1990, p. 175).

Кук, О'Брайен и Коллок отмечают тенденции развития теории обмена, приоб­ретающей всеобъемлющий характер. Первая из них — рост числа полевых иссле­дований, в которых основное внимание уделяют макроуровневым аспектам, что становится дополнением к обычному использованию лабораторных эксперимен­тов для исследования микроуровневых проблем. Во-вторых, они указывают на перемену в содержательном плане таких исследований — переход от изучения взаимосвязи двух субъектов к крупным сетям отношений обмена. В-третьих, что представляется самым важным, постоянно предпринимаются попытки объеди­нить теорию обмена и структурные направления социологии, особенно сетевую теорию. (Далее мы проанализируем ее подробнее.)

[340]

Кроме того, Кук, О'Брайен и Коллок уточняют, что теория обмена способна по­черпнуть из подходов, направленных на интеграцию, чем отмечено множество дру­гих микротеорий. Теория принятия решений позволяет «лучше понять, как дей­ствующие субъекты осуществляют свойственный процессу взаимодействия выбор» (Cook, O'Brien, & Kollock, 1990, p. 168). Когнитивная наука (в том числе когнитив­ная антропология и теория искусственного интеллекта) проливает «больше света на то, как акторы воспринимают, обрабатывают и восстанавливают информацию» (Cook, O'Brien, & Kollock, 1990, p. 168). Символический интеракционизм дает воз­можность объяснить, как действующие субъекты дают друг другу знать о своих на­мерениях, что имеет большое значение для развития доверия и уверенности в обме­не. В целом, ученые считают, что такой обобщенный вариант теории обмена позволяет проанализировать важнейший вопрос о взаимосвязи деятельности акторов и соци­альной структуры. По мнению этих ученых, «теория обмена представляет собой один из немногих теоретических подходов, существующих в общественных науках, кон­цептуально описывающий целеустремленно действующих субъектов в их взаимо­связях со структурами» (Cook, O'Brien, & Kollock, 1990, p. 172).

.Отметим несколько недавних попыток, которые предприняты сторонниками теории обмена в объединении своего подхода с другими. Например, Ямагиши и Кук (Yamagishi & Cook, 1993) стремились сблизить теорию обмена с теорией со­циальных дилемм (Yamagishi, 1995), вариантом теории рационального выбора. Теория социальных дилемм уходит корнями в известную дилемму узника и опи­рается на связанные с этим исследования. «Социальная дилемма — это ситуация, имеющая особую побудительную структуру, предполагающую, 1) что если все члены группы будут сотрудничать, все выиграют, тогда как 2) для каждого инди­вида в отдельности более выгодно действовать независимо от других» (Yamagishi & Cook, 1993, p. 236). Ямагиши и Кук обнаружили, что природа отношений и струк­туры обмена воздействует на способы разрешения людьми социальных дилемм.

Подобного же рода предложения выдвинули Хегтведт, Томпсон и Кук (Hegt­vedt, Thompson, & Cook, 1993), которые попытались объединить теории обмена и атрибуции — подход, связанный с изучением когнитивных процессов. Это позволяет выявить механизм того, как люди атрибутируют и воспринимают атрибуцию, теория же обмена компенсирует слабость второго подхода в исследовании «социально-струк­турных предпосылок и поведенческих последствий атрибуции» (Hegtvedt, Thompson, & Cook, 1993, p. 100). Таким образом, ученые обнаружили подтверждение идеи того, что власть связана с сильной позицией индивида в рамках определенной структуры, и того, что люди, «воспринимающие себя наделенными большей властью, приписы­вают свои успехи, достигнутые в процессе обмена, личному действию или взаимо­действию» (Hegtvedt, Thompson, & Cook, 1993, p. 104). Хотя данное исследование не подтверждает гипотезы авторов сполна, оно показывает, сколь важно изучить связи, устанавливаемые между социальной структурой, когнитивными процессами (восприятие и атрибуция) и поведением.

В последние годы развитие теории обмена идет в новом направлении (Molm, готовится к изданию). Во-первых, все больше внимания уделяется аспектам рис­ка и ненадежности в отношениях обмена (Kollock, 1994). Например, один дей­ствующий субъект может помочь другому добиться полезных результатов, ничего

[341]

Ричард Эмерсон: биографический очерк¹

Ричард Эмерсон родился в городе Солт-Лейк-Сити (штат Юта) в 1925 г. Выросший побли­зости от гор, он, кажется, всю жизнь был привязан к рекам, горным вершинам и ледни­кам. Одним из наиболее ярких достижений Эмерсона стало его участие в успешном покорении Эвереста в 1963 г. О некоторых деталях восхождения рассказывается в пуб­ликации «Подьем на Эверест», которая появилась в декабрьском выпуске «Ежегодного бюллетеня альпинистов» за 1963 г., а также этому посвящена статья, опубликованная в «Социометрии» за 1966 г. От Национального научного фонда он получил грант на изуче­ние группового поведения в сохраняющихся долгое время стрессовых условиях, с каки­ми сталкиваются альпинисты при восхождении на горные вершины. Этот проект принес ему медаль Хаббарда, врученную Эмерсону в июле 1963 г. от лица Национального гео­графического общества президентом Кеннеди.

Привязанность Ричарда Эмерсона к горам и горным деревушкам в Пакистане стала ис­точником вдохновения для его социологических исследований. Его работам, посвящен­ным вопросу поведения в группе, власти и социального влияния, способствовали тесные личные контакты с участниками экспедиций, которые оказывались в ситуации, требую­щей интенсивного взаимодействия и не менее проявленной конкуренции.

После Второй мировой войны и службы в армии, которая проходила в Западной Европе, в 1950 г. он получил степень бакалавра гуманитарных наук в университете Юты, а затем степень магистра гуманитарных наук (1952) и доктора философии (1955) в университете Миннесоты, где его основной специализацией была социология, а дополнительной — психология. Его докторская диссертация называлась «Детерминанты влияния в замкну­тых группах».

Первым местом работы Эмерсона в научной области стал университет Цинциннати (1955-1964). Покинув его, Эмерсон написал: «Тема, к которой я в своей работе воз­вращался периодически, определилась в статье, посвященной проблеме власти и за­висимости. Однако данная теория — скорее плацдарм для будущего, нежели резюме минувшего. У меня есть вполне конкретные планы относительно теоретических и эм­пирических разработок в области стратификации и структуры власти в сообществе». Он занимался этой темой до самой смерти в декабре 1982 г. В настоящее время его труд, в котором рассматривается соотношение власти и зависимости (Emerson, 1962), стал классическим, оказав влияние на множество современных исследований в аме­риканской социологии.

Огромное влияние оказали на развитие науки два его научных труда. Написанные в 1967 г. и опубликованные в 1972, они связаны с разработкой теории социального об­мена. Он написал их, будучи сотрудником университета Вашингтона, куда он перешел в 1965 г. Нет сомнений, что северо-запад Америки поманил его своими горами и во­допадами.

Влияние Эмерсона на социологическую теорию сказалось во время его работы в универ­ситете Вашингтона. Там он в течение десяти лет (1972-1982) сотрудничал с Карен Кук, проводя эмпирически изучая социальный обмен. Вместе эти ученые выдвинули програм­му исследований, рассчитанную на реализацию в первой американской компьютеризи­рованной лаборатории, которая предназначалась для проведения такого рода научной работы. Это исследование финансировалось за счет трех грантов, полученных от Нацио­нального научного фонда.

В памяти коллег и студентов Эмерсон остался «мыслителем». Эту сторону его личности лучше всего отражают слова статьи из книги Боуена (1960), называющейся «Новые про­фессора»^-. «Итак, в чем ценность академического (то есть «непрактического, оторванно­го от жизни») изучения предмета? Люди тоже задают этот вопрос. На него трудно от­ветить, поскольку задающие их никогда не ходили в горы, и эта тема их не интересует. Я считаю, что эти люди слишком оторваны от жизни».

¹ Этот биографический очерк написан Карен Кук.

[342]

ценного не получив взамен. Во-вторых, внимание к роли риска, в свою очередь порождает интерес к проблеме доверия. Возникает логичный вопрос: может ли один действующий субъект доверять другому, что тот возместит ему издержки если он уже добился пользы? В-третьих, с этим соотносится вопрос о сниже­нии риска и повышении доверия с помощью установления ряда взаимных обя­зательств (Molm, 1997). Это, в свою очередь связано с четвертым аспектом — ра­стущим вниманием к специфике аффекта и эмоциям, хотя ранее научные интересы концентрировались на эгоизме субъектов. Наконец, несмотря на то что немалая часть работ по теории обмена сосредоточена на структуре, все больший интерес вызывает существо и роль действующего субъекта. Говоря о необходимости вни­мания к определенным аспектам, Молм утверждает, что теория обмена сфоку­сирована на структурах обмена, однако следовало бы больше заниматься изме­нениями или динамикой обмена.

Сетевая теория

Представители данного научного направления (например, Harrison White, 1992; Wasserman & Faust, 1994; Wellman & Berkowitz; 1988/1997) настаивают на том, что их подход отличается от социологических подходов, названных Рональдом Бертом «атомистическими» и «нормативными» (Burt, 1982; см. также: Granovetter, 1985). Последние направления изучают принятие действующими субъектами решений изолированно от других акторов. Иными словами, они рассматривают «личные характеристики» субъектов (В. Wellman, 1983). Атомистические подходы не при­нимаются потому, что они сосредоточены на мелких элементах и не учитывают отношения, складывающиеся между акторами. Согласно формулировке Барри Уэлмана, «лучше оставить задачу объяснения индивидуальных мотивов психоло­гам» (Wellman, 1983, р. 163). Конечно, это подразумевает отрицание ряда социо­логических теорий, которые, так или иначе, изучают мотивы.

По мнению адептов сетевой теории, нормативные подходы сфокусированы на культуре и процессе социализации, благодаря которому обеспечивается общность норм и ценностей. Согласно этому отрицаемому подходу, людей объединяют об­щие идеи. Сетевые теоретики, не принимая и это положение, утверждают, что следует изучать объективную модель связей, объединяющих членов общества (Mizruchi, 1994). Вот как Уэлман пишет об этом:

Аналитики сетей стремятся изучать упорядоченный характер поведения людей и со­обществ, а не регулярный порядок убеждений о том, как им следует себя вести. Следо­вательно, они пытаются избежать нормативных объяснений социального поведения. Они отвергают любое положение, трактующее социальный процесс в качестве суммы персональных характеристик индивидуальных акторов и интернализованных норм как не являющееся структурным (В. Wellman, 1983, р. 162)

Подчеркнув категорическое неприятие отдельный идей, теоретики сетевого подхода не менее ясно указывают на отстаиваемые ими принципы и предметы анализа, в том числе и главный — социальные отношения, или объективную мо-

[343]

дель связей, объединяющих членов (индивидуальных и коллективных) общества (Burt, 1992). Уэлман таким образом формулирует данную позицию:

Приверженцы сетевой теории отталкиваются от простой, но внушительной посылки, что первейшим делом социологов должно быть изучение социальной структуры... Наи­более непосредственный способ исследования социальной структуры заключается в том, чтобы проанализировать модели связей, объединяющих членов общества. Анали­тики сетей выискивают за сложной структурой социальных систем глубинную — упо­рядоченные сетевые модели... Действующие субъекты и их поведение рассматривают­ся с учетом ограничений, которые на них накладывают эти структуры. Таким образом, упор здесь делается не на свободно действующих субъектах, а на структурных ограни­чениях (В. Wellman, 1983, р. 156-157)

Одной из отличительных черт сетевой теории является то, что она рассматри­вает широкий круг структур — от микро- до макроуровня. Согласно ей, в качестве акторов могут выступать люди (Wellman & Wortley, 1990), группы, корпорации (W. Baker, 1990; Clawson, Neustadtl, & Bearden, 1986; Mizruchi & Koenig, 1986) и общества. Связи возникают как на глобальном социально-структурном уровне, так и на относительно мелких. Марк Грановеттер описывает такие микроуровне-вые связи, как действие, «вписанное» в «конкретные личные отношения и струк­туры (или "сети") таких отношений» (Granovetter, 1985, р. 490). Но фундаменталь­ная идея в любом случае остается одной: любой «актор» (индивидуальный или коллективный) может обладать различным доступом к ценным ресурсам (благосо­стоянию, власти, информации). Как следствие, структурированные системы стра­тифицированы, и одни их элементы зависят от других.

Пожалуй, одна из главных тенденций в развитии сетевого анализа — его сме­щение от рассмотрения социальных групп и социальных категорий к исследова­нию связей, которые существуют между действующими субъектами, не «в доста­точной мере связанных между собой или сплетенных, чтобы именоваться группами» (В. Wellman, 1983, р. 169). Хорошей иллюстрацией данного тезиса служит работа Гра-новеттера (Granovetter, 1973,1983), посвященная «силе слабых связей». Исследова­тель различает «сильные связи» — например, связи между субъектами и их близ­кими друзьями — и «слабые связи» — например, с просто знакомыми. Социологи исследуют, как правило, первое явление, или социальные группы. Они считают их значимыми, не видя в слабых связях какого-либо большого социологического значения. Однако Грановеттер убедительно показал, что последние способны сыг­рать весьма значительную роль. Например, слабые связи между двумя действую­щими субъектами оказываются порой мостом между двумя группами, внутренние связи в которых сильны. Без этого дополнения две группы оказались бы совер­шенно изолированы друг от друга. А изоляция, в свою очередь, ведет к большей раздробленности социальной системы. Индивид, не имеющий слабых связей, ока­зался бы отделенным, пребывая лишь внутри одной группы, где существует силь­ная взаимосвязь, и не располагал бы информацией о том, что происходит в других группах, равно как и обо всем обществе. Следовательно, слабые связи предотвра­щают изоляцию и обеспечивают индивидам лучшую интеграцию в обществе. Гра­новеттер подчеркивает важность слабых связей, однако уточняет, что «сильные

[344]

связи также обладают ценностью» (Granovetter, 1983, р. 209; см.: Bian, 1997). На­пример, их наличие ведет к усилению мотивации помочь друг другу и готовнос­ти пойти навстречу.

Сетевая теория относительно новая и еще недостаточно разработанной. Как говорит Берт, «в настоящее время существует аморфная совокупность подходов, именуемая сетевым анализом» (Burt, 1982, р. 20). Однако этот подход развивает­ся, о чем свидетельствует ряд вышедших статей и книг, а также тот факт, что в на­стоящее время существует специализированный журнал («Социальные сети»). Даже несмотря на то что сетевая теория складывается из разрозненного числа работ, она базируется на ряде согласованных принципов (В. Wellman, 1983). При­чем их несколько.

Во-первых, связи между действующими субъектами симметричны как в плане содержания, так и по степени интенсивности. Действующие субъекты предостав­ляют друг другу разного рода вознаграждения, при этом интенсивность такого свершения различна. Во-вторых, связи между индивидами следует анализировать с учетом структуры более крупных сетей. В-третьих, структурирование соци­альных связей ведет к появлению устойчивых сетей различного рода. С одной стороны, сети обладают свойством транзитивности: если есть связь между А и Б и между Б и В, то, вероятно, существует связь между А и В. В результате, весьма возможно, наличествует сеть, включающая А, Б и В. С другой стороны, число та­ких связей и степень их интенсивности ограничены. Следовательно, выявятся сетевые скопления, у которых отмечаются четкие границы, отделяющие один кла­стер от другого. В-четвертых, между кластерами, как и между индивидами, может быть образована перекрестная связь. В-пятых, между элементами системы суще­ствуют асимметричные линии связи, что приводит к неодинаковому распределе­нию редких ресурсов. Наконец, оно, в свою очередь, обусловливает как сотрудни­чество, так и конкуренцию. Некоторые группы объединены, чтобы в совместной деятельности добыть редкие ресурсы, тогда как в случае с другими превалирует конкуренция относительно ресурсов и даже вероятны конфликты. Таким образом, сетевая теория учитывает динамику (Rosenthal et al., 1985), поскольку структура системы меняется вследствие изменения моделей сотрудничества и конфликта.

Приведем пример. Мизраши (Mizruchi, 1990) задается вопросом о сплочен­ности корпораций и роли власти. Он утверждает, что исторически сплоченность определялась двояко. Во-первых, с субъективной точки зрения, «сплоченность — это ощущение членами группы своей идентификации с ней, в частности того, что их индивидуальные интересы связаны с интересами группы» (Mizruchi, 1990, р. 21). Очевидно, что упор сделан на нормативную систему, и сплоченность возника­ет благодаря всеобщему утверждению системы норм или под давлением группы. Во-вторых, с объективной точки зрения, «солидарность можно рассматривать как объек­тивный, наблюдаемый процесс, не зависящий от чувств индивидов» (Mizruchi, 1990, р. 22). Поскольку Мизраши — приверженец сетевой теории, ясно, что он придержи­вается объективного взгляда на категорию сплоченности.

Мизраши считает сходство поведения следствием не только сплоченности, но также структурной эквивалентности: «Это те действующие субъекты, чьи связи с другими акторами в рамках социальной структуры тождественны» (Mizruchi,

[345]

1990, р. 25). Таким образом, структурная эквивалентность существует, скажем, меж­ду корпорациями, даже если между ними отсутствует коммуникация. Они ведут себя одинаково, поскольку имеют одинаковые отношения с некой третьей реально­стью в социальной структуре. Мизраши пришел к выводу, что учет структурной эквивалентности позволяет так же, как и категория сплоченности, объяснить сход­ство в поведении. Исследователь вообще придает этому аспекту, предполагающе­му существование сети социальных отношений, огромное значение.

⇐ Предыдущая64656667686970717273Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: