Лекция XVIII. Представления

Ительсон Л.Б. Лекции по общей психологии. –Владимир,1972

 

… пер­цептивный уровень отражательной деятельности психи­ки и отвечающие ему структуры переработки информа­ции (сенсомоторный интеллект), выражаясь в восприя­тии и практически-действенном мышлении, обеспечи­вают более глубокое познание объективной реальности и более высокую ступень организации поведения, чем сигнальное отражение. В частности, они обеспечива­ют адаптирующееся поведение, т. е. гибкое приспособле­ние к объективным свойствам окружающей среды.

Однако и для адаптирующего поведения такой уро­вень отражательной деятельности уже недостаточен. Чтобы приспособить окружающий мир к своим нуждам, надо его изменить определенным образом. Но для это­го мало правильно воспринять его свойства и подчинить им свое поведение. Надо создать что-то новое, чего нет еще в окружающем мире, что не воспринимается в дан­ный момент. Иными словами, действия индивида долж­ны управляться образом желаемого будущего.

Но где находится этот образ? Ясно, что пока соот­ветствующие предметы не созданы, их образ может на­ходиться только в голове. Следовательно, для продук­тивной деятельности и прежде всего для трудовой дея­тельности необходима способность воссоздавать в голо­ве образы предметов (явлений), которые в данный мо­мент не воспринимаются, и умение регулировать свои действия этими образами. Такие: психические образы предметов и явлений, которые в данный момент не воз­действуют на органы чувств или вообще отсутствуют в окружении индивида, называют представлениями. Ис­пользование представлений для целесообразного регу­лирования поведения, для решения практических и по­знавательных задач, встающих перед индивидом, имену­ют образным мышлением.

Рассмотрим сначала представления. Выше мы, так сказать, логически доказали, что они должны сущест­вовать. Но существуют ли они действительно? Вопрос этот не бессмыслен. Ведь представления по самому оп­ределению существуют только в голове, только в созна­нии человека. Их невозможно объективно наблюдать. Их существование невозможно объективно проверить. Исходя из этого, некоторые психологи вообще отри­цали существование представления. Например, фран­цузский психолог Мутье писал: «Представление невоз­можно определить; оно ускользает от всякого анализа, от всякой реальности; оно не существует. Мы категори­чески отрицаем существование представления». Точно также отрицают существование представлений в связи с невозможностью объективно их наблюдать и регистри­ровать большинство бихевиористов.

При всей внешней убедительности доводов против существования представлений или, по крайней мере, про­тив возможности их объективно наблюдать и исследо­вать, эти доводы ошибочны. Неверно, что представле­ния нельзя объективно наблюдать, что их существование невозможно объективно установить и доказать. Возьмем хотя бы такую вещь, как портрет, нарисованный худож­ником по памяти. Нет никакого сомнения, что портрет это вещь, которую можно объективно наблюдать и ис­следовать. Но откуда она взялась? Откуда взялся тот образ, который зафиксирован художником на портрете? Ответ возможен единственный: раз оригинала в момент рисования перед художником не было, значит образ, за­фиксированный на портете, взят из головы. Значит в портрете мы имеем, так сказать, реализацию того об­раза, который существовал во время рисования лишь в сознании художника, и, соответственно, можем этот образ исследовать и изучать.

Сказанное относится не только к портретам или даже вообще живописи по памяти. Фактически все «чело­веческие» вещи, которые нас окружают, сначала суще­ствовали только как образы в голове их создателей. На­пример, в природе нет колеса. Тем более в природе не существует домов, столов, стульев, чашек, ложек, теле­визоров, электромоторов, кораблей, трамваев и т.д. и т.п. Все эти вещи, которые нас окружают, возникли сначала как образы в голове их создателей. И не толь­ко когда-то, но и сейчас, проектируя любую вещь, из­готовляя любую деталь, инженер, техник, рабочий исхо­дят в значительной мере из представляемых образов не­обходимой вещи, способа ее действия, продукта, который требуется получить и т.д. Как отмечал Выготский, в этом смысле все решительно, что окружает нас и что сделано рукой человека, весь мир культуры, в отличие от мира природы — все это является продуктом человеческого воображения и творчества, основанного на этом вооб­ражении. Или иначе говоря, все это раньше существовало только как образы в голове людей. «Все предметы обыденной жизни, — говорит Выготский, — не исключая самых простых и заурядных, являются, так сказать, кристаллизованным воображением».

Поэтому изучение психических образов, изучение ха­рактера, свойств, функций, способов образования пред­ставлений возможно не только на основе самонаблюде­ния, но и на основе изучения их объективных воплоще­ний в искусстве, культуре, технике, человеческой цивилизации. Наконец, возможно и экспериментальное исследование представлений, хотя они как будто упря­таны в недосягаемых для нас тайниках субъективного. К таким экспериментам относятся, например, задания испытуемым воспроизвести или нарисовать по памяти определенные вещи, изображения или ситуации, которые они ранее воспринимали, наблюдали. Другой способ ис­следования представлений — это так называемый метод пиктограмм. Он заключается в том, что испытуемые ри­суют картинки, изображающие, какие образы возникли у них в голове в ответ на определенное слово, картину, или действие. Наконец, для исследования представлений широко используются ассоциативный эксперимент.

Используя все перечисленные методы, можно преж­де всего найти ответ на вопрос, что представляют эти психические образы, что они изображают. Оказывается, что психические образы могут представлять или воспро­изводить вещи, которые были в опыте человека. Так, например, мы можем представить себе дом, собаку, ули­цу, знакомого человека, или человека вообще, лес, в ко­тором бродили, или лес вообще и т. д. Все эти вещи мы уже встречали. Мы уже их воспринимали. Чтоб их пред­ставить, достаточно лишь, так сказать, восстановить этот прошлый перцептивный опыт в памяти.'Такие пси­хические образы, представляющие прошлые наши вос­приятия, именуют репродуктивными образами, или пред­ставлениями памяти.

Но исследования, да и весь наш опыт свидетельству­ют, что возможен и иной случай, когда у нас в созна­нии возникают образы вещей, явлений, действий, с ко­торыми мы никогда не сталкивались в своей жизни.

Вспомним, например, описание сказочной страны у А.С.Пушкина.

«У лукоморья дуб зеленый,

Златая цепь на дубе том,

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом.

Идет налево — песнь заводит,

Направо — сказку говорит.

Там чудеса. там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит.

Здесь перечисляются образы сказочных предметов и действий, которых заведомо не было в опыте не толь­ко нашем, но и ни одного человека. Подобного типа пси­хические образы называют фантастическими образами или представлениями воображения.

Если мы проанализируем изображение всех этих ~ сказочных существ или их описания в сказках, то заме­тим, что и у этих фантастических образов легко просле­живается связь с перцептивным опытом человека. Так,' например, дуб, золотая цепь, кот, песни — все это существует в действительности, и, по-видимому, каждый из нас в той или иной форме эти вещи воспринимал. Не­обычной, фантастической является только комбинация этих явлений: образ ученого кота, ходящего по золотой цепи и говорящего сказки. То же относится и к чисто сказочным образам лешего, русалки, избушки на курьих ножках. Все они складываются из элементов, которые встречались в перцептивном опыте человека, которые су­ществуют в реальности. Необычными, фантастическими являются только их комбинации, их сочетания. Напри­мер, женщин с рыбьими хвостами и проживанием под водой (русалка), избушки — с курьими ножками и т.д.

Наконец, возможен третий случай, когда и сами эле­менты, из которых складывается образ, реальны и связь этих элементов реальна, т. е. такова, как бывает в дей­ствительности. Однако, в перцептивном опыте данного человека или вообще людей такая конкретная связь чув­ственных переживаний не встречалась. Примером мо­гут служить художественные образы. Так, например, никто, разумеется, не встречал в жизни Наташу Росто­ву, или Анну Каренину, или Клима Самгина. Потому что этих людей в действительности не существовало. Но те черты, которые приданы их образам, встречаются у множества людей. И комбинации этих черт в Анне Карениной или, предположим, в Климе Самгине типичны для определенной категории людей, существующих или существовавших в действительности.

По-видимому, к той же категории психических обра­зов относятся представляемые образы реальных вещей и явлений, которых мы не видели, но конструируем из знакомых нам элементов по определенным описаниям. Примером может служить образ пустыни, которую мы никогда не видели, но представляем себе по описаниям других путешественников. Или же описание эксперимен­та, которого мы не видели или который вообще можно проделать только в воображении (например, превраще­ние многоугольника в окружность при бесконечном уве­личении числа его сторон). В отличие от чисто фанта­стических, такие психические отражения можно назвать конструктивными образами или воссоздающими пред­ставлениями.

Нетрудно заметить, что рассмотренные типы психи­ческих образов отличаются друг от друга не только по своему отношению к реальности, к прошлым восприяти­ям человека, но и по степени полноты отражения реаль­ности, по детальности и конкретности воссоздания прош­лого опыта. Здесь, например, с одной стороны, образ Анны Карениной — строго индивидуального, единичного человека. А с другой стороны — образ русалки вообще. Аналогично обстоит дело и в области репродуктивных образов. Это могут быть единичные образы нашего хо­рошего знакомого Ивана Ивановича, нашей собаки-Жучки и т.д. А могут быть представления о человеке вообще, собаке вообще и т.п. Первый тип образов на­зывают единичными представлениями, а второй — обоб­щенными представлениями.

Разница между ними может быть проиллюстрирова­на, например, сравнением портрета Пушкина, созданно­го Кипренским, и рисунка человека, сделанного ребенком (точка, точка, запятая, носик, ротик, оборотик, палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек). Нетрудно ^; заметить, что обобщенный образ отличается от единичного тем, что в нем выделены только некоторые, наибо­лее важные отличительные черты. Поэтому он может прилагаться к большому кругу конкретных объектов. Единичный образ наполнен большим богатством деталей, в число которых входят отличительные для данного единственного и индивидуального предмета (вспомним, например, индивидуальные отличительные черты обра­зов Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. У одного голова редькой хвостом вверх, а у другого — хвостом вниз).

Исследования показывают, что общие представления могут образовываться по-разному. Например, мы прово­дили следующие опыты. Испытуемым давался ряд слов и они должны были изобразить при помощи рисунков или описаний, с какими образами связаны у них значе­ния этих слов (метод пиктограмм). Эти опыты показа­ли, что общие представления могут образовываться тре­мя различными способами.

Первым из этих способов заключается в том, что представлением выделяются одна или несколько отличи­тельных деталей, которые характерны для всех объек­тов или явлений данной категории. Например, слово «хищник» вызывало у многих испытуемых образ зубас­той пасти. Слово «радость» вызывало образ широкой улыбки до ушей и т. п. Обобщение представления тако­го типа можно назвать образами-синекдохами. В них определенная деталь или признак представляют целый класс, целую категорию предметов.

В других случаях общность представления достига­ется упрощением образа. Хотя он остается целостным, но как бы бледнеет, теряет все подробности и детали. Благодаря этому он также может быть приложен к боль­шому количеству разнообразных объектов или явле­ний. Такое обобщенное представление можно назвать образом-схемой. Примером образа-схемы как раз и служит описанная выше структура: «носик, ротик, оборотик...» и «человечек», полученный с ее по­мощью.

Наконец, обобщенность представления, т. е. его при­ложимость ко всем объектам или явлениям определен­ной категории, может достигаться тем, что в представ­лении объединены существенные отличительные черты целого класса объектов или явлений, причем они связа­ны между собой тоже типичным, характерным для это­го класса явлений, способом. В этом случае представле­ние носит, по-видимости, характер единичного. Оно может быть очень индивидуализировано, обладать боль­шим богатством деталей и подробностей. Однако сами эти детали характерны для всего класса представляемых объектов или явлений. Примером могут служить упоми­навшиеся уже образы Анны Карениной, Печорина, Кли­ма Самгина, короче, любые типические художественные образы, будь то в литературе, живописи или в ином виДе искусства. Обобщенные представления такого типа можно назвать образами-воплощениями.

Как бы ни различались рассмотренные типы образов по степени реальности отображаемых ими связей или комбинаций реальных элементов, а также по степени полноты или обобщенности отображенных в них свойств и характеристик вещей или явлений, все они, как мы видели, в конечном счете построены из элементов прош­лого перцептивного опыта человека, из материала его прошлых восприятий. Поэтому представления вообще можно определить как образы предметов и явлений, ос­новывающиеся на прошлом опыте человека и возникаю­щие в его психике (сознании) в отсутствии самих этих предметов или явлений или, по крайней мере, без их не­посредственного воздействия на органы чувств человека.

Как же возникают образы представлений, чем ре­шающе определяются их характер и содержание?

Мы уже видели, что для восприятий таким решаю­щим фактором являлось воздействие объекта на органы чувств, на анализаторы. Характер этих воздействий властно диктовал, и какой сенсорный материал пойдет на построение образа, и какие механизмы переработки информации будут в нем участвовать, и, в конечном сче­те, какой образ возникнет благодаря этой переработке.

Когда мы имеем дело с образами представлений, все обстоит иначе. Возникновение самого образа, а также его характер и содержание диктуются уже какими-то внутренними психическими факторами, так как самого представляемого объекта перед нами при этом нет.

Какие это факторы? Эксперименты и психологиче­ские наблюдения показывают, что к таким факторам от­носятся, во-первых, ассоциации, т.е. психологические связи между различными образами, обусловленные опы­том человека. Так, например, вид улицы, на которой я когда-то жил, пробуждает образы людей, с которыми я встречался. Образ моря вызывает образы кораблей, лодок, прошлых морских поездок и т.п.

Вторым фактором, который может порождать обра­зы представлений или направлять их конструирование, является слово. Если первый фактор — образные ассоциации — широко используется живописью и отчасти музыкой, то этот второй фактор — слово — лежит в ос­нове художественной литературы. По существу, вся художественная литература — это в значительной мере си­стема словесных команд, которые запускают у людей механизмы формирования различных образов в голове. Так, когда Пушкин пишет: «Бледна, печальна, молча­лива, как лань лесная боязлива...», он по существу по­дает одну за другой команды, запускающие механизмы конструирования соответствующих образов. В итоге эти последовательные команды позволяют построить неко­торый более или менее определенный образ, в чем-то на­поминающий тот, который имелся в сознании писателя.

Третий фактор, определяющий возникновение и фор­мирование образов представлений, это наша деятель­ность и задачи, которые она ставит перед нами. Пример этого мы уже видели, когда рассматривали условия воз­никновения индивидуальных или общих образов. Образ представления и в этом случае диктуется задачей дея­тельности и управляет этой деятельностью.

Наконец, четвертым фактором, который может вы­звать появление представлений и диктовать их харак­тер, а также и содержание, являются потребности и эмо­ции человека. Идея эта закреплена в старой народной мудрости «голодной курице просо снится». Научно та же идея, хорошо известная человеку из его повседнев­ного опыта, закреплена психологией в так называемом «законе двойного выражения чувств». Суть его состоит в том, что всякая эмоция как бы стремится воплотиться в знакомые образы, соответствующие этой эмоции. Го­воря словами Выготского, эмоция как бы обладает спо­собностью подбирать впечатления, мысли и образы, ко­торые созвучны тому настроению, которое владеет нами в данную минуту. «Образы фантазии дают внутренний язык для нашего чувства». Так, например, мрачное на­строение влечет за собою вереницу печальных воспоми­наний, а также и фантастических образов или ситуаций, в которых все уныло, мрачно и наводит тоску. Наобо­рот, радость, заставляет совершенно по-иному представ­лять себе те же вещи и ситуации: люди представляются симпатичными, прошлое — радостным, будущее — сияющим и т. д. Эта особенность механизма представлений тоже лежит в основе художественного творчества. Опре­деленное настроение вызывает у писателя соответствую­щие образы. И обратно — эти образы, когда они вопло­щены писателем в произведение искусства, вызывают соответствующие чувства и переживания у других людей. Итак, возникновение, содержание и характер образов представлений определяются ассоциациями, словом, за­дачей и эмоциями человека. Нетрудно заметить, что все эти четыре фактора не обязательно требуют наличия са­мого представляемого объекта или ситуации. Все эти факторы находятся в распоряжении человека, или, по крайней мере, действуют, так сказать, изнутри. Это со­здает определенную свободу возникновения представле­ний и их содержания, определенную их независимость от внешней ситуации, от непосредственно сложившейся в данный момент обстановки, освобождает психику че­ловека от плена текущего мгновения и окружающих вещей.

Таким образом, у человека возникает возможность «увидеть» то, что было, или то, что будет, выйти в прош­лое или будущее. Благодаря способности представить прошлое и вообразить будущее у человека появляется история. У него появляется самосознание. Потому что самосознание — это прежде всего совокупность воспоми­наний о своем прошлом и представлений о своем бу­дущем.

Далее, благодаря представлению человек получает возможность реагировать не только на текущий момент, на данную ситуацию, на внешнее воздействие в данный момент, как животные, но и способность реагировать на прошлое. Иначе говоря, он получает возможность руко­водствовать в своем поведении прошлым опытом, зна­ниями, переживаниями. Помните у Лермонтова, лишь только он закроет глаза, как «видит печальные очи и слышит веселую речь», и сердце у него «сжимается в тревоге» и прочее. Поэт здесь представляет и видит то, что было, а не то, что есть. И само его пережива­ние — это реакция на то, что было, а не на то, что есть в данный момент. Такая способность реагировать на прошлое обусловливает способность управлять своим поведением на основе накопленного опыта, ложится в ос­нову сознательного научения.

Далее, механизм представления позволяет человеку реагировать на будущее. Человек может представлять себе то, чего еще нет, по что должно быть. Таким об­разом, он приобретает возможность планировать свою деятельность, направлять свое поведение. Эта способность лежит в основе любой целесообразной сознательной дея­тельности, составляет базис человеческой воли и разум­ного сознательного, волевого поведения.

Наконец, механизм представления позволяет челове­ку вместо того, чтобы производить опыты с реальными вещами, производить эти опыты мысленно, с представ­лениями о вещах, с образами вещей, т. е. осуществлять идеальный эксперимент. Это лежит в основе теоретиче­ской науки.

Все сказанное позволяет в определенной мере пред­ставить себе источники представлений, условия их воз­никновения и их роль в жизни человека.

А какими же отличительными характерными признаками или свойствами обладают представления? Вместо того, чтобы отсылать к чужим высказываниям и мнениям, попробуем обнаружить или по крайней мере зарегистрировать для себя эти свойства с помощью экс­перимента над самими собой. Итак, договоримся. Дой­дя до этого места, вы на минуту отодвигаете книгу, за­крываете (или не закрываете) глаза и пробуете предста­вить себе, например, слона. Попробуйте заниматься этим в течение, примерно, минуты, наблюдая при этом и ре­гистрируя, какие именно образы у вас всплывают в со­знании при попытке представить слона и какой харак­тер эти образы носят.

Если вы не принадлежите к очень редкой породе эйдетиков, то, несомненно, заметите в ходе описанного эксперимента целый ряд признаков, по которым пред­ставление слона в голове отличается от прямого восприя­тия того же слона, например, в зоопарке.

Во-первых, образ представления не проективен, т.е. он не вынесен в пространство во вне, не переживается как находящийся перед нами. Скорее наоборот, он пе­реживается как находящийся в каком-то воображаемом зрительном пространстве в голове. То же самое можно сформулировать по-другому. Образы представлений име­ют характер нестереоскопический. Они выглядят не как вещи, а как плоские картины.

Но и эти картины очень своеобразны по характеру. Прежде всего они неравномерно ясны в пространстве. Одни их части более отчетливы, другие — менее отчет­ливы, третьи — вообще не даны в образе. Таким обра­зом, в отличие от восприятия, которое в норме целостно, представление в норме всегда неполно. Так, например, в эксперименте, который вы проводили над собой, вряд ли кому-нибудь из вас удалось восстановить перед сво­им «умственным взором» полный образ слона во всех его деталях. Скорее, наоборот, в каждый данный момент виделась только какая-то часть объекта: только голова с хоботом, или общий контур туловища, или огромные уши и маленькие глазки и т. п. Эту особенность образов представлений называют их кусочностью или по-латин­ски фрагментарностью.

Таким образом, в отличие от исчерпывающей детальности, которая присуща нор­мальным восприятиям, нормальные представления всег­да неполны, лишены большей или меньшей части дета­лей, присущих объектов и т. д. Это свойство представле­ний можно назвать их схематичностью.

Обратимся теперь к третьей важной особенности об­раза, создаваемого представлением. Я уверен, что при всем желании никому (или почти никому) из читателей не удалось удержать перед своим «внутренним взором» образ того же слона (или какой-то его части) неподвиж­но в течение хотя бы нескольких секунд. Фактически образ представления всегда развертывается не только в пространстве, но и во времени. В отличие от восприя­тия, которое дает образ предмета устойчиво и сразу в целом, представление как бы строит этот образ по частям. Так, когда мы пытаемся представить себе сло­на, то сначала всплывает, например, голова с хоботом, потом выплывает туловище, его общий контур, потом столбообразные ноги, потом огромные уши и т. п. Таким образом, представление выступает не как статическая, а как динамическая картина, которая непрерывно меня­ется, течет, складывается во времени. Это свойство об­разов представлений можно назвать текучестью или ди­намичностью.

Наконец, последнее свойство представлений, которое вы легко обнаружите, если будете представлять себе сло­на, открыв глаза, это своего рода призрачность образов, даваемых представлением. Образы представления как бы прозрачны, сквозь них просвечивает реальность. По­жалуй, даже это не совсем точно. Скорее, когда мы смотрим перед собой, например, как сейчас вы смотрите в эту книгу, то, если мы одновременно представляем се­бе, например, слона, эти два образа — образ, даваемый восприятием, и образ, даваемый представлением, как бы не перекрещиваются. Они как-будто находятся в разных пространствах. Книга находится в реальном простран­стве перед нашими глазами, а представляемый образ слона находится в каком-то другом воображаемом про­странстве, где-то позади наших глаз, в голове. Вот это свойство представлений можно назвать их субъектив­ностью.

Итак, при восприятии мы имеем объективированный во вне целостный, яркий, полный, детальный, индивиду­ализированный, развернутый в пространстве образ. При представлении мы имеем образ более или менее неустой­чивый, фрагментарный, бледный, прозрачный, неполный, схематичный, развертывающийся во времени. Ясно, что это уже какой-то иной тип образов, что это форма коди­рования реальности, несколько отличающаяся от той, какой пользуется психика при восприятии. Естественно, возникают вопросы — как же формируется представле­ние, откуда и почему у него такие свойства, как осуществляет психика такое своеобразное кодирование и от­ражение реальности на образном уровне?

Первая из теорий, которая пыталась объяснить осо­бые свойства представлений, принадлежала ассоцианистам, в частности, психологам Тэну, Гамильтону и др. С точки зрения этой теории, представления являются просто спонтанно воспроизводимыми прошлыми восприятими. Наши восприятия окружающего мира где-то в мозгу запечатлеваются и в подходящий момент, на­пример, в связи с определенной ассоциацией или потреб­ностью, они внезапно самопроизвольно (спонтанно) вы­плывают обратно в сознание, снова оживают. При этом они представляют уже обедненные и поблекшие воспро­изведения первоначальных ощущений. Так сказать, вос­приятия как бы хранятся где-то на складе. За это вре­мя они теряют свою силу, яркость, в них что-то стирает­ся, выпадает. Отсюда и возникают фрагментарность представлений, их неустойчивость, схематичность, блед­ность и т.д. Таким образом, с точки зрения предлагае­мой теории, представления — это просто оживленные, но слегка подпорченные за время хранения, отпечатки прошлых восприятий.

Некоторые опыты, проведенные психологами, как будто подтверждают это. Например, при исследовании памяти проводились такие опыты. Испытуемым давали на несколько секунд рассматривать по одному ряд изображений. Они представляли картинки, достаточно прос­тые, чтобы любой человек мог легко их изобразить. За­тем через некоторое время испытуемым предлагали по памяти воспроизвести эти картинки. И что же обнару­живалось. Оказывалось, что практически у всех испыту­емых воспроизведенный образ довольно значительно от­личался от оригинала, который пытались вспомнить. При этом изменения всегда носили довольно определен­ный характер. В частности, как правило, выпадали от­дельные, особенно малозначительные или мелкие, дета­ли изображения, т. е. происходила его схематизация. Далее, преувеличивались, выделялись отдельные части объекта, обычно наиболее важные, т. е. происходило как бы усиление неравнозначности отдельных частей изобра­жения. Нетрудно заметить, что это уже полпути к его фрагментарности. Далее происходило то, что можно на­звать улучшением изображения. Испытуемые рисовали и вспоминали его более симметричным, более плавным, более цельным, чем оно было в действительности. То есть происходила уже конструктивная переработка образа. Наконец, огромное влияние оказывал предыдущий рису­нок, который испытуемые рисовали перед этим, Как пра­вило, наблюдалась тенденция к уподоблению следующе­го рисунка предыдущему.

Нетрудно заметить, что описанные преобразования действительно сходны до некоторой степени с теми изме­нениями образа объекта, которые мы наблюдаем в пред­ставлениях. Иначе говоря, по-видимому, память действи­тельно до некоторой степени может так преобразовать прошлое восприятие, что у него появятся некоторые чер­ты, характерные для представления. И в этом отношении предлагаемая теория как будто выглядит справедливой и кое-что объясняет.

Однако, эта теория не объясняет, почему память именно таким образом преобразует хранящиеся в ней следы прошлых восприятий. И, самое главное, этой тео­рии противоречат некоторые факты. В частности, ей противоречит факт существования обобщенных пред­ставлений. А степень этой обобщенности может быть очень велика. Так, например, мы способны представить себе человека вообще (не негра, не белого, не определен­ного знакомого, а именно человека вообще). Мы способ­ны представить себе мелодию вообще (а не играемую на каком-то определенном инструменте).

Такие обобщенные представления не составляют редкого исключения. Они связаны у каждого человека буквально с каждым словом, которые он знает. Зачас­тую понять слово — это и означает для человека обоб­щенно представить себе класс предметов, обозначаемых этим словом. Например, прочитав или услышав слово «корова», человек представляет себе какую-то схему ко­ровы вообще, а не определенную «знакомую» корову и т.д.

Если бы рассматриваемая теория была верна, то все это было бы невозможно. При слове «корова» че­ловек мог бы представлять себе куски или части толь­ко одной определенной коровы, восприятие которой в данный момент у него «спонтанно воспроиз­велось.

Пытаясь преодолеть это противоречие, другая теория представлений рассматривает их как результат суммиро­вания прошлых восприятий. Формирование представле­ний эта теория объясняет по аналогии с техникой изго­товления, так называемых, «коллективных портретов», которые разработал в конце XIX в. психолог Гальтон. Техника эта заключалась в следующем. Брались портре­ты нескольких родственников, причем фотографирова­лись они так, чтобы их положение на портрете и его раз­мер были одинаковы. Затем полученные негативы на­кладывались друг на друга, совмещались и такой коллективный негатив печатался на фотобумаге. Что по­лучалось? Естественно, что те черты, которые встреча­лись у нескольких лиц, на фотографии усиливались. Они складывались. Те же черты, которые различались на по­зитиве, ослаблялись или вообще исчезали, потому что они вычитались друг из друга. В итоге получалась некая (признаться, довольно смазанная), но общая фотография «рода». Фотография некоего общего лица всех родствен­ников.

Представители рассматриваемой теории (например, французский психолог Филипп) считали, что примерно таким же способом формируются в мозгу образы пред­ставлений. Например, я посмотрел на кухонный стол. В памяти отложился образ большого, четырехугольного, гладкого предмета. Затем я увидел письменный стол. У него уже почти все детали иные, но поверхность тоже прямоугольная. Соответственно, вот эта прямо­угольная поднятая над землей поверхность усилится в «суммарном (коллективном) образе» стола, а осталь­ные, отличающиеся, черты — ослабятся. Так у нас со­здается обобщенное представление стола, выделяющее лишь его наиболее общие черты.

И эта теория получила некоторое подкрепление в ряде опытов. В частности, упоминавшийся уже Филипп ис­следовал, как влияло на образ памяти многократное восприятие предметов, отличающихся друг от друга лишь некоторыми деталями. Филипп установил, что дей­ствительно общие, сходные элементы при этом накопля­ются, а индивидуальные отличительные признаки каждо­го из этих сходных предметов стираются, как бы исчеза­ют из памяти, отбрасываются ею.

Теория суммирования, в отличие от теории воспро­изведения, как будто бы достаточно удачно объясняет существование и пути формирования обобщенных пред­ставлений. Но зато, тоже в отличие от предшествующей теории, она уже не в состоянии объяснить существования индивидуальных представлений. Если бы представления всегда были результатом только суммирования восприя­тия, мы не могли бы представить себе нашего хорошего знакомого Ивана Ивановича Иванова, воспроизвести в представлении образ дома, в котором мы когда-то жи­ли и т. п. Все эти индивидуальные восприятия должны были бы уже давно раствориться в обобщенных пред­ставлениях человека, дома и т. д., растеряв свои соб­ственные отличительные признаки.

Эти недостатки теории воспроизведения и теории сум­мирования пытается преодолеть третья группа теорий, которая рассматривает представления как результат ин­теграции восприятий.

Чтобы понять основную идею этих теорий, зададимся сначала вопросом: от чего собственно зависит, какие именно представления возникают у нас — индивидуальные или обобщенные? Например, в каком случае я пред­ставлю себе человека вообще, а в каком случае — отдельного конкретного человека?

По-видимому, прежде всего это зависит от задачи, которая передо мной стоит, от того, для чего мне нужно себе что-то представить. Например, мне нужно предста­вить себе своего знакомого, чтобы описать его кому-то, кто должен его встретить и узнать. Тогда я воспроизво­жу в сознании индивидуальный образ этого знакомого, чтобы поточнее описать его своему собеседнику. Совсем иной образ возникает у меня, если, например, меня спра­шивают, чем отличается человек от обезьяны. В этом случае я представляю себе человека вообще, а не только определенного знакомого (и, разумеется, обезьяну во­обще).

Таким образом, само представление, по крайней ме­ре, в некоторых случаях, конструируется в зависимости от задачи. Более того, зачастую именно в зависимости от задачи мы выделяем в нашем представлении те или иные стороны объекта. Так, например, если вас спросят, какие волосы у вашей знакомой, то вы выделите в своем представлении именно ее волосы и по возможности по­стараетесь сосредоточиться на цвете этих волос. Если же, предположим, вас спросят какая фигура у этой знако­мой, то вы, естественно, сосредоточитесь совсем на дру­гих ее частях и будете в представлении выделять и под­черкивать именно эти ее части.

С точки зрения теории интеграции, представления как раз и образуются таким путем, а именно через из­влечение из памяти и объединение различных сторон или деталей образа. Иначе говоря, с точки зрения ука­занной теории у нас в памяти хранятся не только или даже не столько целостные образы прошлых восприятий, сколько образы отдельных сторон и свойств предметов, например, носа, ноги, руки, туловища и т.д. И когда за­дача требует от нас представить себе определенный объ­ект или класс объектов, то мы конструируем их образ, извлекая и объединяя соответствующие стороны и дета­ли прошлых восприятий.

Приведенная теория, по-видимому, неплохо согласу­ется с фактами текучести представлений, их схематич­ности, неполноты и т.д. Кроме того, в отличие от преды­дущих теорий, она включает в круг объяснения также и фантастические представления, т. е. образы вообра­жения.

Вместе с тем все теории интеграции имеют один ре­шающий дефект. Если теория воспроизведения и теория суммирования, опираясь на закономерности памяти, так или иначе все-таки объясняли, как возникает образ пред­ставления, то теория интеграции вообще не объясняет кто или что осуществляет эту работу по объединению элементов чувственного опыта в образе. Непонятно также, откуда этот кто-то знает, какие элементы надо отобрать и как их следует соединить. По-видимому, для этого надо руководствоваться каким-то образцом и с ним сверять получаемые комбинации. Но если такой образец уже есть и хранится в памяти, то мы возвращаемся к ис­ходной теории хранения индивидуальных и обобощен

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: