Судебно-психиатрическая экспертиза свидетелей и потерпевших

Показания свидетелей и потерпевших на предварительном и судебном следствии являются одним из важных доказательств в уголовном процессе. В законе сказано: «Свидетель обязан явиться по вызову лица, производившего дознание, следователя, прокурора, суда и дать правдивые показания: сообщить все известное ему по делу и ответить на поставленные вопросы» (ст. 73 УПК РСФСР).

Свидетельские показания, данные психически здоровыми лицами, иногда оказываются недостаточно полноценными и находятся в противоречии с действительностью. Это может зависеть от эмоционального состояния свидетеля и потерпевшего, сохранности его долгосрочной памяти, механизмов восприятия и воспроизведения событий, индивидуально-личностных особенностей (склонности к реакциям торможения или расстерянности в экстремальных ситуациях), его активного нежелания раскрыть какие-то обстоятельства и ряда других факторов. Для того чтобы быть полноценным свидетелем, лицо должно обладать сохранностью психических функций, понимать юридическую сторону происшедшего и последствия для обвиняемого данных им сведений.

В связи с принятым у нас в стране курсом на построение демократического и правового государства права потерпевших значительно расширяются. Потерпевшие по закону имеют право отстаивать свои интересы, заявлять отводы и ходатайства, участвовать в исследовании доказательств, задавать вопросы, выражать свое отношение к следствию, знакомиться с его результатами (ст. 53 УПК). Наряду с правами на потерпевшего налагаются и определенные обязанности: он должен давать правдивые показания, участвовать в очных ставках, опознании, следственном эксперименте, в случае необходимости подвергаться освидетельствованию, представлять образцы своего почерка и т.д. (ст. 75, 164, 183 УПК).

Наделяя потерпевшего процессуальными правами и обязанностями, законодатель исходит из презумпции способности потерпевшего реализовать свои права в ходе судебно-следственного процесса. Однако в силу различных причин эта способность может быть нарушенной.

Судебно-психиатрическая экспертиза свидетелей и потерпевших не оценивает достоверность и содержание показаний, это компетенция суда, а констатирует психическое состояние лица (свидетеля или потерпевшего) на предмет их способности правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания. По существу, речь идет о процессуальной дееспособности этих участников уголовного процесса.

К условиям процессуальной дееспособности относится возраст потерпевшего, психическое здоровье, физическое состояние. В зависимости от наличия этих условий потерпевший может быть признан процессуально дееспособным, ограниченно дееспособным или полностью недееспособным. Полностью недееспособными являются малолетние (до 14 лет), ограниченно дееспособными – несовершеннолетние (от 14 до 18 лет), полностью дееспособными – лица с 18 лет. Закрепляя ту или иную возрастную границу, законодатель исходит из того, что именно в этом возрасте у человека появляется способность правильно и полно ориентироваться в социальных и морально-этических нормах, понимать характер своих действий и руководить ими. Вместе с тем возрастная психология при определении возраста оперирует понятиями не хронологического, конкретного числа, а возрастного периода, во время которого психическое и личностное развитие имеет качественное отличие от других периодов. Определение степени психической зрелости малолетнего и несовершеннолетнего потерпевшего относится к компетенции психолога-эксперта. Поэтому при необходимости учитывать фактор психической зрелости несовершеннолетнего потерпевшего может быть рекомендована комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза.

Не вызывает сомнения и тот факт, что, если взрослый и физически здоровый человек не осведомлен в правовых вопросах, то он не сможет самостоятельно реализовать свои функции. Поэтому в последние годы наблюдается тенденция к привлечению адвоката на ранних этапах следствия для правовой помощи потерпевшим от преступления.

Способность самостоятельно реализовать свои права во многом зависит от особенностей личности потерпевшего. Например, лица с тормозимыми чертами характера, в связи с присущей им робостью, застенчивостью, нерешительностью, склонностью к реакциям растерянности, страха перед публичными выступлениями в судебном заседании, выглядят значительно ниже своих способностей и не могут эффективно защитить себя. Оценка указанных неболезненных индивидуально-психологических особенностей психики проводится психологом. Все это свидетельствует о необходимости комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз, при которых констатируется не только психическое здоровье потерпевшего, но и влияние неболезненных черт характера на его поведение в криминальной и судебно-следственной ситуации.

Если все эти вопросы поднимаются при экспертизе психически здоровых потерпевших, то при освидетельствовании лиц с признаками психической патологии они приобретают ряд специфических особенностей. Свидетелем и потерпевшим может оказаться лицо с любой формой психической патологии. Однако опыт показывает, что наиболее часто судебно-психиатрическая экспертиза назначается в отношении лиц, страдающих умственной незрелостью (олигофренией), ранним органическим поражением головного мозга, перенесших черепно-мозговую и психическую травму в криминальной ситуации и значительно реже больным шизофренией. Экспертное заключение приобретает особую актуальность, если речь идет о потерпевших с психической патологией, которые иногда являются единственными очевидцами происшедшего, чаще всего по половым правонарушениям.

Экспертное заключение в отношении лиц с психической патологией должно отражать способность лица осуществлять процессуальные функции на разных этапах юридической ситуации с учетом характера психических расстройств и их динамики. Поэтому в одном заключении могут найти отражение многие взаимосвязанные экспертные вопросы. Определение уголовно-процессуальной дееспособности строится по аналогии с понятием вменяемости и дееспособности, а следовательно, единства формулы, содержащей медицинский и юридический критерии. Медицинские критерии определяются понятием «психическое расстройство», которое охватывает все формы психической патологии, соответствующие классификации МКБ-10. Юридические критерии, предусмотренные законоположением, определяют невозможность потерпевшим и свидетелям правильно воспринимать обстоятельства дела и давать о них правильные показания, понимать характер и значение совершенных в отношении потерпевшего деяний, оказывать сопротивление – «беспомощное состояние» в криминальный период, осуществлять свое право на защиту (относится как к потерпевшим, так и к обвиняемым).

Широкий диапазон процессуальных функций потерпевшего и разнообразие психической патологии, рассматриваемой в динамическом аспекте, требуют дифференцированного экспертного заключения. В отношении свидетелей обычно решается один вопрос: может ли данное лицо правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания.

В отношении потерпевших круг решаемых вопросов значительно шире. Например, у больных с умственной отсталостью имеются разнообразные психические нарушения, и потому наименьшие сложности в экспертном решении представляют крайние варианты. При глубокой дебильности, граничащей с имбецильностью, интеллектуальные и волевые расстройства выражены столь глубоко, что такие потерпевшие не способны правильно воспринимать обстоятельства дела и давать о них правильные показания, не понимают характер и значение совершенных в отношении них деяний, не могут осуществлять свои процессуальные функции. Противоположный вариант представляют больные с пограничной умственной отсталостью. Интеллектуальное недоразвитие их выражено незначительно, ограничивается малым запасом знаний, примитивностью суждений, у них не выявляется выраженных эмоционально-волевых расстройств, патологической внушаемости и подчиняемости, они хорошо адаптированы в жизни и могут правильно воспринимать обстоятельства дела и давать о них правильные показания, понимать характер и значение совершенных в отношении них противоправных действий. Больные с промежуточными вариантами умственной отсталости, в зависимости от глубины расстройств, могут воспринимать полностью обстоятельства происшедшего или лишь внешнюю сторону, понимать характер и не понимать значение совершенных с ними действий (с учетом социальных, этических и личностных последствий).

Специфические особенности экспертного заключения в отношении потерпевших, получивших черепно-мозговую травму в криминальной ситуации, обусловлены клиническими проявлениями данного заболевания. У этих больных выраженные нарушения возникают в остром периоде травмы, в момент ее получения (состояния нарушенного сознания), а в дальнейшем обычно наступает улучшение состояния с восстановлением психических функций и явлениями антеро-ретроградной амнезии (нарушения воспоминаний). Такие больные на момент их обследования и судебно-следственной ситуации могут осуществлять свои процессуальные функции, а возможность давать показания зависит от выраженности расстройств сознания на момент криминальной ситуации. Поэтому важно определить период продолжительности расстроенного сознания и утраты памяти потерпевшим. В отношении этих больных часто ставится вопрос о степени тяжести полученных телесных повреждений с учетом возникших у них психических нарушений. В таких случаях показана комплексная судебно-психиатрическая и судебно-медицинская экспертиза, где психиатр оценивает глубину, продолжительность и динамику психических расстройств, а судебный медик по совокупности выявленных нарушений определяет тяжесть телесных повреждений.

Экспертной оценке подлежат и психогенные расстройства у потерпевших, которые нередко возникают как реакция на причиненный моральный и материальный ущерб, ущерб здоровью или половые посягательства. В момент деликта эти лица обычно психически здоровы и обнаруживают легкие психические расстройства, которые не могут оказать влияния на возможность правильно воспринимать обстоятельства дела и давать о них правильные показания. Психогенные расстройства различной глубины, развившиеся в период судебно-следственной ситуации, могут препятствовать участию этих лиц в судебно-следственных мероприятиях на период болезни. Психогенные расстройства так же должны быть учтены при оценке тяжести телесных повреждений.

Больные, страдающие хроническими психическими заболеваниями и слабоумием, не могут правильно воспринимать обстоятельства дела и давать о них правильные показания. Наличие в клинической картине заболевания галлюцинаторных и бредовых переживаний искажает восприятие и вносит в показания болезненно-бредовые интерпретации, которые существенно влияют на содержание показаний и делают их лишенными доказательного значения.

Одним из аспектов судебно-психиатрической экспертизы потерпевших является определение возможности лица по психическому состоянию понимать характер и значение совершаемых действий, оказывать сопротивление в криминальной ситуации. Данное заключение в последующем может быть использовано следствием и судом для констатации беспомощного состояния. Заключение о «беспомощном состоянии» выносится судебно-следственными органами исходя из особенностей психических нарушений, свойственных потерпевшему, его способности прогнозировать опасную ситуацию и оценить ее, склонности его к реакциям растерянности и торможения в экстремальных условиях, быстроты принятия решений, осведомленности в половых взаимоотношениях (при сексуальных деликтах), особенностей эмоционально-волевых и интеллектуальных расстройств.

Современная судебно-психиатрическая экспертиза свидетелей и потерпевших строится на клинической оценке нарушенных и сохранных психических функций лица, что позволяет выносить дифференцированные экспертные решения и способствует защите прав потерпевших с психическими расстройствами.

Таким образом, при направлении на комплексную судебно-психиатрическую и психологическую экспертизу могут быть сформулированы следующие вопросы:

1) страдает ли потерпевший или свидетель психическим заболеванием;

2) может ли он по психическому состоянию воспринимать обстоятельства дела и давать о них правильные показания;

3) не обнаруживает ли он патологической склонности к фантазированию и псевдологии;

4) мог ли потерпевший понимать характер и значение совершаемых в отношении него противоправных действий;

5) имеются ли у потерпевшего какие-либо личностные особенности, которые оказали влияние на его поведение в криминальной ситуации;

6) могли потерпевший (потерпевшая) по психическому состоянию оказывать сопротивление в криминальной ситуации;

7) по своему психическому состоянию в настоящее время может ли потерпевший участвовать в судебно-следственных действиях.

Ч., 15 лет, потерпевшая по делу об изнасиловании. Из материалов уголовного дела, из медицинской документации и со слов испытуемой известно следующее. Отец злоупотреблял алкоголем, давно оставил семью. Испытуемая родилась от беременности, протекавшей с желтухой, в срок. Согласно данным амбулаторной карты, в возрасте одного года она перенесла левостороннюю очаговую пневмонию и ряд вирусных инфекций, ей устанавливался диагноз: «Детский церебральный паралич, нижний парапарез, рахит, задержка моторного развития». С 6.05 по 1.08.86 г. она обследовалась в психоневрологической больнице для детей с нарушением опорно-двигательного аппарата, выставлен диагноз: «Последствия врожденной энцефалопатии. Гипертензионно-гидроцефальный синдром. Миопатический синдром. Задержка моторного и психоречевого развития». С этого же времени она состоит на учете у психиатра, первоначально с диагнозом: «Изменения познавательной способности вследствие органического заболевания головного мозга», а с 1990 г. – «Олигофрения в степени дебильности». В период с августа 1989 г. по август 1990 г. она дважды лечилась в детском санатории, решением медико-педагогической комиссии испытуемая была направлена на обучение во вспомогательную школу-интернат. С программой не справлялась, дублировала 1-й класс. На занятиях была пассивной, отвлекаемой, невнимательной, занималась посторонними делами, иногда вела себя неадекватно: беспричинно смеялась, жевала бумагу. В связи с неправильным поведением и трудностями в обучении, она находилась на лечении в детской психиатрической больнице. В ее психическом состоянии в то время отмечалось, что она охотно беседовала с врачами, говорила односложно, после пауз. Не отрицала, что в последнее время она «долго» готовила уроки, быстро все забывала, ей было трудно сосредоточиться. Сообщала, что часто без видимых причин становится «сердитой», предпочитает общество малышей. Запас сведении и знаний снижен. Интеллект низкий. В отделении большую часть времени находилась в игровой комнате, была подчиняемой. Выписана из больницы с диагнозом: «Олигофрения в степени имбецильности» и признана инвалидом детства. Закончила 4 класса вспомогательной школы. В дальнейшем школу не посещала. Согласно справке из диспансера, испытуемая по характеру спокойная, уравновешенная, медлительная, необщительная. Целыми днями может находиться дома, играет, рисует. Друзей не имеет. Как видно из материалов уголовного дела, 09.10 С., находясь в состоянии алкогольного опьянения, совершил изнасилование Ч. По заключению судебно-медицинской экспертизы от 12.10.96 г., целость девственной плевы у Ч. нарушена, срок ее нарушения может соответствовать 9.10. Телесные повреждения при освидетельствовании не обнаружены. При дополнительном судебно-медицинском исследовании установлено, что обнаруженные у нее повреждения не могли образоваться при раздвигании половых губ пальцами рук вследствие значительной растяжимости половых губ. В ходе следствия испытуемая показала, что 9.10 она рисовала у себя в комнате. Сообщила, что к ней подошел «дядя Слава» и, ничего не говоря, ударил ее по голове. Она закричала, но он зажал ей рот рукой. Затем «аккуратно» снял с нее одежду, толкнул на кровать, спустил с себя брюки и трусы, лег на нее и ввел половой член ей во влагалище. Испытуемая показала, что ей было больно, она закричала, спустя некоторое время услышала голос «т. Светы», после чего «д. Слава» встал и оделся. После этого испытуемая, не одеваясь, вышла из комнаты и сказала «т. Свете», что «д. Слава» мешает ей рисовать, затем она оделась и стала смотреть фильм по телевизору. В своих показаниях также сообщила, что она не помнит, о чем ее спрашивали после случившегося «т. Света» и сестра. Привлеченный в качестве обвиняемого С. свою вину в совершенном им правонарушении признал частично. Показал, что 9.10 он вошел в квартиру Ч., в одной из комнат которой находилась потерпевшая. Он предложил ей совершить с ним половой акт, на что она ничего не ответила. После этого он пересадил Ч. на диван, раздел ее полностью, при этом она не сопротивлялась, он попытался ввести половой член ей во влагалище, но потерпевшая закричала, что ей больно, вскочила и убежала из комнаты. Свидетель Д., отметила, что когда она прошла на кухню, то услышала какой-то шум из комнаты и тут же из нее выскочила совершенно голая потерпевшая, остановилась и стала молча смотреть на нее. Свидетель предложила испытуемой одеться, после чего та «впала в истерику» и сказала, что «д. Слава» ее изнасиловал. Мать испытуемой в своих показаниях сообщила, что девочка никогда не проявляла интереса к проблемам, связанным с половыми отношениями, по характеру она очень замкнутая, ни с кем не общается, в основном сидит дома, рисует, шьет. При обследовании испытуемой в центре установлено следующее. Соматическое состояние: выглядит моложе своего паспортного возраста, астенического телосложения, пониженного питания. Внутренние органы без видимой патологии. Неврологическое состояние: череп гидроцефальной формы, менингеальных симптомов нет, асимметрия лицевой иннервации, координаторные пробы выполняет неуверенно. Психическое состояние: ориентирована формально, пространственно-временные понятия сформированы не полностью, путает время года, месяц. Цель проводимой ей экспертизы не понимает. Испытуемая беспечно-благодушна, несколько эйфорична, неуместно улыбается. Во время беседы вертится, оглядывается по сторонам, отвлекается на происходящие вокруг события. Не сразу понимает смысл задаваемых вопросов, сложные вопросы осмысливает с трудом. Сведения о себе сообщает непоследовательно, путанно. Дикция нечеткая, построение фраз не всегда грамматически правильное, словарный запас мал. Говорит короткими фразами, односложно, читает по слогам. Ей недоступен переносный смысл простых пословиц и поговорок. Суждения примитивные. Сбивчиво и путанно рассказывает о случившемся с нею, не может точно сказать, когда это произошло. Первоначально заявляет, что «д. Слава» ее не обижал, ничего плохого с ней не делал, но тут же говорит, что его нужно обязательно наказать, а за что – не знает. Сообщает, что «д. Слава» поступил плохо, ее «изнасиловал», однако смысл этого объяснить не может. В то же время после многочисленных побуждений сообщает, что он снял с нее одежду, приспустил свои брюки, положил ее на кровать и «сделал ей больно». В ходе экспериментально-психологического обследования выявляется достаточная способность к усвоению и удержанию элементарных инструкций, выполнению простейших мыслительных операций, осмыслению и установлению несложных причинно-следственных зависимостей при сугубо конкретном уровне мышления, невозможностью понимания условного смысла, пониженной способности к прогнозированию, объем запоминания снижен. Заключение комиссии: Ч. обнаруживает признаки умственной отсталости – олигофрении в степени выраженной дебильности. Совершенные в отношении Ч. противоправные действия не усугубили тяжесть ее психического заболевания. В силу неосведомленности в вопросах взаимоотношения полов и ограниченности жизненного опыта, склонности к подчиняемости взрослым лицам Ч. не могла понимать характер и значение совершаемых в отношение ее противоправных действий, не могла оказывать сопротивления. У нее не имеется столь выраженных нарушений процессов восприятия, внимания, памяти, которые препятствовали бы ей правильно воспринимать внешнюю сторону событий, имеющих значение для дела, и давать о ней в целом правильные показания непосредственно после случившегося. Однако в связи с неразвитостью долговременной памяти, а также в связи с имеющейся у испытуемой внушаемостью, непоследовательностью и несамостоятельностью суждений, отсутствием понимания противоречивости своих высказываний, склонности к вытеснению неприятных впечатлений и переживаний, Ч. в настоящее время не может давать правильные показания об обстоятельствах случившегося. Поэтому ее участие в дальнейших судебно-следственных действиях нецелесообразно.