 |
Отдельным семьям это шоу, может быть, и помогает, но давайте оценим, какой эффект на общество оказывает трансляция подобного контента на многомиллионную аудиторию?
|
|
|
|
Во-первых, содержание каждого выпуска на 90 процентов состоит из демонстрации сплошного негатива. Зачастую зритель видит крайне эмоциональные и даже шокирующие кадры семейной жизни, полные ненависти и злобы. Но ведь истина предельно проста: если ты хочешь, чтобы в твоей стране были крепкие большие и счастливые семьи – надо как можно больше показывать на экране те самые счастливые семьи, чтобы люди перенимали опыт и брали пример с тех, кто этого действительно заслуживает. Однако в нашем случае, как заявляют сами создатели передачи «Дорогая, мы убиваем наших детей», они выбирают для своих шоу самые трудные семьи и демонстрируют в большинстве своём откровенно плохих и даже неадекватных родителей и крайне избалованных детей.
Во-вторых, на всеобщее обозрение выносятся внутренние проблемы семьи, что само по себе уже аморально. По сути, зритель видит всё тот же «Дом 2», только вместо описания интимных сторон жизни одного коллектива деградирующей молодёжи, изначально отобранной по критерию отсутствия стыда и совести, ему показывают каждый раз новую семью, но опять же самую худшую, которую только смогли найти продюсеры. То есть передачи вроде бы разные, но критерии и в шоу «Дом 2», и в шоу «Дорогая, мы убиваем наших детей» одни и те же: найти самых худших представителей и предоставить им возможность выступить перед обществом. Всё остальное наполнение шоу – якобы «строим любовь» или якобы «помогаем трудным семьям» – это, по сути, просто информационное прикрытие, создающее благовидный предлог для бесконечного тиражирования самых аморальных и низменных примеров поведения.
В-третьих, помимо демонстрации негатива, во многих выпусках проводится мысль о том, что родители своим агрессивным поведением нарушают законы, за что их следует лишать родительских прав (даже приводятся наименования конкретных статей из семейного кодекса). Тем самым создаётся информационная обстановка, способствующая продвижению Ювенальной юстиции в России путём расширения полномочий органов опеки и внедрения законов, наподобие «Закона о семейно-бытовом насилии» или закона о фостерных семьях, которые у нас продвигают под видом «социальных воспитателей». Если подросток увидит подобное шоу, догадайтесь, чем он в следующий раз будет шантажировать родителей…
|
|
|
Следует отметить важную деталь: речь не идёт о том, что не надо заниматься проблемными семьями и не надо помогать им. Конечно, надо. Но превращать этот процесс в шоу, значит помогать одной семье, при этом калеча психику тысяч зрителей и дискредитируя институт семьи в целом.
Большинство участников шоу, съемочная команда и даже ведущие, могут в силу своего управленческого невежества искренне не понимать, что они несут гораздо больше вреда, чем пользы. Однако руководство телеканалов, которое определяет контент вещания, прекрасно осознаёт, какой эффект оказывает демонстрация таких передач массовой аудитории. Обратите внимание – Россия и Украина находятся в режиме очень серьёзных разногласий, но и там, и там людям промывают мозги одинаково по одной и той же технологии, телевизионными шоу наподобие «Дорогая, мы убиваем детей», «Давай поженимся», «Comedy club», «Холостяк» и так далее.
Уберите из дома телевизор!
Дмитрий Раевский
Телевидение, для которого мы стали чужими
Насколько адекватно телевизионщики воспринимают свою аудиторию? По каким законам меняется современное телевидение? Как мы, сами того не осознавая, воспринимаем тележурналистов? На эти и другие вопросы отвечает доктор психологических наук, профессор МГУ, специалист по психологии массовых коммуникаций Лидия Матвеева.
|
|
|
Свой — чужой
— Современное телевидение принято ругать за пошлость и негатив, который из него льется. Однако есть такое мнение: спрос рождает предложение, и телевидение отражает настроение людей. Нам показывают то, на что мы «клюем», что хотим смотреть…
— Это не совсем так. Мы на факультете психологии МГУ совместно с факультетом журналистики провели масштабное исследование и выяснили, что дело обстоит с точностью до наоборот. Мы сравнили образ автора у зрителя и образ зрителя у автора и их информационные предпочтения. То есть какие передачи хочет смотреть молодежь, по мнению автора, и какие — на самом деле. И с другой стороны, чтó, по мнению молодежи, автор думает о том, что сама молодежь хочет смотреть. И мы обнаружили любопытнейший факт. Оказалось, что автор и зрители рассуждают друг о друге в совершенно разных категориях. Зрители воспринимают автора прежде всего, как человека уважаемого и компетентного, которому можно доверять, на которого можно равняться. У телевизионных работников образ зрителя начинается с категории социальной дистанции «свой-чужой». То есть первым делом журналисты от зрителя отмежевываются: коллеги по работе и те, кто по ту сторону экрана — свои, а зрители — чужие. Они другие, они люди иной касты, они ниже нас, они безнравственные и ничем не интересуются. Им нужна эмоциональная жвачка. Установка авторов по отношению к зрителям — снобистская. И именно это позволяет современным творческим сотрудникам СМИ работать по принципу «пипл схавает». Народу нужны примитивные развлечения, сентиментальные сериалы, а людям с сильной нервной системой — грубые страсти и жесткий юмор «ниже пояса». Это психология феодального крепостничества. И такая установка владельцев СМИ — «зрителям не нужно ничего, что побуждает их к новым мыслям и идеям» — рождает концепцию СМИ «сон разума». А реальные вкусы и запросы аудитории не учитываются.
— Не могу не спросить: а сами Вы телевизор смотрите?
— Смотрю. Включаю, чтобы узнать новости. Когда болею, могу смотреть телевизор в течение всего дня. И знаете, к концу дня появляется стойкое ощущение уныния, депрессии и страха.
|
|
|
— Тогда зачем же Вы его смотрите?
— Уже более 20 лет моей научной темой является психология массовой коммуникации. Важно понять основные тенденции развития контента СМИ, новые технические решения, логику порождения визуальных метафор и эволюцию образа человека на экране. Обратите внимание, что в начале появления телевидения как нового средства общения с экрана демонстрировались эталоны мужской и женской красоты, затем появились образы харизматических вождей и героев, чуть позже экран заполонили образы эротического соблазна, а сейчас мы наблюдаем разнообразные варианты пограничных с нормой состояний: быстро говорящие истероидные дамы, люди с паранойяльными идеями, экстрасенсы и клоуны. Другими словами, телеэкран превратился в цирковую арену или в кунсткамеру. Но, кроме того, пространство массовой коммуникации — это пространство смыслов, ситуаций, поступков и значений. И нормальный человек не может просто так его игнорировать. Потому что в нем звучат самые главные вопросы: что происходит во мне, с другими людьми? Что происходит вокруг меня? Это часть нашего сознания и нашего коллективного бессознательного. Даже если Вы не смотрите телевизор, он все равно Вас настигнет через общение с другими людьми. Поэтому мы изучаем, какие смыслы транслирует телевидение современному человеку, и понимаем, что телевидение невольно способствует уничтожению добра и любви в нашей душе.
— Получается, это телевизионщики — плохие и безнравственные, раз дают такой контент?
— Скорее, они как дети, которые играют в очень дорогую, сложную и опасную игрушку. Ведь на телевидении работает много талантливых, порядочных и ответственных людей. Но при этом СМИ — еще и огромная индустрия, ориентированная на прибыль, в первую очередь, от продажи рекламного времени. А содержание рекламы лучше воспринимается на контрасте. Поэтому содержание телевизионных передач (т. е. фона) должно быть жестким, унылым, грубым и пошлым, а реклама (т. е. фигуры) — доброй, ласковой, веселой и счастливой. И это уже продажа нашего зрительского внимания, памяти, сознания и души. Можно ли назвать это безнравственным — не мне судить. Но откуда известно, что все эти ужастики и ментовские боевики на самом деле смотрит много людей?
|
|
|
— Рейтинги…
— Это слабый аргумент. Аккуратно выражаясь, рейтинг — вещь, не всегда отражающая реальность. И судя по нашему исследованию, люди на самом деле чувствуют, что современный контент разрушает душу. Если уж говорить о рейтингах, то показанный по телевизору фильм «Остров» Павла Лунгина был в этом плане успешнее многих ток-шоу. И это только один всем известный пример. Таких примеров настоящих предпочтений аудитории — намного больше. Но нам навязывают совсем другой контент. Как психолог могу констатировать факт: по телевидению намеренно показывают не то, что хочет видеть аудитория.
— Получается, все зависит от конкретных этических установок конкретных телевизионных боссов?
— Нет, от конкретных нравственных установок всего общества, от того, кто контролирует функционирование СМИ в государстве, кто пишет законы об их регулировании и от того, кто определяет информационную политику. Вспомним социолога Макса Вебера: одна из функций государства — выстраивать эффективную коммуникацию. Тут и возникают СМИ. В свое время это были глашатаи на площадях, сейчас — это федеральные каналы. Суть та же — эффективная коммуникация между разными слоями общества. Но и у коммуникации, выражаясь научным языком, есть несколько субъектов. Первый — тот, кто дает деньги: либо государство, либо спонсоры, либо общество. Второй субъект — журналисты и медийные холдинги, которые создают контент СМИ. Третья группа — вещатели, которые определят программную политику. Четвертая группа — исследователи, медиаэксперты. И последний субъект — собственно население, аудитория. И чтобы коммуникация была гармоничной, все ее участники должны договариваться, как и что они хотят видеть в СМИ. А у нас — феодальная система. Владельцы СМИ решают свои политические и коммерческие задачи и при этом имеют ничем не ограниченную власть. Журналисты начинают видеть себя наемными рабочими на «информационных плантациях», как правило, теряющими авторское право после эфирного показа своей передачи. А зрители оказываются в крайне узком пространстве прав и возможностей, которые называются свободой на получение информации.
Душа наизнанку
— Телевидение не всегда было таким. Что в нем меняется?
— Существует логика развития содержания СМИ как социального инструмента. С чего начинались СМИ? С новостей. Что показывало телевидение на первом этапе своего развития? Самых известных артистов и ученых, встречи с интересными людьми. То есть на экране было то, что и так присутствовало в публичном пространстве и поддерживало социальные стандарты и нормы. Просто за счет телевизора увеличивалось число участников такой коммуникации. Что произошло дальше? С начала восьмидесятых годов в рекламе стали использовать эротические символы для продажи всего и вся — и это стало смысловым сдвигом: нарушилась граница публичного и интимного. Телевидение перестало черпать смыслы из окружающего мира и начало «вскрывать» частное пространство человека: разговоры в спальне, общение на сленге — то есть то, что в обычной жизни существует между людьми на личном уровне общения в закрытом помещении. Интимная сторона человеческой души становится открытой всем. И однажды запущенная, эта тенденция не может не набирать обороты. Она, к сожалению, развивается и расширяется. Но ведь граница публичного и интимного пространства является границей целостности личности. Когда старые символы и стимулы уже отработаны, идет поиск новых. А где искать то, чего еще не было? Только все больше углубляться в интимные сферы человеческого бытия. Что мы и видим. Сейчас телевидение проникает вглубь психики — например, как человек чувствует боль, как переживает страдание. Вспомните недавние передачи типа «Большие гонки» — люди соревнуются друг с другом, кто красивее сломает себе шею, и это становится зрелищем. То есть человек публично рискует своей жизнью. Стали показывать роды крупным планом, пластические операции в прямом эфире. И все это колоссально влияет на зрителя — меняется его психология. Чему он был причастен раньше? Разговору с экспертом на значимую общественную тему, какому-то рассказу об окружающем мире и т. д. А теперь человека — без его, кстати, согласия — стали вводить в интимное пространство другого человека.
|
|
|
— И куда все это развивается?
— Логика телевидения, делающего тебя причастным интимной жизни другого, в каком-то смысле подготовила возникновение логики Интернета — когда через социальные сети ты можешь находиться в одном огромном муравейнике, чувствовать себя человеком вселенной. Ведь в Интернете ты можешь пойти еще дальше и заглянуть на кухню не то что к соседу, а одновременно к миллионам людей.
— Возможность общаться — разве это плохо?
— Любая технология — продолжение творческих способностей человека. И нужно честно признать: не всё, что мы придумываем, в итоге оказывается нам во благо. Под напором телевидения и Интернета современный потребитель уже фактически отменил для себя границу публичного и интимного, стер черту, за которой «еще можно» переходит в «уже нельзя». Поэтому необходимо договариваться — как и где мы используем ту или иную технологию. Топором можно рубить дрова, а можно убить старушку. И если мы хотим сохранить цивилизацию, мы должны сформулировать и принять жесткие правила работы в коммуникационном пространстве. Для нормального состояния общества, для повышения безопасности нашей жизни на земле информационное пространство должно включать в себя нравственное или этическое измерение.
Злоумышленники?
— Получается, те, кто телевидение создают, — владельцы, спонсоры, журналисты — это злоумышленники, которые издеваются над зрителями?
— Вовсе нет. Существует несколько позиций автора по отношению к зрителю, которые вполне оправдывают такую информационную политику. Первая — это красивая благотворительная концепция. Хозяева канала считают, что, показывая насилие на экране, они якобы снимают в обществе реальную агрессию. Этакий псевдофрейдизм. Им часто прикрываются, чтобы оправдать такого рода контент.
Вторая концепция — реалистическая. По ней, в мире, где действительно царят агрессия и насилие, человек сталкивается с неопределенностью бытия: старые смыслы разрушены, новых нет. Живой пример — перестройка в нашей стране. Фактически мы двадцать лет находимся в состоянии культурной травмы. И в этой ситуации нужно как-то выживать. И вот СМИ человеку объясняют: да, жизнь — тяжелая штука, но выжить все-таки можно. И тогда какой-нибудь герой в сериале все-таки приходит к счастливому концу.
И третья концепция — научная. Средства массовой коммуникации занимают по отношению к человеку позицию отца. Это мощный социальный инструмент адаптации людей к изменяющемуся миру. Подразумевается, что его делают профессиональные люди. Он показывает модели, как жить в сложных условиях. И исследования психологов подтверждают, что люди и вправду усваивают тот стиль жизни, стиль мышления, стиль волеизъявления, переживания и чувств, которые предлагает СМИ. Можно показывать примеры героизма, а можно пропагандировать грех.
— Вы употребляете слово «грех» как фигуру речи?
— Нет. Я имею в виду грех в христианском понимании этого слова. Посмотрите на наших детей, поглощенных телевидением. Как серьезна, например, проблема неуважения к старшим. Между поколениями — пропасть. И это самое настоящее нарушение заповеди о почитании отца и матери. Среди молодого поколения стремительно растет число самоубийств. И это смертный грех. В частности, наркоманию можно рассматривать как одну из форм самоубийства. И таких примеров много. Конечно, все это изначально есть и в жизни, а не только на экране. Но в этом как раз — великое лукавство современного телевидения. Оно фиксирует негатив — и не предлагает взамен позитивного выхода из трудной ситуации. А главное, нигде в телепередаче вы не увидите ясного ответа, как сам автор-журналист к этому относится. И такой безоценочный подход — типичный пример контента в стиле постмодернизма. Человека как будто вводят в дискомфорт, а потом бросают — выплывай сам, посмотрим, как справишься... На самом деле, это очень напоминает одну из техник в психотерапии. Но зрители — не пациенты, а журналист — не психотерапевт. А получается, что нормального человека, который сидит перед экраном, пытаются посадить в психиатрическую клинику. Здоровый человек долго не выдерживает — и ищет способ освободиться от этого, забыться. И тут «на помощь» приходит пьянство, обжорство. Пропадает желание учиться, развиваться, заводить семью и рожать детей. Появляется уныние.
— А что конкретно можно сделать, чтобы ситуация изменилась?
— В любой стране есть каналы, которые транслируют негатив, «чернуху». Но в цивилизованных странах такие каналы, во-первых, платные, во-вторых, закодированные. Ты покупаешь код и смотришь такой канал, если хочешь. Но свободного доступа к нему нет. А у нас включаешь телевизор — и натыкаешься на порнографию в прайм-тайм.
Кроме того, в западных странах — Великобритании, Франции, Нидерландах — существуют специальные Общественные советы по телевидению. В них входят уважаемые медиаэксперты, публичные деятели, политики. Они не цензоры, они лишь дают оценку действиям того или иного СМИ. Но они настолько авторитетны, что их негативная оценка какой-нибудь передачи или публикации — это жирное черное пятно на репутации телеканала или газеты. А это — самая эффективная санкция по отношению к СМИ, помимо крупных денежных штрафов. Если журналист в своем репортаже кого-то оскорбил, на него не подают в суд, но жалуются в Общественный совет. И если журналиста там сочтут неправым — можешь попрощаться со своим добрым именем.
— Но ведь и у нас в стране уже давно стали говорить о том же. Вот только идея не приживается…
— У нас по инерции любую попытку напомнить СМИ о границах допустимого считают цензурой и оттого боятся, как огня и вспоминают о свободе слова, зафиксированной в Конституции. И потом жажда наживы на трех «С» (секс, страх, сенсация) сильнее здравого смысла и инстинкта самосохранения. Общество должно созреть.
Беседовал Константин Мацан
|
|
|
