Глава 1. Исторические типы брака

 

В истории человечества существовали иногда одновременно, но в разных местах, четыре системы брачных отношений:- групповой брак – брачный союз нескольких мужчин и женщин (повсеместно был распространен в первобытном обществе);- полигиния – один мужчина и несколько женщин (этот тип особенно присущ скотоводам-кочевникам);- полиандрия – один женщина и несколько мужчин (крайне редкий случай, существовавший у одного из народов Индокитая);- моногамия – один мужчина и одна женщина (преобладающая форма брака у земледельческих народов). Моногамия встречается в двух формах: пожизненная и допускающая развод, или легко разводимая. Неполная семья (один родитель с детьми) встречались крайне редко [5].Согласно обычаю заключения браков они делятся на эндогамные и экзогамные. При эндогамии выбирается только из той группы, к которой относится сам вступающий в брак. Экзогамия предполагает выбор брачного партнера в чужой группе.Одним из критериев типологии семьи выступает неравенство супругов. Неравный брак подразумевает, что супруги различаются по какому-либо значимому признаку: общественному положению, возрасту, доходу. Так называемый статусный брак предполагает преимущества выбора брачных партнеров для занимающих высшие ступеньки в социальной иерархии. Отсюда возникает понятие “неравный брак”. В кастовом, сословном и отчасти классовом обществах неравные браки запрещались в тех случаях, когда они угрожали стабильности социальной иерархии. По существу, это возвращение к принципу эндогамного брака, разрешающего заключать союзы только в пределах своей группы – рода, племени, сословия, касты.Другим критерием классификации выступает плата за брак. Институт покупного брака возник на заре истории одновременно и внутри группового брака, когда женщина была вовлечена в обменный процесс в качестве товара. Две группы обменивались “подарками” которым могла служить женщина. Родственники женщины “дарили” родственникам мужчины его будущую супругу в обмен на равноценные услуги и помощь, которые обязывались вторые первым. Раннюю форму покупного брака можно назвать дарообменной. Практика покупного брака повлекла за собой оживление таких обычаев, как похищение невест, нередко чисто символическое, на белом скакуне, с гиканьем и свистом. В Южной Америке похищенную невесту даже завертывали в ковер или мешок, подчеркивая якобы ее несогласие вступать в брак. При похищении невесты у разных народов практиковались разные обычаи. Например, у древних галлов этим занимались женщины – родственницы жениха. Батаки с Суматры обязательно оставляли в доме похищенной знак – одежду или оружие, иначе брак считался незаконным. Узаконивание брака после умыкания обычно сводилось к выплате выкупа и чисто символическому бою за честь похищенной невесты и ее родителей.Особой разновидностью платного брака считается священный брак. В своей книге “Золотая ветвь” Джеймс Фрезер приводит множество доказательств тому, что обычай выдавать девиц замуж за богов-покровителей, был широко распространен у многих древних народов. Так, индейцы Перу выдавали 14- летнюю девушку замуж за камень, по форме напоминающий человека и почитавшийся в качестве бога. В брачной церемонии, длившейся три дня, принимало участие все племя. Девушка должна была хранить свою девственность и приносить богу-мужу жертвы от имени соплеменников, которые оказывали ей величайшее почтение. Кенийское племя кикуйю поклонялось речной змее, поэтому через каждые несколько лет молодую девушку выдавали замуж за бога-змея.Священный брак являлся столь распространенным, что его сюжет вошел в народные сказки практически всех народов Земли. Это разнообразные сказки о том, как некий город или поселение находилось во власти многоголового змея или дракона, и его жители вынуждены были отдавать ему в жены молодых девушек, пока не появлялся герой, не освобождал девицу и город. На Мальдивских островах каждый месяц жители бросали жребий, кому на сей раз отдавать свою дочь морскому джинну. Цель священного бракосочетания – откупиться от богов (добрых и злых), вызвать плодородие виноградных лоз, призвать на землю дождь, получить помощь в охоте или спасти племя от какой- либо беды.В отличие от древних форм покупного брака, осуществлявшихся в виде эквивалентного дарообмена, более поздние его формы, особенно в эпоху патриархата, проявлялись в форме неравного дарообмена. Господствующий пол, т. е. мужчина, преподносил невесте более дорогие подарки, чем получал от нее, - соответственно своему привилегированному положению, размеру богатства и политической власти. Неравенство, собственно говоря, и делает покупной брак в точном смысле покупным. Брак превращается в объект купли – продажи. Утверждение частной собственности превратило брак в коммерческую сделку. Размеры прав мужа на обладание женой делаются прямо пропорциональными величине выкупа, уплаченного за нее. У нубийских арабов число дней в неделе, в течение которых жена сохраняла верность мужу, зависела от числа голов скота, уплаченного за нее.С тех пор можно говорить о новой форме покупного брака – выкупном браке. Церемония бракосочетания намного усложнилась, она стала формализованной. Устной договоренности молодых людей или их родителей было уже недостаточно. В формализованном браке требовались свидетели, а церемония бракосочетания проходила публично.Покупной брак перестал быть делом только брачующихся, превратившись в часть родоплеменных мероприятий. На мусульманском Востоке возникла новая форма покупного брака – калымный брак. Калым – выкуп за невесту, первоначально выплачивался роду, а позднее – родителям в качестве компенсации за потерю работницы. Согласно традиции, калым считается знаком уважения к невесте и ее родне. Но он воспринимается и как составная часть рыночной экономики и таким образом формирует новое явление – брачный рынок. Одним из предшественников брачного рынка надо считать существовавший в древнем Вавилоне обычай, именуемый на современном языке брачным аукционом. В отличие от калыма здесь имело место перераспределение денег, полученных за красавиц, в пользу девиц, обделенных привлекательностью. Таким образам все они оказывались замужними. Брак по расчету зародился еще на заре человечества, когда люди заключали браки, чтобы обеспечить союзы между племенами или с другими полезными целями. В дальнейшем правители древних стран отдавали своих дочерей и родственниц в жены правителям других стран, чтобы получить, политические или дипломатические выгоды, укрепить межгосударственный союз, повысить свой статус и т. д. Со временем мотивы брака менялись, но его сущность оставалась прежней. В нем отсутствовала эмоциональная составляющая, чувство взаимной любви. Брак по расчету – противоположность браку по любви.В дореволюционной России высокий уровень брачности среди основной части населения, крестьянства во многом объяснялся экономическим образом. Крестьянский парень до женитьбы в деревне всерьез не воспринимался; он не имел голоса в семье, на крестьянском сходе; деревню ему не разрешали покинуть даже на короткий срок. Только после свадьбы он становился полноправным членом семьи и “мира” – сельской общины, обладателем прав и обязанностей полноценного члена крестьянской общества. Аналогичным было положение незамужних крестьянских девушек. Таким образом, невозможность холостой жизни земледельца объясняется материальной необходимостью.Экономическая и морально-этическая необходимость заставляла крестьян жениться при первой же возможности, делая безбрачие практически невозможным. Именно это заставило многих исследователей крестьянской жизни сделать вывод, что такой брак – хозяйственная сделка, а не взаимная склонность.Другая причина брака по расчету – желание избежать службы в армии [4].

 

ГЛАВА 2.МОНОГАМНАЯ СЕМЬЯ: КРИЗИС ИЛИ ЭВОЛЮЦИЯ?

 

Не могут не вызвать удивление панические разговоры отечественных демографов и социологов по поводу кризиса семьи. Чем же подпитывается такой пессимизм? Как правило, на протяжении последнего столетия ссылаются на одни и те же факторы: увеличивается число одиноких мужчин и женщин, растет количество разводов, снижается уровень рождаемости, становится больше «неполных» семей, интенсифицируются внебрачные связи и т. д.

Рост числа разводов, по убеждению Голода С.И., не в последнюю очередь предопределен переходом от «сватовства» как способа заключения брака к индивидуальной избирательности, или в более широком плане — к принципиально иному типу семейных отношений. Свобода выбора партнера имплицитно подразумевает и свободу расторжения супружества, если оно складывается неудачно.

Факт снижения деторождения, таким образом, несомненен. Чем же это объяснить? Подавляющее большинство исследователей связывают падение рождаемости с резким ухудшением социально-экономической ситуации в стране. И в этом есть доля истины.

Однако перечисленные выше процессы, по мнению Голода С.И., по преимуществу обусловлены историческим типом семьи.

Еще в начале 80-х годов им была высказана гипотеза о наличии трех идеальных исторических типов моногамии (см.: Голод С. И.Стабильность семьи: социологический и демог­рафический аспекты. Л., 1984). В 90-е гг. немного­численные демографы и социологи стали разрабатывать кон­цепцию многообразия семейных типов. Голод С.И. пишет: «Главное — признание множественности идеальных типов се­мьи и фактического разнообразия их форм».

Анализ семьи, как любой системы, имеет два вектора: один направлен на раскрытие внутреннего механизма ее функционирования и взаимодействия элементов; другой — в окру­жающий семью мир, взаимодействие с которым составляет ее внешнее функционирование.

Перенос исследовательского фокуса на собственные закономерности поставил задачу нетрадицион­ного определения понятия «семья».

Семья — это совокупность индивидов, состоящих по меньшей мере в одном из трех видов отношений: кровного родства (брат — брат, брат — сестра и т. п.), порождения (родители — дети), свойства (муж — жена). Характер названных отношений (грубо говоря, авторитарный-эгалитарный) может, по убеждению Голода С.И., служить критерием, определяющим этап развития моногамии. Следуя этой логике, можно сконструи­ровать три идеальные исторические типа семьи: патриархальный (или традиционный), детоцентристский (или современный) и супружеский (или постсовременный).

Однако, история знает и эпоху матриархата, когда в древнем обществе главенствующее положение занимала женщина, и на то были свои особые причины. Когда было наложено жесткое табу на кровосмешение, образовался род, как новая форма семьи, в основу которой был положен принцип родства по материнской линии. Ввиду того, что мужья и жены были общими, отцовскую линию проследить было фактически невозможно, и поэтому действительно кровными родственниками можно признать было только мать и ее детей, которые оставались при ней и составляли ее, материнский, род [2 ]. В период матриархата наследование всегда шло по женской линии, а в брачных соглашениях собственность жениха часто передавалась во владение невесты. Многие фараоны женились в связи с этим на своих сестрах и даже дочерях, так как это помогало сохранить трон, династию и наследство.Так Клеопатра (69 – 30 гг. до н. э.) сначала была женой своего старшего брата, затем после его смерти, – супругой младшего брата. Каждый этот брак давал им право владеть Египтом.Приведем слова Ф. Энгельса: «Ниспровержение материнского права было всемирно историческим поражением женского пола. Муж захватил бразды правления и в доме, а жена была лишена своего почетного положения, закабалена, превращена в рабу его желаний, в простое орудие деторождения» [6].С появлением частной собственности женщина становится бесправной домашней прислугой с многочисленными хозяйственными обязанностями, она не может даже распоряжаться личным имуществом без разрешения мужа, а в случае его смерти власть в доме переходила к сыну.По свидетельствам историков, женщина могла делить с мужем ложе, но не трапезу. В Древней Греции красивая женщина стоила несколько голов рогатого скота [3].

 

2.1. ПАТРИАРХАЛЬНЫЙ ТИП СЕМЬИ

 

Наиболее архаичный тип семьи — патриархальный. Он опи­рается на зависимость жены от мужа и детей от родителей. Этот тип возник в результате ниспровержения материнского права. Одной из иллюстраций перехода от материнского к от­цовскому счету родства может послужить обычай «кувада» (от франц. cuvade — высиживание яиц), обнаруженный у при­митивных племен Африки. После разрешения от бремени женщина сразу же приступает к повседневной деятельности, мужчину же укладывают в постель. Он имитирует схватки и послеродовую слабость, за ним тщательно ухаживают. Отец, таким образом, демонстрирует свою решающую роль в вос­производстве потомства.

Главенство мужа, в частности, проявляется в том, что в его руках сосредоточены экономические ресурсы и принятие основных решений. В соответствии с этим и произошло жест­кое закрепление внутрисемейных ролей.

Было бы большим упрощением полагать, что изживание экономических и нрав­ственных приоритетов главы семейства и сопутствующих обы­чаев происходит с легкостью. Наиболее рельефно проступают следы классической формы традиционной семьи в среднеазиатском регионе. У коренного населения об­наруживаются древние обычаи. Скажем, до сих пор в ходу (в основном, правда, в сельской местности) обряд публичной демонстрации простыни после первой брачной ночи.

В России патриархальные принципы, хотя и не в столь от­кровенной форме, также живучи. Напомню две патрилинейные традиции: невестка меняет свою родовую фамилию на фамилию мужа; при названии новорожденного используется реестр семейных имен.

Другая центральная ось семьи: отношения родители — дети. В традиционной семье на протяжении многих лет гос­подствовала абсолютная родительская власть и авторитарная система воспитания.

В отношениях порождения, нет сомнения, осталось мень­ше ритуалов, чем в супружеских отношениях. И, тем не ме­нее, один из обычаев довольно устойчив — «сватовство». У народов, исповедующих ислам, в большинстве случаев брач­ные договоры до сих пор заключаются между родителями; молодые люди становятся действующими лицами только после этого. Согласно мусульманским нормам, воля родителей — закон для детей, даже если она направлена против их интере­сов. Остается только удивляться наивности местных демог­рафов и этнографов, которые, прикрываясь сомнительным идеалом стабильности семьи, склонны защищать все без ис­ключения патриархальные предписания. Вот типичный пас­саж: «...направляя острие идейно-воспитательной работы про­тив купли-продажи невесты (калым), нельзя игнорировать связь этого обычая с элементами традиции уважительно под­чиненного отношения детей к старшим и особенно к своим родителям, с установками своеобразного укрепления семейно-брачных отношений и института семьи в целом».

Итак, смысл патриархальной моногамии упрощенно можно свести к двум принципам: жесткой половозрастной субор­динации и отсутствию индивидуальной избирательности на всех стадиях семейного цикла. Эти принципы в текущем сто­летии в разных национальных регионах с разной степенью интенсивности подвергаются пересмотру. И когда сегодня подчеркиваются кризисные явления, то, надо понимать, речь идет в первую очередь о традиционном типе семьи. На са­мом деле эмансипация женщин и все ей сопутствующие со­циально-экономические перемены подорвали (но не ликви­дировали) основы авторитарности, и как следствие — рост числа разводов, снижение уровня рождаемости, переоценка понятия «девственность» и т. п. Немало исследователей ус­мотрели в указанных тенденциях угрозу семье вообще и ста­ли активно призывать к реставрации патриархальности. Не стоит заблуждаться на этот счет: попытки реанимации ее как массовой формы обречены на провал.

 

2.2 ДЕТОЦЕНТРИЧЕСКИЙ ТИП СЕМЬИ

 

Со второй половины Х I Х века в Европе формируется детоцентристский тип семьи. Для него характерно возвышение роли частной жизни, чувственной стороны брака и интимности. Более или менее равноправные отношения между мужем и женой привели к появлению устойчивой зависимости экспрессивной удовлетворенности от супружества, с одной стороны, а с другой — к осознанию того, что сексуальность, практикуемая в границах брака, не сводима к деторождению. Все это наводит супругов на мысль о необходимости планировать время рождения детей и их количество. В силу этого ограничивается репродуктивный период непродолжительным временем (в пределах 5—10 лет) и рождение одного двух детей. Желанный ребенок превращается в объект родительской любви и стойкой привязанности. Тем самым канул в Лету обычай многодетности.

Решение о количестве детей принимают, по преимуществу, сами супруги. Возможности внешнего давления, как показывает практика, даже тщательно разработанные меры демографической политики (например, такой, как французская после второй мировой войны) предельно малы. Следует подчеркнуть, что детоцентристская семья по природе — малодетна.

В России поведение родителей, мотивированное интимно-эмоциональной привязанностью к детям, получило массовое распространение со второй половины 20 столетия. Даже в деревенской семье, где в недавнем прошлом детям не уделялось особого внимания, с 60-х годов многие родители, в том числе и те, кто сам окончил лишь начальную школу, мечтают дать детям максимально возможное образование. Дети, судя по высказываниям большинства опрошенных сельских жителей, — главный смысл семьи. Перемены в этом направлении подмечены и в среднеазиатском регионе. По наблюдению местного этнографа, в киргизской семье, сколь бы скромным ни был ее бюджет, изыскиваются средства на покупку одежды детям, посещение ими кино и т.п. Многие родители стремятся дать им образование и специальность.

Повышение материальных и духовных забот о детях — явление положительное. Однако гипертрофия долга, дополненная отходом от аскетической традиции, подчас приводит к противоположным результатам. Вредит и избыток нежности. Это можно наблюдать при изучении детей-невротиков. Согласно клиническим исследованиям, матери детей, страдающих неврозами, в отличие от матерей контрольной группы, реже общаются с ребенком на равных. Они навязывают ему свое мнение, не позволяя ребенку проявить самостоятельность.

Голод С.И. считает, что детоцентристский тип семьи — существенный шаг в эволюции моногамии. Лучшее доказательство этому, по мнению Голода С.И. — детальное рассмотрение характера супружеских отношений, а затем и отношений порождения.

Зарождение избирательности в предбрачный период предопределило новую семейную стратегию. Совместное проживание мужа и жены в условиях отсутствия ритуализированных ожиданий и однозначно закрепленных ролей требует адапта­ции их индивидуальных планов и поведенческих стереотипов относительно друг друга. Иначе говоря, должен возникнуть ряд тесно связанных между собой приспособительных отношений, каждое из которых в большей или меньшей (но непременно в значимой) степени оказывает воздействие на стабильность индивидуальной семьи. Исходя из эмпи­рических материалов Голода С.И. (опрос 1978,1981 и 1989 гг.), существует семь адаптационных ниш: духовная, психологическая, сексуальная, информационная, родственная, культурная и бытовая. Эти ниши имеют подвижную иерархизированную структуру, сдвиги в ней предопределяются стадией развития индивидуальной семьи. К примеру, в начальной стадии, т. е. в промежутке между вступлением в брак и рождением ребен­ка, иерархия такова: духовная, психологическая, сексуальная и культурная. На следующей стадии «культурная» вытесняет­ся «бытовой».

Между адаптационными нишами существует тесная связь. Словом, если отсутствует психологическая, бытовая или духовная совместимость, то трудно ожидать, скажем, сексуальной гармонии.

Более глубокий слой отношений в семье — интимность (intim — внутреннее), представляющая собой качественно иную близость, нежели адаптация. На инструментальном языке интимность — это взаимная симпатия, расположенность, признательность и эротическая привязанность мужа и жены, родителей и детей.

Казалось бы, если интимность, в самом деле, содействует супружеской удовлетворенности, то она, по всей вероятности, должна сопрягаться со всем адаптационным веером. И это действительно так. Данные опросов указывают на корреляционную зависимость параметра «интимность» по меньшей мере, от четырех составляющих синдрома: психологической, духовной, сексуальной и информационной. Стало быть, ценности адаптации и интимности не просто сосуществуют, а составляют единую структуру, объединяющую мужа и жену и по внешнему поведенческому периметру, и по внутриличностным каналам, образуя тем самым частный стиль жизни.

Из всего вышесказанного образ детоцентристской семьи кажется более привлекательным. Однако, в конечном счете, и в этой семье сковывается, ограничивается проявление личностного потенциала, что с наибольшей очевидностью проступает по линии родители — дети. Вместе с тем надо не забывать следующего. Здесь представлен идеальный тип, в реальной же практике его формы разнообразны.

 

2.3. СУПРУЖЕСКИЙ ТИП СЕМЬИ

 

В последние десятилетия наблюдается зарождение еще одного типа моногамии, который Голод С.И. условно назвал супружеским. В такого рода семье стратегическое отношение оп­ределяется не родством (как в патриархальной) и не родительством (как в детоцентристской), а свойством. Понять это можно так. Норма семейной жизни меняется: родители в такой семье отказываются полностью подчинять собственные интересы интересам детей. Зафиксированное движение расценивается частью исследователей как одно из фундаментальных, определяющих лицо современной цивилизации.

Супружеская семья — исторически наименее стереотипизированное образование. Если иметь в виду зрелую ее стадию, то здесь открываются уникальные возможности для отхода от господства зависимых отношений и раскрытия деятельной палитры по всем структурным составляющим: муж — жена, родители—дети, супруги — родственники, дети — пра­родители. Иными словами, в границах одного семейного типа возникают разнообразные и богатые отношения между пола­ми и между поколениями, возможности индивидуальной са­мореализации для всех. Эта общая идея, чтобы быть адекватно воспринятой, требует уточнений.

Первое. Почему возлагаются особые надежды на супружество, разве в прошлом его не было? Да, не было. Само собой разумеется, супруги, т. е. муж и жена, по меньшей мере, в европейском цивилизованном обществе, составляли первооснову семьи. Но речь идет не о супругах, а о супружестве.

Супружество — это личностное взаимодействие мужа и жены, регулируемое моральными принципами и поддер­живаемое имманентными ему ценностями. В основе этого - неинституциональный характер связи и симметричность прав и ответственности обоих супругов. Это, кстати, и указывает на исторически недавнее происхождение данного феномена. В самом деле, принципы, лежащие в основе супружества, мог­ли практически реализоваться лишь в результате социальных сдвигов, сопровождавшихся индивидуализацией мужчин (рас­ширение избирательности, внутренней ответственности, уси­ление самоконтроля) и распространением обозначенных ка­честв на женщин, что было бы невозможно без их экономической и гражданской эмансипации.

Второе уточнение связано с дешифровкой ценностей пост­современной семьи. По-видимому, нет особой нужды дока­зывать общность «корней» детоцентристского и супружеского типа. Они базируются на одном и том же — институте ухажи­вания. Отсюда неудивительно и совпадение двух базовых цен­ностей — адаптационного синдрома и интимности. Вместе с тем между современным и постсовременным типами семьи есть и существенное различие. Например, где-то через десять-пятнадцать лет совместной жизни жена (муж) только собирается открыть рот, а муж (жена) может с большой достоверностью сказать, о чем пойдет речь. Этот мо­мент опасен: брачные партнеры хорошо адаптированы, а по­тому легко предсказывают реакцию другого, что открывает путь отчуждению. В детоцентристской семье рутинность не­редко способствует либо переносу акцента на отношения по­рождения, либо вовлечению одного из супругов (иногда и па­раллельно) в пьянство, наркоманию, сексуальный разврат. Все это, разумеется, чревато конфликтами и разводами.

Поделиться: