Тема: правление царя Бориса Годунова

ОБРАЗОВАНИЕ И КРУШЕНИЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ.

 

Царь Фёдор при смерти завещал государство воле Божьей, а жене Ирине «не повеле царствовати, но повеле ей приняты иноческий образ». Незадолго до смерти в одной из бесед с Б.Годуновым он сказал: «Ты не можешь стать царём, разве что тебя изберут по общему согласию, однако сомневаюсь, что тебя изберут, ты происходишь из незнатного рода». Указав затем на Ф.Романова-Юрьева, добавил: «предполагаю, скорее изберут его». Эти заявления показывают, что царь Фёдор не был слабоумным. Это был вполне нормальный человек, правда, излишне религиозный, но со здравыми суждениями, хорошо разбиравшийся в династических проблемах и проблемах престолонаследия. Для понимания особы царя Фёдора следует учитывать и его поведение во время отражения крымской орды у стен Москвы в 1591 году. В отличие от своего отца Ивана IV, царь Фёдор не побежал куда глаза глядят, а остался в Москве и в присутствии плакавшего Б.Годунова спокойно сказал: «Будь спокоен! Завтра не будет хана!» По этому поведению и суждению царя Фёдора можно сделать вполне логичный вывод, что он не был лишен мужества и известной доли проницательности. Так что выводы Н.Карамзина и многих других историков, приписавших царю Фёдору слабоумие, не соответствуют действительности.

Своими предсмертными заявлениями царь Фёдор, по существу, сконструировал все последующие события, оставив у руля государства правителя Б.Годунова, патриарха Иона, двоюродного брата царя Федора Ф.Романова-Юрьева и старейшину Думы Ф.Мстиславского. В 7 часов 7 января 1598 года царь Фёдор скончался. Царица Ирина и Б.Годунов, совершив печальный обряд: раздали немалые средства бедным, церквям и монастырям, распорядились открыть двери темниц и выпустить всех узников, включая убийц, так хотели подчеркнуть добродетели умершего царя. Сразу после похорон развернулась борьба за царский престол. Б.Годунов не больше, но и не меньше других желал его занять. Вся предыдущая его деятельность, по большей части успешная, показывала, что он был вполне достойным претендентом. Причем претендентом по заслугам, а не знатности.

Б.Годунов прекрасно понимал, что немедленное пострижение в монахини сестры Ирины резко уменьшит его шансы на избрание. По

этому он уговорил Ирину взять на себя царское бремя до созыва Земского Собора, чтобы другие претенденты не пытались утвердиться у власти силой. Тут же была сочинена присяга, в которой говорилось, что Ирина принимает царское бремя «на малое время, покамест бог царьство строит от всех мятежей и царя даст». За ней последовала сама присяга царице Ирине. Дума целовала крест не по велению начальных бояр, а по велению «изрядного правителям Б.Годунова. Вслед за столицей к присяге была приведена вся страна. В разосланной присяге требовалось не поддаваться полякам и шведам, хранить свою веру и верность патриарху, царице Ирине, её брату Борису Фёдоровичу и его сыну - наследнику и другим детям, которые у него когда-нибудь родятся.

Этот текст у большинства присягавших создавал уверенность, что они присягают княгине-царице и её сыну. Правда, некоторые присягать отказались (псковитяне), видимо, по наущению Шуйских. Вскоре разобрались и другие. По сложившейся уже московской традиции присяга вдове-царице была неслыханным делом. При жизни Федора имя Ирины часто называли рядом с именем царя. После его смерти согласны были называть её «великой государыней», но не царицей, так как этот титул не был равнозначен царскому. До и после Лжедмитрия цариц не только не короновали, но даже не допускали к участию в царском венчании. На коронации Фёдора Ирина не присутствовала. Ей было только позволено наблюдать за коронацией. Не будучи коронованной, она не могла ни обладать властью, ни передать её брату.

Московский люд был изумлён и возмущён, услышав в церквях многолетие царице. Возмущение и негодование переросло в действие. Перед Кремлём собралось множество народа. Люди шумели и звали царицу. Ирина вышла на Красное крыльцо, «дабы избежать великого несчастья и возмущения», и объявила, что хочет исполнить «волю покойного царя и своё обещание о пострижении». Когда же её спросили, кто будет править, она ответила: «У вас есть князья и бояре, пусть они начальствуют и правят вами». После этого она 15 января уехала в Новодевичий монастырь и стала инокиней Александрой. Заявление Ирины отвечало чаяниям боярства.

В этих условиях руководство Думы и стольники взяли на себя всю работу по созыву Земского Собора, который должен был избрать царя. Не дремал и Б.Годунов со своими сторонниками. В ходе подготовки к Собору они разработали проект «Соборного определени», где значилась только его кандидатура. Этот проект был составлен 15 января 1598 года. В силу того, что избрание царя было прерогативой высокородного боярства, этот проект, несмотря на все старания сторонников Б.Годунова, на январском заседании Земского Собора не прошёл. После смерти царя боярство перестало скрывать свою неприязнь к Б.Годунову. Сановитые бояре и их сторонники не хотели передавать ему корону. Все они считали, что на троне должен сидеть наследник «царского корени».

Ближайшими родственниками царя Фёдора были князья Шуйские, которые вели свою родословную от Всеволода Великого. Они надеялись на то, что займут трон и активно противодействовали Б.Годунову. Ему также противодействовали Романовы, Мстиславские, Вельские и их сторонники. В ходе этой закулисной и явной борьбы выявилось четыре претендента: Ф.Мстиславский, Ф.Романов, Б.Сельский и Б.Годунов. Наибольшие шансы имели Ф.Романов и Б.Годунов. Ход избрания изобиловал острой политической борьбой и драматическими моментами. Ход этой избирательной кампании переломила позиция руководства церкви и, прежде всего, патриарха Иова.

Он добился отсрочки избрания под предлогом; во-первых, 40 дневного траура по умершему царю; во-вторых, из-за необходимости дождаться пока в Москву съедутся «многих городов служилые и всякие люди». 17 февраля истекло время траура по умершему царю. Земской Собор немедленно приступил к избранию царя. Однако на этот раз в его составе не было большинства бояр членов Думы и собрался он не в Кремле, а на подворье патриарха Иова. На данном заседании Земского Собора и было принято решение об избрании царём Б.Годунова. Так что старания Б.Годунова возвысить митрополита Иова и сделать его патриархом не пропали даром. Но это избрание было под большим вопросом, так как Дума провела своё заседание в Кремле, на котором было решено, обратиться к народу, с предложением принести присягу Думе.

Глава посольского приказа и лучший оратор Думы В.Щелкалов дважды выходил на Красное крыльцо и настойчиво убеждал собравшихся присягнуть боярам. Однако народ не поддержал обращение Думы, так провалилась попытка внести в стране боярское правление. Главную роль в этом сыграло мелкопоместное дворянство, которое от Б.Годунова получило известные выгоды, от бояр ему нечего было ждать. Таким образом, высокородных бояр не поддержали: половина «младших» бояр, мелкопоместное дворянство и церковь. Стрельцы также оказались на стороне Б.Годунова, потому что он уделял им большое внимание. После избрания Земский Собор организовал шествие к Борису и инокине Александре в Новодевичий монастырь.

Чтобы покончить с клеветой насчёт убийства царевича Дмитрия, Б.Годунов отказался занять трон, заявив, что он никогда не мыслил посягнуть на «превысочайший царский чин». Патриарх и члены Собора с удвоенной энергией взялись за подготовку нового шествия. Церковь пустила в ход весь свой авторитет. Ночное богослужение привлекло множество народа. Наутро духовенство с самыми почитаемыми иконами и множеством народа двинулось к Новодевичьему монастырю. Когда Б.Годунов вышел на паперть, народ встретил его оглушительными криками. Эти крики создавали видимость всенародного избрания. Поначалу казавшийся непреклонным, Годунов смягчился и великодушно объявил собравшемуся народу о своём согласии

принять корону. Не теряя времени, патриарх Иов увёл его В ближайший монастырский собор и венчал на царство.

Однако Дума отказалась присягать Б.Годунову, и он был вынужден вернуться в Новодевичий монастырь к инокине Александре. В начале марта 1598 года патриарх Иов вновь созвал соборных чинов на своём подворье. Мартовское заседание Земского Собора подтвердило избрание царём Б.Годунова. Опираясь на его решение, патриарх в середине марта направил провинциальным священникам послание с повелением зачитать, грамоту об «избрании» Годунова на царство всем служилым и посадским людям. Это подействовало, и на сторону правителя мало- помалу стали переходить бывшие сторонники Думы. В марте на его сторону перешёл Щелкалов.

Тогда руководство Думы решило выдвинуть для воцарения бывшего казанского царя Едигера, крещённого Симеоном и привечаемого в прошлом Иваном IV, который сохранил за ним царский титул. Симеон был уже стар и слеп, править он не мог, но боярам он вполне подходил. Им хотели прикрыться, чтобы править самим. Патриарх и другие руководители Земского Собора, чтобы нейтрализовать новую интригу бояр, организовали очередное шествие к Новодевичьему монастырю. Здесь патриарх обратился к царице-инокине, чтобы она издала указ и повелела брату ехать в Кремль и короноваться. Она издала такой указ. 30 апреля Б.Годунов во второй раз торжественно въехал в Кремль и после богослужения в Успенском соборе водворился в царских палатах. Переезд в царский дворец покончил с неопределённым положением, но это не решило проблемы коронации.

Предвидя упорную борьбу с Думой, сторонники Б.Годунова, чтобы ускорить процесс избрания, распустили в марте слухи о том, что крымский хан собирается в поход на Москву. В апреле Б.Годунов как правитель распорядился собирать войско. В начале мая оно было собрано, и бояре оказались перед выбором: либо занять высшие посты в войске, либо отказаться от участия в обороне границ и навлечь на себя обвинения в измене. В этой ситуации высокородное боярство сдало свои позиции, и Годунов достиг своей цели. В начале мая он выехал к ратям на Оку. Крымский хан не пришёл, и войско простояло на Оке два месяца.

За это время правитель постарался завоевать симпатии массы детей боярских, дворян и других ратных людей. Их щедро угощали за царским столом, раздавали денежное жалование. Шум военных приготовлений заглушил голос оппозиции. Все его главные противники получили высшие назначения и вынуждены были приглушить своё отрицательное отношение к Б.Годунову. Серпуховской поход закончился в июле. После него ещё некоторое время шла подготовка к коронации, которая состоялась 3 сентября 1598 года в Успенском соборе Кремля. По этому случаю многие знатные лица получили высшие думные чины. В числе особо удостоенных были Романовы и Б.Вельский. Б.Годунов дал клятву не проливать крови в течение 5 лет. Милость коснулась также дворянства и служилых людей: «на один год вдруг три жалованья велел дать». Ряд льгот получили посады. В Сибири простили ясак за целый год.

Пока в Москве развивались драматические события на почве избрания нового царя, в Сибири состоялся последний акт драмы в борьбе с Кучумом. Прибывшая в Тару с воеводой Ф.Елецким полуторатысячная рать имела в своём составе свыше 1200 славян-татар. Большинство из них было повёрстано в стрельцы и служилые казаки. За прошедшие четыре года они прошли необходимое обучение. В течение прошедших лет собирали также сведения о местонахождении Кучума. От переходивших на сторону Москвы татар удалось узнать, что Кучум обитает восточнее Барабинской степи у реки Оби (на месте нынешнего Ордынского района Новосибирской области).

Из подготовленных в Таре 1000 стрельцов и 500 служилых казаков тарский воевода И.Воейков в поход против Кучума выделил 700 стрельцов и 300 служилых казаков. Эту большую дружину возглавил сам воевода И.Воейков и атаман служилых казаков Черкас Александров, ранее уже отличившийся в боях с отрядами Кучума. 4 августа 1598 года дружина воеводы Воейкова двинулась в поход. В передовом отряде дружины шли служилые казаки Ч.Александрова, который выслал разъезды для захвата сторожей Кучума и разведки его местонахождения. Все стрельцы были в составе главных сил. 19 августа разъезд казаков обнаружил стан Кучума и сообщил о нём атаману Ч.Александрову и воеводе И.Воейкову. Воевода и атаман решили оставить обоз и идти всю ночь, чтобы утром напасть на стан Кучума. Как решили, так и сделали. Шли быстро, делая короткие привалы на отдых. На рассвете 20 августа подошли к стану Кучума, который оказался укреплённым. Атаковать этот укреплённый стан можно было с двух направлений. С третьего направления пути отхода затрудняла река.

Обороняли стан около 500 воинов Кучума. Как только стрелецко-казачья дружина развернулась и пошла на приступ, воины Кучума оказали ожесточённое сопротивление. Целый день шёл бой. Огнестрельное оружие стрельцов сыграло в нём решающую роль. От его огня погибли царевичи Илитек - брат Кучума и Канай - сын Кучума, 6 князьков, 10 мурз и 150 воинов. К вечеру воинов Кучума вытеснили из укрепления и прижали к реке. Около ста воинов Кучума под огнём стрельцов и казаков утонуло в реке. В плен попало около 50 человек. Кроме них в плен попали: пять сыновей Кучума - Асманак, Шаим, Бабаджа, Молла и Кумыш; восемь жён Кучума; восемь дочерей Кучума от 3 до 14 лет; две невестки - жёны царевичей Алея и Капая; два внука и две внучки Кучума. Однако он сам с телохранителями и частью дружины, всего около 150 человек, под покровом ночи сели в лодки и пытались спастись. В погоню за ними были отправлены две сотни служилых казаков, которые настигли беглецов и большую их часть перебили. И всё же Кучуму с небольшим отрядом телохранителей менее 50 человек удалось скрыться.

Упорство и продолжительность этого последнего боя с воинами Кучума показывает, что тюрки и татары-мусульмане даже в меньшинстве упорно и ожесточённо сражались. Это напрочь опровергает мнение, будто Ермак с малыми силами одолел полчища татар. После боя воевода И.Воейков распорядился разрушить и сжечь укрепление, а затем с пленниками и другой добычей вернулся в Тару. По возвращении в Тару отправил в Москву знатных пленников с сообщением, что Кучум разбит окончательно. Но, зная, что Кучум спасся, организовал его поиск, чтобы предложить побеждённому Кучуму сдать-ся, уехать в Москву и соединиться с семьёй. Один из посланцев, татарин Тулмахмет, нашёл Кучума в лесу, вблизи того места, где лежали тела убитых татар-мусульман и тюрок. Слепой старец сидел под деревом в окружении трёх сыновей и тридцати телохранителей. Татары окрестных мест отказались ему повиноваться. Выслушав речи посланца И.Воейкова, рассказавшего о милостях московского царя, Кучум спокойно ответил: «Я не поехал к нему и в лучшее времена доброю волею, целый и богатый; теперь поеду ли за смертию?.. Теперь посылаю остальных детей в Бухарию, а сам еду к ногаям».

После этого он возвратился на место боя и в присутствии посланца два дня занимался погребением убитых. Закончив погребение, он, в сопровождении оставшихся воинов двинулся вверх по Оби к калмыкам. В 1599 году он пытался подбить их на выступление против Москвы. Но калмыки уже переживали острое соперничество с уйгурами. Поэтому выступить против Москвы они отказались. Тогда Кучум со своим небольшим отрядом в 1600 году захватил табун лошадей и пытался уйти к ногаям, чтобы отколоть часть их от Кайсакской орды. Однако он был настигнут калмыками у озера Кургальчина, потерял весь табун и большинство своих телохранителей. Спасся сам Кучум и всего несколько человек. Эта группа во главе с Кучумом в начале 1601 года и явилась к ногаям, которым он предложил отколоться от кайсаков и продолжить войну с Москвой. Однако ногаи не согласились быть игрушкой в руках царя-неудачника. Они хорошо помнили, как попал в плен Маметкул, как их втянули в бесперспективную войну с Москвой в Поволжье, где они потеряли многих своих воинов. Поэтому они посчитали за благо убить Кучума и его спутников. После 1601 года о Кучуме нигде не упоминается.

Поражение и гибель Кучума были следствием порочности его политики. Насильственный захват власти в Сибирском татарском княжестве и убийство законных князей Едигера и Бекбулата, насильственная исламизация славян-татар Прииртышья привели к тому, что после прихода Ермака с казаками они стали в массовом порядке переходить на сторону Москвы. Остановить этот процесс Кучум оказался не в состоянии, как ни старался. Таким образом, Сибирь воссоединилась с Московской Русью стараниями казаков Ермака и славян-татар, не пожелавших поддерживать Кучума, да стараниями Б.Годуно

ва, правильно угадавшего, на кого нужно опираться в Сибири. По этому поводу у Н.Карамзина есть очень интересное замечание: «...и самих коренных жителей сибирских употребляли на ратное дело, вселяя в них усердие к службе льготою и честию, так что с величайшей ревностию нам содействовали в покорении единоземцев». Здесь Н.Карамзин говорит не о единородцах, а о единоземцах, считая татар коренным народом Сибири. То есть, не желая того, он разделяет татар и представителей других народов Сибири.

Победа воеводы И.Воейкова над Кучумом означала устранение последнего и самого упорного противника Москвы в Сибири. Его гибель в среде ногаев также показывала, что ни калмыки, ни ногаи воевать с Москвой по большому счёту не хотели. После получения известия о поражении Кучума в столице и во всех городах это событие было отмечено молебнами, колокольным звоном и празднествами. Воеводу И.Воейкова Б.Годунов наградил золотой медалью, а его сподвижников деньгами. Знатных пленников привезли в Москву и разместили в отдельных домах купцов и дворян. Им определили умеренное, но вполне пристойное содержание. Затем отпустили жён и дочерей Кучума в Касимов и Бежецкий Верх к Уразмахмету и Маметкулу, согласно обоюдному желанию. В это самое время крестился сын Кучума Абдулхаир. При крещении был назван Андреем.

В этом же году из Москвы был отправлен Фёдор Дьяков на Енисей для отыскания Мангазеи. На севере Рассении (Татарии) издревле располагался Мангазейский удел, славный тем, что он вёл обширную торговлю со многими западными странами, в первую очередь с поморами побережья Белого моря и Кольского полуострова. Не случайно англичане неоднократно пытались туда пробиться, несмотря на суровые природно-климатические условия. Ф.Дьяков с двумя целовальниками из Тобольска почти добрался до тех мест. В местах, до которых он дошёл, собрал ясак в казну, с чем и возвратился в Москву в 1600 году. Построенный в 1590 году Лозвинский городок был оставлен в 1598 году, а жители и казаки были переведены для строительства нового города в верхнем течении р.Туры - Верхотурья, который и был основан воеводой В.Головиным на месте вогульского городка Неромкарра.

Но не только празднествами в честь восшествия на престол и победы над Кучумом пришлось заниматься царю Б.Годунову. Дела внутренние и внешние тоже требовали внимания. Тем более, что здесь не все обстояло благополучно. В делах внутренней политики нужно было решать несколько важных проблем. Во-первых, пришлось оказать признательность церкви за содействие в воцарении. В 1599 году царь Борис возобновил жалованную грамоту, данную ещё митропо-литу Афанасию. В ней постановлялось: «что все люди первосвятителя, его монастыри, чиновники, слуги и крестьяне освобождаются от управления царских бояр, наместников, волостелей, тиунов и не судятся ими ни в каких преступлениях, кроме душегубства, завися единственно от суда патриаршего; увольняются также от всяких податей казённых». Стяжательство церкви взяло верх, и Б. Годунов вынужден был расплачиваться за её помощь, лишая казну известной части доходов.

Закон о закрепощении крестьян уже вызвал недовольство, и появилось немало беглых, которые уходили в украиные области и к вольным казакам на Дон, усиливая их. Чтобы сгладить действие этого закона, царь Б.Годунов в 1601 году объявил его временным и частично разрешил переход крестьян от одних владельцев земли к другим. Естественно, он не мог отменить этот закон совсем, так как это вызвало бы недовольство всего боярства и всего дворянства. Однако данная полумера не решила крестьянской проблемы. Она лишь несколько приглушила её. С другой стороны, донским казакам повелевалось не принимать беглых, что, естественно, не выполнялось. В этой связи был введён запрет на посещение вольными казаками сторожевых крепостей, что вызвало рост их недовольства.

К моменту воцарения Б.Годунова в России широко распространилось пьянство. Хлебное вино (брагу) варили и бедные, и богатые. Царь Борис строго запретил вольную продажу крепких напитков. Своих чиновников обязал строго наказывать корчемников, которые занимались торговлей вином, хотя в казённых корчмах вино продолжали продавать без запрета. В 1600 году царь Борис, видя, что Россия отстаёт от Европы в вопросах образования и науки, решает завести школы и университеты. В этом году он посылает в Европу немца Иоанна Крамера, уполномочив его вербовать профессоров и докторов переехать в Москву. Однако он тут же натолкнулся на мощное сопротивление церкви, которая не захотела упускать свою паству. Царю Борису пришлось отказаться от своего проекта просвещения России и ограничиться посылам 18 боярских детей в Европу для обучения иноземным языкам.

Не прекращались выступления оппозиции, которая, потерпев поражение при избрании царя, усилила свою подрывную работу. Только теперь, кроме Нагих и Шуйских, этим стали заниматься все, кто претендовал на царский трон. И больше всех из них Романовы. Именно они подхватили слух об убийстве Годуновым царевича Дмитрия и упорно распространяли его среди своих холопов и москвичей. Распустили также слух, что, якобы, царь Фёдор собирался передав престол Ф.Романову-Юрьеву, но был отравлен Б.Годуновым. Им способствовали Мстиславские и Вельский. За всеми ими Годунов установил наблюдение. Решил также устранить всех и начал с Вельского.

В 1600 году царь послал его в Дикое поле строить новую крепость Царев-Борисов на берегу Северского Донца. Эта крепость находилась на удалении 300 вёрст от Воронежа и 150 вёрст от Белгорода. Она имела большое значение в противодействии тюркам-крымчакам,

так как отделяла восточную их часть от западной. Построить эту крепость и утвердиться на юге, держа крымского хана в страхе, было безусловно почётно для любого военачальника. И если бы Б.Бельский это осуществил, вероятно, он стал бы вновь другом и советником Б.Годунова. Но Б.Бельский уже свёл дружбу с Романовыми и при строительстве крепости проявил свой норов. Он велел заложить город-крепость своим, а не царским людям. Ежедневно угощал стрельцов и казаков, давал им одежду и деньги, ничего не требуя от царя.

В результате, новую крепость построили быстрее и лучше других. Все участники строительства работали на совесть и не забывали славить Б.Вельского. В свою очередь, Б.Бельский, отдавая распоряжения, то ли в шутку, то ли всерьёз любил говорить: «Борис царь в Москве, а я царь в Борисове». Осведомители Б.Годунова эти слова истолковали таким образом, что Б.Бельский, прельстив ратных людей, собрался объявить себя независимым. Всё это было доложено царю Борису и Думе. Дума решила предать Б.Вельского смерти. Но царь Борис при коронации обещал не проливать крови в течение 5 лет, поэтому Б.Вельскому выщипали всю его густую и пышную бороду и заточили в одном из низовых городов.

В это время Романовы продолжали распускать слухи и плодить недовольных Б.Годуновым, осведомители царя присматривали за ними. Холопы Романовых не только распространяли слухи, порочащие Годунова, но между собою стали вести беседы о том, что неплохо было бы Годунова убить, а ещё лучше отравить. Холопы боярина Александра Никитича Романова вскоре привлекли знахарей изготовить яд. Об этом стало известно казначею Романовых. Он-то и сообщил о приготовлениях. С.Годунов, ведавший сыском, направил к А.Романову окольничего М.Салтыкова для обыска. Естественно, там нашли мешки с травами и кореньями.

Собрали синклит и всех знатных чиновников к патриарху Иову и в присутствии Романовых высыпали мешки. Всех, естественно, охватил ужас и страх. Сторонники Б.Годунова набросились на Романовых, требуя ответа. Вразумительного ответа не последовало. Тогда Романовых заключили под стражу и велели судить как преступников. Кроме Романовых, аресту подверглись все их сторонники, уличенные в распространении слухов. Под стражу посадили князей Черкасских, Шестуновых, Репниных, Карповых, Сицких. Всех допра-шивали, а слуг ещё и пытали. Одни сознались, другие - нет. Следствие после этого уже не сомневалось в замысле преступления. Всем виновным полагалась смертная казнь. Однако вновь царь Борис, выполняя клятву, распорядился приговорить всех виновных только к заточению в темницах.

Боярский приговор определил: Фёдора Никитича Романова постричь в монахи, назвать Филаретом и сослать в Сийскую Аптониеву обитель. Супругу его, Ксению Ивановну, тоже постриженную

в монахини и названную Марфой, в один из заонежских погостов. Двое Романовых, Иван и Василий, оказались сосланными в Сибирь в Целым. Сюда же были сосланы служившие Романовым Остафей Михайлович с братьями и Василий Никитич Пушкины. За всеми ними, кроме того, было установлено строгое наблюдение. Однако заточение Романовых и их сторонников не прекратило слухов. Их холопы с ещё большим усердием принялись убеждать народ в виновности Годунова и безвинном наказании их господ. Многие из них бежали в украинные области и там развернули бурную деятельность.

Князья Ф.Мстиславский и В.Шуйский не были замешаны в заговоре. Но они или их дети могли стать соперниками сына Б.Годунова Фёдора в случае нового избрания царя. Б.Годунов, не имея повода к их устранению, запретил им жениться, чтобы не создавать династических проблем в будущем. Естественно, этим он только увеличил число своих врагов. Получалось, что кроме Годуновых и их сторонников в среде незнатного боярства и дворянства Б.Годунову опираться было не на кого.

В эти годы, кроме дел внутренних, Б.Годунов занимался и внешнеполитическими проблемами. Здесь он шёл той дорогой, по которой шёл и ранее. Ни с кем не хотел воевать, но стремился к приобретениям без войны. В то же время вредил недругам без нарушения договоров. Вёл активные переговоры с Крымом, Турцией, Речью Посполитой, Швецией, пытаясь натравить их друг на друга. С Австрией и Персией вёл переговоры о союзе против Турции без взаимных обязательств. Конечно, такие переговоры таили в себе опасность. Неисполнение договорённостей и обещаний могло друзей превратить во врагов. Так случилось с Персией, которая, одержав победу над Хивой, вступила в войну с Турцией. Россия же не оказала ей помощи. Персидский шах Аббас изменил тогда своё отношение к Москве и решил подчинить Иверию себе.

Пока хитрили и мудрили во внешней политике, не решаясь начать серьёзную войну с Крымом и Турцией, накаляли недоброжелательство донских казаков, недовольных такой политикой. В данном вопросе наблюдался парадокс. Желали вреда Крыму и Турции, но всячески сдерживали донских казаков. Вместо того, чтобы с ними укреплять отношения, располагать к себе, переманивать на службу и закрепляться на Дону, предоставив казакам активно действовать против Крыма и Турции, поступали трусливо, сдерживали, ущемляли и даже наказывали казаков. Что не могло не вызвать недовольства и даже озлобления в их среде. Беглые крестьяне усиливали это недовольство и озлобление. Не хватало только искры, чтобы произошёл взрыв. И эта искра вскоре появилась,

В 1601 году дожди непрерывно лили десять недель. Хлеба не успели созреть, как 15 августа ударил сильный мороз. Все посевы и посадки погибли. И хотя в стране у богатых хозяев было немало хлеба, они начали поднимать цены. Царь Борис, видя наступление голода, велел открыть царские житницы в Москве и других городах, убедил духовенство и некоторых вельмож продавать зерно по установленным им ценам, начал раздавать деньги бедным. Но голод усиливался. Ибо его противники и откровенные корыстолюбцы скупали дешёвый хлеб у царских и церковных житниц и продавали его по высоким ценам. Беднота же на полученные деньги не могла купить хлеб. Голод достиг своего максимума, тем более, что посеянное весной 1602 года плохое зерно не проросло.

Люди начали умирать массами. Только в Москве и ближайших областях умерло около 500 тысяч человек. И хотя Б. Годунов не оставил ни одной области без помощи, даже закупал зерно за границей, голод свирепствовал невероятный. Пытались доставлять хлеб из областей, где он имелся. Но обозы доходили до голодных местностей, если они охранялись. Если не охранялись, тут же разворовывались. За 1601 и 1602 годы не только погибло много людей, но также истощилась казна. Однако более всего переменилось умонастроение людей. Обычное недовольство и слухи, усугублённые голодом, упали на благодатную почву - в среду массы крестьян и боярских холопов, которые без выхода изгонялись из поместий.

Они стали собираться в разбойничьи шайки и отряды и грабить дворянские и боярские усадьбы, не стеснились уже доходить до самой Москвы. Так как многие из них ранее находились в составе боярских и дворянских дружин и отрядов, то они неплохо знали ратное дело, а потому не боялись сыскных дружин. Между Москвой и Смоленском атаман Хлопко (Косолап) создал многочисленную рать, против которой царь Борис двинул целое войско, во главе с окольничим И.Басмановым. Бунтовщики и царское войско встретились вблизи Москвы. Сражались упорно. В ходе сражения погиб воевода И.Басманов, но царское войско одолело, и бунтовщики были разбиты.

Израненный Хлопко (Косолап) попал в плен. Вместе с ним было захвачено немало бунтовщиков. Хлопко от ран умер, остальных пленников казнили. По тысячи их бежали на юг в украинные области и к казакам. Царские воеводы их ловили и вешали, ещё более озлобляя беглецов, местных жителей и казаков. Однако всех переловить не могли. Теперь нужен был только умелый предводитель, чтобы пожар восстания заполыхал на всём юге России. Большой урожай 1603 года уже не мог исправить бедственного положения. Почва начала уходить из-под ног царя Бориса.

В эту голодную и неспокойную пору Б.Годунову пришлось заниматься также проблемами Иверим (Грузии). Пока персидский шах Аббас победоносно воевал с Турцией, князь Александр Иверекий неустанно просил у России помощи. Не желая терять Иверию, царь Борис в 1601 году направил туда своих послов Нащокина и Леонтьева, чтобы разобраться во всех обстоятельствах, так как прошёл слух, что Александр уже не княжит в Иверии, и с терскими воеводами выработать меры по её защите. После возвращения из Иверии послы сообщили, что Александр правит в Иверии, но недостоин царской милости, так как является усердным рабом турецкого султана, к тому же укоряет царя Бориса в алчности к дарам. Послы ничего не прибавили и ничего не убавили. И если бы Б.Годунов отказал тогда Иверии в помощи, это было бы правильно, потому что эффективно помочь Александру Россия тогда не могла.

Б.Годунов доверяя ПОСЛАМ И понимая, что Россия не в состоянии обеспечить защиту Иверии, поначалу не хотел принимать нового посла Александра архимандрита Кирилла. Но здесь вмешался патриарх Иов, который уговорил царя Бориса принять посла Иверии и оказать ей помощь. Б.Годунов принял архимандрита Кирилла, который обелял князя Александра в глазах московского царя, свалил всю вину на Нащокина и Леонтьева, будто они неверно определили отношение Александра к России, однако просил не наказывать их. Кроме того, советовал для будущего прочного соединения России с Иверней (Грузией) построить крепость в Тарках, другую в Тузлуке, а третью на реке Буйнак. Для этого дела царь Борис назначил двух знатных воевод окольничих Бутурлина и Плещеева, которым повелевалось взять рати в Казани и Астрахани, и, совместно с терскими воеводами, основать эти крепости. Предполагалось, расширив своё присутствие в Дагестане, соединиться затем с иверским войском и Иверией. Для реализации похода и строительства крепостей царь Борис выделил воеводам из своей казны 300 тысяч рублей. Однако осуществить этот план не удалось по нескольким причинам.

Во-первых, решение о закреплении в Дагестане сильно запоздало. Персидский шах Аббас, не получив помощи от России в войне с Турцией, уже принял решение вновь подчинить себе Иверию. Во-вторых, закрепление в Дагестане носило только военный характер и не подкреплялось переселением туда русских людей и казаков, то есть его административно-хозяйственным закреплением. В-третьих, в России начался новый период гражданской войны, которая была раз-вязана Иваном IV в 1565 году с момента организации опричнины. Она тянулась всё это время, то усиливаясь, то ослабевая, даже во времена царя Фёдора. После его смерти гражданская война вспыхнула с новой силой и захлестнула страну, отбросила её в вопросе территориальных завоеваний на юге и северо-западе на добрые 100 лет.

В это время в Сибири дела шли значительно лучше. В 1599 году тагильские вогулы были переведены в земледельцев. Вместо пушного ясака с них стали брать налог хлебом. В 1600 году письменными головами князем Мироном Шаховским и Данилой Хринуноиым, посланным из Тобольска, заложен острог Мангазея на реке Тазе. Этот острог был построен значительно западнее Мангазейского удела Рассении (Татарии) и древнего города Мангазеи, которые находились в нижнем течении реки Енисей. На реке Пуре, притоке Таза, тобольские посланцы встретились с воинственными юраками - древним сланянским народом, ранее господствовавшим над всеми окрестными угорскими народами. Основная масса их проживала по Нижнему Енисею. Именно они возглавляли Мантазейекий удел Рассении (Татарии). Вскоре тазовские юраки были крещены и постепенно смешались с русскими.

В 1601 году острог Мангазея был укреплён князем Василием Масальским и Савлуком Пушкиным. В этом же году основан город Туринск воеводой Фёдором Яловым на месте городка вогульского князя Епанчи. С построением г. Туринска и поощрением московским правительством занятий земледелием местные вогулы и остяки стали заводить пашни и огороды. В этом же году обдорский князь Мамрук получил царскую грамоту, которая утвердила его княжеское достоинство и предоставила ему право управлять ясачными остяками и самоедами. В городе Берёзове были построены шесть стругов, на которых казаки по Оби проплыли до устья, обследовали Обскую и Тазовскуго губы, собрали дань с местных жителей, а затем доплыли до Ледовитого океана.

В 1602 году воевода острога Мангазея С.Пушкин по подозрению в утайке хозяйских денег замучил до смерти торгового приказчика Василия. Позднее он был признан мучеником Василием Мангазейским, а его тело в 1670 году перенесено в Туруханский монастырь.

В 1604 году князь Таян, возглавлявший славян-татар рода Cтинов, проживавших по реке Томи, отправился в Москву и принял её подданство. Причиной было то, что долгое время ему пришлось противостоять теленгутам, киргизам и калмыкам, которые напирали с юга, захватывали славяно-татарские земли. По его предложению посланные из Москвы казацкий голова Гаврило Писемский и боярский сын Василий Тырков основали на реке Томи, на старом городище рода Стинов, город Томск. Принимая присягу на подданство Москве, князь Таян обязывался также способствовать покорению своих воинственных соседей.

Однако этот договор из-за чрезмерных требований и даже грабежа письменных голов Врасского и Бартенева чуть было не нарушился, так как славяне-татары, недовольные их чрезмерным мздоимством, восстали, и московским чиновникам пришлось умерить свои непомерные требования. Вскоре под руку Москвы перешли и славяне-татары, проживавшие южнее - в нынешнем Кузбассе. Они издревле плавили металл и делали из него холодное оружие. Перейдя на сторону Москвы, они перестали продавать холодное оружие киргизам, теленгутам и калмыкам. Переход славян-татар на сторону Москвы и строительство в их землях острогов с размещёнными в них стрельцами и служилыми казаками умиротворяюще подействовало на киргизов и теленгутов. Вскоре киргизы, кочевавшие в Мариинской области, стали давать ясак и Кетский острог. Казацким голова Г.Писемский пытался обратить в московское подданство теленгутов и

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: