ЗМЕЙ ПО ИМЕНИ НЕХУШТАН (часть 1)

Что такое икона?

Слово “икона” тоже происходит от греческого слова “икон” и означает: образ, портрет, подобие и фигуру, посвящаемых обожанию и поклонению. Так что в определении идола и определении иконы нет никакой разницы: идол и икона имеют одно и то же значение; поэтому в очах Господа икона такое же беззаконие, как и идол»
(http://rusbaptist.stunda.org/dop/icons.htm).

Откроем словарь проф. А.Д. Вейсмана и посмотрим, что там сказано.

Идол: είδωλον [ и долон] – изображение, образ, привидение, призрак, тень усопшего.

Икона: εικών [ик о н] – образ, изображение, подобие, статуя, образ мысленный, представление о ком-либо, сравнение, притча.

Заметим: у слова «идол» есть значения «привидение» и «призрак», которых нет у слова «икона». Вот в этом их главное отличие, которое неизвестно протестантам. Кому-то из них, впрочем, может быть, известно, но, по крайней мере, ни в протестантском греческом лексиконе Стронга, ни в протестантском новозаветном словаре Баркли Ньюмана эта разница понятий не отмечена. И Плешко, которого я тут процитировал, об этом промолчал. А между тем, с точки зрения самих греков, эта разница определяет значения данных понятий.

Идол и икона есть изображения, образы, но только идол – это призрачный образ, а икона – реальный. Идол изображает то, чего нет. Икона изображает нечто реально существующее.

Вот что по этому поводу писал один образованный грек, для которого греческий язык был родным, св. Никифор, патриарх Константинопольский:

«Икона есть подобие первообраза, сходственно запечатлевающее в себе внешний вид изображаемого, но отличающееся от него по сущности и материи. <…> Если нужно говорить о том, откуда произошло и образовалось слово εικών [икон], то этимологически мы производим его от глагола είκω [ико], который имеет и другие значения, но собственно значит – я похож. От глагола είκω через прибавление буквы ν [ни] произошло слово εικών, обозначающее сходство. <…> От указанного глагола, как коренного, происходит глагол έοικα [эика], означающий также подобие» (Разбор и опровержение невежественного и безбожного суесловия нечестивого Мамоны против спасительного воплощения Бога-Слова. Опровержение 1-ое. §§ 28, 31 // Творения святого отца нашего Никифора, архиепископа Константинопольского. Минск, 2001. С. 400, 403);

«А идол есть изображение того, что не имеет действительного существования. Такие изображения, например, тритонов, кентавров и других несуществующих чудовищ, изготовляют язычники. Именно этим икона и идол отличаются друг от друга <…>. Идол есть изображение никогда не существовавшего, не подобие, ибо он не имеет отношения к тому, чему уподобляется, а мнимый образ» (Там же. §§ 29, 38. С. 400-401, 411-412).

В этом объяснении не хватает ответа на один вопрос: а если идол изображает не какое-нибудь фантастическое существо, а вполне реальное животное – змею какую-нибудь или ещё что? Обожествляют ведь животных. Почему в таком случае изображение реального, а не призрачного существа называется идолом?

Дело в том, что священное животное может быть реальным само по себе, но оно не имеет того достоинства и значения, которое ему придают язычники. Оно не божественно, и в этом смысле оно – призрак. Призрачным является тот смысл, которым наделяют это изображение. А если животное изображается просто как животное, без всяких метафизических измышлений о нём, то это никакой не идол.

В общем, идол – это призрак не только в том смысле, что он изображает собой нечто не существующее в реальности, но и в том смысле, что он изображает нечто не являющееся тем, за что это выдают.

И вовсе не надо углубляться в древнегреческий, чтобы понять, что слово «икона» в Писании не тождественно слову «идол». Ведь если допустить, что икона – это идол, то отсюда вытекает простое следствие: везде, где мы увидим в Писании слово «икона», мы можем вместо него поставить «идол», и смысл фразы не изменится (как, например, мы можем без ущерба для смысла взаимозаменять слова «Господь» и «Владыка»). Вот и попробуем заменить «икону» на «идол» в следующем отрывке:

«Муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ [εικών / икона] и слава Божия» (1Кор. 11:7).

Заменяем и получаем:

«Муж не должен покрывать голову, потому что он есть идол и слава Божия».

Хорошо звучит? Просто здорово! А теперь другой отрывок:
«О славе Христа, Который есть образ [εικών / икона] Бога невидимого» (2Кор. 4:4).

Заменяем и получается:

«О славе Христа, Который есть идол Бога невидимого».

А это как звучит? Простой закон тождества: если Христос = икона Отца, а икона = идол, то, следовательно: Христос = икона = идол. И в таком случае, заповедь «храните себя от идолов» (1Ин. 5:21) означает не только «храните себя от икон», но и «храните себя от Христа». Вот конечный пункт, к которому приводит отождествление понятий «идол» и «икона».

Могут сказать (да и говорят уже), что:

а) Христос – Он ведь живая икона Отца, и поэтому-то Он не идол; икона же, написанная красками, мертва, и поэтому она – идол;

б) икона сама по себе не идол, но становится им, как только ей поклоняются.

Но:

а) если разница между иконой и идолом в том, что первая жива, а второй мёртв, то вот следствие из этой логики: языческое поклонение мёртвому изображению священного животного – это идолопоклонство, а поклонение живому животному – уже не идолопоклонство, ведь живое, в отличие о мёртвого, – это не идол…

б) если икона становится идолом в момент поклонения ей, то идолом становится всё, чему поклоняются, если оно не является Богом…

Например, поклонились сыны пророков Елисею – и он мгновенно стал идолом. «И увидели его сыны пророков, которые в Иерихоне, издали, и сказали: опочил дух Илии на Елисее. И пошли навстречу ему, и поклонились ему до земли» (4Цар. 2:15). Ведь если икона становится идолом, когда ей поклоняются, то почему идолом не стал пророк Елисей? Только потому, что он был жив, а не написан красками на доске? Но какая разница, – он ведь в любом случае не Бог. Не только раскрашенная доска не является Богом, но и живой человек не является Богом; так почему же изображению этого человека поклоняться нельзя, а ему самому – можно? В чём дело? Где логика?

Если икона становится идолом в момент поклонения ей, то что мы скажем о Иерусалимском храме?

«Войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем» (Пс. 5:8). «Превозносите Господа, Бога нашего, и поклоняйтесь подножию Его: свято оно!» (Пс. 98:5). [Подножием ног Божиих назывался именно храм; это видно из слов Давида, который сказал, что хочет «построить дом покоя для ковчега завета Господня и в подножие ногам Бога нашего» (1Пар. 28:2).] «Пойдем к жилищу Его, поклонимся подножию ног Его» (Пс. 131:7). «Поклоняюсь пред святым храмом Твоим» (Пс. 137:2).

Получается, и храм был идолом, раз уж ему поклонялись…

Иерусалимский храм являлся ни чем иным, как иконой. Потом, в Новом Завете, открылось, ЧЬЯ это была икона. Но об этом подробнее в следующий раз.

ИКОНА = ИДОЛ? (часть 2)

Иерусалимский храм, если разобраться, был иконой. Чьей иконой? – трёхмерной иконой Бога. Это видно из следующего:

(1) Павел говорит: «Итак, братия, имея дерзновение входить во святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам через завесу, т.е. плоть Свою» (Евр. 10:20). Т.е. завеса символически изображала плоть Христову (почему, кстати, она и разодралась в тот момент, когда плоть Христова умерла на кресте; см. Мф. 27:51 / Мар. 15:38 / Лук. 23:45);

(2) Христос говорит иудеям: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его»; а Иоанн поясняет: «Он говорил о храме тела Своего» (Ин. 2:19, 21). Т.е. храм сопоставляется с телом Христовым.

(3) Иоанн говорит о видении грядущего Царствия Божия: «Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель – храм его, и Агнец» (Откр.21:22). А если Сам Бог станет для людей храмом, то ясно, Кого именно изображал собой храм – Бога.

Храм сопоставляется то с плотью Христа, то с Самим Богом, Который есть бесплотный Дух. Здесь нет противоречия, Христос ведь сказал: «Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14:9); и Павел назвал Христа образом [иконой / εικών] Бога невидимого (2Кор.4:4). Поэтому можно сказать, что храм одновременно был иконой и воплотившегося Бога Слова, и невидимого Бога Отца.

Ещё одно подтверждение того, что храм был иконой Бога, находим в словах пророка Ионы: «Молитва моя дошла до Тебя, до храма святаго Твоего» (Ион. 2:8). Здесь Бог и храм отождествляются, так что дойти молитве до Бога для Ионы равнозначно тому, чтобы ей дойти до храма. Такие представления возможны только в том случае, если храм изображает собой Бога.

То же видим и в словах Соломона: «Прострут руки свои к храму» (3Цар. 8:38); и: «Молиться Господу, обратившись <…> к храму» (3Цар. 8:44). Если бы храм не был символическим изображением Бога, то бессмысленно было бы простирать к нему руки и обращаться к нему во время молитвы.

Итак, храм был ветхозаветной иконой Бога.

Напомню, что слово εικών, кроме значений «образ» и «подобие», имеет также значения «притча» и «представление о ком-либо». Храм как раз таки был овеществлённой притчей о Боге и давал определённое представление о Нём, и, значит, он с полным правом может называться иконой Бога.

И, следовательно, поклонение храму было поклонением иконе. А обращение в сторону храма при молитве к Богу – это было молитвой перед иконой. Различия здесь чисто формальные и поверхностные, а суть одна.

Главное отличие ветхозаветной иконы-храма от наших икон только в том, что храм был иконой символической, неясной, которую нужно было расшифровывать, а наши иконы – ясны и понятны (за исключением, разве что, некоторых мудрёных икон новгородского письма). Иудей, глядя на храм, не видел в нём указаний на Иисуса Христа, и мысль о Нём в его иудейскую голову посредством храма не внедрялась. А, глядя на православную икону Христа, этой мысли уже не избежать. И в результате именно наши иконы, ясно говорящие о Христе, были названы идолами, тогда как Иерусалимский храм-икона, говорящий о Том же Христе, но только неясно и невнятно, оказался помилован и идолом не признан. (Может быть, потому и не назвали его идолом, что не разглядели в нём Христа?)

ИКОНА = ИДОЛ? (часть 3)

Когда протестанты называют иконы с изображением Христа идолами, то, конечно же, они не имеют ввиду, что Христос – это языческий бог, и поэтому-то Его изображение есть идол. Называя иконы идолами, они утверждают нечто другое – что иконы заслоняют собой живого Христа. А всё, что заслоняет Его от нас, есть идол.

Ну, что ж, вполне можно согласиться с мыслью, что идол – это всё, что заслоняет от нас Христа. И на вопрос – может ли икона стать идолом? – я отвечу: конечно, может. Только замечу при этом: идолом может стать всё – не только икона, но и Библия. За подтверждением далеко ходить не надо, – сами баптисты свидетельствуют, что Библия способна заслонить собою Христа. Вот один баптистский проповедник пишет:

«Когда я принял Христа в возрасте 36 лет, я буквально погрузился в Библию. Несколько месяцев моя жена считала, что у меня лицо в кожаном переплете! Но со временем, возросшие богословские знания оттеснили на второй план мою искреннюю любовь ко Христу. <…> Я знаю Библию вдоль и поперек, но одно лишь знание не изменило моего состояния. В моем случае, Иисус затерялся в Библии» (Боб Джордж. Классическое христианство. Казань, 1993. С. 11).

Для кого-то «Иисус затерялся» в иконах, а для кого-то – в Библии. Ну, и какой вывод мы сделаем? Долой иконы? Хорошо, а Библию – тоже долой?

Для иудеев, например, «Иисус затерялся» в храме. Т.е. храм, который символически указывал им на Иисуса Христа, затмил в их сознании живого Христа, и указаний на Него они не смогли разглядеть в символике храма. Таким образом, храм стал для них идолом. И какой вывод из этого мы должны сделать в отношении храма?

Есть болезни, при которых нормальная здоровая пища превращается в яд для больного организма. Но это не означает, что если кому-то противопоказаны, например, молочные продукты по причине кальциево-оксалатных камней в почках, то всё молочное следует запретить вообще – для всех. Вот так и в отношении того, что может сделаться идолом, заслонить собой Христа и духовно убить человека.

Да, икона может заслонить… и Библия может заслонить… и молитва может заслонить… и пост может заслонить… и Бог Отец может заслонить… и Дух Святой может заслонить, – всё может стать заслонкой от Христа. На всём человек может сконцентрировать своё внимание так, что мысль о Христе уйдёт на задний план. И если это случается, то не избавляться следует от того, что воспринимается нами как заслонка (иначе нам придётся избавиться от всего вообще), а просто привести в порядок свои мысли и чувства.

В одной адвентистской книге я нашёл интереснейшую мысль о том, ЧТО может превратиться для человека в идол:

«Идола можно сделать из чего угодно. Возьмите, к примеру, кольца и серьги. Мы отказываемся от них в первую очередь, потому что не хотим, чтобы они становились идолами, – чтобы они не сбивали нас с пути полного смирения перед Богом. И постепенно нас увлекает та элегантность, которую дает простота. Кольца и серьги уже кажутся нам языческими украшениями. Нашим идолом становится отсутствие колец. И дело доходит до того, что одна церковная община проголосовала за исключение молодой женщины, поскольку она носила обручальное кольцо. Их единоверцы обязаны были придерживаться “бедности”. И они позволили своей любви к простоте заглушить христианскую любовь и человечность» (Уильям Джонсон, Ноэлен Джонсон. Я выбрал адвентизм. Заокский, 1996. С. 108).

Очень глубокая и верная мысль. Не только какая-то вещь может превратиться в идол, но и само отсутствие вещи способно стать идолом.

Кольцо, особенно дорогое и красивое, может стать идолом, если вызовет у своего хозяина чувство превосходства перед ближними. Но и отсутствие колец тоже может вызвать подобное чувство превосходства, как и случилось с членами адвентистской общины, которые проголосовали за исключение женщины, носившей обручальное кольцо.

Для неё кольцо – это символ её любви, напоминание о любимом супруге, предмет, вызывающий самые возвышенные человеческие чувства. И кто же был в этой ситуации идолопоклонником – женщина с её любовью и кольцом или община с её холодной неприязнью к этой женщине и отсутствием колец? Она всего лишь любила своего мужа, а община всего лишь осуждала её за ту форму, в которой выразилась её любовь. Так где же был настоящий идол – на пальце у этой женщины или в сердцах осуждавших её братьев и сестёр?

Вот так и иконы: для кого-то они идолы, а для кого-то – напоминание о Христе, предметы, вызывающие чистые и возвышенные чувства, – как то самое обручальное кольцо…

ЗМЕЙ ПО ИМЕНИ НЕХУШТАН (часть 1)

Затронув тему идолопоклонства и иконопочитания, остановиться уже трудно, потому что с этой темой связано множество интересных вопросов, требующих решения. Вот и мне уважаемые друзья напомнили один такой вопрос, который не следует обходить молчанием, – вопрос о Нехуштане, медном змее.

Опубликовав 3-ю, последнюю, часть статьи «ИКОНА = ИДОЛ?», я получил два комментария, в которых было одно и то же напоминание о медном змее:

alexiy: «Какая-то вещь может стать идолом не только для одного человека, но и для группы людей. А в определенное время это может быть соблазном для целого сообщества (Золотой телец, Нехуштан и пр.)».

j_a_man: «А что, медного змея ведь сломали. И вроде бы правильно сделали».

Действительно, история медного змея, сделанного Моисеем, превратившегося впоследствии в идол и уничтоженного Езекией, вполне может быть приложена к вопросу об иконах. Поэтому приложим её и посмотрим – насколько же эта история совпадает с историей иконопочитания и иконоборчества?

Итак. «И сказал Господь Моисею: сделай себе [медного] змея и выставь его на знамя, и [если ужалит змей какого-либо человека], ужаленный, взглянув на него, останется жив» (Чис. 21:8).

Но царь Езекия «истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан» (4Цар. 18:4).

Причём, о Езекии сказано: «И делал он угодное в очах Господних во всем так, как делал Давид, отец его. <…> И прилепился он к Господу и не отступал от Него» (4Цар. 18:3, 6). Отсюда видно, что истребление медного змея было делом богоугодным.

Именно на пример Езекии ссылался в VIII веке император-иконоборец Лев Исавр. В письме к папе Григорию II он писал: «Иконы – это идолы, запрещенные второй заповедью. Народ суеверно чтит материю и святых считает за богов. Как израильский царь Езекия, после 800-летнего почитания Моисеева медного змея из-за суеверия народного убрал его из храма, так и я теперь по истечении 700 лет по Христе вынужден сокрушить накопившееся суеверие христианского народа» (цит. по: А.В. Карташев. Вселенские Соборы. VII Вселенский собор 787 г. Обострение конфликта с Западом). Под этими словами, я думаю, подписались бы все современные протестанты.

Однако не всё так просто с Езекией. Он ведь дал пример не только уничтожения медного змея, но и пример поклонения Богу посредством поклонения вещественной святыне – жертвеннику. Этот второй пример тоже надо учитывать. Прилагая историю Езекии к нашей ситуации, мы должны сделать такие выводы, которые не входили бы в противоречие не только с первым примером, но и со вторым.

Тот самый Езекия, уничтоживший медного змея, повелел: «Пред сим только жертвенником поклоняйтесь в Иерусалиме» (4Цар. 18:22; см. также 2Пар. 32:12 и Ис. 36:7). Заметьте, не «пред Богом» сказал он, а «пред жертвенником». Понятно, что здесь имелось ввиду не обожествление жертвенника, что речь шла о поклонении Богу, но, тем не менее, о поклонении Богу именно перед материальным предметом.

[Надо заметить, что повеление Езекии поклоняться пред жертвенником приводится в пересказе Рабсака, посла ассирийского царя Сеннахирима. Но сказано это было в разговоре с представителями Езекии, и слова о том, что Езекия вынес такое повеленеие, не были оспорены ни его представителями, ни авторами священных книг, в которых эти слова цитируются трижды.]

Вместе с вопросом № 1 – почему Езекия уничтожил медного змея? – следует поставить вопрос № 2 – почему Езекия НЕ уничтожил храм, жертвенник и ковчег Завета?

Если мы на 2-ой вопрос ответим, что Езекия не посмел поднять руку на храм, жертвенник и ковчег потому, что они были созданы по повелению Божию, то что мы скажем на то, что и медный змей был создан тоже по повелению Божию? Если в случае со змеем можно было уничтожить предмет, создать который повелел Сам Бог, то почему бы не сделать то же самое и с другими предметами? Если в отношении змея можно было вернуться к началу (к тому времени, когда змей ещё не был создан), то почему к тому же началу нельзя было вернуться в отношении других священных предметов?

Только тот ответ на вопрос № 1 можно признать удовлетворительным, который будет одновременно и ответом на вопрос № 2. Свой вариант ответа я дам во 2-ой части статьи (она уже написана, и послезавтра, наверное, я её опубликую; сегодня не хочу, а завтра у меня доступа к сети не будет), а пока, может быть, мои друзья предложат какие-то варианты…

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: