Определения, типы, природа религиозного опыта

Религиозный опыт и психологические предпосылки религии

Религиозный опыт является одним из объектов наиболее пристального внимания исследователей - и одновременно поводом к наиболее жарким дискуссиям. Различные — часто взаимоисключающие — точки зрения существуют также относительно определения понятия “религиозный опыт”-, понимания его сущности, природы, места, которое он занимает в религиозном сознании.

Наиболее распространенным является определение, базирующееся на философском (более широком) понимании: опыт есть определенное переживание или совокупность переживаний, связанных с чувственным восприятием и обогащающих знания субъекта. Соответственно, религиозный опыт выступает как некоторая совокупность религиозных переживаний, воспринятых, оцененных, переработанных субъектом с религиозной точки зрения и значимых для формирования, укрепления, развития его религиоз-ного мировоззрения. При таком понимании данное понятие охватывает весьма широкий спектр явлений: религиозные экстазы, опыт спиритов и участников спиритических сеансов, вещие сны, сбывшиеся пророчества, внезапные и “чудесные” исцеления, медитация, опыт мистов в элевсинских мистериях, опыт людей, переживших клиническую смерть, опыт внутреннего просветления духовного возрождения, религиозного обращения и т. д. Нередко подобный опыт связан с так называемыми измененными состояниями сознания и психическими явлениями, которые в психиатрии квалифицируются как патологические — бредом, расщеплением личности и т. п.; особенно ярко это проявляется в ритуалах и переживаниях, связанных с использованием наркотических веществ (пейота, сомы, эфира, ЛСД), в практике шаманов и т. п. Как правило, в таком случае религиозный опыт является переживанием относительно кратковременным и самопроизвольным, т. е. не вызванным сознательным намерением и волевым усилием субъекта.

Существует и другое понимание религиозного опыта, дополняющее первое; оно связано с понятием опытности и раскрывается как искушенность в религиозной жизни, достигаемая продолжительным пребыванием в религиозной среде и упорством в стремлении к религиозно обусловленным целям. Опыт понимается здесь как преимущество, которое опытный человек получает перед неопытным, как новое, высшее качество навыков, способностей, суждений, переживаний, приобретаемое благодаря систематическому усердию в различных видах религиозной практики. Таковым является, в частности, опыт регулярной молитвы, медитации, поста, аскезы, умерщвления плоти; опыт выполнения определенных физических, дыхательных и мысленных упражнений (гимнастика йогов, боевые искусства, имеющие характер культовых действий); опыт подчинения дисциплине, предписываемой религиозной организацией (для мирян — опыт воцерковления, для монахов - монастырской жизни, для духовных лиц — церковного служения); опыт искушения и противостояния ему; опыт покаяния и исповеди (и связанный с этим опыт систематического внимания к собственной душевной и духовной жизни); опыт религиозной добродетели, любви к Богу и ближнему, благотворительности, прощения врагов и т. д.

Рассмотренные типы религиозного опыта условно можно обозначить по роли субъекта как “визионерский” — созерцательно-пассивная и “деятельный” — деятельно-активная. Типы не отделены друг от друга абсолютно, связь между ними выражается, в частности, в том, что второй при некоторых условиях становится предпосылкой первого (для неэкстатических форм, во всяком случае). Яркий пример этого можно найти в исихазме, выработавшем систему культовых действий (дыхательные упражнения, аскеза, молитва Христова), которая представляла собою технику достижения мистических озарений. Если о визионерском опыте можно сказать, что он мало зависит от намерений и усилий субъекта и в значительной степени обусловлен индивидуальными особенностями личности, то деятельный опыт является потенциально общедоступным, и многие виды культовой практики целенаправленно устремлены к достижению определенных духовных состояний, например душевного подъема, освобождения от негативных эмоций, чувства ограниченности собственного существования, твердости и ясности духа, смирения и т. д. Эти состояния, хотя и не носят экстатического характера, тем не менее отличаются эмоциональной насыщенностью и в переживании субъекта имеют значение и ценность соприкосновения с реальностью высшего порядка, нежели реальность эмпирического опыта, а потому воспринимаются как источник нового знания. Свойство выступать в роли источника нового знания (или подтверждения старого) присуще, таким образом, обоим типам опыта, в силу чего в системе оправдания веры они играют приблизительно сходную роль.

Существуют и другие подходы к типологизации религиозного опыта. Так, В. Пелль трактовал одно и то же событие в трех качествах: как опыт внутренний, внешний и духовный. Например, в случае автокатастрофы события внешнего ряда (объективное происшествие) составят внешний опыт; сопутствующие ему субъективные переживания (страх, боль, утрата) — рпыт внутренний; вызванные же всем этим размышления о бренности земного и хрупкости человеческой жизни образуют духовный опыт индивида. X. Зунден в рамках визионерского опыта различал экстатический и неэкстатический (пример последнего — созерцание природы как откровения). Имеются типологизации, в основе которых лежит различие социальных ролей (опыт мистика-созерцателя, пророка, священнослужителя, реформатора, монаха, монаха-отшельника, святого, теолога, основоположника традиции).

Радикальные теоретические расхождения обнаруживаются также в подходе исследователей к проблеме природы религиозного опыта, роли в развитии религии, функции в системе обоснования религиозной веры. Уже в первом десятилетии XX в. разгорелась дискуссия о возможности беспредпосылочного религиозного опыта, иначе говоря, о существовании религиозного опыта у человека, не имеющего религиозных представлений. С этим вопросом тесно связана проблема существования религиозных чувств, т. е. таких психологических явлений (прежде всего эмоций), которые изначально носили бы религиозный характер. У. Джемс высказывался против существования подобных, однако широко привлекал исследования своих американских коллег (Э. Старбэка, Дж. Леубы), в которых религиозные душевные процессы (особенно обращение) рассматривались вне их связи с имевшимися у субъекта понятиями о вероучении, традиционном для его среды. Противники этого взгляда (например, Делакруа) утверждали, что любому переживанию сопутствует его интерпретация, в которой субъект действует активно, и только при наличии религиозных представлений как интерпретирующей базы переживание может получить значение религиозного.

В подходе американской школы психологии религии тесно связывалось представление об опыте, являющемся первичным, наиболее существенным элементом и в индивидуальной религиозности, и в религии как общественном явления. В дальнейшем такое воззрение получило развитие в концепции нуминозного опыта Р. Отто, основывавшейся на ней теории К. Юнга, и других научных направлениях. Однако с углублением теории восприятия преобладающим стало представление о вторичности (произвдности) опыта по отношению к интерпретации. Так, X, Зунден считал, что применительно к религиозному опыту должна работать общая схема восприятия, включающая в себя: 1) возбуждение органов чувств, обусловленное, с одной стороны, внешним воздействием, а с другой — установкой, ожиданием; 2) передача возбуждения по нервным каналам в головной мозг; 3) поиск схемы или модели для воспринимаемого — интерпретирующей базы; 4) структурирование содержания восприятия на основе найденной модели, появление в сознании результата восприятия.

Следует упомянуть и другие спорные проблемы, например, разделение религиозного и нерелигиозного опыта, в особенности поиск границы между религиозными и этическими, религиозными и эстетическими компонентами опыта. Это, говоря словами У. Джемса, вопрос о “философском значении” религиозного опыта, т. е. о том, насколько и в каких случаях субъект вправе полагаться на религиозный опыт как на источник объективной информации. Нет ясности по поводу того, в какой мере возможна аналогия между некоторыми формами религиозного опыта или даже их отождествление в различных традициях (например, оправданна ли параллель между духовной практикой исихастов и медитацией в восточных религиях). Большой теоретический интерес представляет вопрос о роли и значении религиозного опыта в ситуациях ценностного выбора, о психологическом значении той или иной конкретной религиозной практики.