 |
Когнитивные последствия стереотипов
|
|
|
|
Увековечивают ли стереотипы сами себя?
Предрассудок — это предвзятое мнение. «Вынесение приговора до суда» — вещь неизбежная: ведь мы с вами не бесстрастные автоматы, фиксирующие социальные события и взвешивающие свидетельства «за» и «против» собственных пристрастий. Наши предвзятые мнения руководят нашим вниманием, нашими интерпретациями и памятью.
Во всех случаях, когда какой-либо член какой-либо группы поступает именно так, как и ожидали, мы надлежащим образом отмечаем этот факт: мнение, которое у нас существовало до этого, подтвердилось. Если же действия какого-либо члена какой-либо группы идут вразрез с нашими ожиданиями, мы можем объяснить или оправдать это особыми обстоятельствами (Crocker et al., 1983). Следовательно, стереотипы влияют на то, как мы истолковываем поведение окружающих (Kunda & Sherman-Williams, 1993; Sanbonmatsu et al., 1994; Stangor & McMillan, 1992).
Возможно, вы сами припомните такой период в своей жизни, когда вам — как бы вы ни старались — не удавалось заставить кого-то изменить свое мнение о вас; время, когда вас — что бы вы ни делали — постоянно неправильно понимали. Вероятность непонимания велика, когда кто-то ожидает неприятных столкновений с вами (Wilder & Shapiro, 1989). Уильям Айкс и его коллеги доказали это в опытах, участниками которых стали пары мужчин студенческого возраста. Когда пары приходили в лабораторию, экспериментатор предупреждал одного из участников каждой пары о том, что его «половина» — якобы один из самых недружелюбных людей, с которыми ему приходилось в последнее время общаться. Затем мужчин представляли друг другу и оставляли наедине на 5 минут. Участникам параллельного эксперимента говорили о том, что их «половина» — исключительно дружелюбный человек.
|
|
|
<Ярлыки действуют на нас так же, как пронзительный вой сирены, и мы становимся глухими ко всем более тонким различиям, которые в спокойной обстановке непременно. заметили бы. Гордон Оллпорт,Природа предрассудка, 1954>
И «дружелюбные», и «недружелюбные» участники эксперимента были любезны со своими новыми знакомыми. На деле же те, кто был настроен на встречу с недружелюбным собеседником, изо всех сил старались расположить его к себе, и их усилия не пропали даром: к ним отнеслись доброжелательно. Но в отличие от тех, кого предупреждали о дружелюбии их напарников, испытуемые, ожидавшие встретить нелюбезного человека, приписали его дружелюбное поведение их собственным «нежностям» с ним. По завершении эксперимента они выразили своим собеседникам большее недоверие и оценили их поведение как менее дружелюбное. Вопреки очевидно доброжелательному поведению их напарников те участники эксперимента, которые уже были определенным образом предубеждены, «усмотрели» враждебность, якобы скрывающуюся за «улыбкой вежливости». Они никогда не увидели бы ничего подобного, если бы не верили в нее.
{Если поведение окружающих угрожает нашему стереотипу, мы спасаем его тем, что выделяем из группы, на которую он распространяется, новую подгруппу, например группу «пожилых олимпийцев»}
Что же касается информации, которая находится в разительном противоречии со стереотипом, то мы ее, конечно же, замечаем. Тем не менее, когда нам кажется, что «список исключений» исчерпывается несколькими нетипичными личностями, мы можем спасти стереотип, если выделим из группы, на которую он распространяется, новую категорию (Brewer, 1988; Hewstone, 1994; Kunda & Oleson, 1995, 1997). Домовладельцы, не возражающие против соседства с совершенно определенными чернокожими, могут сформировать стереотипное представление о подгруппе чернокожих — «представителях среднего класса, достигших определенного профессионального уровня». Подобное выделение подтипов — формирование стереотипов, распространяющихся на подгруппы, — помогает поддерживать более общее стереотипное представление о том, что большинство чернокожих — нежелательные соседи (рис. 9.9). Доброжелательное отношение британских школьников к полицейским, охраняющим их школы и по-дружески относящихся к ним, не изменило в лучшую сторону их представления о полицейских вообще (Hewstone et al., 1992). Тот, кто считает, что женщины преимущественно пассивны и зависимы, может сформировать новую подгруппу «агрессивных феминисток» и включить в нее всех тех дам, которые не соответствуют «базовому» стереотипу (S. E. Taylor, 1981).
|
|
|
Рис. 9.9. Атрибуция и модификация стереотипа. Если чье-либо поведение не соответствует нашему стереотипу, мы можем пересмотреть стереотип, выделить подгруппу или приписать поведение каким-либо чрезвычайным обстоятельствам
Влияют ли стереотипы на наши суждения о конкретных людях?
У нас есть возможность завершить эту главу на вполне оптимистичной ноте: мы нередко более позитивно оцениваем конкретных людей, чем группы, которые они представляют (Miller & Felicio, 1990). Известно, что стоит нам узнать человека, как «стереотипы практически перестают влиять на суждения о нем» (Borgida et al., 1981; Locksley et al., 1980, 1982). Энн Локсли, Юджин Борджида и Нэнси Брекке пришли к этому выводу после того, как познакомили студентов Университета штата Миннесота с событиями, якобы имевшими место в жизни «Нэнси». В том, что было выдано за расшифровку телефонных разговоров Нэнси, она рассказывала подруге, как вела себя в трех разных ситуациях (в том числе и тогда, когда в магазине к ней пристал какой-то подозрительный субъект). Некоторые студенты читали запись разговора, в котором Нэнси рассказывала, как решительно потребовала от мужчины оставить ее в покое, другие — в которой описывалось пассивное поведение Нэнси (она просто не обращала на мужчину никакого внимания, и в конце концов он ушел). Остальные студенты читали ту же самую запись, но только ее действующим лицом была не Нэнси, а Пол. На следующий день студентам нужно было предсказать, как Нэнси (или Пол) будет вести себя в других ситуациях.
|
|
|
Как знание половой принадлежности индивида повлияло на их прогнозы? Никак. На ожидания, связанные с решительностью действий персонажа, повлияло лишь то, что студенты узнали о нем накануне. Информация о половой принадлежности не повлияла даже на суждения испытуемых о его маскулинности или фемининности. Студенты совершенно забыли о гендерных стереотипах и оценивали Нэнси и Пола исключительно как индивидов.
Объяснение этих результатов в неявном виде присутствует в одном важном принципе, о котором рассказано в главе 3: при условии, что имеется (1) общая (базовая) информация о какой-либо группе и (2) тривиальная, но яркая информация об одном из ее членов, последняя обычно производит более сильное впечатление, нежели первая. Сказанное в первую очередь относится к ситуациям, когда индивид не соответствует нашим представлениям о типичном представителе данной группы (Fein & Hilton, 1992; Lord et al., 1991). Представьте себе, что вам рассказывают о том, как на самом деле вели себя большинство участников эксперимента по изучению конформизма, а затем демонстрируют запись краткого интервью с одним из них. Будете ли вы догадываться о поведении интервьюируемого, как это сделал бы неинформированный зритель (только на основании видеозаписи), проигнорировав базовую информацию о том, как на самом деле вели себя в массе своей испытуемые?
<Хороших женщин-альпинистов не бывает. Они либо плохие альпинисты, либо не настоящие женщины. Анонимный альпинист; цит. по: Rothbart & Lewis, 1988>
Люди нередко верят в подобные стереотипы, но это не мешает им забывать о них, когда в их распоряжении оказывается живая, выразительная информация. Так, многие люди склонны считать, что «все политики — мошенники», но одновременно убеждены в том, что к их избранникам это не относится: «наш сенатор Джоунс — честный парень». (Поэтому нет ничего удивительного, когда люди, разделяющие столь нелестное мнение о политических деятелях вообще, как правило, переизбирают своих собственных представителей.)
|
|
|
Эти данные позволяют объяснить, казалось бы, необъяснимые результаты экспериментов, о которых рассказано выше. Нам известно, что: 1) гендерные стереотипы сильны; 2) при оценке работы люди мало внимания обращают на то, кем она выполнена — мужчиной или женщиной. Теперь нам понятно, почему это происходит: можно быть приверженцем стереотипных представлений о полах, но игнорировать их при оценке конкретного человека.
Тем не менее сильные стереотипы все-таки сказываются на наших суждениях об индивидах. Когда Томас Нельсон, Моника Бирнат и Мелвин Манис попросили студентов оценить рост мужчин и женщин по их индивидуальным фотографиям, они, как правило, говорили, что мужчины выше (Nelson, Biernat & Manis, 1990). Это происходило даже тогда, когда мужчины и женщины были одного роста, когда студентов предупреждали о том, что в данной выборке пол и рост никак не связаны, и когда за правильный ответ им полагалось материальное вознаграждение.
В более позднем исследовании Нельсон, Микеле Акер и Манис демонстрировали студентам Мичиганского университета фотографии студентов университетских инженерной и фельдшерской школ вместе с описанием интересов последних (Nelson, Acker & Manis, 1996). Даже тогда, когда испытуемых предупреждали, что в выборке равное число студентов и студенток из каждой школы, одно и то же описание интересов чаще приписывалось учащемуся фельдшерской школы, если предъявлялось вместе с фотографией женщины. Следовательно, даже если известно, что сильные гендерные стереотипы нерелевантны, устоять против них невозможно.
Стереотипы влияют и на нашу интерпретацию событий (Dunning &Sherman, 1997). Если испытуемым говорили: «Кое-кому показалось, что утверждения политика ошибочны», они делали вывод о том, что политик лгал. Если говорили: «Кое-кому показалось, что утверждения физика вызывают сомнения», вывод был один — физик ошибся. Если говорили, что два человека повздорили, то выводы были разными в зависимости от того, кто эти два человека: если лесорубы — то возникало представление о драке, а если консультанты по вопросам семьи и брака — представление о словесной перепалке. Если участникам эксперимента сообщали, что за своей физической формой следит фотомодель, ее признавали тщеславной, а если спортсменка, занимающаяся троеборьем, — то говорили, что «она заботится о своем здоровье». Правда, нередко случалось, что испытуемые задним числом «признавали»: неверное описание события явилось следствием влияния на их интерпретации стереотипов. Подобно тому как тюрьма направляет и ограничивает активность заключенных, «когнитивная тюрьма» наших стереотипов направляет и ограничивает наши впечатления — таков вывод, к которому пришли Даннинг и Шерман.
|
|
|
Порой мы выносим суждения или начинаем общение с кем-либо, не имея за душой практически ничего, кроме стереотипа. В подобных случаях стереотипы способны лишить нас объективности и сильно исказить наши интерпретации и воспоминания о людях. По данным Чарльза Бонда, белые медсестры психиатрической клиники одинаково часто прибегали к мерам, ограничивающим физическую активность белых и чернокожих больных, которых они хорошо знали (Bond, 1988). Однако по отношению к вновь поступающим больным они вели себя по-разному и чаще ограничивали физическую активность чернокожих, чем белых. При практически полном отсутствии информации «срабатывали» стереотипы.
{Нередко предрассудки людей в отношении определенной группы, например в отношении геев и лесбиянок, не распространяются на тех ее конкретных представителей, которых они хорошо знают и уважают. Примером может служить этот фолк-рок дуэт лесбиянок The Indigo Girls }
Подобная предвзятость может проявляться и в более завуалированном виде. В эксперименте, проведенном Джоном Дарли и Пейджетом Гроссом, испытуемые, студенты Принстонского университета, смотрели видеозапись ученицы четвертого класса по имени Ханна (Darley & Gross, 1983). Одна группа испытуемых смотрела пленку, на которой Ханна была снята «в роли» ребенка из низов, живущего в малопривлекательном городском районе, другая — пленку, на которой Ханна изображала дочь высокооплачиваемых профессионалов, живущих в красивом загородном доме. Когда испытуемых попросили оценить предполагаемый уровень способностей девочки к разным школьным предметам, обе группы испытуемых отказались использовать для этого ее социальное положение и оценили его по отметкам. Затем обе группы смотрели вторую видеозапись: Ханна проходит устное тестирование, в ходе которого на какие-то вопросы она отвечает правильно, а на какие-то — неправильно.
Те из них, кто перед этим видел видеозапись Ханны «в роли» дочери обеспеченных родителей, оценили ее ответы как свидетельствующие о больших способностях и позднее припомнили, что на большинство вопросов девочка ответила правильно. Испытуемые, которые видели Ханну «в роли» девочки из низов, посчитали, что ее способности не соответствуют уровню четвертого класса, а потом вспомнили, что она неверно ответила едва ли не на половину вопросов. Не забудьте, что обе группы смотрели одну и ту же видеозапись тестирования. Это доказывает: когда стереотипы сильны, а информация об индивидууме неоднозначна (в отличие от той информации, которая была доступна в эпизодах с Нэнси и Полом), стереотипы могут исподволь влиять на наши суждения о людях.
И последнее. Мы более склонны к радикальным оценкам людей в тех случаях, когда их поведение противоречит нашим стереотипным представлениям (Bettencourt et al., 1997). Если женщина резко говорит человеку, пытающемуся встать впереди нее в очереди в кассу кинотеатра: «Не могли бы вы встать в конец?», она может показаться более самоуверенной, нежели мужчина, отреагировавший точно так же (Manis et al., 1988). Когда компания Price Waterhouse,одна из ведущих бухгалтерских компаний страны, отказала Энн Гопкинс в повышении по службе, участие в процессе социального психолога Сьюзн Фиске и ее коллег помогло Верховному суду США расценить этот отказ как проявление подобного стереотипного мышления (Fiske et al., 1991). Гопкинс — единственная женщина из 88 кандидатов на повышение — внесла наибольший вклад в достижения компании и, по общему мнению, была исключительно трудолюбивым и обязательным человеком. Правда, были и такие, кто говорил, что ей не хватает «хороших манер» и не грех поучиться ходить, разговаривать и одеваться «более женственно»... Изучив материалы этого дела и результаты исследований феномена стереотипов, Верховный суд решил, что поощрять только «мужскую» настойчивость значит действовать «на базе гендера»: «Наша цель не в том, чтобы разбираться, женственна мисс Гопкинс или нет, а в том, чтобы решить, связана ли негативная реакция партнеров на нее с тем, что она — женщина. Работодатель, возражающий против решительных действий женщины, служебное положение которой требует их, загоняет ее в невыносимую “Ловушку 22” [«Ловушка 22» — название романа Дж. Хеллера. Синоним любой ситуации, парадоксальность которой заключается в том, что попавший в нее человек становится жертвой обстоятельств, независимо от того, что он делает. — Примеч. перев. ]: их лишают работы и за решительные действия, и за их отсутствие».
Резюме
Современный взгляд на предрассудки, возникший благодаря недавним исследованиям, дает представление о том, каким образом стереотипное мышление, лежащее в основе предрассудков, становится «побочным продуктом» процесса обработки информации — способом, к которому мы прибегаем, чтобы упростить мир. Во-первых, распределение людей по категориям преувеличивает однородность внутри каждой группы и различия между разными группами. Во-вторых, сильно отличающийся от окружающих индивид, например единственный в большой группе людей представитель любого меньшинства, привлекает к себе повышенное внимание. Такие люди позволяют нам осознать различия, которые в иных обстоятельствах остались бы незамеченными. Совпадение двух неординарных событий — например, представитель меньшинства, совершивший нестандартное преступление, — способствует возникновению иллюзорных взаимосвязей между принадлежностью людей к определенной группе и их поведением. В-третьих, приписывание причин поведения окружающих их диспозициям способно привести к предвзятости, к предрасположенности в пользу своей группы:к приписыванию причин негативного поведения членов чужой группы их личностным чертам и к обесцениванию их позитивных поступков. Порицание жертвы также является следствием распространенной априорной веры в справедливое устройство мира: мир устроен справедливо, а поэтому люди имеют именно то, чего заслуживают.
У стереотипов есть как когнитивные источники, так и когнитивные последствия. Направляя наши интерпретации и нашу память, они приводят к тому, что мы «находим» свидетельства в их пользу даже там, где их нет. Следовательно, стереотипы живучи и с трудом поддаются модификации. В наибольшей степени они проявляются, если сложились давно, если касаются незнакомых людей и если выносятся решения относительно целых групп. Стереотипы способны неявно влиять на наши оценки поведения индивидов, даже если мы стараемся отбросить групповые стереотипы при интерпретации поведения людей, которых знаем.
Постскриптум автора
Можем ли мы победить предрассудки?
Социальные психологи больше преуспели в объяснении предрассудков, чем в их искоренении. Поскольку предрассудки — результат взаимодействия многих факторов, избавиться от них нелегко. И тем не менее сейчас мы уже представляем себе, какими методами можно их ослабить (об этих методах будет рассказано в следующих главах): если неравенство статусов рождает предрассудок, следует стремиться к созданию отношений, в которых будут доминировать сотрудничество и социальное равенство. Если мы знаем, что нередко дискриминация основывается на предрассудке, значит, нужно избавляться от дискриминации. Если предрассудки поддерживаются социальными институтами, мы должны лишить их этой поддержки (например, заставить средства массовой информации пропагандировать межрасовое согласие). Если кажется, что члены чужой группы отличаются от членов нашей собственной группы больше, чем это есть на самом деле, нужно сделать над собой усилие, чтобы персонифицировать ее членов.
За время, прошедшее после окончания Второй мировой войны, многие из этих «противоядий» были использованы на практике, и гендерные и расовые предрассудки на самом деле стали менее распространенными явлениями. Исследования, проведенные социальными психологами, помогли также разрушить дискриминационные барьеры. «Нет никаких сомнений в том, что мы сильно рисковали, выступая на стороне Энн Гопкинс, — писала позднее Сьюзн Фиске. — Насколько нам было известно, до нас никто не предъявлял суду, рассматривающему дело о гендерной дискриминации, результатов изучения стереотипов... Наш успех означал бы, что они перекочевали с пыльных журнальных страниц в грязные траншеи юридических баталий, где могут быть полезны. Наше поражение могло травмировать клиента и нанести удар как по репутации социальной психологии, так и по моей репутации ученого. Когда я принимала решение, у меня не было никакой уверенности в том, что наше выступление в Верховном суде принесет успех» (Fiske, 1999).
Сейчас остается только наблюдать за тем, продолжатся ли эти позитивные изменения и в наступившем веке... или антагонизм вновь превратится в открытую враждебность, что при росте населения и уменьшении ресурсов — вполне реальная опасность.
|
|
|
