Людвиг ВИТГЕНШТЕЙН. О достоверности (фрагмент)

 

83. Истинность определенных эмпирических описаний относится к нашей системе референций.

84. Мур говорит: он знает, что Земля существовала задолго до его рождения. И в таком виде это кажется его высказыванием о своей собственной особе, но плюс к тому – и о физическом мире. С философской же точки зрения интересно не то, знает ли Мур одно или другое, а – что и как может быть познано. Если бы Мур сообщил нам, что он знает расстояние между известными звездами, то отсюда можно бы было заключить, что он провел особые исследования, и тогда захотелось бы узнать, что это за исследования. Но Мур выбирает именно тот случай, где все мы, по-видимому, знаем то же, что и он, будучи не в состоянии сказать, каким образом…

86. Что, если в предложении Мура «Я знаю» заменить на «Я непоколебимо убежден»?

87. Нельзя ли утвердительное предложение, способное функционировать в качестве гипотезы, использовать и как принцип исследования и действия? То есть нельзя ли просто отвести от него сомнение, не прибегая к какому-то явно сформулированному правилу? Принять его как нечто само собой разумеющееся, что никогда не ставилось под сомнение, возможно, даже никогда явно и не выражалось.

88. Можно, например, сориентировать все наши изыскания так, чтобы с помощью определенных явно сформулированных предположений устранять всякие сомнения. Они бы оказались на обочине пути, по которому движется исследование.

89. Так и тянет сказать: "Все говорит за и ни что против того, что Земля существовала задолго до моего рождения..." А разве я не мог бы все-таки верить в противоположное? Но в чем бы практически проявилась эта вера? Возможно, кто-то скажет: "Дело не в этом. Вера есть то, что она есть, имеет ли она какие-нибудь практические применения или не имеет". Полагают, будто вера - всегда одна и та же установка человеческого духа. (…)

91. Когда Мур говорит: он знает, что Земля существовала до человека, - то большинство из нас согласится с тем, что она существовала так долго, и поверит тому, что он в этом убежден. Но есть ли у него вместе с тем веские основания для такого убеждения? Ибо если их нет, то он, несмотря ни на что, этого не знает.

92. Но вот вопрос: " Могут ли у кого-то быть веские основания верить в то, что Земля возникла лишь незадолго до его рождения? " - Допустим, ему все время говорили бы это, - были бы у него достаточные основания сомневаться? Люди верили, что они могут вызвать дождь; почему бы не привить какому-нибудь королю веру в то, что мир начался вместе с ним? И вот, сойдись Мур и этот король вместе и начни дискутировать, смог ли бы Мур действительно доказать, что его вера истинна? Я не говорю, что Мур не смог бы обратить короля в свою веру, но это было бы своего рода изменением образа мысли: король был бы вынужден рассматривать мир иначе.

Поразмышляй о том, что в правильности некоего воззрения людей не раз убеждала его простота или симметрия, склонявшая перейти к этому воззрению. В таком случае, к примеру, просто говорят: " Так должно быть".

93. Предложения, утверждающие, что Мур «знает» нечто, носят такой характер, что трудно себе представить, почему кто-то должен верить в обратное. Например, предложение, что Мур всю свою жизнь провел на Земле, не отдаляясь от нее на большое расстояние. – И опять-таки вместо Мура я могу здесь говорить о самом себе. Что могло бы привести меня к вере в обратное? Либо некое воспоминание, либо то, что мне сказали. – Все, что я видел или слышал, убеждает меня в том, что ни один человек никогда не удалялся далеко от Земли. Ничто в моей картине мира не свидетельствует об обратном.

94. Но я обрел свою картину мира не путем подтверждений ее правильности, и придерживаюсь этой картины я тоже не потому, что убедился в ее корректности. Вовсе нет: это унаследованный опыт, отталкиваясь от которого я различаю истинное и ложное.

95. Предложения, описывающие эту картину мира, могли бы входить в своего рода мифологию. А их роль подобна роли правил игры; игру же можно освоить чисто практически, не зазубривая никаких эксплицитных правил.

96. Можно было бы представить себе, что некоторые предложения, имеющие форму эмпирических предложений, затвердели бы и функционировали как каналы для незастывших, текучих эмпирических предложений; и что это отношение со временем менялось бы, то есть текучие предложения затвердевали бы, а застывшие становились текучими.

97. Мифология может снова прийти в состояние непрерывного изменения, русло, по которому текут мысли, может смещаться. Но я различаю движение воды по руслу и изменение самого русла; хотя одно от другого и не отделено сколько-нибудь резко.

98. …Но что верно, то верно: то же самое предложение в одно время может быть истолковано как подлежащее проверке опытом, а в другое – как правило проверки.

99. И берег той реки частично состоит из скальных пород, не подверженных изменению или изменяющихся лишь незначительно, а частично из песка, который то здесь, то там вымывается и оседает.

100. Истины, о коих Мур говорит, что он их знает, вообще говоря, таковы, что если их знает он, то и мы все их знаем.

101. К ним можно было бы отнести, скажем, такое предложение: «Мое тело никогда не исчезало и не появлялось спустя какое-то время вновь».

102. Разве я не мог бы поверить, что однажды, сам того не зная, возможно, в бессознательном состоянии я был унесен далеко от Земли – и даже что другие люди знают об этом, но не говорят мне? Но это совсем не встроилось бы во все остальные мои убеждения. Нет, систему этих убеждений я бы описать не смог. Тем не менее мои убеждения все же образуют некую систему, некое строение.

103. Если же сказать: «Моим неколебимым убеждением является то, что…», - то в нашем случае это означает также, что я пришел к своему убеждению, не следуя сознательно определенному ходу мысли, но что оно так закрепилось во всех моих вопросах и ответах, что стало для меня непреложным. (…)

105. Всякое испытание, всякое подтверждение и опровержение некоего предположения происходит уже внутри некоторой системы. И эта система не есть более или менее произвольный и сомнительный отправной пункт всех наших доказательств, но включена в самую суть того, что мы называем доказательством. Эта система не столько отправной путь, сколько жизненная стихия доказательств.

106. Допустим, некий взрослый сказал ребенку, что он побывал на Луне. Ребенок пересказывает это мне, я же утверждаю: это всего лишь шутка; человек не был на Луне; никто и никогда не был на Луне; Луна далеко-далеко от нас, и туда невозможно подняться или долететь. - Если ребенок все же настаивает, говоря, что, возможно, все-таки есть какой-нибудь способ туда добраться, но только я о нем не знаю и т.д., - что я мог бы ему ответить? Что я мог бы ответить взрослым представителям какого-нибудь племени, верящим в то, что люди иногда посещают Луну (таким образом, возможно, они толкуют свои сновидения), признавая, правда, что нет обычных средств подняться или долететь туда? - Но обыкновенно ребенок не очень привязывается к подобному верованию, и его вскоре убеждает то, что мы ему говорим всерьез.

107. Разве это в целом не похоже на то, как ребенку внушают веру в Бога или же в то, что никакого Бога нет, и он в соответствии с этим обретает способность приводить вроде бы убедительные основания того или другого?

108. Но тогда здесь нет объективной истины? Разве не является либо истинным, либо ложным, что кто-то побывал на Луне? Если мыслить в нашей системе, то наверняка ни один человек не побывал на Луне. Дело не только в том, что всерьез нам не рассказывал об этом ни один здравомыслящий человек, но и в том, что вся система нашей физики запрещает в это верить. Ибо это требует ответов на вопросы: "Как он преодолел силу тяготения?", "Как он мог жить без атмосферы?" - и на тысячу других, на которые нельзя ответить. А что, если вместо ответов на эти вопросы нам бы возразили: "Мы не знаем, как попадают на Луну, но те, кто туда попадают, тотчас узнают, что они там; и ты ведь тоже не все можешь объяснить"? Мы почувствовали бы, как далеки мы духовно от того, кто это сказал.

109. «Эмпирическое предложение поддается проверке» (говорим мы). Но как, с помощью чего?

110. Что считается его проверкой? – «А достаточна ли эта проверка? И если да, то разве логика не должна признать ее таковой?» - Как будто процесс обоснования когда-то не приходит к концу! Но таким концом служит не голословное предположение, а необоснованный образ действий.

111. …Я хочу сказать: то, что я не был на Луне, для меня столь же несомненно, как может быть любое обоснование этого.

112. И не это ли хочет сказать Мур, говоря, что он знает все это? – Но разве дело действительно в том, что он знает это, а не в том, что некоторые из этих предложений должны быть для нас несомненными?

113. Собравшись обучить нас математике, человек не начнет заверять нас в том, что он знает: a+b=b+a.

114. Кто не уверен ни в одном факте, тот не может быть уверен и в смысле своих слов.

115. Попытавшийся усомниться во всем не дошел бы до сомнения в чем-то. Игра в сомнение уже предполагает уверенность. (…)

117. Почему для меня невозможно усомниться в том, что я никогда не был на Луне? И как бы я мог попробовать усомниться в этом?

Прежде всего, предположение о том, что я, возможно, там побывал, мне кажется праздным. Из него ничего не следовало бы, ничего не было бы им объяснено. Оно ни с чем не было бы связано в моей жизни.

Если я утверждаю «Ничто не говорит в пользу этого, все – против», то этим уже предполагается некий принцип – говорить «за» и «против». То есть я должен быть в состоянии сказать, что говорило бы в пользу этого.

120. Что ж, если бы кто-то в этом усомнился, как проявилось бы его сомнение на деле? И разве нельзя было бы оставить его в покое с его сомнением, поскольку это ничего не меняло бы?

121. Можно ли сказать: "Где нет сомнения, там нет и знания"?

122. Разве для сомнения не нужны основания?

 

Витгенштейн Л.О достоверности // Витгенштейн Л. Философские

работы. - Ч.1. - М.: Гнозис, 1994. - С.334 - 338.

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: