 |
Глава 2. Время весны пришло
|
|
|
|
Лене Каабербол
Зеленая магия
W.I.T.C.H. –
Аннотация
В маленьком городке живут пять обычных девочек, которые ходят в самую обычную школу. Никто вокруг и не подозревает, что на самом деле они чародейки. Каждая из девочек обладает собственной волшебной силой: Ирма владеет магией Воды, Тарани – магией Огня, Корнелия может управлять силами Земли, Хай Лин способна повелевать Воздухом, а у Вилл есть Сердце Кондракара, талисман, в котором все стихии сливаются в единую энергию. Все вместе они W.I.T.C.H. – Стражницы Кондракара, охраняющие мир от зла.
Глава 1. Зелёная магия
– Ты рвешь цветы! – возмущенно воскликнула Лилиан. – Мама запретила нам трогать ее растения, а ты рвешь цветы!
Я вздохнула. Того, кто изобрел младших сестёр, следовало бы посадить под замок и держать там до тех пор, пока он не сделает так, чтобы они снова исчезли.
– Я удаляю только засохшие, – объяснила я. – Для растений это полезно. – Очень осторожно я сорвала еще один увядший цветок гибискуса.
И тут горшок с громким треском раскололся надвое, и земля посыпалась прямо на пол гостиной. От испуга я выронила гибискус.
– Ты его убила! – закричала Лилиан. – Мама, Неля загубила растение!
– Замолчи! – прошипела я. – Замолчи, а не то…
Но было слишком поздно.
– Корнелия! – мама уже стояла в дверях и смотрела на меня с укором. – Я же просила тебя держаться подальше от моих комнатных растений. Как ты могла быть такой растяпой?
– Но я ничего не делала!
– Ну да? Должно быть, этому бедному цветку просто надоел его горшок, и он сам его разбил?…
Я хмуро покосились на гибискус. И вовсе он не выглядел бедным. Скорее наоборот, он выглядел до неприличия здоровым и полным сил. Казалось, будто он рос на глазах.
|
|
|
Рос на глазах…
У меня в голове промелькнуло неприятное подозрение. Я взглянула на свои руки. Руки как руки, самые обыкновенные, тонкие и бледные (впрочем, ранней весной они всегда бледные). Никаких признаков магии… Но я ведь была чародейкой и владела силами Земли, я могла заставить цветы и деревья расти, когда хотела этого. Только сейчас‑то я ничего такого не хотела! И не прикладывала никаких усилий. А цветок вдруг стал расти сам по себе и расколол горшок. Неужели мой дар изменяет мне? Это было бы не слишком здорово…
– Ну, не стой же столбом! – потребовала мама. – Принеси новый горшок, пока гибискус не погиб окончательно.
– Неля сказала, что убивает его, – с важным видом заявила Лилиан. – Сказала, а потом это и произошло!
– Да не убиваю, а удаляю, дуреха! Удаляю засохшие цветы.
– Не разговаривай с сестрой таким тоном! – возмутилась мама. – Быстро сходи за горшком, а потом возьми пылесос и убери всю эту землю.
– Но почему я? Я ведь ничего не сделала! Кстати, если ты не знала, рабский труд у нас давным‑давно запрещен!..
– Корнелия, еще слово, и я в наказание посажу тебя под домашний арест!
Пришлось мне замолчать. Надеюсь, она только грозится?… Мне сегодня позарез нужно быть в школе и помочь Хай Лин. Я бросила на маму быстрый взгляд.
– Ну так что? – она выжидающе смотрела на меня, и я решила не рисковать.
– Ладно‑ладно, я все сделаю!
Из‑за этой дурацкой пересадки и уборки я чуть не опоздала на репетицию показа мод Хай Лин, проходившую в Шеффилдской школе.
Подбежав к дверям, я едва не столкнулась с запыхавшейся Ирмой, нагруженной кучей коробок.
– Ты задержалась! – буркнула она…
– Извини.
Я влетела в коридор, прямо навстречу кто‑то нес лестницу, и мне пришлось отскочить в сторону, чтобы избежать удара.
– Упс, прости, я тебя не заметила, – сказала Вилл. – Ты что, немного припозднилась?
|
|
|
– Ага.
В зале Тарани устанавливала камеру на штатив. Замерив экспонометром освещенность, она неожиданно подалась назад и довольно сильно наступила мне на ногу.
– Ой, извини, – пробормотала она, даже не взглянув на меня. – Надеюсь, Вилл направит на подиум побольше света… О, кстати, тебя искала Хай Лин. Ты ведь опоздала, да?
– Да, – прорычала я и похромала в наш класс, который временно превратился в комнату для переодевания. Из‑за разбросанных повсюду цветных юбок и платьев казалось, что ты попала не в школьное помещение, а внутрь радуги. Хай Лин с озабоченным выражением лица стояла в центре всей этой пестрой неразберихи.
– Нет, не это! – говорила она Каре, нашей школьной подруге. – Это в конце! Где же то платье?… – тут ее взгляд скользнул по мне: – А, это ты! Ты…
– Опоздала. Да. Я знаю. Прости.
Хай Лин сложила руки в традиционном китайском приветственном жесте и улыбнулась.
– Я хотела сказать, что ты пришла как раз вовремя. Не поможешь ли нам разобраться во всей этой куче одежды?
Мое раздражение разом улетучилось. Я улыбнулась в ответ. Когда имеешь дело с Хай Лин, плохому построению нет места.
– Конечно, с удовольствием помогу, – ответила я.
Ах, я так надеялась, что шоу пройдет на ура! Хай Лин работала за пятерых, чтобы закончить свою коллекцию в срок, и по‑настоящему заслужили успех!
Это был один из тех периодов, когда хочется и быть обычной. Я имею в виду не скучной и посредственной, а просто быть не‑волшебницей. Помогать своей подруге в организации лучшего в истории школы показа мод. Обсуждать музыку, прически и все такое. Волноваться о том, как бы не споткнуться на подиуме, и о том, чтобы не размазалась тушь, а не спасать мир от восьминогих монстров со змеиными хвостами…
И не говорите, что я не права. Быть частью команды W.I.Т.С.Н. – одна из самых волнующих и важных сторон моей жизни. Когда я впервые ощутила в себе магические способности, я одновременно испытала чувство гордости и некоторый испуг. А потом Вилл получила Сердце Кондракара. Эта штука выглядела как обычная подвеска с кристаллом, но на самом деле обладала огромной мощью. И вскоре мы с подругами обнаружили, что соединены Сердцем Кондракара в особую группу, и каждая из нас обладает волшебным даром, связанным с одной из Стихий природы. Моя Стихия – это, конечно, Земля, а Хай Лин способна повелевать Воздухом. Тарани – Огненная волшебница, а Ирма может выделывать всякие потрясные штуки с Водой. И раз Вилл была в состоянии каким‑то образом собирать воедино все наши таланты и превращать их в чистую энергию, она‑то и стала нашим лидером. Поначалу мне было нелегко к этому привыкнуть. Ну, то есть я из тех людей, которые говорят: «Ни за что не поверю, пока не увижу собственными глазами!» Я всегда была реалисткой, крепко стояла па земле – по‑моему, подходящее качество для чародейки, владеющей магией Земли.
|
|
|
А теперь мы с девочками, словно все оказались в одном и том же сне, в котором нас могли в любой момент призвать на борьбу со злом. Став волшебницами, мы обнаружили, что не все так уж рады тому, что Кондракар обзавелся пятью новыми Стражницами. У нас были враги, причем в тех мирах, о которых мы никогда не слыхали. А потом оказалось, что были у нас и друзья. Замечательные друзья… Ох, что‑то я отвлеклась, это ведь совсем другая история.
У меня до сих пор иногда возникает такое чувство… будто наша жизнь стала как шампунь два в одном: одновременно чудесный сон и кошмар. Поэтому, думаю, нет ничего удивительного в том, что мне иногда хочется быть обычной четырнадцатилетней девочкой без всяких там колдовских способностей, а не спасительницей мира. Но это все так, пустые фантазии…
В тот день скрыться от магии не было никакой возможности. Она проявилась в Хитерфилде во всей красе.
– Дамы и господа, Шеффилдская школа рада приветствовать вас на весеннем показе мод, организованном нашей талантливой ученицей мисс Хай Лин! – объявила директриса.
– Ужас как много народу! – прошептала Тарани, стоя рядом со мной за кулисами. – Я даже рада, что это ты выходишь на подиум, а не я! Ты тоже можешь…
– Нет, не могу. Я буду чувствовать себя гадким утёнком… и выглядеть так же.
Вообще‑то я и сама чувствовала себя не слишком уютно. Мои руки были влажными, и мне приходилось постоянно вытирать их об юбку, а ведь это было нельзя. Помнится, в каком‑то из Модных журналов я читала интервью одной супермодели. «Фокус в том, что, выходя на подиум, ты должна сознавать, что ты красавица, – говорила она – Тогда и публика в это поверит». Ну да, ей‑то легко говорить… А что делать, если вся уверенность в себе куда‑то испарилась?… Я нервно надела алые туфли, которые протянула мне Тарани. Так, теперь нужно секунду постоять, восстанавливая дыхание, и вперед, на подиум.
|
|
|
– Что у тебя с волосами? – спросила Хай Лин, когда я поравнялась с ней.
– А что?
– Они как будто немного зеленоватые… Да нет, показалось, твой выход!
– Зеленоватые?! Ладно, все равно нет времени проверять. Позже.
Конечно, я и раньше видела показы мод. Не слишком много, но видела. Но я никогда не смотрела на них из‑за кулис. Я до сих пор и не догадывалась, сколько невидимой работы нужно, чтобы все прошло как по маслу. Для меня это шоу состояло из застегивания и расстегивания, быстрых взглядов в зеркало, музыки и оваций. Зрители аплодировали всякий раз, как на сцене появлялась модель в новом наряде. И хотя Хай Лии по‑прежнему выглядела взволнованной и озабоченной, улыбка на ее лице расплывалась все шире.
Наконец наступило время финального выхода. Все мы стояли на сцене в белых платьях, а в руках у нас были вишневые веточки с нежными розовыми бутонами. В центре находилась Хай Лин, сияя, словно солнышко, она кланялась тепло настроенной публике. Я обратила внимание, что даже Урия и его банда хлопали, хоть и не очень охотно. Возможно, их примерное поведение объяснялось присутствием мисс Боксер, нашей директрисы. Она расположилась как раз за мальчишками.
И тут это произошло. Краем глаза я заметила что‑то вроде зеленой вспышки. И вдруг вишневая веточка в моих руках покрылась распустившимися цветами.
Публика издала единодушный вздох восхищения и захлопала еще громче.
– Классный спецэффект! – выкрикнул кто‑то.
Я тупо разглядывала ветку. Первым моим желанием было избавиться от нее, выкинуть куда подальше. Сперва мамин гибискус, а теперь это! Да что, в конце концов, происходит?
Настала пора уходить со сцены. Освещение позади нас стало меркнуть. Зрители начали расходиться, а часть из них направилась за кулисы, что‑бы поздравить организатора и участниц показа.
– Спасибо, Корнелия! – сказала Хай Лин, крепко обняв меня. – Спасибо тебе за помощь. И за спецэффект… – она хитро улыбнулась и прошептала мне на ухо: – Здорово у тебя вышло, настоящая зелёная магия!
– Но я ничего не делала… – замотала я головой.
|
|
|
Я ведь и правда ничего не делала. Разве не так?
Глава 2. Время весны пришло
Неля, Неля, вставай!
Если тебя будят тихо и деликатно, то можно сделать вид, что ты ничего не замечаешь, и спать дальше, Но с Лилиан такой номер не пройдет. Она скакала по моей кровати как мартышка и время от времени приземлялась прямо на меня.
– Уйди! – сердито пробурчала я и попыталась шлёпнуть сестру. – Отстань от меня!
– Ты попала в газету!
– Слушай, исчезни отсюда, или я… – и тут моё желание поспать куда‑то испарилось. – Что ты сказала?
– Твои фотография в газете.
Я спрыгнула с кровати, натянула халат и пулей помчалась на кухню. Там как раз завтракал папа.
– Привет, детка. Симпатичная фотография, – сказал он.
– Дай посмотреть!
Папа протянул мне субботнюю газету. Вот оно! «Показ мод в Шеффилдской школе», – гласил заголовок. И там была моя большая цветная фотография – я смотрю на Урию через плечо (самого Урии, конечно, на снимке не видно). Только на фото я выгляжу скорее задумчивой, чем сердитой, и еще из‑за бирюзового наряда мои глаза кажутся совсем голубыми.
– Я… Я тут похожа на настоящую модель, – вымолвила я.
– Да, прямо как картинка, – улыбнулся папа. – Впрочем, ты всегда такая.
– Нет, я имела в виду, что на снимке я получилась лучше, чем в жизни… – Не думаю, что папа понял. Он никогда не замечает недостатков моей внешности, а я их ясно вижу в зеркале: волосы мощи бы хоть чуть‑чуть виться, а нос у меня слишком тонкий. Для папы я всегда красива. Приятно, конечно, но из‑за этого я не могу доверять его комплиментам…
– Снимала твоя подружка Тарани, – заметил Папа, – Вот, видишь подпись?
«Фото Тарани Кук». А ниже шла короткая заметка о показе коллекции Хай Лин и обычный комментарий нашей директрисы мисс Боксер – типа: Мы всегда приветствуем творческую инициативу учеников и все такое. Надо позвонить остальным, – сказала я. – Вдруг они не видели газеты…
И тут я заметила на той же странице еще одну статейку:
«Удивительное событие: дерево побило рекорд!
Вчера на огромном буковом дереве, растущем в парке Ханабейкер и известном как Ханабейкерский Бук, распустились листья. Это произошло на целый месяц раньше положенного срока. „Никогда не видел ничего подобного, – сообщил журналистам директор парка Томас Гринбоу, – а ведь я работаю в парке почти тридцать лет“. Метеорологи утверждают, что температура „не превышает средних для этого времени года значений“. Но и другие вспышки растительной активности, наблюдающиеся в парке, свидетельствуют о том, что время весны пришло!»
Мне стало не по себе. Возможно, это только совпадение. Возможно, газетная утка. Но я помнила, что произошло с гибискусом и вишневой веткой. К тому же, вчера, опаздывая на показ, я пробежала как раз через парк.
– Ну? – папа вопросительно посмотрел на меня.
– Что ну? – не поняла я. – Ну, ты вроде хотела позвонить им?
Им. Остальным членам команды W.I.Т.С.Н. Да!
– Сейчас, пап. Это как раз то, что нужно сделать, – кивнула я.
– Вот уж не думала, что когда‑нибудь придется говорить тебе такое, – пожала плечами Ирма, – но по‑моему, у тебя разыгралось воображение, Корнелия. Это весна. А весной, как ты знаешь, у деревьев появляются листья.
– Да, по не так рано!
– А с чего ты взяла, что все необычные явления в природе происходят из‑за тебя?
– Может, это как‑то связано с глобальным потеплением? – предположила Тарани. Вид у нее был встревоженный.
– Но вчера было не слишком‑то жарко.
– Ты сама чувствовала, что это твоих рук дело, или нет? – спросила Вилл, жуя бутерброд. Дело происходило в понедельник в школе, во время большой перемены. – У меня лично не было случаев бесконтрольного применения магии с тех пор, как… ну, в общем, довольно давно. И, в любом случае, я сама что‑то ощущала.
– Нет, я ничего не чувствовала. Но если я ни при чем, то как еще объяснить вчерашнее?…
Мы сидели за столиком в школьной столовой и старались разговаривать как можно тише. Магия – это не та вещь, которую можно обсуждать во всеуслышание, особенно в школе. Поэтому, когда у нас над головами сверкнула фотовспышка, мы все от неожиданности подпрыгнули. Я удивленно завертела головой, и следующая вспышка чуть не ослепила меня.
– Эй, прекрати!.. – возмутилась я.
– Оооо, пожа‑а‑алуйста, мисс Хейл, еще один снимок! Ну‑ка, выдайте свою фирменную улыбку!..
Хоть перед глазами у меня до сих пор плясали пятна, я смогла различить мерзкую прыщавую физиономию Урии.
– Отвали, Урия!
Но он продолжал размахивать камерой и щелкать вспышкой, прыгая перед нами, как жалкая пародия на папарацци.
– Посмотрите в объектив, мисс Знаменитая Модель, вот так, отлично!..
Кое‑кто из учеников смеялся над дебильными шутками Урии. Мне хотелось затолкать фотоаппарат ему в глотку, но я сдержалась и даже одарила его ослепительной улыбкой.
– Очень забавно, Урия. Ты что, купил новый фотоаппарат?
Парень выглядел слегка сбитым с толку. Видимо, я вела себя не так, как он рассчитывал.
– Да, он новехонький. И что из того?
– Да ничего. Надеюсь, они дали тебе особую упрощенную модель для недоумков?
Не бог весть, какая шутка, конечно. Но ее оказалось вполне достаточно, чтобы вся столовая покатилась со смеху – теперь смеялись над Урией. На самом‑то деле его никто не любил.
– Ха‑ха! – кисло вымолвил он. Играть в папарацци ему явно расхотелось. А главное, он вскоре ушел – чего я и добивалась.
То есть это я думала, что ушел… Я немного задержалась на географии, а когда вышла из класса, у меня перед глазами снова блеснула вспышка.
– Урия, хватит! – крикнула я. – В первый раз это смешно, а во второй – полный идио…
И тут я осеклась – Урии поблизости не оказалось.
– Мисс Хейл? – произнес незнакомец, поджидавший меня возле класса. – Пожалуйста, только один снимок. А потом я бы хотел немного поговорить с вами.
– О чем? – настороженно спросила я. Кто это такой? Загорелый, шикарно выглядевший брюнет с модной прической; бежевая рубашка удачно подчеркивала цвет его глаз. На нем были светлые льняные брюки и коричневые ботинки.
– Меня зовут Эй Си Джонс, – представился он, протягивая руку, – зовите меня просто Эй Си. Я личный ассистент модельера Тони Закарино. Мистер Закарино обратил внимание на ваш снимок во вчерашней газете. Вы когда‑нибудь работали в модельном бизнесе? Я имею в виду, в качестве фотомодели?
– Нет.
– А хотите попробовать? – и он сверкнул улыбкой.
– Проект будет называться «Сказки и фантазии», – говорила я с воодушевлением, – и «Модное обозрение» посвятит ему целых шесть страниц! Они хотят, чтобы я участвовала в съемках! Ну пожалуйста, пожалуйста, мама, разреши мне! Они даже обещали заплатить.
– Корнелия…
– Это займет всего два дня, к тому же съемки будут проходить недалеко от Хитерфилда, в Леди‑холле! Знаешь, там есть такое красивое поместье, похожее на старинный замок. И еще Эй Си сказал, что я могу взять с собой нескольких подруг. Только представь, как это будет полезно для Хай Лин – она сможет посмотреть, как работает известный модельер.
Однако мама, кажется, не разделяла моих восторгов.
– Но тебе только четырнадцать, Корнелия!
Я с трудом сдержала стон. О нет, снова эти старые песни!
– Ну и что, мам? Это же так интересно!
– Интересно? Что же тут интересного: стоишь два дня перед камерами и только и делаешь, что улыбаешься! Или принимаешь глупые позы, или что там еще делают модели…
– Демонстрировать наряды Хай Лин было здорово! А тут все будет… по‑настоящему, я стану настоящей моделью. И обо мне напишут в журнале, обо мне все узнают! Ведь все женщины читают модные журналы, даже ты, мам…
– Даже я? – переспросила она, и что‑то такое мелькнула в ее глазах, мне показалось, что это смешинка. – Ты хочешь сказать, что я слишком старая и отсталая, чтобы интересоваться модой?
– Эээ… нет, конечно…
– Ну, ладно, – и она улыбнулась. Разумеется, мама не сердилась, она просто меня поддразнивала. А потом она разом посерьезнела. – Модельный бизнес – не слишком приятная вещь, там много блеска и мишуры, а под ними скрываются интриги и боль. Я не уверена, что хочу, чтобы моя дочь стала частью этого бизнеса. По крайней мере, сейчас ты еще слишком мала для этого.
Было похоже, что она не согласится. Вот черт, так я и знала, надо было сначала обратиться к папе. Правда, скорее всего, он не взял бы на себя решение вопроса и все равно отправил бы меня к маме…
– Мам, ты правда думаешь, что я легкомысленная и меня привлекают блеск и мишура?
Мама посмотрела мне в глаза.
– Нет, Корнелия, я так не думаю.
– Так может быть, ты считаешь, что я вдруг стану легкомысленной за те два дня, пока меня будут фотографировать?
Долгая пауза, потом она спросила:
– Ты действительно так этого хочешь? Я энергично закивала.
– И Хай Лин поедет с тобой?
– А также Вилл и еще одна или две подружки. Ну, и ты, конечно, можешь поехать, если хочешь.
– Хммм. На следующей неделе я буду сильно занята, но, наверное, смогу выкроить часок‑другой и проверить, как у тебя дела.
– Это означает, что ты мне разрешаешь?
– Если твой папа согласится.
Он, естественно, согласится, и мы с мамой обе это знали. Запретить мне ехать могла только мама. Я подбежала и крепко ее обняла.
– Мамочка, спасибо тебе огромное! Обещаю, я не зазнаюсь и не буду легкомысленной. Наоборот, я стану серьезнее! Если хочешь, даже начну читать философские трактаты… Мама рассмеялась. – Лучше начни помогать мне по дому.
В те дни я не могла думать ни о чем, кроме проекта «Сказки и фантазии» и тех платьев, в которых мне предстояло сниматься. Я еще пару раз виделась с Эй Си Джонсом – все таким же лощёным и одетым с иголочки, – и он показывал мне сценарии и наброски. От некоторых нарядов у меня просто захватывало дух. Но при этом продолжали происходить события (в основном, связанные с растениями), которые очень меня беспокоили…
– Лужайка перед нашим домом по колено заросла травой, – посетовал за ужином папа. – Куда смотрит служба, которая должна приглядывать за газонами?
– Я уже звонила им, – ответила мама. – Они уверяют, что подстригли газон только вчера! Можешь себе такое представить? Ведь каждый, у кого глаза на месте, видит, что к траве не прикасались по крайней мере две недели.
Я с виноватым видом уставилась в тарелку. Сотрудники службы действительно приезжали вчера, я сама их видела. Не их вина, что трава всего за один день так вымахала. Как это ни печально, похоже, причина была во мне.
Я больше не приближалась к парку Ханабейкер и стала ходить в школу другой дорогой, несмотря на то, что она была длиннее. В результате на улице, где я проходила, все деревья выпустили листья на месяц раньше. Мамин гибискус расколол еще один горшок – хорошо, что я в тот момент была дома одна, и об этом так никто и не узнал. И, наконец, участок перед главным входом в школу покрылся ковром цветущих нарциссов, хотя их никто не сажал. Уже несколько ночей подряд я видела один и тот же кошмар. Это был странный расплывчатый сон – никаких картинок, только чувства. Начиналось все с жуткого ощущения пустоты. Наверно, примерно так себя чувствуют одинокие путники в пустыне. Никаких признаков жизни. Никакой жизни вообще нигде. А затем голос, тонкий слабый голос, звучащий у меня в голове: – Червь… Червь приближается. Понятия не имею, что бы это значило. Какой еще червь? Этот предупреждающий голос приводил меня в ужас. Нет, даже больше чем в ужас – это был панический страх… И я просыпалась в холодном поту с отчаянно колотившимся сердцем.
После этого мне не сразу удавалось заснуть, требовалось какое‑то время, чтобы успокоиться, прийти в себя. Возможно, в четверг на уроке рисования я зевала и тупо вертела в руках карандаш вместо того, чтобы заниматься эскизами, именно из‑за недосыпания. Солнце пригревало, пылинки устроили диковинный танец в его золотистых лучах, проникших в кабинет. Танцующие пылинки и какие‑то едва заметные зеленые вспышки…
Вилл кашлянула и прочистила горло.
– Хм… Корнелия… – прошептала она. – Что?
– Твой карандаш…
Карандаш? А что с ним не так?
Один быстрый взгляд, и я принялась торопливо запихивать карандаш в сумку. Потом достала новый. Надеюсь, мисс Уортон, наша учительница рисования, не успела разглядеть, что на обычном желтом деревянном карандаше, который я весь урок крутила в руках, внезапно появились два миленьких клейких зеленых листика…
Глава 3 Сказки и фантазии
Какой бы свитер надеть: лавандово‑синий или мятно‑зеленый? Я примерила один, потом второй, покрутилась перед зеркалом… Зеленый хорошо смотрелся с юбкой, а лавандовый лучше на мне сидел. Хмм, трудный выбор. Мне вовсе не хотелось приехать в Ледихолд с видом человека, который ничегошеньки не смыслит в моде. А может, вся проблема в юбке? Носят ли еще макси или уже нет?… Вообще‑то я обычно знала такие вещи. По крайней мере, я всегда была в полной уверенности, что знаю о модных тенденциях больше всех и Шеффилдской школе. Но здесь совсем другое дело: я буду общаться с людьми, которые не просто следуют моде, а сами ее создают…
– Корнелия! Пришла Хай Лин, – крикнул мне папа. – Кстати, разве мистер Джонс не просил, чтобы ты была готова к девяти?
Зеленый или синий? Синий или зеленый?
– Сейчас, одну минуточку! – отозвалась я. Потом стянула светло‑зеленую юбку и синий свитер и надела длинное розовое платье, а поверх него жакет на полтона темнее. Так лучше? Я не знала. Я правда не знала… Ну, во всяком случае, этот наряд лучше сочетался с тенями под глазами, появившимися после того, как я всю ночь без сна проворочалась в постели…
– Корнелия!!!
– Уже иду!
Хай Лин ждала меня в гостиной. На ней были полосатые гетры, мини‑юбка, а на макушке красовались огромные защитные очки, какие носят летчики. Я почувствовала укол зависти. Хай Лин не нужно было читать всякие женские журналы типа «Модного обозрения», чтобы узнать, что сейчас носят. У нее был свой собственный стиль, который всегда производил сногсшибательное впечатление.
– Я нормально выгляжу? – нервно передернув плечами, спросила я.
– Прекрасно, – ответил папа. – Красива, как картинка…
Ох, если бы он хоть что‑то в этом понимал. Но это же мой папа…
– Хай Лин, а ты как считаешь?
– Ты смотришься круто, – сказала Хай Лин и мило улыбнулась.
Но может быть, она так сказала только потому, что мы подруги?… Ну, это что‑то вроде того, когда вам неудобно намекнуть приятелю, что ему пора постирать носки…
В комнату, чавкая булкой с черникой, влетела Лилиан. Увидев меня, она встала как вкопанная.
– Ты розовая, – сказала она. – Ты вся совсем розовая!
О нет! Слишком много розового? Может, я должна надеть…
И тут я наконец взяла себя в руки. Да что это со мной такое? Как я могла пасть так низко, чтобы прислушиваться к мнению своей младшей сестры?!
– Корнелия, иди завтракать, – позвала меня мама с кухни.
Я взглянула на часы: У меня нет времени.
– Нет, время найдется! Ты же знаешь, завтрак – это очень важно…
– Честно, мам, я уже опаздываю! – Папа собирался подбросить нас в Ледихолд по дороге на работу. – Я только глотну апельсинового сока.
– Можешь доесть мою булочку! – заявила Лилиан, вытаскивая булку изо рта и протягивая мне. И, конечно, я в нее вляпалась!
Я в ужасе уставилась на черно‑синее пятно, расплывавшееся на розовой ткани платья.
Лилиан, мерзкая малявка! Смотри, что ты наделала!
– Ты похожа на собаку миссис Джильберто, – хихикнула она. – Ну, ты видела этого пса, его зовут Пятныш. Он точно как ты, только не розовый.
Кажется, до нее даже не доходило, какую ужасную вещь она сотворила! Я совершенно потеряла терпение:
– Что ты за свинья такая?! Разве так уж трудно есть свой завтрак за столом, а не скакать с грязными лапами по всей квартире?! Ты мне платье испортила!
– Я не свинья!
– Ох, да неужели? Ты нарочно надо мной издеваешься?
Нижняя губа Лилиан задрожала. Она что, собиралась заплакать? Обычно она почти не обращает внимания на те обидные словечки, которыми я ее обзываю. Но, пожалуй, сегодня я говорила резче, чем всегда.
– Глупая Корнелия! – выкрикнула Лилиан, и слезы градом покатились по ее щекам. – Глупая Корнелия со своими дурацкими платьями и фотографиями! – она развернулась и побежала прочь. Секундой позже я услышала, как хлопнула дверь ее комнаты.
Мама вошла в гостиную со стаканом апельсинового сока.
– Корнелия! Что ты ей сказала?
– Ничего особенного, – пробормотала я с пристыженным видом. – Ты лучше полюбуйся, во что она превратила мое платье!
Вид у мамы был такой, будто она хотела бы прочитать мне и Лилиан целую лекцию о правильном поведении детей, но она сдержалась и только вздохнула.
– Вижу – сказала она. – Придется тебе переодеться. И поторопись, папа уезжает через пять минут.
– Отпусти подбородок, детка, и посмотри в камеру. Поверни голову, еще чуть‑чуть поверни, еще капельку… Чудесно! Вот так и держи! Подними руку. Чуть повыше. Нот, правильно. Держи, держи, держи… – визажисты, сделайте что‑нибудь, чтобы ее кожа не так блестела… Я сказал, выше руку!
– Нет, не улыбайся, просто прими задумчивый вид.
– Детка, это не задумчивое лицо, а нахмуреное!
У меня болела рука. У меня болели щеки. У меня, болели ноги. И еще они намазали мои волосы какой‑то гадостью, от которой кожа на голове противно зудела.
– Не чешись! Кети, пожалуйста, закрепи ей причёску снова.
Можно направить сюда побольше света? Это было вовсе не так весело и интересно, как я себе представляла. Казалось, вся королевская рать прыгала вокруг меня: кто‑то возился с моим макияжем и прической, кто‑то следил за тем, как свет падает на мое лицо, кто‑то – за тем, как я держу руку… Они хотели проконтролировать миллион разных мелочей, чтобы «непревзойденные шедевры» мистера Закарино были сфотографированы наилучшим образом.
И это действительно были «шедевры», правда, по большей части, шедевры глупости и порождёния больной фантазии. Как, например, алый шелковый плащ и платье, которые были на мне сейчас. Плащ смотрелся так, будто меня завернули в огромные лепестки розы. Красная Шапочка– так называлась модель. Не думаю, что Красная Шапочка ушла бы далеко в таком плаще – он просто‑напросто запутался бы в кустах, как только девочка сошла бы с проторенной тропинки.
– Детка, постарайся изобразить хоть какой‑то испуг при виде Волка!
– Простите, – сказала я, – но он… он совсем не кажется опасным.
Эй Си Джонс, изображавший волка, несмотря на меховой наряд и темные очки, вовсе не был похож на голодного хищника. Он скорее напоминал крутого бизнесмена, который боится простудиться, и потому закутался в шубу. Может, конечно, я зря это сказала, вид у Эй Си и так уже был раздраженный.
– Эй Си, ты не мог бы… ну, что ли, пугать ее поактивнее?
Эй Си вздохнул, сдвинул брови и свирепо глянул на меня. Могу поспорить, злость в его взгляде была не наигранной.
– Хорошо, а теперь подойди к ней чуть поближе…
Он сделал шаг – и рухнул на колени прямо передо мной, его ноги были опутаны побегами ежевики, взявшимися неизвестно откуда.
«О нет! – мелькнуло у меня в голове. – Неужели опять?»
Как минимум четверо человек рванулось ему на помощь – все‑таки личный ассистент великого мистера Закарино это вам не какая‑нибудь уборщица Он оттолкнул протянутые ими руки и поднялся сам, рассерженный и сбитый с толку. Очки свалились на пол, а несколько веток ежевики намертво запутались в шерсти волчьей шубы.
– Почему никто не срезал эти дурацкие ветки?! – прорычал Джонс. – Развели тут какие‑то джунгли!
Персонал озадаченно оглядывался по сторонам. Люди были уверены, что еще минуту назад это место не походило ни на какие джунгли. И они, конечно, были правы. В тот самый момент, когда Эй Си Джонс двинулся на меня, из земли появились побеги, они вытянулись почти на целый метр, выпустили колючки и обвили ноги злополучного ассистента. «Хватит! Хватит! Хватит! – шептала и про себя. – Не хочу я этого! Оставьте меня в покое!»
«Червь. Червь приближается», – снова этот знакомый слабый голос раздался в моей голове.
– Да, детка, примерно так, только не переигрывай. Ты должна изобразить легкий испуг, а не панику… Визажисты, почему она такая бледная? Извините, – сказала я, внезапно почувствовав головокружение, мне нужно присесть на Минутку…
– Только не здесь! – страдальчески возопила стилист, но было слишком поздно. Мои колени подогнулись, и я словно куль с мукой опустилась на ежевичную поросль.
– С тобой все в порядке, детка? – спросил фотограф. Только он один из всей этой команды относился ко мне по‑человечески. Конечно, только в те моменты, когда не указывал мне, как стоять. – Тебя, наверное, не предупредили, что вредно весь день стоять на каблуках. В мозг поступает недостаточно крови, от этого недолго и в обморок упасть!
– Извините, – повторила я, все еще чувствуя слабость, – я и правда этого не знала.
Но на самом‑то деле дело было не в каблуках. Меня охватил ужас, волна тошнотворного ужаса из‑за этого тихого голоска. Голос был точно как в том сне, только сейчас‑то я не спала!
– Сделаем‑ка перерыв на обед, – объявил фотограф. – А ты подкрепись хорошенько, и сразу почувствуешь себя гораздо лучше.
Эй Си Джонс одарил меня испепеляющим взглядом и прошел мимо, бормоча что‑то насчет «непрофессионалок и глупых девчонок». Та обаятельная улыбка, которой он меня покорил, когда предлагал поучаствовать в проекте мистера Закарино, исчезла без следа. Да, в последнее время я здорово в нём разочаровалась.
Слабость потихоньку прошла, и я решила, что уже смогу подняться на ноги.
– Подожди, осторожнее! – Стилист, конечно, беспокоилась не обо мне, а о плаще. Но ежевичные колючки, так крепко вцепившиеся в костюм Эй Си Джонса, опали с моего алого шелкового одеяния, не оставив ни следа.
– Ну как, плащ в порядке? – спросила я у стилиста.
Та внимательно оглядывала меня.
– Да, вроде бы все нормально…
– Ну, – Тарани явно ожидала подробного рассказа, – на что это было похоже? Ты чего такая мрачная? Что‑то не получилось?
– Эээ… – замялась я. – Мне кажется, я все делаю неправильно…
Я хмуро покосилась на мини‑сэндвичи с рыбным паштетом и кедровыми орешками, которые нам подали на обед. Мой желудок недовольно заурчал.
«Голоден. Голоден. Червь голодён».
– Корнелия! Ты дрожишь! – Вилл схватила меня за руку. Она, и Тарани, и Корнелия – они все приехали в Ледихолд после школы, чтобы (как они думали) разделить со мной радостное волнение от съемок. Теперь девочки озабоченно смотрели на меня.
Я была готова расплакаться.
– Сама не знаю, что со мной происходит! – прошептала я и неуклюже схватила пластиковый стаканчик. Тепловатая апельсиновая газировка выплеснулась и потекла по моей ладони. Я поставила стакан обратно и принялась вытирать ладонь и запястье салфеткой. Руки при этом тряслись.
Тарани внимательно взглянула мне в глаза.
– Ты нервничаешь из‑за съемок?
– Нет. То есть да. Но дело не в этом, – я засомневалась, а потом решила, что должна рассказать им все. – У меня были странные сны… даже не просто сны, а кошмары. – Я попыталась описать свои ощущения, но это оказалось нелегко, именно потому, что это были одни лишь ощущения, ничего конкретного. – В общем, теперь я стала видеть их и днем тоже… Может, у меня крыша поехала?
Ирма оценивающе посмотрела на меня.
– Может быть, – изрекла она задумчиво, – по‑моему, это вполне вероятно.
– Ирма! – Вилл возмущенно пихнула ее локтем.
– Ой! Ты чего? Я ведь только подразнить ее хотела…
– Она не в том настроении, чтобы ее дразнили…
Но как ни странно, мне это помогло. Слова Ирмы каким‑то образом придали мне бодрости и уверенности в себе. Если бы Ирма и в правду подумала, что у меня не все в порядке с головой, она никогда не сказала бы об этом вслух.
– Корнелия, ты одна из самых нормальных девчонок, которых я знаю, – заявила Тарани.
– Ну ладно, если я не свихнулась, то кто мне тогда растолкует, что происходит?!
– Может, это что‑то вроде знамения, – предложила Ирма. Только еще больше туману напустила.
– Мы ведь должны советоваться с Оракулом по поводу знамений, разве нет? – Вилл обвела нас всех взглядом.
– Ну, не знаю… – я пожала плечами. – Все так туманно… Я хочу сказать, не можем же мы тревожить Оракула из‑за каждого плохого сна…
– Но это ведь больше чем плохой сон!
– Ну, все равно…
Какое‑то время мы сидели молча, обдумывая разные варианты.
– Хмм, Корнелия? – подала голос Хай Лин.
– Что?
– Отпусти тарелку. Кедровые орешки прорастают…
Я отдернула руку, словно тарелка была раскаленной.
– Это должно, наконец, прекратиться! – выкрикнула я, неизвестно к кому обращаясь.
Вдруг в центр столика шлепнулась пачка глянцевых фотографий.
– Мисс Хэйл, – ледяным тоном произнес Эй Си Джонс, – вы можете это объяснить?
Я взглянула на снимки. О чем это он? Это были фотографии, сделанные сегодня утром в зале поместья Ледихолд: на некоторых я была в длинном голубом платье вроде тех, в каких изображают принцесс; на других – в наряде Красной Шапочки, который не сняла до сих пор.
– А что, отличные снимки! – с энтузиазмом
|
|
|
