Фразеологический каламбур в современной публицистике

В. Н. Вакуров

Фразеология — одно из самых ярких и действенных средств языка. Не случайно ее образно называют жемчужиной русской речи. Метафоричность, эмоциональность, оценочность, экспрессивность — все эти качества фразеологических единиц придают нашей речи образность и выразительность.

Излюбленным приемом у писателей и журналистов все больше становятся различные преобразования фразеологизмов. Возможность их трансформаций вытекает из сохранения у фразеологизмов внутренней формы (т. е. исходного буквального их смысла) и относительной устойчивости. Преобразованиям могут быть подвергнуты как семантика, так и структура словосочетаний. Трансформация семантики фразеологизмов возможна потому, что они обладают внутренней формой. А эта их особенность позволяет авторам «реставрировать» в той или иной степени стершийся образ и приспособить обобщенный, метафорический смысл того или иного выражения к конкретным условиям контекста.

В данной статье мы рассмотрим случаи творческого преобразования семантики фразеологизмов на материале современной публицистики.

При семантических преобразованиях одно и то же словосочетание воспринимается и как семантически целостное, неразложимое, устойчивое, и как свободное, семантически разложимое. В лингвистической литературе встречаются разные термины, называющие это явление: «синтез двух значений», «разложение фразеологизма», «модификация фразеологизма», «актуализация внутренней формы фразеологизма», «двуплановость устойчивого словосочетания» и др.

Мы считаем, что семантически преобразованные фразеологизмы — не что иное, как фразеологические каламбуры.

В поэме А. С. Пушкина «Медный всадник» читаем:

Здесь будет город заложён

На зло надменному соседу.

Природой здесь нам суждено

В Европу прорубить окно...

Здесь поэт употребил выражение прорубить окно в Европу, которое стало крылатым, фразеологическим. А вот интересный пример, в котором журналист преобразовал семантику этой фразы, создав фразеологический каламбур: «Петр Первый рубил в Европу окно, когда надо было учиться пользоваться европейской дверью. Вчера в Брюсселе президенту России показали ключ от заветной двери, который окончательно попадет к нам в руки года через полтора — два» (Куранты. 1993. 10 дек.) Обратите внимание: фразеологический каламбур поддерживается метафорическими сочетаниями пользоваться европейской дверью и показали ключ от заветной двери.

Этот же фразеологизм лег в основу каламбура, созданного журналистом «Комсомольской правды»: «Роттердам обрабатывает одновременно 700 судов..., а Ленинград всего двенадцать!! Позор! Город Петра из окна в Европу превратился в кривую и грязную щелочку» (1991. 6 мая). Еще пример: «Дойку козлов отпущения, т. е. нас с вами, будут осуществлять на основании Постановления правительства от 23.12.1993. "О порядке перемещения физическими лицами через таможенную границу РФ товаров"» (Моск. комс. 1994. 26 янв.).

Яркий прием создания фразеологического каламбура заключается в параллельном употреблении фразеологизма и свободного словосочетания, являющегося этимологическим прототипом данного выражения (многие исследователи такое словосочетание называют омонимом фразеологизма).

Рассмотрим такой пример: «Зам. председателя правления... обратился со слезной просьбой в вышестоящую контору: дайте указание..., чтобы 4 вагона водки помогли молодой базе стать на ноги... Но банк оснований для исключения не разыскал, справедливо полагая, что с помощью водки не становятся на ноги.., а скорее, валятся с ног» (Известия. 1974. 28 февр.). Автор столкнул здесь два словосочетания — фразеологическое стать на ноги и свободное не становятся на ноги (свободное значение этого сочетания поддерживается его антонимом — валятся с ног).

Этот вид семантического преобразования фразеологизма называется полным совмещением, сущностью которого является реализация в данном контексте обоих значений словосочетания.

Журналист может привлечь для построения каламбура два фразеологизма, имеющих в своем составе одинаковое слово: «Президент вынужден был, как вы говорите, положить себя на рельсы ради выяснения воли народа... К счастью, народ поднялся в городах России. И если продолжить ваше сравнение — президент лег на рельсы, — то Съезд народных депутатов благодаря такому поступку Бориса Николаевича сошел с рельсов» (Куранты. 1993. 30 марта).

Еще два аналогичных примера: «Надо хорошо подготовиться, оперативно создать забастовочный фонд... Иллюзий уже нет: по 608-му постановлению водили-водили нас за нос и оставили с носом» (Россия. 1991. 23—29 марта); «Но в нашем случае, видно, актрисе нужно побольше пыли пустить в глаза. А уж когда пыль совсем столбом стоит, то, по сути, ничего и не видно» (Начало. 1993. № 41).

Фразеологизм плыть по течению представляет собой метафоризацию свободного словосочетания того же состава. Иначе говоря, плыть по течению можно метафорически и буквально. Используя эту особенность словосочетания, журналист строит такой контекст, в котором объединяет в словосочетании плыть по течению метафорическое (фразеологическое) и буквальное, свободное значение. Такое словоупотребление и есть фразеологический каламбур: «Сегодня наше политическое и идеологическое руководство задавлено тактикой, почти непосильным грузом национальных, экономических, экологических проблем, при решении которых все чаще приходится плыть по течению. Куда нас вынесет? Мы волоком выбрались к истокам незнакомой реки и пустились в плавание... Но куда впадает река? Не поджидает ли нас за ближайшим плесом Ниагара?» (Знамя. 1990. № 12).

Если журналист пишет о каком-нибудь предмете, он может создать каламбур, выбрав из массы фразеологизмов тот, в котором содержится слово, называющее описываемый предмет. Так, в следующем тексте журналист рассказывает о сборе клюквы. Вы, читатель, конечно, уже догадались (раз речь идет о клюкве), какой фразеологизм использовал журналист для создания каламбура. Вы оказались правы; вот этот текст: «Гарны хлопцы побачили и решили собирать клюкву по американской технологии... Результат — из пустого в порожнее. Клюква получилась развесистая: убытку сто тысяч» (Комс. правда. 1991. 2 нояб.). Еще пример: «Так что Священная Советская Социалистическая приказывает, кажется, долго жить. Жить долго, рядом, на радость друг другу, в добрососедстве и взаимовыгодном сотрудничестве» (Книжн. обозрение. 1991. № 1).

Рассматривая примеры преобразования фразеологизмов, связанного с каламбурным переосмыслением отдельных компонентов, следует сказать о том, что такое преобразование «основывается на возможности вычленить отдельный элемент фразеологизма в качестве самостоятельной семантической единицы, так как каждое слово, оставаясь компонентом фразеологического оборота, приобретает двойственную сущность: оно входит в состав структурно и семантически сложного целого как его интегральная часть, сохраняя в то же время потенциальные качества самостоятельной лексической единицы» (Шадрин Н. Л. Средства окказионального преобразования фразеологических единиц как система элементарных приемов // Лингвистические исследования. Ч. 2. М., 1973. С. 185).

Семантическое преобразование фразеологизма возможно в том случае, если контекст содержит слово, тематически близкое слову-компоненту данного выражения. Например, слова кузнец, молот, наковальня — одного семантического поля. Введя в текст слово кузнец, журналист «заставляет» читателя воспринять словосочетание между молотом и наковальней и как устойчивое (фразеологическое), и как свободное: «Нам долго говорили, что мы сами кузнецы своего счастья, но как-то так выходило, что мы постоянно оказывались между молотом и наковальней» (Комс. правда. 1991. 10 янв.).

Еще примеры, в которых тематически близкие слова в результате ассоциации выявляют сразу два смысла словосочетания — фразеологическое и свободное: «— Что нового, коллега? — спрашивает один врач другого. — О, уникальный случай? Соломенная вдова, больная сенной лихорадкой» (Крокодил. 1990. № 8); «И если членам Союза художников СССР еще как-то удается решить свои проблемы, то молодым еще не членам творческого союза, но уже талантливым — даже на птичьих правах не удается влететь в окна ни одной мансарды» (Крокодил. 1989. № 11).

В следующем примере каламбур построен на введении в текст слова балалайка, тематически близкого компоненту скрипка в составе выражения играть первую скрипку: «Партградцы на этом основании решили, что Жидков будет лишь числиться, а фактически первую скрипку будет играть Маоцзедунька. Как она будет играть, об этом никто не подумал, хотя она не умела играть даже последнюю балалайку" (Наш современник. 1993. № 4).

Редкий, оригинальный каламбур строится в результате столкновения слова-компонента фразеологизма с этим же словом, по форме представляющим собой имя собственное: «Товарищ Горновой, подражая товарищу Непомнящему, считает, что материалы архива представляют интерес только для архивариусов и крыс... Нам весьма не по сердцу Иваны, не помнящие своего родства» (Рябов И. Очерки и фельетоны. М., 1958. С. 207).

Преобразование семантики фразеологизма осуществляется в контексте. Специально созданный автором контекст не только помогает читателю восстановить фразеологический образ, но и усиливает вместе с тем стершуюся метафоричность и эмоциональность.

Если для выявления смысла устойчивого словосочетания необходим один контекст, то для выявления двух смыслов — свободного и связанного (столкновение которых — основа фразеологического каламбура) — обязательны два контекста, каждый из которых актуализирует «свое» значение.

Эти два контекста конкретно реализуются с помощью двух рядов текстовых компонентов: один ряд позволяет читателю воспринять фразеологическое, а другой — буквальное, исходное значение словосочетания, например: «Пока к строительству новых и реконструкции старых станций приложили свою руку 8 коммерческих структур, в руке был миллиард рублей» (Моск. комс. 1993. 28 окт.). Здесь один контекстный ряд—приложили свою руку 8 коммерческих структур, который выявляет фразеологическое значение сочетания приложить руку, а другой контекстный ряд — в руке был миллиард рублей, который воссоздает буквальное, свободное значение словосочетания приложить руку.

Еще пример: «Вчера состоялось четвертое заседание «круглого стола». За «круглым столом» не было ни единого представителя президента Б. Ельцина. Вот и ищи тут согласия... Похоже, у официального «круглого стола» появились острые углы» (Куранты. 1993. 7 апр.).

Анализируя роль контекста в преобразовании семантики фразеологизмов, необходимо подчеркнуть следующее: зависимость значения свободного словосочетания от контекста относительна, т. к. в любом контексте (кроме специально построенного в целях создания фразеологического каламбура) смысл такого сочетания ясен из значений слов, его составляющих, фразеологизм же реализует свое значение только в связи с другими словами контекста. И в этом случае зависимость восприятия словосочетания от текстового окружения является абсолютной.

Фразеологизм рождается в контексте и в контексте же возрождается его буквальный смысл. Если общеязыковая семантика абстрактна, то речевая — конкретна. Эта конкретность речевой семантики фразеологизма обусловлена ситуацией, контекстом. Специфика соотношения фразеологизм—контекст заключается в том, что фразеологическая единица представляет собой, во-первых, особый самостоятельный контекст и, во-вторых, является частью контекста. «Поскольку контекст в широком понимании — это не что иное, как речевой поток, в котором конкретизируются языковые единицы, но контекстуальная специфика фразеологизма — это, в сущности, фразеологическая специфика взаимодействия язык — речь» (Мокиенко В. М. Славянская фразеология. М., 1980. С. 171).

Общеязыковой фразеологический образ слит воедино. И это в определенной степени затемняет его. В случаях же контекстного преобразования семантики фразеологизма этот образ предстает перед нами ярким, полнокровным, так как при этом вычленяются обе составные части фразеологического образа: обобщенность, метафоричность и чувственная конкретность предметного представления.

Можно выделить два типа создания фразеологического образа путем семантических преобразований:

1. «В истоке образа — фразеологизм и к нему приводится свободное сочетание...

2. Создание образа идет другим, противоположным путем и первичным оказывается свободное словосочетание» (Ковалев В. П. Основные индивидуально-авторские приемы экспрессивного использования фразеологизмов // Вопросы семантики фразеологических единиц. Ч. I. Новгород, 1971. С. 306—307).

В публицистике используются оба этих типа создания и, соответственно, восприятия фразеологического образа, построенного на основе преобразования семантики устойчивого словосочетания:

1. От фразеологизма к его прототипу (свободному словосочетанию), например: «Весной приятно поговорить о достижениях. Деревья, почки, мимозы... — все это располагает. В такие дни не хочется кусать собратьев по перу и чернилам. Их хочется хвалить, прославлять, подымать на щит и в таком виде носить по всему городу» (Ильф И., Петров Е. Собр. соч. в 5 т. Т. 3. М., 1961. С. 284).

В этом примере авторы сначала вводят в текст фразеологизм подымать на щит, а затем — свободное словосочетание носить по всему городу, которое возрождает первичный, прямой смысл словосочетания подымать на щит.

Еще пример: «Все дальше в прошлое уходят от нас нелегкие годы Великой Отечественной. Немало в ее истории еще осталось белых пятен. Но белыми они кажутся только с первого взгляда: чаще всего при внимательном рассмотрении в них преобладает красный цвет, цвет человеческой крови...» (Огонек. 1988. № 15).

2. От свободного словосочетания к фразеологизму.

В русском языке существует фразеологизм умывать руки в значении «устраняться от ответственности». Это крылатое выражение восходит к евангельской легенде о Пилате, который умыл руки перед толпой, отдав ей Иисуса для казни (имеется ввиду ритуальное умывание рук, что свидетельствует о непричастности к какому-либо событию).

В нижеприведенном тексте журналист употребил свободное словосочетание чистые руки законодателя, которое восстанавливает буквальный смысл выражения умывать руки. В результате это словосочетание воспринимается читателем каламбурно, т. е. и в прямом, буквальном, и в фразеологическом значениях: «Сдается, библейский сюжет о Понтии Пилате весьма вдохновляющим образом воздействовал на депутатов. Мы, дескать, пытались и делали, что могли. Но нас не услышали. Настаивать не смеем... Настойчивость в последнее время Верховный Совет демонстрирует лишь в том, чтобы называться "высшей властью". Ну что ж, у законодателя, конечно, руки должны быть чистые. И, вероятно, поэтому депутаты пристрастились их то и дело умывать. Очень рельефно этот синдром проявился 28 марта, когда премьер-министр бросил войска на собравшуюся митинговать столицу» (Куранты. 1991. 16 апр.).

Еще примеры: «Говорят, Адам Козлевич купил свою знаменитую "Антилопу-Гну" в придачу с пальмой в зеленой кадке. Но, как вы знаете, пальму первенства на дороге личный шофер Остапа Бендера не удержал» (Комс. правда. 1988. 29 марта); «В случае победы Жириновского на президентских выборах его торжественно введут в Кремлевские палаты. Его личная палата будет № 6» (Куранты. 1992. 20 февр.).

Нередко автор помогает читателю осознать фразеологический каламбур, подчеркивая, что словосочетание употреблено как в буквальном, так и в переносном, фигуральном смысле: «Небо над ним было безоблачно-ясным, но лишь в прямом смысле. Если же выражаться фигурально, то тучи над Светланой уже сгустились» (Крокодил. 1974. № 20); «Эля посадила его на ступеньки какого-то учреждения... Голова оказалась зафиксирована в одном положении. Игорь клевал носом в прямом и переносном смысле этого слова» (Огонек. 1990. № 10).

В литературе каламбур иногда называют «мишурой словесных острот», «пустым зубоскальством», «мелким острословием», «словесной побрякушкой» (См., напр.: В. Фролов. О советской комедии. М., 1954. С. 319, 324).

Такое утверждение бездоказательно, голословно. Общеизвестно, что художественная форма — элемент содержания. В этом смысле каламбур отражает какую-то существенную сторону изображаемого, его внутренние противоречия и неожиданные связи. Кроме того, этот речевой прием, обладая повышенной информативностью, вызывает активность восприятия мысли автора. Каламбурное преобразование фразеологизма — не просто словесная игра, а прежде всего действенное оружие в руках публициста. Такова содержательная, информативная сторона фразеологического каламбура. Если же характеризовать этот стилистический прием с чисто речевой точки зрения, то нельзя не согласиться с В. М. Мокиенко в том, что «актуальность противопоставления прямого и переносного планов во фразеологии служит одним из самых мощных источников экспрессивности» (Мокиенко В. М. Многозначность слова и этимология фразеологизма // Проблемы фразеологии. Межвуз. сб. науч. трудов. Тула, 1980. С. 26).

 

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: