Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Молотилка и паровая машина

Тэсс

красивая девушка, быть может, не более красивая, чемнекоторые другие, но подвижный алый рот и большие невинные глазаподчеркивали ее миловидность. Волосы она украсила красной лентой и средиженщин, одетых в белое, была единственной, которая могла похвастатьсятаким ярким украшением (...)В лице ее все еще таилось что-то детское. И сегодня, несмотря на ееяркую женственность, щеки ее иной раз наводили на мысль о двенадцатилетнейдевочке, сияющие глаза - о девятилетней, а изгиб рта - о пятилетнейкрошке. Однако мало кто это замечал, и почти никто над этим не задумывался.Изредка какой-нибудь прохожий долго смотрел ей вслед, очарованный еесвежестью, жалея, что больше ее не увидит, но почти для всех она былакрасивой деревенской девушкой - и только. (...) В эту пору жизни Тэсс Дарбейфилд была лишь сосудом эмоций, неокрашенных опытом. Хоть она и училась в сельской школе, но не совсемотделалась от местного произношения, - а для диалекта этой областихарактерным являлось злоупотребление звуком "э", правда, не уступающим повыразительности ни одному другому в человеческой речи. Пухлые алые губы, скоторых столь часто срывался этот звук, еще не были твердо очерчены, икогда девушка, умолкая, сжимала их, нижняя губа чуть-чуть приподымалаверхнюю. В лице ее все еще таилось что-то детское. И сегодня, несмотря на ееяркую женственность, щеки ее иной раз наводили на мысль о двенадцатилетнейдевочке, сияющие глаза - о девятилетней, а изгиб рта - о пятилетнейкрошке. Однако мало кто это замечал, и почти никто над этим не задумывался.Изредка какой-нибудь прохожий долго смотрел ей вслед, очарованный еесвежестью, жалея, что больше ее не увидит, но почти для всех она былакрасивой деревенской девушкой - и только.(...)Когда онуже отошел от танцующих, взгляд его упал на Тэсс Дарбейфилд - а уж еслиговорить правду, в ее больших глазах таился легкий упрек: почему не ее онвыбрал? Тогда и он пожалел, что не заметил ее, чему виной была еезастенчивость; и с этой мыслью он ушел с луга.(...)в сельской школе, где считалась первой ученицей, когда год или два назад бросила учиться.(...) В детстве ее очень любили товарки и сверстницы, и в деревне, когда онавозвращалась домой из школы, ее всегда видели с двумя подругами, - всетрое были почти одних лет; Тэсс обычно шла посредине - в розовом, скрасивым сетчатым узором, ситцевом переднике, закрывавшем шерстяноеплатье, чья первоначальная окраска перешла в какой-то неописуемый цвет; длинные крепкие ноги Тэсс были туго обтянуты чулками, продранными наколенках оттого, что часто посреди дороги и у насыпей она опускалась наколени в поисках растительных и минеральных сокровищ; пряди волос - тогдаони были пепельного цвета - загибались, как крючки, на которых подвешиваютчайник над огнем; руки девочек, шедших сбоку, обвивали талию Тэсс, а ееруки лежали на плечах подруг.(...) Однако Тэсс была добра к малышам, и для того чтобы помогать им по мересил, она, как только ушла из школы, стала наниматься на соседние фермы вовремя сенокоса и жатвы, хотя всему предпочитала доить коров и сбиватьмасло; этому она научилась, когда ее отец еще сам держал коров, и так как пальцы у нее были ловкие, она справлялась с такой работой мастерски. С каждым днем все новые семейные тяготы ложились на юные ее плечи, ивполне естественно, что в поместье д'Эрбервиллей как представительницаДарбейфилдов отправилась именно Тэсс. Кстати, в данном случае Дарбейфилдыпоказывали лучшее, что у них было. (...)Фигура Тэсс была чуть пышнее,чем полагалось бы по ее возрасту, и поэтому она казалась старше своих лет- скорее женщиной, чем девушкой. Свою фигуру Тэсс унаследовала от матери,не унаследовав ее характера. Порой Тэсс смущала эта ранняя зрелость, ноподруги успокоили ее, сказав, что время излечивает подобные недостатки. (...)Миссис Дарбейфилд...Первым деломона принесла большой таз и столь тщательно вымыла волосы Тэсс, что,высушенные и расчесанные, они стали вдвое пышнее обычного. Перевязала онаих красной лентой - гораздо шире будничной; затем надела на Тэсс то самое белое платье, какое было на ней в день клубного гулянья, - воздушноеширокое платье, придававшее ее фигуре зрелость, которая не соответствовалаее возрасту; благодаря этому платью и прическе ее могли принять завзрослую женщину, хотя она была еще почти ребенком.(...)Одна была в бледно-розовой кофте, другая в кремовом платье с узкими рукавами, третья в юбке, красной,как лопасти жнейки....В это утро взгляд невольно возвращается к девушке врозовой ситцевой кофте, так как фигура у нее более гибкая и изящная, чем удругих. Но она так низко надвинула на глаза чепец, что, когда она вяжетснопы, оборки скрывают даже щеки, хотя о цвете ее лица можно догадаться потемно-каштановой пряди волос, выбившейся из-под чепчика. Быть может, она обращает на себя внимание отчасти потому, что совсем к этому не стремится,а другие женщины частенько посматривают по сторонам.... Работает она монотонно, как часовой механизм...Иногда она распрямляется, чтобы отдохнуть, потуже завязать передник ипоправить сбившийся чепец. И тогда видно ее лицо - овальное лицо красивоймолодой женщины, глубокие темные глаза и длинные тяжелые косы, которыесловно цепляются умоляюще за все, чего коснутся. Щеки у нее бледнее, зубыровнее, а красные губы тоньше, чем у большинства деревенских девушек.Это Тэсс Дарбейфилд, или д'Эрбервилль, слегка изменившаяся - та же, дане та; в эту пору своей жизни она чувствует себя здесь чужой, пришлой,хотя живет не на чужой стороне. (...)Жалость - это было подходящее слово; даже враг и тот почувствовал бысострадание, глядя на сидевшую здесь Тэсс, чей рот напоминал цветок, абольшие неясные глаза были не черными и не голубыми, не серыми и нефиалковыми, но, пожалуй, сочетающими все эти цвета и сотни других, которыеможно было увидеть, всматриваясь в радужную оболочку, где вокругбездонного зрачка ложились один на другой различные цвета и оттенки, -Тэсс, женщину почти безупречную, если не считать слегка неуравновешенногохарактера, унаследованного от предков.(...) Так за короткое время наивная девушка превратилась в серьезную женщину. Постоянные размышления наложили отпечаток на ее лицо, в голосе иногдазвучала трагическая нотка. Глаза стали больше и выразительнее, онаказалась теперь настоящей красавицей; ее лицо было прекрасным, а душа быладушой женщины, не сломленной и не озлобленной тяжелыми испытаниямипоследних двух лет. Не будь общественного мнения, эти испытания могли бывоспитать ее в свободном духе, и только. На Мызе Тэлботейс

Лицо ее за последнее время изменилось, научилось отражать меняющееся настроение: иногда оно бывало прекрасным, иногда неприметным - в зависимости от того, радостные или мрачные мысли мелькали у нее в голове. Сегодня была она розовой и безупречно красивой, завтра - бледной и трагической. Тэсс розовая чувствовала меньше, чем Тэсс бледная; более совершенная ее красота соответствовала менее созерцательному настроению; более возвышенное настроение - менее совершенной красоте. Сейчас, подставив лицо южному ветру, она была физически прекраснее, чем когда бы то ни было.

Тэсс овладело непреодолимое, всепоглощающее инстинктивное стремление обрести радость, которым проникнуто все живое как на низших, так и на высших ступенях развития. Она была молодой 20-летней женщиной, духовный и эмоциональный рост которой еще не завершился, и ни одно событие не могло наложить на нее печать, неизгладимую с течением времени.

Настроение ее все улучшалось, усиливалось чувство благодарности судьбе, расцветали надежды.

Между тем многие доильщицы высказали свое мнение о новой работнице: " Какая она миленькая! " - высказали с неподдельным восхищением и великодушием, хотя втайне надеялись, что остальные будут возражать; и, говоря по правде, возражения были бы оправданны, так как эпитет "миленькая" лишь приблизительно определял то, что привлекало внимание в Тэсс.

Богатая

Ее поразительная красота не то что выигрывала, но во всяком случае казалась заметнее благодаря костюму. Ее окутывал широкий серовато-белый кашемировый капот с вышивкой, выдержанной в полутраурных тонах; того же цвета были утренние туфли. У ворота капот был обшит пухом. Густую темно-каштановую косу, которую он так хорошо помнил, она закрутила на затылке, но отдельные пряди падали ей на плечо, - очевидно, она спешила.

Джек Дарбейфилд (отец)был "парень ни то ни се ", как говорилось в тех краях.Здоровье иногда позволяло ему работать, но нельзя было полагаться на то,что эти периоды совпадут с моментом спроса на работу. Вдобавок он непривык к регулярному труду поденщика и не слишком усердствовал, когдаслучалось такое совпадение. миссис Джоан Дарбейфилд (мать) По обыкновению, миссис Дарбейфилд балансировала перед лоханью на однойноге, а другой покачивала колыбель младшего ребенка. Качалка, на которойстояла колыбель, столько лет выдерживала тяжесть стольких детей, что оттрения о каменный пол полозья ее стали почти плоскими; поэтому колыбель,качаясь, резко подпрыгивала, и младенец перекатывался из стороны всторону, словно ткацкий челнок. А миссис Дарбейфилд, возбужденнаясобственным пением, раскачивала колыбель со всем пылом, какой сохранился вней после длинного дня возни с лоханью. (...)Даже теперь, обремененная детьми, Джоан Дарбейфилд по-прежнему страстно любила петь.Какая бы песенка ни проникла из внешнего мира в долину Блекмур, мать Тэссзапоминала ее в течение недели.До сих пор еще можно было уловить в лице женщины свежесть и даже миловидность молодости, и было ясно, что очарование, каким моглапохвастаться Тэсс, является преимущественно даром матери и, следовательно,наследием не рыцарским, не историческим.Мать нимало не сердилась на Тэсс за то, что та ушла надолго ипредоставила ей одной заниматься домашними делами; да она и редкопопрекала ее за это, почти не нуждаясь в помощи Тэсс, ибо ее обыкновениембыло облегчать себе дневные труды, откладывая их на будущее (...) Походы в трактир в поисках беспутного супруга были одним из любимейшихразвлечений миссис Дарбейфилд, замученной скучной возней с детьми.Отыскать мужа у Ролливера, посидеть там подле него часок-другой иотбросить на это время мысли и заботы о детях - вот что делало еесчастливой. И тогда, словно сиянием, предзакатным блеском озарялась жизнь.(...)Между матерью - хранительницей быстро исчезающих суеверий, фольклора, местного наречия, изустно передаваемых баллад - и дочерью,обучавшейся по новым программам в шестиклассной национальной школе,пропасть была, как принято считать, в двести лет. Когда они бывали,вместе, век Елизаветы и век Виктории соприкасались.(...)Когда Тэсс подросла и стала понимать положение дел, она почувствоваламальтузианское раздражение против матери за то, что та беззаботно дарит ейстолько сестриц и братцев, хотя было нелегко нянчить и тех, что ужеродились. Мать ее по уму не отличалась от счастливого младенца: ДжоанДарбейфилд была тоже ребенком, и вдобавок не самым старшим в этой огромнойсемье, порученной заботам провидения. Семья — брат Абрэхэм— две девочки, Хоуп и Модести, —3—летний мальчик и—малютка, которому недавно исполнился год.(..) Но именно благодаря безалаберности Дарбейфилдов это несчастье непроизвело на них такого устрашающего впечатления, какое произвело бы насемью трудолюбивую и работящую, - хотя для такой семьи потеря лошадисоздала бы только трудности, а семью Тэсс вела к разорению. В глазахДарбейфилдов не отражался тот гнев, который обрушился бы на девушку, еслибы родителей больше тревожило ее благополучие. Никто не бранил Тэсс так,как она сама себя бранила. Элиза Луиза (Лиза Лу)12 лет. Между Тэсс и ее сестрой была разница в 4 года, так как двое детей, родившихся в этот промежуток, умерли во младенчестве, и потому Тэсс, оставаясь одна с младшими детьми, как бы замещала мать.

(....)Сестра ее, которую год с небольшим она оставила ребенком, вдруг выросла, как на дрожжах, стала девушкой, но вряд ли сама понимала происшедшую с ней перемену. Юбка, когда-то длинная, была ей теперь коротка, а тонкие ноги и руки, которые она не знала куда девать, красноречиво свидетельствовали о ее молодости и неопытности.

Тесс о ней

- Она такая добрая, простодушная и чистая. О Энджел, я бы хотела, чтобы ты женился на ней, если лишишься меня, а это случится скоро. Женись на ней!... милая и кроткая девочка, а какая она стала красивая! О, я бы не ревновала тебя к ней, когда мы будем духами! Ах, если бы ты воспитал, обучил ее, Энджел, и поднял до себя!.. В ней есть все, что было лучшего во мне, и нет моих недостатков; а если бы она стала твоей, было бы так, словно смерть нас не разлучила...

 

полуребенок-полуженщина, живое подобие Тэсс, тоньше, чем она, но с такими же чудесными глазами, - Лиза Лу, свояченица Клэра. Их бледные лица казались осунувшимися; они шли, держась за руки, в глубоком молчании, а склоненные их головы приводили на память картину Джотто "Два апостола".

Трактир Ролливера, единственное питейное заведение в этом концедеревни, длинной, с беспорядочно разбросанными домами, мог похвастатьсявсего лишь разрешением продавать спиртные напитки навынос: и так как питьв доме - значило нарушить закон, то для удобства клиентов к садовой оградебыла прикреплена служившая полкой доска шириной дюймов в шесть и длиной вдва ярда - этим ограничивались все приспособления. Жаждущие путникиставили на эту доску свои кружки, опивки выплескивали на пыльную землю,покрывая ее полинезийскими узорами, и жалели, что не могут посидеть иотдохнуть в доме. Так обстояло дело с прохожими. Но ту же потребность испытывали иместные клиенты, а воля, как известно, рушит препятствия. На верхнем этаже в просторной спальне, окно которой было занавешенобольшой плотной шерстяной шалью, еще не так давно служившей миссисРолливер, хозяйке трактира, собралось в тот вечер человек двенадцать,жаждущих радости, - все местные старожилы и завсегдатаи этого уютногоуголка. " Чистая капля " - трактир, имевший разрешение обслуживать клиентоввнутри помещения, был расположен в дальнем конце широко раскинувшейсядеревни, что делало его, в сущности, недоступным для жителей этой окраины;вдобавок имелась и более серьезная причина - качество напитков: мнениебольшинства было таково, что лучше пить с Ролливером в углу на чердаке,чем в просторном зале с хозяином другого трактира. Старомодная кровать без матраца, стоявшая в комнате, служила сиденьемдля нескольких человек, расположившихся по трем ее сторонам; двоевзобрались на комод, еще один восседал на резном дубовом сундуке и ещеодин на табурете, - таким образом, все разместились более или менееудобно. К этому часу они достигли той стадии духовной удовлетворенности,когда души их расцвели и, уже не вмещаясь в телесную оболочку, освещаликомнату. Благодаря этому процессу и комната и мебель облагораживались, становились все более и более роскошными; шаль, которой было занавешеноокно, превратилась в гобелен; медные ручки комода стали благороднымзолотом, а резные столбики кровати, казалось, состояли в родстве свеликолепными колоннами Соломонова храма. Шестон, городок на холме...Ежедневно видела она из окна своей комнаты башни,деревни, туманные белые здания; над ними величественно высился на холмеШестон, и окна его домов светились, словно лампы, в лучах вечернегосолнца. В городке она почти никогда не бывала - лишь маленький клочокдолины и ее окрестностей был знаком Тэсс. Трэнтридж а пейзаж и почва в этой местностирезко отличались от пейзажа и почвы Блекмурской долины. Даже нравы инаречия людей, разделенных холмистой грядой, были чем-то различны, несмотря на связывающую их железную дорогу; поэтому родная деревня Тэсс,находившаяся только в двадцати милях от Трэнтриджа, казалась местом оченьотдаленным. Крестьяне, запертые там, в долине, вели торговлю на севере изападе, ездили на север и на запад, там же ухаживали и женились, и мыслиих устремлены были на север и запад, тогда как жившие по эту сторону грядынаправляли свое внимание и энергию на восток и юг. Поместье "Косогор". Заповеднику, на границе которогонаходилась, как сообщили ей, резиденция миссис д'Эрбервилль - поместье"Косогор". Это не было поместье в обычном смысле слова - с полями,пастбищами и ворчливым фермером, из которого владелец и его семья всемиправдами и неправдами вытягивают средства на жизнь. Это был скорее... данет, это попросту был загородный дом, построенный исключительно дляотдыха, и землю, примыкавшую к нему, не возделывали - ни одного акра,кроме тех, какие нужны были для усадьбы и маленькой фермы, находившейсяпод присмотром владельца и на попечении управляющего. Сначала показалась красная кирпичная сторожка, до самой крышиспрятанная среди вечнозеленых растений. Тэсс подумала было, что это и естьусадьба, но, с трепетом пройдя в боковую калитку и дальше, до поворотааллеи, она наконец увидела дом. Построенный недавно - в сущности почтиновый, - он был того же густо-красного цвета, что и сторожка, так резковыделявшаяся в гуще вечнозеленых растений. А за углом дома, высившегося нафоне тусклых красок, словно красная герань, в лазурной дали виднелся Заповедник - настоящий дремучий лес, один из немногих сохранившихся вАнглии первобытных лесов, где все еще на вековых дубах можно найтидруидическую омелу и где гигантские тисовые деревья, посаженные самойприродой, растут так, как росли они, когда их ветви срезали для луков.Однако этот древний лес, хотя его и видно было из усадьбы "Косогор",находился за ее пределами. Все было ярко в этом уютном поместье, все содержалось в полном порядке: вниз по склону тянулись к рощам парники. Все здесь говорило о деньгах, всенапоминало новенькую монету только что из чеканки. Конюшни, обсаженныеавстрийскими соснами и вечнозелеными дубами, были оборудованы новейшимиприспособлениями и величественны, как часовни. На широкой лужайкераскинулась изящная беседка, дверь которой обращена была к Тэсс. Семейство д'Эрбервиллей или Сток-д'Эрбервиллей, как они иногда себяназывали, - владевшее этой усадьбой, было необычно для такого старомодногоуголка страны. Священник Трингхэм был прав, говоря, что наш неуклюжий ДжонДарбейфилд являлся в графстве и его окрестностях единственным подлиннымпрямым потомком древнего рода д'Эрбервиллей; он мог бы добавить и то, чтобыло ему очень хорошо известно, а именно: Сток-д'Эрбервилли имели небольше отношения к подлинному родословному древу д'Эрбервиллей, чем онсам. Однако следовало признать, что семья эта являлась прекрасным деревомдля прививки фамилии, чрезвычайно нуждавшейся в таком обновлении. Когда старый мистер Саймон Сток, недавно умерший, будучи честным купцом (иные говорили - ростовщиком), сколотил себе состояние на севере, он решилстать помещиком на юге Англии, подальше от тех мест, где он вел своиторговые дела; при этом он возымел желание, начиная жизнь заново, обзавестись фамилией, которая не была бы столь тесно связана с удачливымторговцем прошлых лет и звучала бы менее заурядно, чем собственная еговесьма вульгарная фамилия. В течение часа изучая в Британском музее труды,посвященные вымершим, полувымершим, забытым и разорившимся родам той частиАнглии, где он намерен был поселиться, мистер Сток решил, что д'Эрбервилльзвучит не хуже любой другой фамилии; и фамилия д'Эрбервилль былаприсоединена к его фамилии как для него самого, так и для его наследниковна веки вечные. Однако он не был сумасбродом, и когда созидал своюродословную на новой основе, то, измышляя аристократические родственныесвязи, проявил благоразумие и не упомянул ни одного титула, который можнобыло бы счесть нарушением строжайшей умеренности. Обо всем этом бедная Тэсс и ее родители, на свою беду, естественно, неимели ни малейшего понятия. В сущности даже возможность подобныхзаимствований была им неведома: они полагали, что, если благосостояние иможет быть даром судьбы, фамилию получаешь при рождении. Алек мужская фигура - высокий молодой человек, куривший сигару. Он был смуглый, с полными губами, плохо очерченными, но красными имягкими, над верхней губой темнели черные подвитые усы, хотя он был нестарше 23 - 24 лет. Несмотря на грубоватуювнешность, в лице джентльмена, в его дерзких, беспокойных глазах быласвоеобразная сила.(...)это был новенький, блестевший лаком кабриолет....модное кепи, темно-серая куртка, такие же панталоны, белый галстук,стоячий воротничок и коричневые перчатки, - короче, это был тот самыйкрасивый молодой щеголь, который недели две назад приезжал к ним узнать еерешение относительно Тэсс. Когда проповедник

Это было все то же красивое, неприятное лицо, но черные усы исчезли, - теперь он носил аккуратно подстриженные старомодные бакенбарды; костюм его несколько напоминал одежду священника, и этого было достаточно, чтобы стереть облик прежнего денди, так что у Тэсс мелькнула даже мысль, не обозналась ли она.....

возможно, было всего-навсего причудой легкомысленного молодого человека, жаждущего новых ощущений и потрясенного смертью матери. Те капли логики, какие Тэсс уронила в море его энтузиазма, охладили пыл Алека. Снова и снова возвращаясь к тем отчетливым формулам, какие она ему сообщила, он подумал: "Этот умник не подозревал, что, толкуя с Тэсс о таких предметах, он прокладывает мне дорогу к ней!"

 

После проповеди

теперь и костюм его и внешний вид резко изменились. С первого взгляда было видно, что им овладела прежняя жажда наслаждений. И - насколько это позволяли протекшие с тех пор три-четыре года - он снова превратился в того развязного красавца щеголя, каким Тэсс впервые увидела своего поклонника и так называемого кузена.

Автор Осознай Тэсс значение этой встречи, она могла быспросить, почему обречена была она в тот день привлечь жадный взгляддурного человека, а не того, кто был благороден и добродетелен настолько,насколько может быть благороден и добродетелен человек; но для того,другого, она была лишь преходящим, полузабытым воспоминанием. Быть может, план всего сущего задуман и хорошо, но выполняется онплохо: редко на зов приходит нужный человек, и суженый является слишкомпоздно. Природа не часто говорит "смотри!" бедному своему созданию в час,когда увидеть - значит найти счастье, и отвечает "здесь!" на крикчеловеческий "где?", когда игра в прятки успеет прискучить и надоесть. Мы можем задавать вопрос, будут ли на высшей ступени человеческогопрогресса стерты эти анахронизмы благодаря более тонкой интуиции, болеесовершенному действию социального механизма, который швыряет нас ныне изстороны в сторону, - но такое совершенство нельзя, ни предсказывать, нидаже мыслить как возможное. Достаточно того, что в данном случае, как и вмиллионах других, две половины совершенного целого не встретились вдолжный момент, - обе они глупейшим образом блуждали по земле, пока нестало слишком поздно. В результате этого досадного промедления возниклипотрясения, тревога, разочарования, несчастья, катастрофы - короче, то,что составляет нашу историю.

 

Почему случилось так, что эта прекрасная женская душа, чувствительная,как паутинка, и в сущности чистая, как снег, обречена была носить клеймо? В течение тысячелетий умозрительная философия не могла нам, жаждущимгармонии, объяснить: почему так часто грубое берет верх над прекрасным, почему хорошей женщиной завладевает недостойный мужчина, а хорошиммужчиной - недостойная женщина. Остается, конечно, допустить, что этакатастрофа могла быть возмездием. Несомненно, в былые времена кто-нибудьиз одетых в кольчугу предков Тэсс д'Эрбервилль, возвращаясь навеселе домойпосле битвы, причинял деревенским девушкам то же зло, если не с большейжестокостью. Но если возмездие, карающее детей за грехи отцов, и может, сточки зрения морали, удовлетворить богов - заурядный человек такую мораль презирает, и потому она не исправит дела. Земляки Тэсс в своей глуши не устают со свойственным им фатализмомтвердить друг другу: "Так было суждено". А это печально. Отныненеизмеримая пропасть должна отделять нашу героиню от той девушки, котораяушла из дома матери, чтобы попытать счастья на птичьей ферме в Трэнтридже.

 

Прошлое есть прошлое; каково бы онони было, его больше нет. Каковы бы ни были последствия, время над нимисомкнется, - пройдут года, и наступит день, когда для всех они исчезнутнавсегда, а она сама будет погребена и забыта. Меж: тем деревья были также зелены, как и раньше, так же пели птицы и так же ярко светило солнце.Знакомый пейзаж не омрачился ее скорбью, не заразился ее болью.

 

+ инет

в середине (когда он рассуждал о том, что вот из-за воспитания Энджела им не видать счастья с Тэсс, типа его предрассудки и т.д.) и в конце.(...)

а помните момент, когда автор рассуждает о том, почему пострадала именно Тэсс(это вначале романа,после её "падения"). у него вголове рождается вопрос: а ведь может Тэсс платит за грехи отцов?

 

О древнем роде Тэсс: не много стоит нормандская кровь, если нет викторианского богатства.
Тэсс Дарбейфилд, с наивной радостью посматривая на
розы, приколотые к платью, не догадывалась, что за синей наркотической
дымкой восседает "трагический злодей" ее драмы - тот, кому суждено стать
кроваво-красным лучом в спектре ее молодой жизни.

Осознай Тэсс значение этой встречи (С Алеком), она могла бы
спросить, почему обречена была она в тот день привлечь жадный взгляд
дурного человека, а не того, кто был благороден и добродетелен настолько,
насколько может быть благороден и добродетелен человек; но для того,
другого, она была лишь преходящим, полузабытым воспоминанием.

Он заблуждался, говоря себе, что честное и открытое лицо Тэсс не является зеркалом ее души, но у Тэсс не было заступника, который доказал бы ему обратное.

Но над обоими нависла тень, гораздо чернее той, какую видел Энджел Клэр, - его собственная ограниченность. Вопреки всем его попыткам быть независимым в своих суждениях этот передовой человек, полный добрых намерений человек последней четверти века, оставался рабом условностей и обычаев, уважение к которым прививалось ему в детстве. Ни один пророк не сказал ему - а сам он не был пророком, - что молодая его жена достойна похвал царя Лемуила не меньше, чем всякая другая женщина, питающая такое же отвращение к греху, - ибо не достижение, но стремление служит мерилом истинной нравственности. Кроме того, человек, которого мы разглядываем вблизи, проигрывает, так как
нет теней, скрывающих его недостатки, а далекие туманные фигуры вызывают только уважение и самые недостатки их на расстоянии превращаются в достоинства. Думая о том, что Тэсс оказалась не той, какой он ее себе представлял, он проглядел ее такой, какой она была, и не вспомнил, что не всегда совершенство ценнее всего.

 

Птичья община, в которой Тэсс должна была играть роль надзирательницы,поставщика, няньки, врача и любящего друга, обитала в старом, крытомсоломой домике, на обнесенной оградой утоптанной песчаной площадке, гдекогда-то был сад. Домик зарос плющом, и дымовая труба, увитая его густымиплетями, казалась разрушенной башней. Нижний этаж: целиком был отданптицам, которые с видом собственников разгуливали по комнатам, словно домбыл построен ими, а не какими-то арендаторами, ныне покоящимися накладбище. Потомки этих прежних владельцев почувствовали себя глубокооскорбленными, когда дом, который они любили, который стоил таких денег ихпредкам, в котором жило несколько поколений их семьи задолго до того, какздесь появились д'Эрбервилли, - когда этот дом миссис Сток-д'Эрбервилль,едва утвердившись в правах собственности, равнодушно превратила вкурятник. "В дедовские времена дом был достаточно хорош и для людей", -говорили они. В комнатах, где когда-то пищали десятки младенцев, слышалось теперьпостукивание вылупливающихся из яиц цыплят. Клетки с курами помещалисьтам, где некогда стояли стулья степенных земледельцев. Камин, в которомпрежде пылал огонь, был заполнен перевернутыми ульями - в них неслиськуры; а перед домом, где поколения прежних владельцев заботливо вскапывалиучасток лопатой, земля была отчаянно изрыта петухами. Домик и участок окружала высокая ограда, и попасть туда можно былотолько через калитку. На следующее утро Тэсс в течение часа занималась изменениями иулучшениями этого хозяйства, руководствуясь своим опытом - она ведь быладочерью куровода-профессионала Родственница седая женщина лет 60, не больше. У нее было подвижное лицо человека, которому зрение изменялопостепенно и который пытался его сохранить, - ведь у людей, давно ослепшихили слепых от рождения, лицо бывает застывшее. - А, вы та молодая женщина, которая будет смотреть за моими курочками?- сказала миссис д'Эрбервилль, услышав незнакомые шаги. - Надеюсь, выбудете ласковы с ними. Мой управляющий говорит, что на вас можноположиться. (...)Элизабет, служанка: Хозяйка у нас старая и совсем слепая. (...)птиц к ней на колени, и она оглаживала их с головы до хвоста,ощупывая клювы, гребешки, воротнички у петухов, крылья их и лапы.Прикасаясь к ним, она тотчас же их узнавала и немедленно обнаруживалакаждое сломанное или запачканное перышко. Она щупала им зоб идогадывалась, что они ели и не слишком ли мало или много; на лице ее живоотражались все ее впечатления. (...)- Вы умеете свистеть? - В таком случае вам придется заниматься этим каждый день. У меняслужил мальчик, который очень хорошо свистел, но он ушел. Вы будетесвистеть моим снегирям; видеть их я не могу, но мне приятно их слушать, атак они учатся петь. Трэнтридж Каждая деревня имеет свои особенности, свою конституцию, свойсобственный кодекс морали. Некоторые молодые женщины в Трэнтридже и егоокрестностях отличались большим легкомыслием, что объяснялось, пожалуй,соседством "Косогора" и характером его владельца. Местность эта былаотмечена еще одним, более постоянным пороком: здесь много пили. Наокрестных фермах все разговоры обычно сводились к тому, что делатьсбережения бесполезно; математики в рабочих блузах, облокотясь на плуг илимотыгу, производили блестящие вычисления, доказывая, что пособие,выдаваемое приходом, лучше может обеспечить человека на старости лет, чемкакие бы то ни было сбережения, сделанные в течение целой жизни. Эти философы пуще всего любили отправляться каждый субботний вечер, поокончании работ, в Чэзборо - городок, находившийся на расстоянии двух-трехмиль и давно пришедший в упадок. Вернувшись на рассвете, они все воскресенье спали, исцеляя сном расстройство пищеварения, вызванноестранной смесью, какую продавали им под видом пива монополисты, прибравшиек рукам прежде независимые трактиры. В течение долгого времени Тэсс не принимала участия в этом еженедельномпаломничестве. Но по настоянию замужних женщин, которые были лишь немногимстарше ее, - ибо здесь, как повсюду, процветали ранние браки - она наконецсогласилась пойти....по трактирам Кар Дарч смуглая Кар Дарч - бой-баба, прозванная"Пиковой Дамой" и до последнего времени бывшая фавориткой д'Эрбервилля, Нэнси, ее сестра, прозвище "Бубновая Дама"

 

долиной Больших Мыз, где молочных продуктов так много, что они прокисают, где получают их больше, хотя, пожалуй, хуже качеством, чем у нее на родине... Эта долина была совсем не похожа на долину Малых Мыз – Блекмурскую..... Здесь мир был представлен в более крупном масштабе. Огороженные пастбища занимали не десять, а пятьдесят акров, фермы были больше, рогатый скот ходил здесь стадами, повсюду паслись коровы - никогда еще не приходилось ей видеть их такое множество. Зеленый луг был усеян ими так же густо, как холсты ван Альслота или Саллерта усеяны бюргерами. Густые тона рыжих и бурых коров поглощали вечерний солнечный свет, а белые коровы отражали лучи, ослепляя Тэсс, хотя стояла она на дальнем холме. Вид с высоты птичьего полета, пожалуй, не отличался такой яркой красотой, как тот, другой, столь хорошо ей знакомый; зато он был веселее. Этой долине не хватало синего воздуха Блекмура, его тучных пашен и густых ароматов; здесь воздух был чистый, бодрящий, легкий. И даже река, питавшая траву и коров с прославленных мыз, текла не так, как ручьи в Блекмуре. Те были медлительны, безмолвны, часто мутны и струились по илистому руслу, где человек, неосторожно переправляющийся вброд, мог увязнуть и погибнуть, застигнутый врасплох. Воды Чара, прозрачные, как Река Жизни, увиденная евангелистом, были стремительны, словно облака, и что-то лепетали небесам с утра до ночи на усыпанных галькой отмелях. Там росла лилия, здесь - водяной лютик.

 

Мыза Тэлботейс Была расположена неподалеку от одного из бывших поместий д'Эрбервиллей, по соседству с большими фамильными склепами ее прабабок и их могущественныхсупругов. Она получит возможность поглядеть на них и подумать о том, что не только д'Эрбервилль пал, подобно Вавилону, но и невинность смиренногопотомка может пасть столь же неприметно. Но в то же время она размышляла отом, не ждет ли ее удача в стране ее предков, и какая-то неведомая силабурлила в ней, как весенний древесный сок. Это вновь воспрянула еенерастраченная юность, неся с собой надежду и непобедимый инстинкт,влекущий к радости....

Жизнь работников и работниц фермера Крика текла беспечально, мирно, даже весело. Пожалуй, социальное их положение было самым счастливым, ибо они находились выше черты, у которой кончается нужда, и ниже той, где условности начинают сковывать естественные чувства, а погоня за пошловатой модой превращает довольство в скудость....

В эти длинные июньские дни доильщицы, да и другие обитатели мызы, ложились спать на закате или еще раньше, так как вставать приходилось спозаранку и работа была тяжелая - в эту пору коровы давали полные ведра молока.

 

мистер Крик, фермер

Из чужих ответов «Владелец мызы. Коренастый мужчина средних лет. 6 дней в неделю он доил коров и сбивал масло, а на 7 день шел в церковь с семьей, что даже стало темой для веселого стишка. В его хозяйстве больше 200 коров, и он собственноручно доил 6-8 из них».

Миссис Крик, жена фермера

особа слишком респектабельная для того, чтобы собственноручно доить коров, и носившая в жаркую погоду теплое шерстяное платье, потому что работницы ходили в ситцевых, - наблюдала за тем, как молоке сливалось в жбаны, и за другими мелочами.

Энджел Клэр

незнакомец, который явился неведомо откуда, танцевал не с ней, а с другими, пренебрег ею, а потом ушел со своими друзьями....он не сохранил о ней никаких воспоминаний.

хозяин мызы называет его "сэр".

 

Во время доения...На нем был обыкновенный белый фартук и кожаные гетры, какие надевают фермеры во время доения, а башмаки были облеплены навозом. Однако это был лишь рабочий костюм, облекавший человека образованного, сдержанного, задумчивого, непохожего на окружающих...выразительное его лицостало серьезнее, появились холеные усы и бородка; на щеках волосы были русые, на подбородке - светло-каштановые. Под полотняным его фартуком была надета темная вельветовая куртка, штаны из полосатого бумажного бархата, гетры и белая крахмальная рубашка. Не будь на нем костюма доильщика, никто бы не угадал, кто он такой. С одинаковой вероятностью его можно было принять и за эксцентричного помещика и за зажиточного фермера. Что доильщиком он был еще неопытным, она догадалась тотчас же, по тому, сколько времени он доил одну корову.

 

Девушки: Энджел Клэр - тот, что изучает молочное хозяйство и играет на арфе, - почти не разговаривает с нами. Он сын священника и слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на д

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...