Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

UNDER PRESSURE (в сотрудничестве с Дэвидом Боуи, 1981)

Фредди Меркьюри

Фредди Меркьюри: Жизнь его словами

 

Он был экзотичен как сказочная птица. Он родился на Занзибаре, у берегов Африки, в парсийской семье — Фарух Булсара. В школе он учился в Индии, недалеко от Бомбея, и там его называли Фредди. Он приехал в Лондон, учился на дизайнера, сменил несколько рок-групп, начал писать собственные песни; вошел в оставшуюся без вокалиста группу Smile, которой придумал новое название — Queen. Несколько лет выступлений перед небольшими студенческими аудиториями, поиск собственного стиля, потрясающая вера в себя и, наконец, запись первого студийного альбома и появление этого легендарного псевдонима — Меркьюри.

Он был скромен и экстравагантен. Он был удивительно застенчив, но на сцене покорял стотысячную публику. Он был ироничен, но глубоко серьезен. Он называл свои песни одноразовой попсой, но он прекрасно знал себе цену. Он был остроумен и умен. Он не выносил скуки и не боялся рисковать: он соединял стили и жанры, он выступил с Королевским балетом, сочинил оперный альбом и спел с примадонной Монсеррат Кабалье. Его любили миллионы поклонников, но он был невероятно одинок.

Он появился как в сказке — с волшебно-загадочного Востока — и ушел, став легендой.

 

Введение

 

Если бы Фредди был жив и мог принять участие в создании этой книги, ему пришлось бы вынести многие дни скучных и утомительных интервью с безымянным журналистом — еще одним посторонним человеком, пытающимся получить новые откровенные признания, а затем исчезнуть и написать книгу от имени Фредди. По всей вероятности, у Фредди не было бы ни желания, ни достаточного терпения для подобного занятия, и вскоре он бы утратил к этому всякий интерес. Фредди терпеть не мог скуки. Именно поэтому и, конечно, из-за отсутствия самого Фредди эта книга имеет две существенные особенности.

Во-первых, здесь собран материал не нескольких дней общения с Фредди, он взят из интервью за двадцать лет из самых разных источников. Мысли и мнения, которые высказывает Фредди, относятся не какому-то определенному отрезку его жизни, а проходят через всю его профессиональную карьеру. Вполне естественно, что его взгляды существенно менялись в течение жизни, и это нашло отражение в его собственных словах. Высказывания Фредди о личных отношениях, о других участниках Queen, о творчестве, о его частной жизни и о планах на будущее заметно менялись на протяжении двух десятилетий, поэтому некоторые фрагменты книги могут показаться противоречивыми. Но все это станет вполне понятным, если вы представите двадцать лет своей жизни в напечатанном виде.

Во-вторых, у этой книги нет литературного обработчика. Все, что вы прочитаете, — собственные слова Фредди, хоть иногда их требовалось слегка привести в порядок. Мы не приписывали ему того, что он не говорил, и не вырывали его слова из контекста[1]. Здесь вы найдете несколько примеров того, как Фредди переходил от настоящего времени к прошедшему и снова к настоящему или наоборот, но именно так он зачастую строил фразы, и эту особенность мы сохранили. В то же время мы постарались, чтобы одна и та же тема была представлена высказываниями Фредди из разных источников и разных периодов его жизни; иногда эти высказывания касаются события, которое еще не свершилось, а иногда комментируют то, что уже состоялось, или даже то, что находится в процессе создания, например запись альбома A Night At The Opera. Поэтому вполне естественно, что слияние определенных предложений или абзацев не совсем безупречно в отношении согласования времен. Мы сделали все возможное, чтобы оставить неизменным каждое слово Фредди, где это было возможно, и сохранить целостность всех оттенков его речи, хотя зачастую он просто не заканчивал начатого предложения! Многое из того, что говорил Фредди, было двусмысленным, но мы не беремся его истолковывать. Пусть читатели сами интерпретируют его слова и делают собственные выводы. Это и есть, по нашему мнению, то, чего всегда хотел Фредди.

Многое из того, что Фредди где-то и в связи с чем-то сказал, как и его лирика, слава богу, было записано и осталось в архивах. Значительная часть этого впервые представлена в данном проекте, и в результате такого смешения Фредди предстает совершенно живым, как всегда полным энергии и требующим вашего внимания. Вы увидите его ироничным и раздраженным, очень мягким и пронзительно откровенным, серьезным и легкомысленным и найдете здесь его вызывающие неловкость колкие комментарии. О чем бы Фредди ни говорил, он делал это в своей неподражаемо дерзкой манере, как не смог бы никто другой, но всегда с юмором и откровенностью. Это подлинный Фредди Меркьюри в его собственных словах, какой угодно, но только не скучный! Никогда не скучный!

Для нас было большой привилегией заниматься изучением и подбором материала для этой книги. Надеемся, она доставит вам удовольствие.

А теперь, не затягивая больше и не дожидаясь, пока Фредди потеряет интерес, давайте, как он часто говаривал, «займемся этим».

Саймон Лаптоп и Грег Брукс,

июль 2006 года

 

Предисловие

 

Эта книга о моем мальчике Фарухе Булсара.

Конечно, он больше известен миру как Фредди Меркьюри. Но при всем при этом он всегда оставался любящим и нежным сыном и членом нашей семьи.

Мне его ужасно не хватает, но благодаря его музыке он всегда рядом со мной. Талант и ум этого уникального человека — и горячо любимого сына — сохранят память о нем в грядущих поколениях. Я надеюсь, что вы получите удовольствие, читая его собственные слова, потому что они наглядно представляют, каким прекрасным человеком он был.

Джер Булсара

 

Глава первая

I Had This Perfect Dream [2]

 

Я не собираюсь становиться звездой, Я хочу стать легендой!

Я хочу быть Рудольфом Нуреевым в рок-н-ролле,

 

В самом начале я был готов голодать (что я и делал), но добиться успеха. Необходимо верить в себя, не важно, как много времени вам потребуется.

Когда Queen только образовалась, все мы были нацелены на большие высоты и не хотели довольствоваться меньшим. В этом деле нужно иметь большую уверенность. Глупо утверждать, что тебе этого не требуется. Если кто-то начинает: мол, «может быть, я недостаточно хорош, может быть, меня устроит и второе место», то тут и говорить не о чем. Мы были полны уверенности. Она просто необходима. Нужно обладать своего рода нахальностью, самоуверенностью и целеустремленностью, помимо других безусловных талантов — музыкальных. Самоуверенность — отличная штука, особенно в начале, когда говоришь себе, что вы собираетесь стать группой номер один, а не группой номер два. У нас это было внутри. У нас у всех было очень большое самолюбие.

Мы были упрямы в этом. Мы хотели, чтобы люди знали — мы группа, с которой следует считаться. К тому же у нас было полно всяких идей, как показать свою оригинальность.

Начинать нужно с чего-нибудь скандального — это лучший способ заявить публике о своем существовании. Нужно постараться, чтобы публика вас заметила: возмутить и шокировать — бесценные приемы. На обложках наших альбомов мы были без одежды, много макияжа, черные ногти и все такое… В то время это шокировало как ничто другое.

Я думаю, образ — неотъемлемая часть рекламы. Не важно, насколько он надуман, в конце концов ты создаешь его интуитивно. Либо это ловкий трюк, который не сработал, либо это нечто, что можно обыгрывать дальше. Это все стратегия. Немного самоуверенности и самолюбия — без этого нельзя.

Когда мы впервые собрали нашу группу, думаю, большинство людей были немного шокированы, потому что они думали, что поп-группы состоят из бывших водителей грузовиков недалекого ума, которым надоело жить на пособие и которые решили вместо этого создавать хиты. Мы были одной из групп, которые хотели отвоевать свое место. Мы собирались это сделать. Мы знали, что можем это сделать.

Мы не просто играли в музыкантов. Мы сказали себе: «О'кей, давайте-ка ворвемся в рок и сделаем это на полном серьезе — никаких полумер». Мы все еще учились в университетах и имели потенциально перспективные карьеры, и мы не собирались бросать свои профессии ради мнимого успеха. Мы стремились к лучшему. Это не было стремлением к мировому господству, хотя, кажется, оно пришло неизбежно, как капитализм.

Мы стремились на самый верх и не собирались довольствоваться ничем другим. Ни один из нас не хотел быть привязанным к работе с девяти до пяти. Я определенно знал, что в музыкальном отношении мы будем иметь всё. Мы были достаточно оригинальны и уже начали это доказывать. Мы были не из тех, кто говорит: «О'кей, мы хотим рискнуть, но, если это не сработает, будем делать как все». Нет. Такое не проходит. Мы бы не полезли в музыкальный бизнес, если бы не были уверены, что доведем начатое до конца. Мы решили сначала закончить учебу, что означало полтора года ожидания, и, если бы к этому времени мы всё еще были вместе, тогда это значило бы, что мы настроены серьезно.

В то время мы решили: «Сделаем что-нибудь интересное. Попробуем объединить все, что мы умеем». Мы не были снобами, мы были очень расчетливыми. Мы хотели появиться с определенным стилем. Хотя в то время мы были еще никто, мы чувствовали, что можем сделать это именно так. В этом был своего рода снобизм. Мы хотели сделать из Queen группу не для всех и каждого, а только для избранного меньшинства.

С самого начала я знал, что мы идем к огромному успеху, и мы действительно шли. В этом у меня никогда не было сомнения. Никогда. Я просто знал, что мы обязательно этого добьемся, и я прямо так и говорил любому, кто спрашивал. В этом деле необходимо иметь подобную самоуверенность. Если вы хотите откусить верхушку торта, то должны обладать уверенностью, чтобы пойти и получить ее.

Я единственный в группе из артистической среды. Все остальные занимались наукой: Роджер — биологией, Джон — электроникой, а Брайан — физикой. Никогда в жизни, даже в самых смелых своих фантазиях, я бы не представил, что астроном, занимающийся инфракрасным излучением, возьмет в руки гитару и станет рок-музыкантом, — так вот вам пожалуйста!

Я поступил в школу искусств с намерением получить диплом (и я его получил) и стать иллюстратором, надеясь зарабатывать на жизнь ремеслом свободного художника. Музыка всегда была побочным занятием. К концу обучения меня уже тошнило от занятий художеством. Я был сыт по горло. Я подумал: «Я не уверен, что сделаю на этом карьеру, потому что это совсем не мое». Тогда я подумал, что мог бы переключиться на музыку. Каждый хочет стать звездой, и я подумал, что мог бы здесь преуспеть, — почему бы нет?

Всегда наступает время принятия решения, когда вы должны сделать решительный шаг и либо сказать себе: «Я пойду и сделаю это и приложу к этому все усилия», либо не говорить этого. И мы в конце концов так сказали.

Нам пришлось довольно долго ждать: решаться нужно было не мне одному. Брайан, Джон и Роджер должны были подумать о своей карьере. Это было время принятия важных решений. Это ведь то, что занимает тебя целиком, а не хобби. Мы испытывали своего рода вдохновение при мысли о том, что забросим свои академические знания и дипломы и займемся этим. И вот… пожалуйста! Я определенно ни о чем не жалею.

Мои родители просто вышли из себя, когда я сказал им, чем хочу заниматься, но сейчас мы прилично зарабатываем, и, кажется, они вполне довольны.

 

Глава вторая

Playing My Role In History [3]

 

Я никогда не считал себя лидером Queen — возможно, самой значительной фигурой…

 

Концепцией Queen была царственность и величественность. Гламур был частью нас, и мы хотели выглядеть шикарно. Мы хотели поражать и шокировать. Мы хотели, чтобы люди не задумывались о том, нравимся мы им или нет, а понимали бы это сразу, едва увидев нас. Мы не просто старались быть другими, потому что если вы не профессионалы, то вам не стоит даже и стараться быть чем-то!

Идея создания Queen зародилась у меня еще во время учебы в колледже. Брайан, который тоже в то время был в колледже, одобрил эту идею, и мы объединили усилия. Самые первые следы группы ведут к команде под названием Smile[4], которая записала сингл и выпустила его в Штатах. Я очень интересовался Smile, и мы подружились. Я бывал на их выступлениях, и они нередко приходили на мои концерты. Но группу постоянно преследовали неудачи.

Я говорил Брайану и Роджеру: «Зачем тратить время на это? Вам нужен более оригинальный материал. Вы должны быть более эффектными в подаче музыки. Если бы я был вашим вокалистом, я бы это сделал!» В конце концов Smile распалась, и мы решили вместе создать новую группу. Все очень просто. Мы были уверены, что наши музыкальные идеи будут гармонировать. Потом [в июле 1971 года] мы познакомились с Джоном Диконом и решили назвать группу Queen.

Я придумал название группы давно. Это очень величественное название и к тому же великолепно звучит. Оно сильное, универсальное и эффектное. Оно имеет большой визуальный потенциал и открыто для интерпретации. Оно давало возможность для многих вещей, таких как театральность, например, и это было замечательно. Оно очень эффектное во всех смыслах. Оно такое емкое. Это не просто фирменная этикетка.

Конечно, я понимал, что название имеет голубой подтекст, но это была лишь одна из его граней. В любом случае, мы всегда воспринимали Queen как нечто величественное, а не гомосексуальное. Мы были обеспокоены тем, что название может дать людям неверное представление, но в то же время знали, что наша музыка будет сильнее этого имиджа, потому что всегда стремились делать качественный продукт. Мы были уверены, что люди к нам потянутся, потому что, хотя эпатажный имидж уже был установлен Боуи и Воланом, мы намеревались поднять его на другой уровень. Мы думали, что, возможно, понравимся хипповым девчонкам и что, возможно, на какое-то время к нам приклеится попсовый ярлык, но не надолго. В то время мы были заинтересованы только одним — поразить тех, кто приходил на наши концерты.

Между фактическим образованием группы Queen и первым контрактом прошло довольно много времени. Именно поэтому мы были так озабочены высказываниями типа: «Вот появились Queen; в моде глэм-рок, и они туда же». Мы никогда никому не подражали. Мы были в глэм-роке до Sweet, и Боуи, и боялись, что пришли слишком поздно. Мы хотели создать особый вид сценической музыки.

Я думаю, что каждый в начале своей карьеры получает ярлык. Журналисты втискивают тебя в какую-нибудь категорию и вешают ярлык. О каждой группе, которая сейчас только начинает, говорят, что она слегка напоминает Culture Club или кого-нибудь еще. Мы слегка напоминали Led Zeppelin, потому что у нас были гармонии и все такое, и поэтому нас пришпилили к этой категории. Каких только ярлыков на нас не навешивали! Ярлыки насколько плохи, настолько же и хороши, и очень глупо относиться к ним серьезно. Мне правда совершенно безразлично, что обо мне говорят. Я думаю, люди говорили разное о нас, но меняли свое мнение, после того как слышали наши альбомы. В конце концов мы обрели свой фирменный знак — Queen. Многим командам, пришедшим после нас, говорили, что они звучат как Queen, и им это тоже не нравилось, но они должны были пройти через это. Так всегда было и будет.

Вначале у нас было много веры, но я думал, что все это закончится лет этак через пять и я займусь чем-нибудь другим. Но она все росла и росла, и не забывайте, что до этого мы все играли в разных группах и имели достаточно опыта, чтобы первое же радужное предложение от записывающей компании могло нас ошеломить.

В тот момент, когда мы делали демо-запись [в 1971 году], мы знали, что вокруг много акул. У нас были очень заманчивые предложения от людей, которые говорили: «Мы сделаем из вас новый T-Rex», но мы были очень, очень предусмотрительными, чтобы ввязаться в это. Мы обошли, пожалуй, все студии звукозаписи прежде, чем выбрали одну. Мы не хотели, чтобы с нами обращались как с рядовой группой. Мы настаивали на этом, потому что у нас никогда не было желания стать безработными музыкантами. Мы сказали: «Принимайте нас как серьезный товар или совсем не принимайте нас».

Мы очень многое продумывали. Успех пришел к нам не в одночасье, ведь мы уже существовали три года. Мы просто нашли нужных людей, которые бы работали на нас, и выбрали правильную компанию, а на это ушло много времени. И всё же нас обвиняли в дешевой рекламе и сравнивали с группами, о которых мы слышать не слышали, и даже в том, что мы не являемся авторами собственных песен.

Большинство считали, что мы прославились враз, но на самом деле нам долгое время пришлось кружить по различным клубам, не имея контракта со студией звукозаписи. Мы с самого начала чувствовали постоянное давление коммерции. Это было похоже на бег с препятствиями. Я всегда буду утверждать, что группа, достигшая большого успеха, либо прошла нелегкий путь, либо что-то здесь не так. Если все слишком легко, то вы достигаете вершины, и на этом все заканчивается!

Вы не можете просто ходить и говорить всем: «Какой я классный музыкант! Какую бесподобную вещь я вчера сочинил!» Необходимо, чтобы вас открыли. Частью таланта является умение донести свою музыку до слушателя. Недостаточно быть прекрасным музыкантом и выдающимся композитором — их и так полно. Научитесь проталкивать себя, быть в нужном месте в нужное время и вникать в бизнес с самого начала. Такова игровая позиция в сегодняшнем рок-н-ролле. Вы должны инстинктивно чувствовать вещи, которые принесут вам успех.

Чем выше ты забрался по лестнице, тем жестче нужно быть, чтобы не свалиться с нее вниз. Не то чтобы я хотел быть жестким и злобным, просто иногда приходится быть таким. Как только ты становишься успешным, вокруг тебя собираются плохие парни, и вот тогда нужно быть по-настоящему сильным и постараться понять, кто есть кто, — это настоящая проверка на выживание. К тебе присасываются всевозможные пиявки, и они высосут твою кровь до капли, дай им только шанс. Приходится следить за каждым, кто работает на тебя, и, если ты чувствуешь, что они собираются надуть тебя, от них нужно быстрее избавляться. Нельзя допускать, чтобы это сходило им с рук. Это как аттракцион с машинками, только это рок-н-ролльные машинки — нельзя позволять плохим парням слишком часто наезжать на тебя. Каждый, кто достигает успеха, раз или два непременно обожжется. Это что-то вроде классического правила. Назовем его опытом.

Думаю, мы приобрели этот опыт в те далекие дни, когда нас обманывали, обворовывали и все такое. Дело не только в том, чтобы получить контракт от звукозаписывающей компании и успокоиться — это еще не обещает сладкой жизни. Это музыкальное предложение, и это деловое предложение. Нужно постоянно держать под контролем все, что происходит вокруг тебя. В наши дни иметь талант — это значит быть не просто хорошим музыкантом, это значит быть все время в курсе. Тебе жизненно необходимо вникать во все. Талант — это не только сочинение хороших песен и их исполнение, это еще и деловой подход, потому что без него невозможно правильно продвигать свою музыку и получать от этого прибыль. Используй все профессиональные уловки, и, если веришь в себя, ты добьешься успеха. Это единственный способ, который мы знали, и он сработал для Queen. Конечно, необходимо иметь специалистов, которые бы занимались всеми делами, но ты должен и сам всем интересоваться.

Таких людей очень трудно найти. Очень трудно доверять другим, особенно для нас. Мы очень вспыльчивые, разборчивые и дотошные. То, через что мы прошли с Trident[5], заставило нас о многом задуматься, и мы стали очень внимательными и избирательными в отношении людей, работавших с нами после этого и ставших частью команды Queen.

Джон Дикон внимательно следил за всем делопроизводством. Он знал все, что должно и чего не должно происходить. Если бы Бог покинул нас, остальные члены группы не стали бы делать ничего без одобрения Джона.

Я думаю, сейчас давление бизнеса становится все больше и больше. Так много всего происходит, что порой приходится принимать поспешные решения и делать все по шаблону. Труднее всего решить проблему времени, и в некоторых случаях приходится идти на компромисс, что мы так ненавидим. Я просто умираю, когда чувствую, что сделал что-то, что мог бы сделать лучше. Это ужасно, потому что об этом постоянно думаешь. В конце концов, это твоя профессия и тебе с этим жить.

Для начинающей группы хорошее руководство и менеджмент жизненно необходимы. Но людям нравится думать, что у артистов нет мозгов и что большинство из них, конечно, легко изолировать от их собственных денег. Мы были хитрее в этом плане. После Trident мы перебрали многих топ-менеджеров, чтобы убедиться, что на этот раз делаем правильный выбор. Правильным выбором в то время оказался Джон Рид. Он сверкнул на меня глазами и сказал: «А почему бы и нет?» Он был великолепен. В нем были все те качества, сочетание которых мы искали все эти годы. Его подход и методы работы были безупречны. Он занимался всем: переговорами, релизами и менеджментом.

Со временем мы стали очень трудно управляемой группой, потому что мы много требовали. Мы сущие дьяволы, так что управлять нами мог бы только кто-нибудь вроде Гитлера или Геббельса. Queen — это бизнес, организация, и мы решили взять все в свои руки.

Поскольку Queen выступали и записывались вместе, у людей создался образ единого организма. Но Queen — музыкальная группа, а не семья. Естественно, что, как и во многих семьях, у нас случаются ожесточенные ссоры. Мы спорим по мелочам. Но мы все понимаем, что в основном наши цели совпадают — продолжать делать хорошую музыку и расширять рамки того, что уже сделано группой.

Сколько мы существуем, столько же существует и какая-то внутренняя ревность между нами. Роджер, Брайан, Джон и я — мы все пишем по раздельности и бьемся, чтобы протолкнуть как можно больше собственных песен в каждый альбом. Здесь и давление, и страсть, и постоянная борьба, что я считаю очень здоровым явлением. Мы выясняем отношения, и в итоге все получается очень демократично. Я не стремлюсь заграбастать все. Я ни в коем случае не хочу сказать, что песни должен писать я один. Все зависит от самой песни. Разве не было бы ужасно, если бы я проталкивал только свои композиции и настаивал на том, что они лучшие?

Это своего рода политика группы, когда мы спорим и говорим: «О'кей, не важно, кто это сочинил, мы думаем, лучше выбрать эту песню, потому что она работает на нас всех». Я имею в виду, что, если бы я толкал свою песню, не будучи уверен в том, что она станет хитом, в итоге это принесло бы убыток мне самому. Так, например, в случае с Radio Ga Ga [1984] я первый сказал, что эта песня, которую написал Роджер, может стать отличным синглом. Это была коммерческая, сильная, необычная и очень современная песня.

Кстати, я не являюсь лидером группы. Все считают меня лидером Queen. Но я всего лишь ведущий вокалист. Я не командир или что-нибудь в этом роде. Мы четыре равноправных участника. Мы все хотели стать поп-звездами, но группа — прежде всего. Без остальных я был бы ничем.

Современные люди в моем положении называют себя «фокусом» группы, что превосходно, если вас зовут Род Стюарт и вы имеете группу музыкального сопровождения за своей спиной. Что же касается нас, то мы не Фредди Меркьюри и его группа. Если разобраться, мы вчетвером заставляем все это работать. Каждый вносит свои двадцать пять процентов, просто я нахожусь впереди, вот и все. Queen — это четырехголовый организм, и это очень нелегко, должен сказать. Очень непросто каждый раз принимать четырехсторонние решения, но иногда приходится соглашаться с большинством. Часто мы так и не приходим к согласию. Иногда мы разделяемся надвое. И как быть в этом случае? Приходится откладывать проблему на какое-то время, а затем возвращаться и подходить к ее решению с другой стороны.

Мы всегда спорили. Мы ссорились практически с первого дня. Каждый из нас четверых очень сильная индивидуальность, так что мы по-прежнему схватываемся друг с другом. Как четыре бойцовых петуха… да мы самая склочная команда на свете! Мы часто просто за горло друг друга берем. Но если бы мы не спорили, мы были бы подхалимами и в итоге получили бы отстой. Обычно тщеславие, скандальность и вспыльчивость ассоциируются с моей персоной. Да, я очень эмоционален и иногда становлюсь очень буйным, но как бы вы удивились, если бы посмотрели на других участников группы. У каждого из нас свой характер, но, возможно, именно это и удерживает нас вместе.

Я думаю, что со временем мы так привыкли друг к другу, что поддерживаем наши отношения чисто инстинктивно. По существу, мы просто четыре человека, работающих вместе. Между нами не существует очень крепкой связи, и мы не так уж часто совместно проводим время. Мы вместе уже так долго и видимся практически каждый день на работе. Но мне кажется, в неофициальной обстановке мы предпочитаем держаться подальше друг от друга, иначе мы будем слишком часто видеться и просто надоедим друг другу. Если необходимо идти на какие-нибудь приемы, мы идем: мы очень профессиональны в этом отношении. Но с другой стороны, так приятно возвращаться в свой собственный мир. У остальных есть семьи, и это занимает большую часть их времени. Мне нравится моя частная жизнь без них — если вы понимаете, что я имею в виду.

Я не могу все время жить жизнью четвертинки. Из-за нашей работы мы постоянно видимся друг с другом, а одни и те же лица каждый день — это сведет с ума любого. Поэтому, как только работа закончена, мы расходимся каждый в свою сторону. Случается так, что я не общаюсь с ними месяцами, но потом мы едем в тур и прекрасно ладим. Музыка удерживает нас вместе, и мы научились инстинктивно принимать друг друга. Мы знаем, что, когда мы долго остаемся вместе, мы начинаем действовать друг другу на нервы. Были времена, когда между нами были большие трения, но мы в какой-то мере сглаживали их. Да, мы много спорим и много ссоримся, но в итоге всегда добиваемся результата и делаем хорошую музыку. Мы все прекрасно понимаем. Очень легко стать эгоистичным и сказать: «Я самый великий!» Может взыграть самолюбие и вообще всякое может случиться, но ты должен себя сдерживать. Полагаю, это и называется профессионализмом.

Мы до сих пор вместе, потому что мы по-прежнему уважаем друг друга как музыкантов. У нас разные характеры, но это неважно. Когда мы не можем договориться о музыке, тут такое начинается, что стулья летят, но, в конце концов, если ты не можешь находиться в одной комнате с другим человеком, тебе придется сказать: «Всё, забыли!» Это просто пытка. Но когда альбом закончен, мы думаем: «Ну ладно, у меня были свои взгляды, у него было свое мнение, но мы объединились ради музыки».

Если группа состоит из четырех совершенно разных людей, каждый из них норовит отклониться от общего курса, и это очень тяжело. Распад группы обычно происходит из-за того, что кто-то один сильно вырывается вперед и просто не может вернуться обратно. Когда в группе есть одна сильная личность, другие отстраняются и думают: «Этого засранца слишком много, не податься ли в другую группу?» Нам так или иначе удается держать свое самолюбие под контролем.

Это не значит, что мы настолько пассивны, что со всем соглашаемся, мы просто не допускаем, чтобы все зашло так далеко, чтобы действительно сказать: «О'кей, давайте тут и закончим!» Были моменты, когда я думал, что с меня хватит, но мы еще столько хотим сделать в музыке. Я думаю, что мы остаемся вместе так долго, потому что никто не хочет уходить. Если уйдешь, будешь выглядеть трусом. Это инстинкт выживания, который есть у меня и у всей группы.

Брайан однажды получил предложение от группы Sparks [в 1975 году], которые хотели, чтобы он присоединился к ним в качестве гитариста. Но мы относимся к такого рода вещам как к чему-то нереальному. Мы так увлечены тем, что мы делаем, что даже не заговариваем об этом второй раз. Мы все получали предложения от других групп, но, если мы с Роджером посылаем их к черту, Брайан тянет время, стараясь быть вежливым с людьми, отчего у них иногда возникает обманчивое впечатление. Брайан действительно настоящий джентльмен — не то что я, старая блядь, — но он ни на минуту не задумывался покинуть нас.

Единственная причина, по которой Брайан мог бы уйти от нас, — это чтобы стать астрономом, но не чтобы присоединиться к группе типа Sparks. Бог мой! Особенно в то время, когда веселье только начиналось! Мы мчались на гребне волны, и нам открывались новые горизонты. Мы наконец-то стали получать отдачу, в том смысле что нас признали как музыкантов и наши песни нашли свою аудиторию.

Полагаю, то, как усердно мы взялись за нашу карьеру, может выглядеть нездорово и расчетливо, но наше самолюбие не позволяло нам соглашаться ни на что, кроме самого лучшего. Я всегда считал нас самой лучшей группой. Это звучит слишком заносчиво, но так оно и есть. Когда нам представилась возможность играть вместе с Mott The Hoople, это было здорово, но в тот момент, когда мы закончили тур, я отлично знал, что скоро мы будем заглавной группой на афишах.

Мы не боимся использовать новые идеи. Чего мы действительно избегаем — так это повторения одних и тех же форм. Изначально мы — рок-группа, о чем мы и заявили своим первым альбомом. Второй немного отличался, но те, кто слышал третий, даже не могли подумать, что это опять мы. Понимаете, мы всегда меняем стиль. Мы следуем правилу, что нужно придерживаться той формы, которая работает, так что на новом этапе остается старый стиль, но мы добавляем новые идеи, по мере того как они к нам приходят. Таков принцип. Это касается всего, даже оформления альбомов. Я имею в виду, господи, через что мы только не прошли, чтобы сделать фотографии для альбома Sheer Heart, Attack [6]!!! Дорогие мои, можете себе представить, как нужно постараться убедить других намазаться вазелином, а потом облить их водой из шланга? В результате четыре участника группы выглядят совсем не царственно — загорелыми и здоровыми и такими мокрыми, как будто потели всю неделю. Дело в том, что все ожидали, что новая обложка будет чем-то вроде Queen III, но это было совершенно новое. Не то чтобы мы менялись полностью, просто в то время мы переживали переходный этап.

Существует столько направлений, в которых мы можем сочинять нашу музыку. Думаю, что мы просто делали то, что хотели сделать. Мы не угождали общественному вкусу. Мы старались быть в курсе того, что происходит и делать один шаг вперед. Я думаю, в итоге хорошая музыка говорит сама за себя, и я уверен, что мы пишем хорошие песни и отлично их исполняем. Мы часто рисковали, но в большинстве случаев риск был оправдан. Мы всё такие же голубоватые на вид, как и прежде. Мы остались такими же вызывающими, какими были в начале. Мы просто показываем людям, что, помимо гей-имиджа, мы способны и на другие вещи.

Каждый раз, когда приступаешь к записи нового альбома, чувствуешь новый прилив энергии — а мы делаем такие разные альбомы! Это каждый раз как новый проект. Все очень свежо, и это очень стимулирует. Если бы мы появились со старым материалом, уверенные, что публика готова его воспринять, это была бы игра без риска. Мы никогда не осторожничали.

Посмотрите, как мы рисковали, записывая альбом Hot Space [1982]. Это было здорово. Мы осваивали разные пространства и пути, поэтому наша энергия была направлена по различным руслам. Мы были всё теми же людьми, но во многих отношениях альбом получился свежим. Я порядком волновался. Попадет ли альбом в черные чарты? Получит ли он признание среди поклонников диско? Мы не знали.

Я помню, когда был выпущен сингл Another One Bites The Dust [в 1980 году] и поднялся до первого места в чартах, многие купили его и решили, что мы чернокожая группа. Потом они пришли на наши выступления и обнаружили, что мы все белые.

Я считаю, Hot Space был одним из самых рискованных, но публика может положительно реагировать на то, что выходит за привычные рамки. Мне бы осточертело, если бы каждый раз мы придерживались нормы. Я не говорю, что мы всегда правы, потому что это не так. Весь этот танцевально-фанковый уклон был, по существу, моей идеей, и, очевидно, не самой блестящей. Я думаю, этот альбом обогнал свое время, но мы делали то, что считали нужным делать, и чувствовали, что мы правы.

Это очень болезненный процесс, и мы ужасно щепетильны. Бывает, мы забраковываем и не включаем в альбом буквально десятки и дюжины песен, причем некоторые из них очень хорошие. Если людям не нравятся песни, которые мы исполняем в определенный момент, нам на это глубоко плевать. Мы так требовательны к тому, что делаем, потому что нас очень заботит, что мы донесем до слушателя. И если мы записываем потрясающий альбом, мы хотим, чтобы он был укомплектован соответствующим образом. Честно говоря, мы самая привередливая группа в мире.

С каждым разом работать в студии становится все труднее, потому что мы стараемся развиваться, писать песни, которые звучали бы по-новому. Первый альбом писать легко, потому что в голове полно идей, которые хочешь реализовать. Но от альбома к альбому начинаешь думать: «Скажут, что здесь я повторяюсь». Я очень чувствителен к этому.

Нам столько всего хочется попробовать, но мы не можем делать всё одновременно. Это невозможно. Несколько песен, которые мы хотели записать для первого альбома, были окончательно завершены только к альбому A Night At The Opera, хотя для большинства такой стиль работы был бы неприемлем. Нельзя впихнуть все в один альбом. Приходится ждать своего времени.

Мне нравится студийная работа, хотя это самая изнуряющая часть моей профессии. Это так утомляет морально и физически. Она полностью выматывает тебя. Иногда я спрашиваю себя, зачем я это делаю. После записи Sheer Heart Attack мы чуть с ума не сошли и решили: «Больше никогда!» И что же в итоге?

После этого альбома мы поняли, что нашли себя. Мы чувствовали, что для нас не существует препятствий и ограничений. В вокальном отношении мы могли превзойти любую группу, и мы решили из кожи вон лезть и, не ограничивая себя ни в чем, действительно делать именно то, что хотим. В каждом альбоме мы немного перебирали, но в этом собственно и есть Queen. В альбоме A Night At, The Opera [1975] был и все возможные звуки: от тубы до гребенки. Никаких пределов. Как только мы его закончили, то поняли, что теперь можем все.

Я никогда не забуду A Night At The Opera. Никогда. Он отнял больше времени, чем любой из четырех первых альбомов. На самом деле мы не стремились к этому. Для нас важнее было сделать альбом так, как мы хотим, особенно после того, как потрачено столько времени и сил.

Это был самый важный для нас альбом, ничего сильнее мы еще не писали. Я знал, что он будет нашим лучшим альбомом. Я был очень доволен оперными штучками. Я хотел добиться какого-то невероятного вокала. К этому времени мы уже записали альбом, который, честно признаемся, был труден для большинства слушателей. Но это было то, что мы хотели сделать. Мы хотели экспериментировать со звуком и иногда использовали три студии одновременно. Фактически на запись альбома ушло четыре месяца. Одна только композиция Брайана The Prophet's Song отняла у нас не то две с половиной, не то три недели. Мы хотели записать столько песен! Для разнообразия мы вставляли короткие композиции. У нас была полная свобода, и она была настолько неограниченной, что мы готовы были дойти до крайности. Мне нужно было написать свои песни всего за две недели, так что мы работали как проклятые.

Название A Night At The Opera возникло в самом конце записи[7]. Мы подумали: «Ну вот, все песни готовы, как же мы назовем наш альбом?» Это название должно было объединить весь материал, и тогда я сказал: «Постойте, здесь столько всяких оперных элементов, давайте взглянем с этой стороны». Тогда мы с Роджером придумали название, и оно как раз подошло.

Мы многое узнали о студийной технике и многому научились во время работы над альбомом A Night At The Opera, Бедный звукооператор просто измучился, потому что мы требовали максимально возможного уровня записи. В этом отношении мы действительно очень вредные. Мы продолжаем поднимать уровень, двигая вверх фазеры, он в это время смотрит на индикаторы и бормочет: «Это никогда не записать!» Затем мы даем ему задание ехать в Нью-Йорк или еще бог знает куда, говоря: «Убедись, что

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...