Социальные изменения в СССР в конце 1960 – начале 1980-х гг.: причины и последствия.

Во второй половине 1960 — 1970-х гг. быстро увеличивалось городское население. К 1980 г. оно составило 180 млн чел., т.е. 62% жителей страны. Официально провозглашался курс на развитие малых и средних городов, но на практике люди старались перебраться в крупные индустриальные центры: там было лучше снабжение продовольствием и промышленными товарами, больше возможностей получить благоустроенное жилье, хорошее образование, найти интересную работу.

Вследствие роста городского населения общий уровень образования формально возрос. В течение 1970-х гг. удельный вес людей, имеющих полное и неполное среднее образование, среди занятых в народном хозяйстве увеличился с 65 до 80%. В 1975 г. было введено обязательное 10-летнее образование. Если в середине 1950-х гг. полную среднюю школу закончили менее 40% детей, в конце 1960-х гг. — около 70%, то в 1976 г. — 97%. Однако переход к обязательному среднему образованию породил множество проблем. Специализация обучения, даже в старших классах, практически не допускалась. Только немногочисленные математические и языковые школы давали углубленные знания по профилирующим предметам, но за счет дополнительной нагрузки на учеников. Учебные программы, особенно по техническим предметам, были перегружены. К тому же один день еженедельно старшеклассники обучались рабочим специальностям в учебно-производственных комбинатах (УПК). Эффективность такого обучения была низка, а само оно, зачастую, формально: профессию, соответствующую профилю обучения в УПК, выбирали лишь 17% выпускников.

Для овладения многими рабочими профессиями в городе и, тем более, на селе знания в объеме средней школы не требовались. Но все выпускники восьмилетки, в том числе и те, кто решительно не желал учиться, должны были поступать в старшие классы. Правда, наряду со школой среднее образование давали профессионально-технические училища (ПТУ). В конце 1970-х гг. в школах ежегодно получали среднее образование 3 млн чел., а в ПТУ — свыше 500 тыс. Однако основное внимание в ПТУ уделялось профессиональному обучению, а общеобразовательные предметы преподавались «облегченно». Поступали туда, как правило, самые слабые ученики. Престиж ПТУ был крайне низок, а потому большинство родителей стремились, чтобы их дети оканчивали десятый класс в школе. Отчислить неуспевающего школа не могла. Учителям приходилось переводить из класса в класс заведомых двоечников, действуя по системе «три пишем — два в уме».

Школа постоянно находилась под контролем чиновников различных ведомств — от органов просвещения до комсомола. Зато расходы государства на образование оставались невелики. Зарплата работников образования составляла в 1970 г. 81% средней зарплаты в промышленности, а в 1980 г. — лишь 73,3%. Поэтому многие выпускники университетов и пединститутов старались уклониться от работы по специальности. Всё это обернулось общим снижением уровня школьного образования.

Большинство выпускников десятилетки, во всяком случае в городах, стремились продолжать образование в вузах. Самые большие конкурсы приходилось выдерживать абитуриентам, поступавшим на гуманитарные факультеты университетов, а также в медицинские институты. Высокой популярностью пользовались ведущие технические вузы: мехмат, физфак и факультет вычислительной математики МГУ, Московские физико-технический и инженерно-физический институты (МФТИ, МИФИ) и т.п. Самыми же престижными стали вузы, выпускники которых могли попасть на работу за границей, прежде всего Московский государственный институт международных отношений (МГИМО), Институт стран Азии и Африки (ИСАА) при МГУ и Институт иностранных языков.

С 1973 г. при поступлении в вуз стал учитываться средний балл школьного аттестата. Это заставляло школьников более усердно заниматься в школе, но не позволяло им сосредоточиться на любимых предметах. К тому же одни и те же оценки, выставленные даже в двух соседних школах, зачастую соответствовали совершенно разному уровню знаний. С 1984 г. от учета среднего балла отказались.

Разрыв между требованиями вузов и уровнем знаний, который давала школа, заставлял абитуриентов прибегать к услугам частных репетиторов. Чтобы помочь детям преодолеть высокий конкурс в престижный вуз, родители старались найти знакомство среди преподавателей или высоких покровителей, а то и просто прибегали к взяткам. Для юношей поступление в вуз (только на дневное отделение) означало, помимо прочего, возможность избежать службы в армии, в которой все шире распространялись «неуставные отношения» и существовал (с 1979 г.) риск попасть в зону боевых действий (Афганистан).

Количество вузов и численность студенчества продолжали расти. В конце 1970-х гг. в СССР было более 5 млн студентов, а каждый десятый работающий имел высшее образование. К 1979 г. 57% студентов учились на дневных отделениях, а 43% приходилось на долю «вечерников» и «заочников», совмещавших учебу с работой (в 1965 г. соотношение было обратным: 41% и 59%). Повысившийся уровень жизни большинства семей позволял молодежи дольше жить за счет родителей и начинать зарабатывать лишь много позже. На практике получалось, что многие студенты-«вечерники» лишь числились на работе, а учились на вечерних отделениях только потому, что не смогли поступить на дневные.

Благодаря массовому распространению высшего образования общая численность специалистов, имеющих университетский или институтский диплом, с 1970 по 1980 г. возросла с 6,9 млн до 12,0 млн, т.е. на 74%. СССР вчетверо превзошел США по числу дипломированных инженеров. Но экономике столько инженеров не требовалось. Многие из них работали техниками, чертежниками, лаборантами, канцеляристами. Если в 1940 г. зарплата инженерно-технических работников была в 2,5 раза выше зарплаты рабочих, то к началу 1980-х гг. они практически сравнялись. Большинство конструкторов и технологов получали меньше среднего рабочего. Поэтому иные молодые специалисты предпочитали трудиться на рабочих должностях. Престиж инженерного труда резко упал.

Раздуты оказались и штаты многих научных институтов. В то время как одни ученые и научные коллективы в 1960— 1980-х гг. добились впечатляющих результатов, эффективность работы других была крайне низкой. Исследование, проведенное в 1970-х гг. в 30 НИИ Ленинграда, показало, что труд 55% научных работников на протяжении нескольких лет не имел никакой творческой отдачи.

Политика снижения социальной роли интеллигенции была отнюдь не случайной. В партийных документах провозглашалось, что советское общество основано на союзе рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции. Однако интеллигенция именовалась лишь социальной прослойкой, а среди двух классов ведущая роль отводилась рабочему.

В 1971 г. XXIV съезд КПСС провозгласил рост благосостояния народа высшей целью экономической политики партии. Главным путем повышения доходов населения объявлялся рост оплаты по труду. В реальности доля зарплаты в стоимости чистой продукции советской промышленности к середине 1980-х гг. снизилась до 36% (в промышленно развитых странах она составляла 65—75%). Средняя зарплата рабочих и служащих в СССР в 1970 г. составляла 122 руб. В соответствии с составленной в 1972 г. Комплексной программой научно-технического прогресса, к 1990 г. она должна была увеличиться до 250 руб., т.е. более чем в 2 раза при неизменных ценах. На практике в 1980 г. средняя зарплата достигла 169 руб., а в 1985 г. — 190 руб. Максимальная пенсия со всеми надбавками составила 132 руб. На XXV съезде КПСС в 1976 г. говорилось: «Реальная обеспеченность доходов гарантируется сохранением стабильных государственных розничных цен на основные предметы потребления и снижением цен на отдельные виды товаров… Это одно из завоеваний нашей плановой экономики, которая ограждена от влияния инфляции, охватившей все капиталистические страны». Действительно, цены на основные продукты питания не менялись долгие годы. В государственной торговле мясо с 1961 г. неизменно стоило 2 руб./кг, сливочное масло — 3,5—3,6 руб./кг, вареная колбаса —2,2—2,9 руб./кг, буханка черного хлеба — 18—20 коп., батон белого хлеба (300—400 г) — от 13 до 25 коп., литр молока — 30 коп., сахар-рафинад — 1,04 руб./кг, яйца — 9 коп за шт. Но в большинстве районов страны мясо, масло, рыбу, овощи, фрукты и многое другое можно было приобрести лишь по ценам кооперативной торговли или колхозного рынка, превышавшим государственные цены в 2 раза и более. Поднимались и государственные цены на некоторые продукты питания (особенно резко, в несколько раз вздорожал кофе), непродовольственные товары и услуги. Дешевая продукция исчезала из ассортимента и заменялась другой, незначительно изменившейся, но гораздо более дорогой. По оценке ученых среднегодовая инфляция в 1970—1985 гг. составила 4%, а поэтому реальная зарплата не только не выросла, но даже сократилась на 20%. Возможности легальных дополнительных заработков были крайне ограничены. Правда, существовал неофициальный рынок частных услуг: в зависимости от личных навыков люди зарабатывали репетиторством, пошивом одежды, ремонтом квартир. Летом целые бригады горожан отправлялись за счет своего отпуска на «шабашку»: строили коровники и овощехранилища, ремонтировали дороги и производственные помещения в колхозах и совхозах. «Шабашники» трудились ударно, по 12—16 часов в день, но и зарабатывали за месяц по 500—1500 руб. Именно «шабашники» изобрели бригадный подряд задолго до того, как его официально предложил Н.Злобин.

На XXVI съезде КПСС в 1981 г. отмечалось: «В 1970-е гг. продолжалось сближение всех классов и социальных групп советского общества… Наша цель — создание общества, в котором не будет деления людей на классы». Однако многие современные исследователи считают, что подлинным правящим классом в СССР являлась номенклатура. К концу 1970-х гг. на управленческих должностях в партийном и государственном аппарате, на предприятиях и в учреждениях трудились около 18 млн чел. Далеко не все они могут отнесены к номенклатуре. Эту категорию населения составляли чиновники партийных, государственных, комсомольских, профсоюзных органов, ответственные сотрудники КГБ, МВД, высокопоставленные военные. Близки к номенклатуре были руководители предприятий и научных учреждений, крупные ученые, удостоившиеся государственного признания писатели и артисты, ведущие журналисты. Почти все, входившие в номенклатуру, были членами КПСС. Однако само по себе членство в партии, численность которой превысила 17 млн чел., не означало принадлежности к номенклатуре.

Образ жизни номенклатурных работников значительно изменился по сравнению с довоенными и первыми послевоенными годами. Давно прошло то время, когда партийный работник жил в квартире, обставленной стандартной казенной мебелью, и получал повышенный паек. В 1970-е гг. принадлежность к номенклатуре позволяла получить вне очереди просторную квартиру в доме повышенной комфортности себе и детям, построить дачу, обзавестись автомобилем, без всяких проблем приобретать по сниженным ценам дефицитные продукты и другие товары в недоступных для простого человека «распределителях», пользоваться услугами закрытых ведомственных поликлиник, больниц, санаториев, пошивочных ателье и т.п. В партийном аппарате были не такие уж высокие зарплаты, но это компенсировалось различными льготами и доплатами. Считалось, что профессиональному партработнику неприлично иметь собственную машину и дачу, но зато можно было пользоваться услугами служебного шофера и жить на государственной даче. (На практике имущество нередко покупалось на имя родственников.) Важной привилегией отдельных групп номенклатуры была возможность выезжать за границу в командировки или турпоездки. (Для рядового гражданина поездка за границу, даже в социалистические страны, была сопряжена с унизительной процедурой получения характеристик и разрешений по месту работы и в партийных инстанциях. Для подавляющего большинства заграница была абсолютно недосягаема.) Дети номенклатурных работников поступали «по звонку» в престижные вузы, устраивались на работу, позволявшую им, в свою очередь, делать номенклатурную карьеру. Многие из них сразу после окончания вузов оказывались на аппаратных должностях в комсомольских органах, оттуда с годами переходили в партийные, государственные, или, на худой конец, профсоюзные. Не приобретя толком никакой профессии, они руководили, контролировали, агитировали, поучали… Возникла своеобразная каста, члены которой привыкали свысока относиться к посторонним: рабочим, врачам, преподавателям, рядовым научным работникам.

В «общенародном государстве», которым СССР именовался в Конституции 1977 г., формировались всё более глубокие общественные противоречия. Правда, основой их была не собственность, как в странах с рыночной экономикой, а причастность в той или иной форме к власти, что характерно скорее для полуфеодального общества.