Уровни социального анализа: обзор

Хотя понятие уровней подразумевается в значительной части социологии, явно­го внимания ему уделялось сравнительно мало (однако явный интерес к этому вопросу, по-видимому, действительно присутствует, как это проявляется, напри­мер, в работе Хейджа [Hage, 1994a], Уитмейера [Whitmeyer, 1994] и особенно Джефи [Jaffa, 1998] и Смелзера [Smelser, 1997]). Сосредоточиваясь здесь на во­просе уровней социального анализа, мы делаем явным то, что в основном только подразумевалось в социологии.

В конце данного приложения мы представим концепцию основных уровней социального анализа. Адекватное понимание этой концепции требует некоторых предварительных уточнений. Как вы увидите, в построении основных уровней

[574]

Джордж Ритцер: автобиография как метатеоретическии инструмент

Биографии и автобиографии полезны с точки зрения лучшего понимания творчества со­циологов теоретиков и социологов вообще. Историк науки Томас Ханкин так объясняет роль биографии:

Полноценная биография ученого, включающая в себя не только характеристику его личности, но также и описание его научной работы и интеллектуального и социаль­ного контекста времени, продолжает оставаться наилучшим способом постижения многих проблем, с которыми сталкивается написание истории науки... наука созда­ется людьми, и сколь бы значительно она ни определялась действующими извне силами, эти силы проявляют свое действие через личность самого ученого. Биогра­фия _ это литературная призма, через которую мы можем наблюдать этот процесс наилучшим образом (Hankin, 1979, р. 4).

Утверждение Ханкина об ученых в целом определяют мой подход к биографиям социо­логических теоретиков, в том числе и лично моей. Этот автобиографический отрывок предназначен для того, чтобы предложить, по крайней мере, несколько способов исполь­зования биографии в качестве полезного инструмента метатеоретического анализа.

Хотя я свыше 30 лет преподавал на социологических отделениях, много писал о социоло­гии и по всему миру читал лекции по этой дисциплине, ни одна из моих научных степеней не относится к социологии. Это отсутствие формальной квалификации в данной области привело к пожизненному изучению социологии в целом и социологической теории в част­ности. Кроме того, это, по крайней мере в одном отношении, способствовало моим попыт­кам понять социологическую теорию. Поскольку я не получил социологического образова­ния в конкретной «школе», я пришел в социологическую теорию с малым количеством предварительных представлений и предубеждений. Скорее, я могу назвать себя студен­том всех «школ мысли», поскольку все они в равной мере мною использовались.

В своей первой работе метатеоретического характера «Социология: наука многочислен­ных парадигм» (1975а), я попытался не только изложить отдельные, часто конфликтую­щие, социологические парадигмы, но также привести доводы в пользу переплетения, со­единения и интеграции парадигм. Меня не устраивал конфликт парадигм, и я хотел видеть в социологии больше гармонии и интеграции. Это желание привело к публикации работы «К интегрированной социологической парадигме» (1981 а), в которой я более полно развил свое понимание интегрированной парадигмы. Интерес к разрешению теоретического кон­фликта привел к изучению проблем микро-макроинтеграции (1990а) и объединения дей­ствия и структуры (Ritzer and Gindoff, 1994), а также более крупного вопроса теоретических синтезов (1990b).

Мой интерес к метатеоретическому творчеству объясняется желанием лучше понять теорию и разрешить ненужный конфликт в социологической теории. В работе «Мета-

социального мира используются два континуума социальной реальности. Первый из них — микро-макрокопшнуум. Представлять себе как социальный мир состоя­щий из различных сущностей, которые варьируются от крупно- до маломасштаб­ных, относительно несложно, поскольку это нам хорошо знакомо. Большинство людей в повседневной жизни воспринимают социальный мир с этой точки зре­ния. Как мы видели в главе 10, ряд мыслителей также использовал в своих рабо­тах микро-макроконтинуум. Как для непрофессионалов, так и для академических ученых континуум основан на простом представлении о том, что социальные яв­ления значительно различаются по масштабу. На макроотрезке континуума по­мещаются такие крупные социальные явления, как группы обществ (например, капиталистическая мировая система), общества и культуры. На микрооотрезке

[575]

Джордж Ритцер: автобиография как метатсюретический инструмент (окончание)

теории в социологии» (1991b) и в вышедшей в моей редакции книге «Метатеоретизи-рование» (1992b) я привожу доводы в пользу необходимости систематического ис­следования социологической теории. Я считаю, что это следует практиковать, для того чтобы лучше понять теорию и создать новые обобщающие теоретические подходы (и ме­татеории). Метатеоретическое исследование также ориентировано на разрешение спорных вопросов, разногласий и обеспечения большей возможности для интеграции и синтеза.

Проведя годы в попытке прояснить природу социологической теории, в начале 1990-х я устал от абстрактной метатеоретической работы. Я попытался применить различные изученные мною теории к самым конкретным аспектам социального мира. В 1980-х я отча­сти сделал это, применив теорию рационализации Вебера к ресторанам быстрого пита­ния (1983) и врачебной профессии (Ritzer and Walczak, 1988). Я снова обратился к очерку 1983 г., результатом чего стал выход книги «Макдональдизация общества» (1993, 1996), где утверждалось, что тогда как во времена Вебера образцом процесса рационализации являлась бюрократия, сегодня наилучшую модель этого процесса представляет собой ре­сторан быстрого питания (эта тема дополнительно рассматривается в «Вопросе макдо-нальдизации» [1988]). В работе «Выражая Америку: критика глобального общества кредит­ных карточек» я обратился к исследованию еще одного повседневного экономического явления, которое проанализировал не только с точки зрения теории рационализации, но и с применением других подходов, в том числе теоретических воззрений Георга Зимме-ля о деньгах.

Работа над проблемами ресторанотакого типа и кредитных карточек привела к сознанию того, что действительно меня интересует это социология потребления — область, кото­рая была в Соединенных Штатах развита слабо, по крайней мере, по сравнению с Вели­кобританией и другими европейскими государствами. Так появилась работа «Очарова­ние разочарованного мира: революционизирование средств потребления» (1999), в которой я использовал веберовскую, марксистскую и постмодернистскую теории для анализа ре­волюционного воздействия новых средств потребления (суперунивермагов, мегаунивер-магов, крупных супермаркетов, телемагазинов «на диване», казино, тематических увесе­лительных парков, круизных судов, а также ресторанов быстрого питания и др.) на то, как американцы и остальной мир потребляют товары и услуги.

Хотя я не могу исключить возвращения к вопросам более метатеоретического плана, мои планы на данный момент состоят в том, чтобы продолжать применять социальную тео­рию к сфере потребления. Кроме того, я предполагаю исследовать взаимосвязи между различными социальными теориями рационализации и вопрос макдональдизации.

Источник: Адаптировано (и обновлено) по статье Джорджа Ритцера «/Never Metatheory/ Didn't hike» Mid-American revrew of Sociology, 15, p. 21-32, 1991.

располагаются индивидуальные акторы, их мысли и действия. Промежуточное положение занимают разнообразные явления мезоуровня: группы, коллективные образования, социальные классы и организации. Нам несложно понять эти раз­граничения и рассматривать мир с точки зрения микро-макроконтинуума. Меж­ду микросоциальными и макросоциальными элементами не существует резкой границы: есть континуум, который простирается от микро- до макрооконечности. Второй континуум — это объективно-субъективное измерение социального анализа. На каждой оконечности микро-макроконтинуума (и в любой промежу­точной точке) мы можем выделить объективные и субъективные компоненты. На микро, или индивидуальном, уровне находятся субъективные мыслительные про­цессы и объективные модели действия и взаимодействия актора. Субъективное

[576]

здесь обозначает что-либо, происходящее исключительно в области представле­ний; объективное относится к реальным, материальным событиям. Такое же раз­деление обнаруживается на макрооконечности континуума. Общество состоит из объективных структур, например правительств, бюрократий и законов, и субъек­тивных явлений, таких как нормы и ценности.

Теперь давайте обратимся к творчеству нескольких социологов, рассматривавших объективно-субъективный континуум. Как мы видели в главе 1, на Карла Маркса большое влияние оказал немецкий идеализм, в особенности творчество Г. В. Ф. Геге­ля. Гегелевская диалектика была субъективным процессом, происходящим в области идей. Хотя этот подход и сказался на воззрениях Маркса, его (а еще до него и младогегельянцев) не удовлетворяла диалектика, поскольку она не была укоренена в объективном, материальном мире. Опираясь на творчество Людвига Фейербаха и других мыслителей, Маркс стремился распространить диалектику на материаль­ный мир. С одной стороны, реальные, чувствующие акторы его занимали боль­ше, чем системы представлений. С другой стороны, он стал рассматривать объек­тивные структуры капиталистического общества, прежде всего экономическую структуру. Все больше интереса Маркс стал проявлять к реальным материальным структурам капитализма и противоречиям, которые существуют между ними и внут­ри их. Нельзя сказать, что Маркс забыл о субъективных представлениях: понятия ложного и классового сознания, в сущности, играют в его творчестве ключевую роль. Именно раскол между материализмом и идеализмом, как явствует из творчества Маркса и других мыслителей, — один из важнейших философских истоков объек­тивно-субъективного континуума в современной социологии.

Этот континуум, хотя и в другом виде, мы можем обнаружить и в творчестве Эми­ля Дюркгейма (см. главу 1). В своей классической работе по вопросам методологии Дюркгейм выделил материальные (объективные) и нематериальные (субъективные) социальные факты. В «Самоубийстве» Дюркгейм пишет: «Социальный факт иногда материализуется и становится элементом внешнего мира» (Durkheim, 1897/1951, р. 313). В качестве примеров материальных (объективных) социальных фактов он рассматривал архитектуру и закон. Тем не менее, как правило, в творчестве Дюркгей­ма делается акцент на нематериальных (субъективных) социальных фактах:

Разумеется, верно, что не все социальное сознание достигает такой экстернализации и материализации. Не весь эстетический дух нации воплощается во вдохновляемых ею ра­ботах; не вся мораль формулируется в виде четких правил. Большая часть находится в рассеянном состоянии. Значительная часть коллективной жизни находится на свободе; всевозможные течения сменяют друг друга, обращаются повсюду, пересекаются и сме­шиваются тысячью различных способов, и именно потому что они постоянно подвиж­ны, никогда не застывают в объективном состоянии. Сегодня на общество опускается дыхание уныния и упадка духа — завтра счастливая уверенность воодушевит все сердца (Durkheim, 1897/1951, р. 315)

Эти социальные течения не обладают материальным воплощением; они могут существовать только в сознании индивидов и между индивидами. В «Самоубий­стве» Дюркгейм рассматривал примеры такого рода социальных фактов. Он связал различия в уровнях самоубийств с различиями в социальных течениях. Например, там, где присутствуют сильные течения аномии (безнормности), мы обнаружива-

[577]

ем высокий уровень аномических самоубийств. Такие социальные течения, как аномия, эгоизм и альтруизм, безусловно, не имеют материального воплощения, хотя могут оказывать материальное воздействие, вызывать различия в уровнях самоубийств. Это межсубъективные явления, которые могут существовать толь­ко в сознании людей.

Питер Блау (В1аи, 1960) различал институты (субъективные сущности) и соци­альные структуры (объективные сущности). Он определял субъективные институ­ты как «коллективные ценности и нормы, воплощенные в культуре или субкуль­туре» (Blau, 1960, р. 178) С другой стороны, существуют социальные структуры, представляющие собой «сети социальных отношений, в которых организуются про­цессы социального взаимодействия и через которые дифференцируются социальные положения индивидов и подгрупп» (Blau, 1960, р. 178).

Можно утверждать, что объективно-субъективный континуум играет важней­шую роль в творчестве таких мыслителей, как Маркс, Дюркгейм, Блау и многих других. С применением настоящего континуума связана довольно интересная про­блема: эти мыслители используют его почти исключительно на макроуровне, тогда как его можно применять и к микроуровню. Прежде чем привести пример, необхо­димо подчеркнуть, что мы должны рассматривать не только микро-макро и объек­тивно-субъективный континуумы, но также и взаимодействие между ними.

Одним из примеров использования объективно-субъективного континуума на микроуровне можно назвать проведенное Мэри и Робертом Джекман (Jackman, 1973) эмпирическое исследование «объективного и субъективного социального статуса». С точки зрения микросубъективного их занимало «восприятие индиви­дом своего собственного положения в статусной иерархии» (Jackman and Jackman, 1973, p. 569). В данном исследовании микросубъективность предполагала чувства, восприятие и ментальные аспекты положения акторов в системе стратификации. Это связано с различными элементами микрообъективной сферы, включающей в себя социально-экономический статус актора, его социальные контакты, количе­ство капитала, которым он владеет, принадлежность к этнической группе или ста­тус кормильца или члена профсоюза. Эти измерения не относятся к ощущениям акторов; они подразумевают более объективные характеристики индивидов — модели действия и взаимодействия, в которых они фактически участвуют.

Интерес к микроаспекту объективно-субъективного континуума проявляется как в парадигме социального определения, так и в социальном бихевиоризме. Обе парадигмы склонны фокусироваться на микрообъективных моделях действия и взаимодействия, однако по-разному относятся к микросубъективному измере­нию. Все теоретические компоненты парадигмы социального определения (на­пример, символический интеракционизм, этнометодология и феноменология) разделяют интерес к микросубъективности — чувствам и мыслям акторов. Одна­ко социальные бихевиористы отвергают идею о том, что необходимо исследовать микросубъективные элементы социальной жизни. Примером этого отрицания является критика Б. Ф. Скиннером (1971) того, что он называет идеей «автоном­ного человека». По мнению Скиннера, мы предполагаем, что люди автономны, когда приписываем им чувства, мышление, свободу, достоинство и т. п. Скиннер считает представление о том, что люди обладают такой внутренней автономной сущностью, одним из тех мистических, метафизических положений, которые долж-

[578]

ны быть исключены из социальных наук: «Автономный человек служит для объяс­нения только того, что мы еще не способны объяснить иначе. Его существование вызвано нашим незнанием, и он, конечно, утратит свое положение, когда мы уз­наем о поведении больше» (1971, р. 12). Хотя с такого рода резкой обличительной речью мы не можем согласиться, ключевой момент заключается в следующем: микроуровень имеет как субъективное, так и объективное измерение.

⇐ Предыдущая102103104105106107108109110111Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: