 |
Высшие процессы интеграции и управления
|
|
|
|
Рабочие модели
Ранее в этой главе упоминалась когнитивная карта животного, которая необходима ему для достижения установочной цели, связанной с передвижением с одного места на другое. Ясно, что такие карты могут иметь любую степень сложности — от элементарных, которые, как мы полагаем, составляют охотящиеся осы, до чрезвычайно сложных, отображающих картину мира образованного западного человека. Однако, кроме представлений о мире, для построения эффективных планов индивиду нужно знать свои собственные способности.
Рассмотрим сначала вопрос о его представлениях об окружающей среде.
Карта — это условное и избирательное отображение некоторых из сторон отображаемой реальности. Избирательность неизбежна — отчасти из-за чрезвычайной сложности среды, отчасти потому, что наши органы чувств обеспечивают нас не полной, а ограниченной информацией о ней. Кроме того, чтобы картой можно было Пользоваться, она должна быть сконцентрирована на тех характеристиках окружающей среды, которые в наибольшей степени соответствуют достижению установочных целей.
Однако назвать картой наши представления об окружающее среде было бы неправильно, потому что это слово вызывает нашем сознании всего лишь статическое представление о топографии. А животному нужно нечто, более похожее на рабочую модели окружающей его среды. Предположение о том, что мозг создает такие модели, исследовалось, среди прочих, Янгом (Young, 1964) Он пишет:
«Инженер создает модель некой конструкции, которую предлагает и строить с целью проверки ее в уменьшенном масштабе. Аналогичным образом идея модели, создаваемой мозгом, состоит в том, что, будучи чем-то миниатюрным, она в то же время является своего рода инструментом, отображением мира. Ею мы можем манипулировать так, как нам удобно, обучаясь тем самым манипулировать реальной действительностью, которую, как предполагается при этом, она отображает».
|
|
|
Модель, создаваемая мозгом, используется для того, чтобы передавать, хранить и перерабатывать информацию. Последняя помогает прогнозировать способы достижения того, что мы называем здесь установочными целями.
Представление о том, что мозг фактически создает более или менее сложные модели, которые «нужны для умственных экспериментов в малом масштабе», привлекает всех, кого интересует объяснение сложных форм поведения, особенно поведения человека». Хотя некоторым ученым, приверженным крайнему бихевиоризму, эта идея может показаться фантастичной, ничего странного в ней нет. Например, инженерам-электрикам, знакомым с аналоговыми вычислительными устройствами, эта идея представляется явно возможной. То же справедливо и в отношении таких исследователей, как Янг, который, будучи биологом, занимался изучением мозга и поведения. Анализируя эту идею, Янг подчеркивает, что «модели часто конструируются из элементов и компонентов, каждый из которых не похож на части представленного сооружения, но из них можно собрать законченную рабочую модель». С учетом этого обстоятельства он выдвигает гипотезу о том, что
«различные клетки мозга образуют наборы таких компонентов и что в процессе научения они объединяются в ансамбль, создавая соответствующую модель. Характеристики каждого компонента определяются главным образом формой их дендритных отростков.
Данные в пользу этой гипотезы, хотя и скудные, получены в результате исследования мозга и поведения осьминогов и кошек».
Тем, кто хочет проверить эти данные, следует прочитать работу Янга (Young, 1964). Наша позиция состоит не только в разумности допущения того, что мозг строит рабочие модели среды, но и в том, что при объяснении поведения человека трудно обойтись без такой гипотезы, — и она, конечно же, соответствует нашему знанию, полученному с помощью интроспекции собственных психических процессов. В последующих главах (а также в томах II и III) мы часто обращаемся к этой гипотезе.
|
|
|
Для эффективного применения организмом рабочей модели требуется ряд мер. Во-первых, модель должна строиться на основе таких данных, которые уже имеются или могут быть получены. Во-вторых, если модель должна использоваться в новых ситуациях, она должна стать более широкой, чтобы охватить потенциально возможные обстоятельства, так же как и те, которые известны из реального опыта. В-третьих, любая модель независимо от того, к какой — реальной или потенциально возможной — действительности она применяется, должна пройти проверку на внутреннюю согласованность (или, говоря техническим языком, на согласованность с аксиомами теории множеств)1. Чем более адекватна модель, тем точнее прогнозируемые результаты; и чем шире такая модель, тем больше число ситуаций, к которым применимы прогнозы, сделанные на ее основе.
__________________
За материал, приведенный здесь и в некоторых других разделах ч. II, я очень благодарен профессору Арнольду Тастину, оказавшему мне помощь.
Если человеку нужно составить план достижения установочной цели, ему не только требуется какая-либо рабочая модель окружающей его среды, но у него также должно быть некоторое рабочее представление о его собственных поведенческих навыках и возможностях. Калека или слепой вынуждены составлять планы, отличные от планов здоровых и зрячих людей. У того, кто водит машину или ездит на велосипеде, планов, относящихся к потенциально возможным ситуациям, больше, чем у тех, кто не делает ни того, ни другого.
С этого момента обе работающие модели, которые должны быть у любого человека, обозначаются соответственно как модель окружающей (внешней) среды и модель организма.
Чтобы оставаться эффективными, обе рабочие модели должны постоянно обновляться. Как правило, для этого требуется лишь постоянное внесение небольших изменений (поправок); обычно этот процесс настолько постепенный, что едва заметен. Однако иногда происходят крупные перемены — в окружающей среде или в самом организме: мы вступаем в брак, у нас рождается ребенок, мы получаем повышение по работе; или случается что-то со всем не радостное — кто-нибудь из наших близких уезжает или умирает, у кого-то ампутируют конечность или падает зрение. В так случаях необходимы радикальные изменения модели. Как показывают клинические данные, необходимые изменения модели не все да даются легко. Но обычно такие изменения все же вносятся, хот и очень постепенно, часто они далеки от необходимых, а иногда их не делают совсем.
|
|
|
Модели окружающей среды и организма, описанные здесь как необходимые компоненты сложной биологической системы управления, — это, конечно, не что иное, как «внутренние миры» в традиционной психоаналитической теории, на которые мы посмотрели с новой точки зрения. Как в традиционной, так и в современной теории основная часть психопатологических явлений рассматривается в связи с моделями, которые в большей или меньшей степени неадекватны или неточны. Эта неадекватность может быть разного рода: модель становится непригодной для использования, поскольку полностью устарела, или усовершенствована только наполовину; и оттого остается полуустаревшей, или же она не соответствует требованиям и противоречива. Именно с этой точки зрения можно понять некоторые из патологических последствий разлуки (см. тома; II и III).
Имеется еще одно свойство моделей окружающей среды и организма, очень важное для сферы психопатологии. Рефлексия предполагает, что многие психические процессы, которые мы вполне ясно осознаем, — это процессы, связанные с построением моделей, с изменением или расширением их, проверкой их внутренней согласованности или с использованием их для создания нового плана достижения установочной цели. Хотя нет необходим мости в том, чтобы эти процессы всегда протекали на сознательном уровне, но иногда это все же может потребоваться. В частности, весьма вероятно, что изменение, расширение и проверка моделей плохо осуществляются или не осуществляются совсем, если модель время от времени не подвергается корректировке со стороны тех особых преимуществ, которыми обладает осознание1. Эти вопросы будут обсуждаться далее, в гл. 7.
|
|
|
_____________
Маккей (МасКау, 1966) обсуждал идею о том, что «сознательный опыт является коррелятом того, что можно было бы назвать метаорганизующей деятельностью — организацией внутреннего действия на основе самой системы, организующей поведение... Единство сознания, основанное на этом механизме, отражало бы интеграцию метаорганизующей системы...»
Язык
Уникальной и специфической особенностью поведенческого репертуара человекаявляется язык (речь). Создаваемое им очевидное преимущество состоит в том, что вместо построения каждым человеком своих частных моделей окружающей среды и организма человек может использовать модели, созданные другими. Еще одно преимущество, хотя и не столь очевидное, поскольку оно не связано с общением, — польза, которую каждый человек извлекает из применения языка для организации своего собственного поведения на основе составления планов — главных, второстепенных и третьестепенных. Каким образом это происходит, мы уже показали на примере повседневных действий, когда человек встает с постели и идет на работу. Новый план действий, если он достаточно сложен, сначала обдумывается с помощью слов, а затем, возможно, даже записывается на бумаге. Кроме того, словесные указания также выступают как средство объединения людей для совместного составления и выполнения плана, основанного на общей модели среды и общих моделях навыков каждого в отдельности. Таким образом, владение языком позволяет многократно усиливать возможности организации систем управления поведением на основе плановых иерархий.
Когда системы управления поведением с помощью речевых средств организованы иерархически и основываются на сложных моделях организма и окружающей среды, результаты их действия крайне разнообразны. Поэтому большую часть поведения человека нельзя назвать инстинктивной даже в самом широком смысле этого слова. Тем не менее, хотя большая часть поведения взрослых мужчин и женщин организована в сложные иерархические целостные единицы, приобретаемые в процессе жизни, из этого не следует, что в них не может быть более простых систем, достаточно стереотипных в отношении условий окружающей среды или построенных по принципу цепочки. Гораздо вероятнее, конечно, обратное. С того времени, когда Фрейд сам занимался нейрофизиологией, представители этой дисциплины постоянно подчеркивают, насколько консервативны механизмы строения ЦНС у высших биологических видов. Она вовсе не утратила свои древние структуры, напротив, нервная система высших видов включает в себя все признаки древних структур, к которым добавляются новые системы, модифицирующие, а иногда и замещающие деятельность старых. Таким образом становятся возможными более сложные и развитые формы поведения. Если древние и более простые структуры нервной системы образуют неотъемлемую часть более поздних и сложных структур, то более чем вероятно, что то же самое происходит и с поведением. В самом деле, было бы очень странно, если бы даже в самых поздних (по своему происхождению) из всех известных нам форм поведения проявления древних форм не играли значительную роль.
|
|
|
Имеются все основания считать, что в раннем младенчестве основная часть систем управления поведением человека (в действующих структурах) весьма проста и объединена в цепочки. По мере развития действие целекорректируемых систем становится более явным, модели окружающей среды и организма усложняются, а отдельные компоненты поведения организуются в плановые иерархии. Вскоре благодаря речевым навыкам модели становятся адекватнее, а иерархическая организация охватывает более широкую сферу, но в поведении маленьких детей (как и детей постарше) все еще остается немало форм, обладающих простой организацией. Поскольку имеются данные о том, что большая часть психопатологических явлений берет начало в раннем детстве, онтогенез поведения человека представляет особый интерес для психоанализа. В последующих главах мы вернемся к обсуждению этой темы.
До сих пор наше обсуждение ограничивалось, во-первых, описанием видов систем управления, отвечающих за отдельные компоненты инстинктивного поведения, и, во-вторых, анализом принципов организации таких систем управления. Последние обеспечивают сложные и целенаправленные последовательности поведенческих реакций, наблюдаемые в реальной жизни. Подошло время более систематически рассмотреть то немногое, что известно об условиях, в данный момент времени заставляющих животное вести себя так, а не иначе. Другими словами, проанализировать причины, лежащие в основе некоторых конкретных форм поведения. Мы сможем убедиться, что это обсуждение вновь заставит нас обратиться к проблеме организации поведения. Механизмы, приводящие в действие инстинктивное поведение, и механизмы его организации, на самом деле тесно связаны.
|
|
|
