коллективистской демократии

 

Несмотря на существенные различия, разнообразные коллективистские тео­рии демократии имеют ряд общих черт. К ним относятся: 1) коллективизм в трактовке народа, при­знание народа единым однородным целым, имеющим объектив­ные, существующие еще до своего осознания общий интерес и волю; 2) отсутствие противоречий внутри народа, рассмотрение политической оппозиции как патологии или врага, подлежащего насильственному устранению; 3) коллективистское (близкое к античному) понимание свободы как активного равноправного участия гражданина в делах всего государства и общества; 4) то­талитарность, всепроникающий абсолютный характер власти, на деле осуществляемой вождями, отождествляемыми с народом (классом, нацией), полная беззащитность меньшинства, в том числе отдельной личности; 5) устранение самой проблемы прав человека, поскольку целое — государство — и без того заинтере­совано в благополучии своих собственных составных частей; 6) всеобщая политическая мобилизация, преимущественно пря­мое участие граждан в управлении, рассмотрение представитель­ных органов и должностных лиц не как самостоятельных в пре­делах закона и ответственных за принятые решения руководителей, а лишь как проводников воли народа, его слуг; 7) деклари­рование социальной демократии, перенесение главного акцента с юридического провозглашения политических прав на обеспече­ние социальных условий для участия граждан в управлении.

Теории коллективистской демократии показали свою практическую несосто­ятельность или, по меньшей мере, не­совместимость с демократией в ее либеральном понимании. По­пытки их осуществления неизбежно приводили к появлению но­вого господствующего класса — номенклатуры, к тоталитаризму, подавлению всякой индивидуальной свободы, террору против инакомыслящих. Оказалось, что власть народа (класса, нации) не может быть реальной без гарантий индивидуальной свободы и других прав личности, без признания и институционального за­крепления ее роли как первичного источника власти.

Так называемая общая воля, «классовый», «национальный» или «общенародный» интересы представляют собой вымысел, миф, оправдывающие политическое господство одного лица или группы в том случае, если они определяются кем-то априори, без равно­правного участия отдельных свободных личностей и рассматрива­ются как неоспоримые, надындивидуальные, внутренне непроти­воречивые сущности, устанавливающие рамки дозволенного для политической активности граждан, границы демократии.

И все же, несмотря на неудачность своих практических попы­ток, идейное и политическое движение за коллективистскую демо­кратию критикой классовой ограниченности либерального государ­ства, постановкой целого ряда важнейших политических проблем (например, вопроса о социальном равенстве как условии демокра­тии, о социальных правах личности) и практическим опытом гран­диозного по своим масштабам и замыслам социального экспери­мента оказало большое воздействие на развитие политической мысли и эволюцию либеральной формы правления в странах Запада.

 

Демократия западного образца вырос­ла из либеральной политической сис­темы и наследует ее основополагаю­щие организационные принципы: конституционализм, разделе­ние властей и др., а также такие ценности, как индивидуальная свобода, права человека, автономия меньшинства и т.п. Оценки и названия современной демократии неоднозначны. Ее часто называют плюралистической, поскольку она базируется на не су­ществовавшем ранее многообразии общественных интересов (эко­номических, социальных, культурных, религиозных, групповых, территориальных и др.) и форм их выражения (политических пар­тий, ассоциаций и объединений, общественных движений, граж­данских инициатив и т.д.).

Несмотря на основополагающую общность с классическим либеральным государством, современная демократия сущест­венно отличается от него. Ее главные особенности определя­ются тем, что она строится на синтезе различных идей, концеп­ций и форм организации, пытается сочетать традиционные ли­беральные ценности с идеями, заимствованными от социалис­тического, христианского, коммунистического и других движе­ний, учитывает новые реалии постиндустриального общества. В чем же более конкретно состоит специфика современной демо­кратии?

На этот вопрос среди политологов имеются различные варианты ответов. Пожалуй, преобладающий сре­ди них выражает плюралистическая концепция демократии. Ее виднейшие представители — Г. Лас­ки, Д. Труман, Е. Фраэнкель, Р. Даль.

В важнейшем вопросе демократии — понимании народа — она занимает как бы промежуточное положение между индиви­дуалистическими и коллективистскими теориями. Плюралисти­ческая концепция исходит из того, что не личность, не народ, а группа является главной движущей силой политики в современ­ном демократическом государстве.

Индивид без группы — безжизненная абстракция. Именно в группе, а также в межгрупповых отношениях формируется лич­ность, определяются ее интересы, ценностные ориентации и мо­тивы политической деятельности. Каждый человек — представи­тель многих групп: семейной, профессиональной, этнической, ре­лигиозной, региональной, демографической и т.д. С помощью группы личность получает возможность выражения и защиты своих интересов.

Что же касается народа, то он не может выступать главным субъектом политики, поскольку представляет собой сложное, внут­ренне противоречивое образование, состоящее из разнообразных конкурирующих в борьбе за власть групп. Назначение демокра­тии — стимулировать многообразие, плюрализм в обществе, предо­ставить всем гражданам возможность объединяться, открыто выражать свои интересы, находить с помощью взаимных компро­миссов их равновесие, выражаемое в политических решениях.

Демократия — это не власть стабиль­ного большинства, поскольку само оно изменчиво и не монолитно, обыч­но складывается на основе компромиссов из разнообразных ин­дивидов, групп и объединений. Ни одна из групп современного западного общества не способна монополизировать власть и при­нимать решения, не опираясь на поддержку других обществен­ных ассоциаций. Объединившись, недовольные группы могут блокировать неугодные решения, выступая тем самым важней­шим социальным противовесом, сдерживающим тенденции к мо­нополизации власти.

Ущемление в политических решениях интересов тех или иных групп обычно увеличивает вовлеченность в политику их членов и тем самым усиливает их влияние на последующую политику. В результате сложного конкурентного взаимодействия на основе политических блоков и компромиссов в государственных реше­ниях устанавливается динамический баланс, равновесие группо­вых интересов.

Демократия, таким образом, представляет собой форму прав­ления, позволяющую многообразным общественным группам сво­бодно выражать свои интересы и находить в конкурентной борьбе отражающие их баланс компромиссные решения.

Если обобщить разнообразные кон­цепции плюралистической демокра­тии, то можно выделить в них сле­дующие общие основополагающие идеи: 1) заинтересованная группа — центральный элемент демо­кратической политической системы, гарантирующей реализацию интересов, прав и свобод личности. Сама личность при этом от­тесняется на второй план, хотя ее статус как первичного субъекта власти и не отрицается; 2) общая воля как результат конфликт­ного взаимодействия различных групп и их компромиссов. Эта воля не существует априори, до соревнования различных поли­тических акторов, а формируется в процессе «примирения», урав­нивания многообразных интересов; 3) соперничество и баланс групповых интересов — социальная основа демократической влас­ти, ее динамики; 4) сдержки и противовесы распространяются не только на институциональную сферу (либерализм), но и на соци­альную область, где ими выступают группы-соперники; 5) «разумный эгоизм», личный и, особенно, групповой интересы как генераторы политики; 6) государство — не «ночной сторож» (ли­берализм), а орган, ответственный за нормальное функциониро­вание всех секторов общественной системы и поддерживающий в обществе социальную справедливость. С плюралистической тео­рией демократии вполне совместимы теория и практика соци­ального государства, обеспечивающего достойные условия жизни каждому человеку. Государство — это также арбитр, гарантирую­щий соблюдение законов, правил игры в соревновании многооб­разных групп и не допускающий монополизации власти; 7) диф­фузия, распыление власти между разнообразными центрами по­литического влияния: государственными институтами, партиями, группами интересов и т.д.; 8) наличие в обществе ценностного консенсуса, предполагающего признание и уважение всеми участ­никами политического соревнования основ существующего госу­дарственного строя, демократических правил игры, прав личнос­ти, закона; 9) демократическая организация самих базисных групп как условие адекватного представительства интересов составля­ющих их граждан. Без этого демократия превращается в плюра­лизм элит.

Плюралистическая теория демократии нашла признание и применение во многих странах мира. Однако ее идеи не бесспорны и подвергаются критике. Одним из исходных недо­статков этой теории нередко считают идеализацию действитель­ности, преувеличение групповой идентификации населения, учас­тия граждан в группах интересов. В странах Запада реально лишь не более одной трети взрослого населения представлены в груп­пах интересов. Поэтому построенная по плюралистическим ре­цептам модель демократии не будет властью большинства.

Этот упрек в адрес плюралистической теории демократии обос­нован лишь частично. Действительно, в западных демократиях большинство населения обычно политически пассивно. Однако это еще не означает, что его интересы не выражаются активными представителями групп. Поэтому, хотя плюралистическая демо­кратия далека от идеала прямого народовластия, она все же при­ближает власть к народу, дает возможность всем желающим уча­ствовать в принятии решений.

Второе, важнейшее направление критики теории плюралис­тической демократии обвиняет ее в игнорировании или недоста­точном учете неравенства политического влияния различных об­щественных групп и прежде всего приоритетного влияния на власть бизнеса, бюрократии, профсоюзов, военно-промышлен­ного комплекса.

Рядом западных исследований было установлено, что влия­ние группы непосредственно зависит от ее организованности и способности к политическому соперничеству, конфликту. Орга­низованность связана с уровнем образования, характером труда, величиной группы и другими факторами. Способность к конфлик­ту определяется прежде всего наличием политических ресурсов (деньги, знания, авторитет, СМИ и т.д.), которые распределены в обществе неравномерно. Так, пенсионеры, инвалиды, неквали­фицированные рабочие и некоторые другие группы почти не об­ладают такими ресурсами, в то время как представители крупно­го капитала владеют ими в избытке.

Сохраняющееся в современных демократиях социальное нера­венство, которое проявляется в неодинаковой способности раз­личных групп к артикуляции (четкому осознанию, формулировке и представлению в органах власти) своих интересов и к их отста­иванию в конкурентной борьбе, в значительной мере противоре­чит представлениям теории плюралистической демократии о гар­моническом равновесии интересов различных общественных групп. В то же время оно не опровергает в целом эту теорию.

К концу XX в. западные государства значительно продвину­лись вперед на пути уравнивания жизненных шансов, создания для большинства граждан социальных возможностей политичес­кого участия и защиты своих интересов. Сегодня не только выс­шие слои, но и группы, относящиеся к среднему классу, имеют достаточный образовательный уровень, социальную обеспечен­ность и защищенность, свободное время и другие условия для оказания организованного влияния на центры власти с целью учета в политических решениях своих интересов. Тем же соци­альным группам, которые не способны к организованной поли­тической борьбе и не обладают ресурсами влияния, например пен­сионерам, помогает представить свои интересы механизм выбо­ров. В погоне за голосами избирателей политические партии ста­раются обеспечить себе поддержку со стороны самых различных, в первую очередь многочисленных, слоев и поэтому в большей или меньшей степени учитывают их ожидания и запросы в своих программах.

Отражение в политике современных государств интересов раз­личных общественных групп все же не снимает проблему нера­венства их политического влияния. В тех государствах, где усло­вия жизни и интересы граждан сблизились, плюралистическая теоретическая модель демократии более адекватно отражает реальность, чем там, где сохраняется высокий уровень социального неравенства.

В современной политической мысли не только подвергается сомнению соответствие плюралистической теории реальной жиз­ни, но и критикуется сама модель такой демократии. Утвержда­ется, что плюралистическая демократия консервативна, посколь­ку для принятия решений требует широкого согласия всех заин­тересованных групп, что трудно обеспечить на деле, особенно в периоды политического реформирования. Такая демократия сво­дит общую волю к низшему порогу достижимого в обществе со­гласия. Кроме того, в плюралистической системе с большим тру­дом пробивают себе дорогу и получают признание всеобщие, гло­бальные, долгосрочные и новые интересы.

Одной из важнейших экономических предпосылок демократии является относительно высокий уровень инду­стриального и экономического развития в целом. По экономичес­ким показателям демократические страны значительно опережа­ют авторитарные и тоталитарные государства. Однако прямой при­чинной зависимости между уровнем экономического развития и демократией нет. Это доказывает целый ряд исторических фак­тов. Так, США перешли к демократии еще в XIX в. на преимуще­ственно доиндустриальной стадии, В то же время, несмотря на относительно высокое промышленное развитие СССР, ГДР, Че­хословакии, Южной Кореи, Бразилии и т.д., там вплоть до не­давнего времени существовали тоталитарные или авторитарные режимы.

От индустриального развития зависит такая предпосылка демо­кратии, как высокая степень урбанизации. Жители крупных горо­дов больше подготовлены к демократии, чем сельское население, отличающееся консерватизмом, приверженностью традиционным формам правления.

Еще одно важное условие демократии — развитость массовых коммуникаций, которая характеризуется распространенностью газет, радио и телевидения. СМИ помогают гражданам компе­тентно судить о политике: принимаемых решениях, партиях, пре­тендентах на выборные должности и т.д. В странах с большой территорией и высокой численностью населения без массовых коммуникаций демократия практически невозможна.

Одной из важнейших предпосылок демократии выступает рыночная, конкурентная экономика. История не знает примеров существования демократии в государствах без рынка и частной собственности. Рыночная экономика препятствует концентрации экономической и политической власти в руках одной из групп общества или партийно-государственного аппарата. Она обеспе­чивает автономию индивида, предохраняет его от тоталитарного государственного контроля, стимулирует развитие у него таких необходимых для демократии качеств, как стремление к свободе, ответственность, предприимчивость. Без рынка не может быть гражданского общества, на котором базируется современная де­мократия. Нуждаясь в конкурентных рыночных отношениях, де­мократия вполне совместима и со значительным развитием сис­темы государственных предприятий и социального обеспечения.

Рыночная экономика лучше, чем ко­мандная хозяйственная система, обес­печивает создание такой важной пред­посылки демократии, как относительно высокий уровень благосо­стояния граждан. Он позволяет смягчать социальные конфликты, легче достигать необходимого для демократии согласия.

Общественное богатство оказывает благоприятное воздейст­вие на демократизацию общества в том случае, если способствует сглаживанию социального неравенства. Это — следующая предпо­сылка демократии. Доказано, что поляризация социального не­равенства порождает острые политические конфликты, разреше­ние которых часто невозможно с помощью демократических ин­ститутов и методов. Поэтому поляризация общества на богатых и бедных — серьезное препятствие для демократии, хотя эта форма правления невозможна и при уравнительном распределении благ.

Для демократии наиболее благоприятна модель декомпозиции социального неравенства, преобладающая в современных инду­стриально развитых странах. Эта модель не допускает концент­рации различных дефицитных благ (дохода, богатства, престижа, власти, образования и т.д.) у одной социальной группы (класса), а требует их рассредоточения в обществе так, чтобы индивид, имеющий низкий показатель в одном отношении (например в доступе к власти), мог компенсировать себе это за счет облада­ния другими благами (например высоким доходом и образовани­ем). Такая структура социального неравенства препятствует ста­тусной поляризации общества и возникновению острых массо­вых конфликтов.

Декомпозиция социального неравенства в значительной мере совпадает с такой общей предпосылкой демократии, как соци­альный плюрализм. Он означает многообразие социального со­става населения, наличие в нем не относительно однородной, аморфной массы, а четко оформившихся классов, профессиональ­ных, региональных, религиозных, культурных, этнических и дру­гих групп, обладающих коллективным самосознанием. Такие груп­пы сдерживают тенденцию к концентрации государственной влас­ти, выступают противовесом силам, стремящимся к ее монопо­лизации, создают возможность установления эффективного контроля над властью. Социальный плюрализм характеризует разви­тость гражданского общества, его способность к формированию независимых от государства партий и групп интересов, т.е. к по­литическому плюрализму.

Социальный плюрализм не противоречит такой важнейшей предпосылке демократии, как наличие многочисленного и влия­тельного среднего класса, поскольку сам этот класс внутренне дифференцирован и состоит из различных групп, близких по важ­нейшим стратификационным показателям: доходу, образованию и т.д. Средний класс отличается высоким уровнем образования, развития самосознания личности, чувства собственного достоин­ства, компетентностью политических суждений и активностью. Он больше, чем низшие и высшие слои, заинтересован в демо­кратии. В современных западных демократиях средний класс со­ставляет большинство населения. Не случайно их нередко назы­вают обществами «двух третей», что отражает благополучное су­ществование в них примерно двух третьих всех граждан.

Помимо среднего класса опорой демократической формы прав­ления- являются предприниматели — связанная с рынком конку­рентная буржуазия. Принципы плюралистической демократии вполне соответствуют ее образу действий и индивидуалистичес­кому мировоззрению. Формирование демократии обычно идет успешней в больших государствах с развитым внутренним рын­ком и конкурентной буржуазией. Страны же с односторонней, ориентированной на экспорт экономикой и сросшейся с госу­дарством монополистической буржуазией больше предрасполо­жены к авторитаризму.

Общей предпосылкой демократии является грамотность на­селения, его образованность в целом. Очевидно, что от образо­ванности прямо зависит компетентность политических сужде­ний личности, ее интеллектуальное развитие, свобода мышле­ния, чувство собственного достоинства. Необразованный че­ловек по существу стоит вне политики и вне демократии, яв­ляется объектом манипулирования со стороны власти или дру­гих политических сил.

Наличие разнообразных экономических и социальных пред­посылок не обязательно порождает демократическую форму прав­ления. Однако переход к демократии возможен и наиболее веро­ятен в индустриально развитых странах с рыночной экономикой, сглаженным социальным неравенством и невысокой конфликтностью, многочисленным средним классом и влиятельной ры­ночной буржуазией, плюралистической социальной структурой. И наоборот, в государствах с большим количеством малообеспеченных людей, поляризацией в распределении доходов и имуще­ства и, как следствие, с острыми социальными конфликтами де­мократия не будет эффективной и жизнестойкой.

Воздействие экономических и соци­альных факторов на государственное устройство во многом опосредуется господствующей в обществе политической культурой. Она пред­ставляет собой менталитет, способы восприятия и осмысления политики, переработанный в человеческом сознании опыт лю­дей, их установки и ценностные ориентации, характеризующие отношение граждан к власти.

Суть и влияние политической культуры на общество специ­ально рассмотрены в главе 17. Применительно же к демократии следует отметить, что с ней совместим лишь определенный тип политической культуры, названный известными американскими политологами Габриэлем Алмондом и Сиднеем Вербой граждан­ской культурой. Они выделяют три основных типа политических культур: патриархальную, для которой характерно ограничение по­литического горизонта людей их непосредственными, повседнев­ными жизненными интересами, неосознанность последствий свое­го участия в политике, своей политической роли; подданничес­кую, при которой гражданин, хотя и может понимать цели и на­значение политики, но чувствует и ведет себя как исполнитель приказов политических лидеров, и активистскую (политического участия), носители которой воспринимают себя самостоятельны­ми активными соучастниками политического процесса, ясно осоз­нают свои цели и пути их реализации[4].

Демократия может укорениться лишь на почве гражданской политической культуры, сочетающей качества активистской и под­даннической культур. Такая ее двойственность отражает необхо­димые для демократии активное участие в политике, способность править — с одной стороны, и подчинение закону, решениям большинства — с другой.

Если одни типы политических культур способствуют утверж­дению демократии, то другие препятствуют переходу к ней. Так, движение к демократии тормозит «целостная», тотальная поли­тическая культура, рассматривающая государство, общество и индивидов как единое целое и не допускающая автономии лич­ности и политических институтов по отношению к государству. Демократии враждебна и культура, почитающая власть и ее иерархическое устройство, терпимая к политическому насилию. И, напротив, ей благоприятствует открытая, индивидуалистическая политическая культура, допускающая общественный плюрализм и высоко ценящая права человека, его свободу и ответственность, способность к самоограничениям и компромиссам.

На политическую культуру и поведе­ние граждан большое влияние оказы­вает религия. Во многом формируя менталитет, наиболее глубо­кие структуры политического сознания и мировосприятия лю­дей, религия может как тормозить переход к демократии, так и стимулировать его. Благоприятное воздействие на утверждение демократического правления оказал протестантизм с его установ­ками на индивидуальную свободу и ответственность, равенство, трудолюбие, отрицание церковной иерархии. Сегодня все страны с преобладающим протестантским населением имеют демокра­тические правительства.

Далеко не все религии стимулируют развитие демократии. Так, например, плохо совместим с ней ислам, особенно его идеи отри­цания различий между политикой и религией, между духовной и светской жизнью. Ему чужда сама проблема политического учас­тия граждан. В общем плане демократии препятствуют религии и культуры, не оставляющие личности свободного пространства и выбора и претендующие на совершенство и завершенность, на религиозную регламентацию личной и общественной жизни, ее жесткое подчинение конечным целям.

Экономические, социальные, культур­ные и религиозные факторы характе­ризуют внутренние предпосылки де­мократии. Однако растущее значение для нее имеет внешнее вли­яние. Оно проявляется двояко: через прямое военное, политичес­кое, экономическое, культурно-информационное и иное воздей­ствие и с помощью влияния примера демократических государств. Как показала история, демократия может быть результатом не только внутреннего развития, но и следствием внешнего воз­действия, в том числе с помощью силы. В десятках бывших коло­ний демократические институты создавались под прямым воз­действием метрополий, а в отдельных государствах, например в Доминиканской Республике и ФРГ, — после военной оккупации. Однако в случае привнесения извне демократия не будет ста­бильной и жизнеспособной до тех пор, пока не создадутся необ­ходимые для нее внутренние предпосылки.

В общем плане процессу демократизации способствует сосед­ство с влиятельными демократическими державами и их разно­сторонняя поддержка. Однако далеко не всегда помощь со сторо­ны таких стран бывает значительной и бескорыстной, тем более, если речь идет о крупных государствах — бывших соперниках и потенциальных конкурентах.

Разнообразные предпосылки демократии характеризуют воз­можность перехода к ней тех или иных стран, однако еще не раскрывают суть самого этого процесса. Что же он собой пред­ставляет?

Анализ и обобщение опыта перехода к демократии различных стран по­зволяет выделить несколько типичных образцов, моделей это­го процесса. Классической моделью обычно считают британ­ский вариант демократизации. Его суть состоит в постепен­ном ограничении монархической власти, расширении прав граждан и парламента. Вначале подданные получают граждан­ские (личные) права, затем — права политические и значи­тельно позднее — социальные. Постепенно ограничиваются и устраняются избирательные цензы. Парламент становится выс­шей законодательной властью и контролирует правительство. Эту модель называют линейной демократизацией, поскольку она означает постепенное, однонаправленное расширение де­мократии.

От линейной модели существенно отличается циклическая мо­дель демократизации. Она предполагает чередование демокра­тических и авторитарных форм правления при формальном по­зитивном отношении к демократии политической элиты. В этом случае избранные народом правительства либо свергаются воен­ными, либо сами узурпируют власть, опасаясь потерять ее, стал­киваясь с растущей непопулярностью и сильным противостояни­ем оппозиции.

При циклической модели авторитарные и демократические институты могут соседствовать друг с другом, например сущест­вование парламента совмещается с закреплением особой роли военных в государстве. Эта модель широко распространена в Ла­тинской Америке, Африке и Азии. Ее испытали Боливия, Арген­тина, Гана, Нигерия, Таиланд и многие другие страны. Такой переход к демократии обычно бывает затяжным и трудным. Он свидетельствует о недостаточной зрелости внутренних предпо­сылок демократии и, особенно, о ее слабой укорененности в гос­подствующей политической культуре.

Более перспективной по сравнению с циклической моделью, является диалектическая модель демократизации. Она, как и цик­лическая модель, характеризуется нестабильностью переходных политических режимов. Однако отличительная черта ее состоит в том, что здесь переход к демократии осуществляется под влияни­ем уже достаточно созревших для нее внутренних предпосылок: индустриализации, многочисленного среднего класса, достаточ­но высокого образовательного уровня граждан, рационализации и индивидуализации массового сознания и т.д. Нарастание этих и других факторов приводит к довольно быстрому и внезапному краху авторитарных режимов.

Приходящие им на смену демократические правительства часто оказываются неспособными эффективно управлять страной и вновь сменяются авторитарными режимами. Последние, однако, бывают недолговечными и, не справляясь со сложными задачами государственного управления, уступают место демократическим силам или свергаются ими. Затем постепенно устанавливается стабильная, жизнеспособная демократия. Такой путь развития прошли многие страны: Италия, Греция, Испания, Австрия, Чили и др. Во многом подобным образом разворачиваются события в ряде республик бывшего СССР и в самой России.

Все рассмотренные выше модели де­мократии отражают временную пос­ледовательность и характер демокра­тических преобразований. Этот сложный и богатый по содержа­нию процесс имеет ряд общих тенденций (иногда их называют закономерностями), проявляющихся во всех переходящих к де­мократии странах или в подавляющем большинстве из них. Так, установлено, что стабильность демократии обычно прямо зави­сит от постепенности перехода к ней и минимальности исполь­зованного для этого насилия. Как отмечает С. П. Хантингтон, жизнеспособную демократию нельзя создать революционным путем под руководством идеологизированного политического дви­жения. «Все революционные силы, находящиеся в оппозиции к авторитарному режиму, называют себя демократическими, но, придя к власти, они устанавливают еще более репрессивный, чем прежде, режим»[5].

Оптимальным для демократизации общества является осущест­вление преобразований сверху путем соглашения элит. Политическая активность масс может играть положительную роль лишь в том случае, если они не слишком идеологизированы и радикализированы и их участие институциализированно, т.е. осущест­вляется не в форме спонтанных выступлений, бунта, а через по­литические институты и контролируется элитами. Взрывы неин-ституциализированной политической активности масс чреваты разрушительными последствиями и анархией, а в конечном счете и установлением диктатур, приходящих к власти под лозунгами восстановления общественного порядка и безопасности.

Утверждению демократии способствует опережающее разви­тие политической соревновательности, партийного плюрализма по отношению к массовому политическому участию. Важнейшим общим условием успеха демократизации является политическая стабильность, предполагающая реформирование общества в рам­ках закона при сохранении способности государственных инсти­тутов управлять страной.

Все эти и другие закономерности демократизации действуют усреднение, как тенденции, и претерпевают значительные изме­нения в зависимости от конкретных обстоятельств политическо­го и общественного реформирования. Это наглядно проявилось в процессе перехода к демократии бывших коммунистических го­сударств.

 

[1] Ivor W., Gerhard A. Ritter: Das britische Regierungssystem. Köln; Opladen, 1970. S. 121.

[2] Констан Б. О свободе у древних в ее сравнении со свободой у современных людей//Полис. 1993. №2. С. 101.

 

[3] Актон Д. История свободы в античности//Полис. 1993. № 3. С. 112.

 

[4] См.: Almond G., Verba S. The Civic Culture. Princeton, 1963.

[5] Huntington S. P. Will More Countries Become Democratic?// Political Science Quart. 1984. Vol. 99. №2. P. 213.

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: