 |
Первая любовь ходжи Насреддина
|
|
|
|
/экстатическая поэма для театра/
ПАМЯТИ ШЕКСПИРА
Москва - 1996 г.
... Когда ты защищаешь слабого, одаряешь бедного, веселишь печального — в тебе просыпается бессмертный Ходжа Насреддин...
/ дервиш Ходжа Зульфикар /
... Добро ярче изумруда в черной руке раба...
/ из древних папирусов /
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
НАСРЕДДИН - отрок. Будущий легендарный мудрец - острослов, герой фольклора - 43 стран и народов, ХОДЖА НАСРЕДДИН
СУХЕЙЛЬ - дочь ТАЛГАТ-БЕКА, возлюбленная Насреддина
МУСТАФФА-БОБО - отец Насреддина, гончар, опиекурильщик
ЛЯПАК-БИБИ - мать Насреддина
ТАЛГАТ-БЕК - богатый властитель Гиссара
КАРА-БУТОН - военачальник, слуга Талгат-бека:
ИЛЬЯС-МАХДУМ - кишлачный лекарь
РУСТАМ-ПАЛВАН - кузнец-богатырь
СЛЕПОЙ ДЕРВИШ - мудрец-суфий
ШУКУР-АКА - дехканин, мелкий земледелец
1-ый СТРАЖНИК - голубоглазый палач
1-ая ГАРЕМНАЯ СТАРУХА
2-ая ГАРЕМНАЯ СТАРУХА
ДЕВЫ В ГАРЕМЕ, СТРАЖИ, КИШЛАЧНЫЕ ЗЕВАКИ, МУЗЫКАНТЫ, ТАНЦОВЩИЦЫ
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Раннее сизое утро в горах. Кибитка саманная Насреддина.
Разметавшись на цветастой кошме, спит юный Насреддин. Рядом стоят Ляпак-биби и Мустаффа-бобо. Жилище гончара: гончарный круг, глиняные игрушки, кувшины, блюда, пиалы... Мустаффа - бобо курит кальян, хотя утро раннее...
НАСРЕДДИН /бредит во сне/ Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он бабочка, весело порхающая бабочка... Проснулся он и не мог понять: приснилось ли Чжоу, что он бабочка, или бабочке приснилось, что она Чжоу?..
Ах, сон!.. Эй люди! куда я лечу? куда? куда?
Эй, люди, родные мои дальние земные полевые дехкане! Ууууу!
Я лечу над родным кишлаком в поля осенние, дымные, хладные, пахучие!
В поля пустынные, горькие безлюдные, журавлиные!
|
|
|
Я лечу немо в айвовых деревьях, отягченных, обремененных душными, сонными, шершавыми, золотыми плодами айвы! Ай! вот они! задевают ресницы мои! и нежно ласкают лицо мое!..
А плоды, а золотые шары падают, срываются, сходят с ветвей!..
А опустелые, обвялые ветви льнут к губам моим... ой!.. сладко!.. душно!
Ай, мать моя, старая Ляпак-биби, это ваши руки? ваши ночные тихие персты?
Нет! это ветви!.. А я лечу? А я не сплю? Мама, уберите, опустите ваши руки - ветви!
…Там, на окраине кишлака, стоит высохший древний китайский карагач...
И по нему идут щедрые кишащие муравьиные дороги! И днем, и ночью! Муравьи идут и днем, и ночью! И под солнцем, и под луной! А дерево молчит. Потому что оно высохло, выдохлось. Оно мертвое насквозь! Мама! а по вашим рукам тоже ползут роятся текут муравьи? а вы улыбаетесь мне?
Мама, не умирайте, не усыхайте… моя старая!.. мой карагач с муравьиными обильными живыми дорогами...
Вы поздно родили меня, поздно замесили, сотворили меня...
Уже все осенние птицы, улетели, а я только сошел, выпал из, гнезда!
Я гнездарь - птенец, я пискун, я поздно вышел из гнезда в осеннее пустынное холодное небо...
Но!... Вот я лечу над золотыми айвовыми деревьями...Лечу!...Уууу!.
ЛЯПАК-БИБИ /склонившись над спящим/ Сынок! Насреддин! проснись! Потише, сынок! Ты разбудишь всех соседей! Ты кричишь громче утреннего петуха... Хватит летать! Опускайся на землю!.. просыпайся... Уже светает Пора идти за дровами в ущелье... Полетал - и хватит... Вставай...
НАСРЕДДИН. Мама, дайте еще немного полетать! Я в садах айвовых золотых дальних смутных лечу, блуждаю, как птица!.. Золотые терпкие плоды падают... Я птица одуревшая, опьяненная от свежих летучих первых своих крыльев!.. Ууу... птица золотая в золотых опадающих плодах!.. Лечу...
МУСТАФФА-БОБО. Ты не птица. Ты жених. Тебе уже шестнадцать лет. Пришла пора искать тебе жену... Иначе будешь летать каждую ночь!..Ууу! Похудеешь! Изведешься! Созрел ты... Вот и летаешь! Вот и плоды напрасно сбиваешь, роняешь... Вот и сны золотые айвовые пришли... Они не уйдут, не оставят тебя, пока не полюбишь...
|
|
|
НАСРЕДДИН. Отец, а вам снились айвовые сны?
МУСТАФФА-БОБО. Мне снились огненные золотые сны, пока я не встретил твою мать Ляпак - биби... Однажды сон мой был таким горячим, так горело юное, алчущее тело мое девственное от желаний ночных, что вспыхнули мои самаркандские атласные одеяла, и начался пожар в моей постели... Я стал погорельцем одеял! и мои бедные родители немедленно нашли мне такую же зрелую невесту... которая тоже поджигала по ночам одеяла... Так сошлись навек два пожара!.. С той поры я боюсь любви...
НАСРЕДДИН /открывая глаза/: Но где эта любовь - пожар? Быть может, ее нет
на земле? а только во сне является она?.. (печально осматриваясь)
Так печальна нищая наша кибитка после золотого сна! Так печальна жизнь! так бедна и бесцветна! И я снова хочу уйти в золотой сон! Скорей бы ночь!.. Может быть, и мои дряхлые рваные одеяла загорятся от любви?
МУСТАФФА-БОБО. Любовь и смерть кочуют неразлучно, как снежный барс - ирбис - козопас и стадо высокогорных коз - нахчиров! Но исход всегда один - барс съедает коз обреченных...
НАСРЕДДИН. Я знаю, что такое смерть... но не знаю, что такое любовь...
МУСТАФФА-БОБО. Когда я стою ночью у горной бешеной мутной весенней реки, я всегда думаю: как в этих безумных тяжких смертельных волнах живет и движется рыба? Кто знает тайные пути ее? Любовь и есть эта мечущаяся, таинственная рыба. Река ломает камни, передвигает донные валуны, а не - может растерзать вьющуюся хрупкую рыбу... да!
Любовь - это огонь в осенних пересохших камышах - кто потушит его? Любовь - это лицо за глухой кромешной паранджой! Но! Но всякому человеку однажды в жизни является это лицо! однажды спадает тьмовая паранджа, являя божественный блаженный лик любви...
Но не всякий узнает этот мгновенный лик... не всякий...
НАСРЕДДИН. Отец, а вы узнали его, когда внезапно рухнула паранджа?
МУСТАФФА-БОБО. Нет. Не узнал.
НАСРЕДДИН. А откуда же я явился на свет?
ЛЯПАК-БИБИ. Твой отец, сынок, возлюбил афганский, лазоревый, пьяный,
медоточивый мак... Ты же знаешь, что он сеет мак-текун на крыше нашей кибитки…
|
|
|
МУСТАФФА-БОБО. Да, я люблю воскурить мак и воспарить в ночные тихие небеса от грешной больной земли, где столько страданий... Насреддин, ты видишь айвовые сны, а я маковые!..
НАСРЕДДИН. Отец, о чем вы думаете, когда витаете в маковых снах над землей? О любви?..
МУСТАФФА-БОБО. Я думаю о том, сколько надо посадить и собрать мака, чтобы все человечество блаженно воспарило над землей, где столько боли и горя!.. Ах, сколько нужно благородного мака?..
НАСРЕДДИН. А я не хочу улетать от земли... я хочу летать в айвовых золотых деревьях... и слышать, как глухо и сочно падают о землю золотые айвы!
МУСТАФФА-БОБО. Шейха Саади спросили: когда наступает совершеннолетие? Он ответил, что есть три признака зрелости: во-первых, наступление пятнадцати лет... во-вторых, появленье страстных грез по ночам... и в - третьих, появление жгучих волос под мышками...
НАСРЕДДИН. Шейх прав, и я уже обладатель всех трех признаков... Но есть еще четвертый признак совершеннолетия, отец... Это золотая птица в золотых айвовых садах, мой маковый, летающий отец...
МУСТАФФА-БОБО. Золотые сады относятся к страстным грезам, сынок! Нет таких садов на земле... Они там...я видел их, когда летал по ночам. Это о них говорит Пророк: верующие же и творящие добро будут поселены в садах райских... Сады Эдема откроют перед ними врата свои. Они прилягут там, отдыхая у источников, и будут требовать себе всякого рода напитков...
И я потребую бухарского медового бездонного вина! И я буду пить в раю за любовь, которую я не встретил на земле...
НАСРЕДДИН. Ах, отец, по стеблю дурного мака - текуна трудно забраться на небеса, в рай...
МУСТАФФА-БОБО. Я взойду в небеса с крыши... так ближе, сынок... поэтому я выращиваю лазоревый афганский целительный мак на саманной крыше моей… рядом, со звездами!.. В ясную ночь я слышу, как со звезд лают собаки... Так близки Плеяды!..
/Мустаффа-бобо по лестнице залезает на крышу. Курит кальян./
НАСРЕДДИН. Мама, я пошел в ущелье за дровами... Дайте мне мешок и топор...
МУСТАФФА-БОБО. (с крыши) Сынок, хочешь немного покурить? Жизнь - это хмель... это сладкий! дурной!обволакивающий! кружевной! хрустальный дым, дым, дым!..
|
|
|
Не гони, не отвергай этот спасительный дым, сынок... Вдохни его? Тогда ты не увидишь ни нищих кишлаков, ни голодных детишек, ни чахлых, неурожайных, неродящих полей, ни сытых, икающих, равнодушных правителей! Все затянется нежным, курчавым, мятным, щекочущим дымом, маревом, забвеньем
Пророк говорил, что Он любит молитву, женщин и душистые масла - мази...
Он забыл о золотом абрикосовом дыме забвенья!
Азия любит этот дым! Отсюда, с моей крыши, я вижу всю Азию! и золотой блаженный дым вьется над ней! Из-за этого дыма Азия рождает многих сыновей - воинов - и ведет кровавые святые войны! и реки крови становятся пурпурными маками! да!..
НАСРЕДДИН. А я люблю дым от утренней реки! и дым от одинокого костра ночного охотника иль чабана в моих родных варзобских горах!.. И этот дым слаще всех маков: и всей конопли земли!..
МУСТАФФА-БОБО. /задумчиво и возвышенно вопрошает с крыши/
О Аллах! Но сколько? сколько нужно пурпурного святого мака, чтобы
все человечество воспарило от бедной земли в необъятные небеса? Вот главный вопрос мирозданья! да!да!да!вот где великая колодезная несметная тайна!..
НАСРЕДДИН /уже уходя, кричит/ Отец, если все человечество вознесется в маковом дыму в небеса - то там станет тесно и грязно, как на нашем скотном базаре в базарный день... Зачем вам все человечество? Летайте в блаженном одиночестве! Зачем мудрецу толпа? Великие души странствуют в великом одиночестве!
ЛЯПАК-БИБИ /печально/ И с курящимся кальяном в руках!..
КАРТИНА ВТОРАЯ
Горное ущелье Туман. Утро. Насреддин с белым ветхим ослом бредет...
НАСРЕДДИН. Эй, осел аль Яхшур, ты старый... Мне жаль тебя... У тебя ноги дрожат, и шерсть повылезла, поникла, как осенняя прозрачная трава... Я иду рядом с тобой, а не еду верхом на тебе... Мне жаль твои лысые дряхлые ноги... Скоро и по ним поползут муравьиные дороги - предвестники смерти...И глаза у тебя человечьи, печальные, с вечной слезой, как у ростовщика...которому всегда жаль денег...
О Аллах! вокруг такое чистое тихое лучистое утро, а я все гляжу на эти лысые ослиные ноги и слезные глаза! 3ачем?..
А в ущелье еще стоит, колышется утренний хлопковый туман! туман! туман!
А хрустальная река мягко сонно дремотно колыбельно шумит в камнях…
А вековые чинары стоят посреди реки, среди гладких валунов, среди пенной ледниковой воды...Они еще зеленые, эти речные чинары, хотя уже поздняя осень, и сады равнин пожелтели, облетели...
Но! я вспоминаю слова своего макового летающего отца: в назначенный час высыхают и деревья, растущие в реке...
О мое родное ущелье! моя люлька - зыбка и мой будущий зеленый саван!..
|
|
|
Я люблю это ущелье, я знаю здесь каждый камень, каждое дерево, каждого зверя... И я чую, что камни, деревья и звери тоже любят и ждут меня! Я знаю, что они живые, только безмолвные...
Здесь, в каменной ледяной речушке я ловлю ханских крапчатых золотистых форелей...
Мой отец говорит: сынок, будь чистым, как эти родниковые форели! Живи среди чистых людей, как форель средь чистых заповедных вод!..
Но! где эти чистые воды? эти чистые форели? эти чистые люди?
Ах, мое ущелье! я хочу после смерти стать твоим камнем, или деревом, или зверем - но только не хищным! Пусть лучше осенним зайцем - листопадником, чем лающей лисой...
Но! Все же лучше подольше побыть человеком! Ведь дерево - только дерево, камень - только камень, зверь - только зверь, а человек - и дерево, и камень, и зверь, и ночное небо над перевалом Хазратшох.и вся вселен - Сказано у шейха Руми: "В мире нет ничего, что было бы вне тебя! Все, чего ты взыскуешь - найдешь ты в себе..."
Сказано в Священном Коране: "Все в вас самих - но вы не ведаете!.. Значит, когда умирает один человек - умирает вся вселенная? все люди? все камни, реки и звери?
Тогда зачем тленье?
Зачем моя кроткая мать Ляпак-биби старая, и у нее от старости растут мужские усы?
Зачем мой отец уходит в дым забвенья заживо? Зачем у осла неповинного лысые дрожащие ноги?
Зачем? зачем? зачем смерть? За что? За грешную жизнь? О Аллах! наказание несоизмеримо с виной... Ай!
/Насреддин рубит дрова и, промахнувшись, больно бьет топором по ноге/
НАСРЕДДИН. Эй, аль Яхшур, видишь?.. Аллах тут же наказал меня топором, как только я вопросил о смерти и вечности! Такие разговоры могут вест только богатые люди, а беднякам надо в едком поту добывать свой нищий хлеб... Бедняков пожирает современность, как паук мух...
Я только на миг задумался о бессмертии и едва не лишился тленной ноги!..
Пришлось бы мне тогда, как святому дервишу Девонаи Бурху сорок лет стоять на одной ноге в знак протеста против того, что Аллах создал ад! И за это правоверные сами побили его камнями... Так что не надо заступаться за грешников! Пусть спокойно шествуют в ад, который они заслужили...
Но! иногда призрачный ад нисходит, пускается на землю, как в нашей стране... Ад становится живой явью!.. И что тогда делать? Только гордо стоять всю жизнь на одной ноге в знак протеста? а?
Ой, Аллах! Но зато после моей смерти Ты уже не сможешь послать меня в ад, потому что я уже был в аду и не боюсь его! да! да!...но нога болит!.
/Издали слышен глухой бой охотничьих барабанов, лай собак, реж военной трубы. Появляется Талгат - бек в расшитом серебром коротком чекмене и высоких охотничьих сапогах. Он кричит, кобра смертельно обвила его ногу/
НАСРЕДДИН. Что это?
ТАЛГАТ-БЕК. Айя! Эй, люди! Я умираю! Дух албасты убивает, удушает меня!
Помогите! Дух древних забытых кладбищ уморяет меня!..
НАСРЕДДИН. ШШШШшшш!.. Змея! Царская кобра! моя родная сестра, подруга! Узнаешь меня? Я Насреддин... Иди сюда!..
/Насреддин ловко и умело водит руками перед змеиной головой. Отвлекает змею от перепуганного старика. Потом молниеносно хватает змею у основанья головы/
Не бей меня хвостом!.. Я не убью тебя... только слегка придушу...
Ах, твоя тугая, шелестящая кожа, как у той ночной золотой айвы! Спи, спи, усни пока в моих руках, а потом я выпущу тебя в траву!.. Айя!
ТАЛГАТ - БЕК. Ты не боишься ядовитой змеи? Ты обнимаешь, укрощаешь ее, как я укрощал непокорных, тугих, вьющихся, кусающихся рабынь – девственниц.
НАСРЕДДИН. Почтенный охотник! не бойтесь змеи... говорят, что царская змея кусает только царей... Видимо, она приняла вас за высохшее дерево! Кобра любит отдыхать в высохших деревьях...
ТАЛГАТ-БЕК. Да, я уже стар! Я уже похож на высохшее дерево!.. А теперь убей ее! Удуши насмерть! Она - дух кладбищ, она албасты! Она давно охотится за мной!..
НАСРЕДДИН. Албасты - это карлица с золотыми, засохшими волосами! Она живет в вымерших древних городах, засыпанных сонными, необъятными песками… в заброшенных селеньях и кладбищах, куда уже не ходят люди посетить давно усопших предков своих... Все мы когда-нибудь окажемся на таких забытых кладбищах... да! да!.. ай, Аллах! Только Ты посетитель этих забытых, заметенных, бездонных кладбищ!..
ТАЛГАТ-БЕК. Ты философ... Но приказываю! но я повелеваю - убей ее!
НАСРЕДДИН. Нельзя!
ТАЛГАТ-БЕК. Почему?
НАСРЕДДИН. Ведь это мы пришли в ущелье, в ее жилище - и мы же хотим её убить. Разве это справедливо? Если бы она заползла в наш дом - тогда мы должны были бы ее убить, но здесь ее дом... Так повелел Аллах! А мы гости у нее! Разве гости должны убивать хозяина?
/Насреддин отпускает змею в траву/
ТАЛГАТ-БЕК. Ты не глупый отрок. Откуда ты? Кто? Как оказался в моих владеньях?
НАСРЕДДИН. Я Насреддин из кишлака Старая Чинара, сын гончара Мустаффы-бобо.
ТАЛГАТ-БЕК. /улыбаясь/ Мустафа-бобо? Ха-ха! Тот, который сеет мак на крыше и летает по ночам в маковых, блудных, грешных снах?.. (передразнивая)
“…Сколько, сколько надо благородного мака, чтобы все человечество воспарило в небеса от грешной, тошной земли?..” Ха-ха!.. Твой отец когда - то был хорошим гончаром, но мак погубил его... Ха-ха!.. Интересно - тебя он зачал до мака или после него, а? Ха-ха! Может, ты тоже уже летаешь по ночам, а?...
НАСРЕДДИН /тихо/ Летаю...летаю...
ТАЛГАТ-БЕК. Эх, маковое семя! Всех опиекурильщиков надо кастрировать! подрезать, как подрезают дурнотекущий мак!.. раковое потомство надо подрезать!.. да!..
НАСРЕДДИН. Если бы всех макокурильщиков кастрировали - я бы не спас вас от кобры...
ТАЛГАТ-БЕК. А ты узнал меня?
НАСРЕДДИН. Я сразу узнал вас, наш хозяин, почтенный Махмуд Талгат-бек! Вам принадлежит половина нашей области-вилайята... И это ущелье ваше! И форели, и река... И деревья... и камни...и кобра тоже ваша... А у меня только дряхлый осел аль Яхшур... Почему, учитель?
ТАЛГАТ - БЕК. Потому что в мире есть слоны и муравьи, орлы и курипы, волки и овцьг, барсы и козы, цари и рабы, мудрецы и глупцы! Таковы вечные ступени, жизни и заветы Аллаха!
НАСРЕДДИН. Я еще не видел, чтобы слон или орел, или барс, или царь бежали от маленькой змеи... нарушая все ступени и заветы!.. страх нарушает все законы и превращает слона в муравья, орла в курицу, царя в - раба! Миром правит страх, учитель? /тихо/ О, орел с куриным хвостом!..
ТАЛГАТ-БЕК. У тебя злой язык. Как зуб кобры. Ты спас меня от змеи, а теперь кусаешь сам? Но я прощаю тебя. Ты спас меня от смерти... А мы загнали в тугаи туранского свежего тигра, но он переплыл реку, как рыба, и ушел в комариные, непроходимые камыши... а я заблудился! И моя охота рыщет, ищет меня!..
Слышишь лай собак и треск охотничьих барабанов?
/появляется Кара-Бутон и несколько охотников/ в руке у Кара-Бутона копье
КАРА-БУТОН. О, повелитель! Охота была неудачной, некровавой! И локайские кони скакали напрасно, истекая гонной пеной! И собаки напрасно шумели кровяными ноздрями! И смертельное копье в моей руке напрасно ожидало! И не влетело в зверя кровоточащего! А тигр ушел, уплыл по реке рыбой в камыши, где мириады комаров жалящих!
НАСРЕДДИН. Как хорошо, что Аллах сотворил камыши и комаров! Скоро в лесах и полях не останется зверей и птиц, и расплодившиеся, как тля, охотники будут убивать друг друга!
ТАЛГАТ-БЕК /кричит/ Охота некровавая?... Я буду менять локайских коней на караширских жеребпсв, которые едят сырое мясо и нападают на волков! Я буду менять охотничьих персидских псов на пастушьих чутких волкодавов, которые смело идут на снежного барса! Я буду менять бухарские глухие барабаны певучие на оглушающие турецкие! Я буду тебя менять, гнать, Кара-Бутон! Айе! Айе! А мой тигр по реке ушел! А я люблю тигриную бушующую кровь! А она ушла в камыши...
/Талгат - бек устало садится на приречный валун/
НАСРЕДДИН. Учитель, пожалейте, поберегите себя! У вас пена идет изо рта,
как у затравленного коня... У вас глаза стали, как майские, млечные облака...
ТАЛГАТ-БЕК. А я люблю ярую! молодую! крутую кровь! А она ушла!..
Мне мало осталось жить, дышать... Как говорил древний китаец: "Пришло
время разрыва струн лютни!" И потому я хочу чужой молодой крови!.. Эй, Насреддин! Потомок пьяного мака! Или ты не знаешь? Одна пиала свежей тигриной крови прибавляет год жизни!..
Я я выпил бы десять таких пиал! и прожил бы еще десять кипящих гранатовых - лет!.. Тигриных лет!..
НАСРЕДДИН. Старцы жаждут молодой крови, словно она может согреть их осеннюю, желтую жизнь!.. Старые, навозные курицы квохчут и машут низкими крыльями, когда над ними пролетают святые, лебединые, перелетные стаи!.. Айя!.. Почтенный Талгат-бек! Помните - гератский шейх Унсури сказал: "Я жил - и вдруг ангел Азраил ударил в барабан переселенья, а я не сварил запасов и добрые дела на земле не сделаны..." А еще не поздно! Зачем спешить на двух лошадях в город зла? Еще и на смертном одре можно сотворить добро! Еще до ваших погребальные носилок-табут есть немного времени, учитель! А вы мечтаете о десяти пиалах клубящейся, дикой, тигриной крови!..
Ах, почтенный властитель, неужели вы хотите, чтобы единственным благом для народа была только ваша скорая кончина?..
Народ любит тирана только в тот день, когда он умирает...
КАРА-БУТОН. Как ты смеешь так говорить с нашим солнцеподобным повелителем? Ты - сын гнилого опиекурильщика, зачатый и рожденный в маковом бредовом дыму? Ха-ха! У тебя вместо зебба-фаллоса кривой, курящийся кальян с терьяком!.. /обращается к Талгат-беку/ Может, кровь этого блудноязыкого отрока заменит нам кровь тигра? Уж она-то не уйдет от нас в комариные, недоступные камыши!..
НАСРЕДДИН. О, светоч охоты! о соколоподобный атабек Кара-Бутон! еще проще вам добыть ослиную кровь! Вот мой безвинный, кроткий осел аль Яхшур! Он не уйдет, не убежит рыбой! Он стар... Бросайте в него ваше разгневанное, тоскующее копье! Только не промахнитесь, а то он пустит горькие, ветхие ветры в вашу благородную сторону...
/при этих словах Кара - Бутон целится копьем в Насреддина/
ТАЛТАТ-БЕК. Оставь его, Кара-Бутон. Он спас мне жизнь... Снял с моей ноги, уже похолодевшей, уже шагнувшей в ад, ангела смерти, албасты... Он поедет со мной в мою крепость Офтоб-кала... Я хочу отблагодарить его! И дерзкие, хмельные слова его мне нравятся...
В каждой стране должен быть хоть один человек, говорящий правду! Иначе правителям скучно будет!.. Но не больше одного!.. Пойдем со мной, Насреддин...
НАСРЕДДИН. Мне надо отвезти домой дрова. Отец и мать сидят без огня. Они старые...
ТАЛТАТ-БЕК. Дрова повезет Кара-Бутон! В наказанье за упущенного тигра. Великий охотник без добычи пусть поведет в знак позора осла с дровами по кишлаку!.. Ха-ха!.. Пойдем, Насреддин, в мою крепость!
Но! но! но!.. Десять пиал с тигриной, бушующей, свежей кровью бежали! Значит, скоро придет смерть со своей одинокой, отравленной чашей!.. И она никуда не уйдет, не уплывет... по реке… эта чаша!..
НАСРЕДДИН /обращаясь к Кара-Бутону, застывшему с копьем над головой/ Атабек, ваши глаза, как два майских огненных шмеля, как две монгольские хлесткие кочевые стрелы, просвистели у моих бедных ушей...
КАРА-БУТОН. Пока просвистели!.. Но скоро придет их время!
НАСРЕДДИН. У палачей всегда много времени, а у жертвы - один миг... Потерпите немного, атабек... /к ослу/ Эй, аль Яхшур! Меня пригласили во дворец, в бекскую крепость... мне оказали большую честь!.. И я не смею отказаться... Хотя больше всего на свете надо бояться милости и любви правителя!.. Да и сказано древним поэтом: "Провел я как - то ночь в опочивальне хана - а все равно промерз, продрог!.."
ТАЛГАТ - БЕК. У меня не замерзнешь!..
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Ночь. Дворец Талгат-бека. Китайские ковры. Душистые свечи в бронзовых подсвечниках. Курятся индийские смолы в серебряных кадильницах. Дым витает. Возлежат на шитых золотом подушках Талгат-Бек и Насреддин. Вино и яства... Спят на коврах усталые музыканты и танцовщицы в прозрачных арабских одеждах. Это уже конец веселья.
НАСРЕДДИН /в сладком дыму кадильниц/ Уже давно мы сидим за дастарханом... О мой почтенный! щедрый хозяин Махмуд Талгат-бек!..
Уже мы прилегли от обильных хитроумных яств!..
Уже мы устали утомились от мудрых бесед!..
Уже среди индийских курящихся смол и благовоний дымный колодезный сон овеял нас!
Уже придворные певцы и музыканты устали и полегли на китайские, и исфаганские, и туркменские ковры!
Уже! уже плясуньи в прозрачных шароварах арабских гибко и знойно полегли на ковры! и алчут! и ждут нас они!
Вот она, последняя прозрачная в шелках ложится, падает на туманный ковер... как осенняя недужная бабочка трепещет ледяными прозрачными крыльями в сухой траве!.. Ах, ты моя последняя бабочка! увяла! уснула! ушла в зыбкие ароматы, дурманы!.. О, мой почтенный Талгат - бек!..
А, может, прав мой маковый летающий отец Мустаффа-бобо? (изображает отца)
... "Сынок, Насреддин, отгадай древнюю загадку: какое дерево на земле самое высокое? Ливанский кедр? сибирский дуб? сахарийская пальма? американская секвойя? А?.. Ха - ха!
Самое высокое в мире дерево - это мой афганский святой мак-текун! По его стволу я мигом восхожу в небеса!.. Выше всех деревьев и крыш. Но! сколько надо моего благородного мака, чтобы все человечество воспарило блаженно в небеса? Вот в чем главная загадка бытия!.. ”
/Насреддин пытается встать с ковра, но не может. Шатается и падает/
Но я сам пьян... от еды, от вина, от танцовщиц, от мудрых хмельных
бесед!... С вами, мой хозяин... вы двуногая библиотека мудрости, учитель!
Но сказано у шейха Руми: не поддавайтесь своим страстям! Ибо тогда кони пожрут своих седоков! И вот тело съели сласти, а душу - страсти!..
/Насреддин обращается к спящему Талгат-беку/
НАСРЕДДИН. Вы спите, вы храпите, почтенный Талгат-Бек?
ТАЛГАТ - БЕК. Я храплю, но не сплю... Это старость... Я слышу твои слова, пьяный отрок Насреддин!.. Но сказано Пророком: Аллаху принадлежит одна сторона, которой я не погублю, другая принадлежит забавам и пирам… Дайте отдых вашим сердцам, и они сохранят память об Аллахе!..
НАСРЕДДИН. /горячо/ Но за стенами вашей крепости волчья, нищая ночь! нищая страна! нищая земля! нищие кишлаки! нищие поля! нищие люди!
А вы тонете, спите, бродите, гуляете в пьяных! изобильных! равнодушных коврах! шелках! благовониях! яствах! плясуньях! медовых дурманах, дымах!..
ТАЛГАТ-БЕК /улыбаясь/ А разве ты не пьян? а разве ты не тонешь в драгоценных коврах?..
Иль ты святой дервиш Султан Вайс, который потребовал у Аллаха отдать ему души всех грешников на поправленье?
НАСРЕДДИН /виновато и тихо/ Я впервые в жизни выпил вино... и впервые в жизни пьян... Простите меня, учитель...
ТАЛГАТ-БЕК. Может, ты еще и не входил к женщине? Ха - ха! Может, тебе еще айвовые сны снятся? Цыплячьи! Желтые! жалкие! айвовые сны? Сны бледного онаниста? Желтые, как помет больных куриц!.. ха-ха! И ты теребишь по ночам свой одинокий стручок? вместо того, чтобы терзать до крови сиреневые соски спелых жен? Ой!
НАСРЕДДИН /тихо/ Да, учитель, я еще не входил к женщине... И не видел сиреневых сосков.. в крови... И мне снятся айвовые сны... Но они прекрасны... они золотые, золотые, золотые...
ТАЛГАТ-БЕК. Что?!.. Так ты девственник?!.. Айе! Неужели еще есть такие в моей стране? Ха-ха! При таком правителе, как я? Ха-ха!..
Айе! Пойдем, мой каракулевый! молочный! слепой! травяной барашек, с которого еще не содрали нежную, первую, свежую шкурку! Ха - ха! Пойдем!
НАСРЕДДИН /испуганно/ Куда, учитель?
ТАЛГАТ - БЕК. В мой гарем!.. Ах, мне он уже не нужен, сынок!.. Мои краткие, былые ночи — такие сладкие, быстрые, спелые, медовые ночи лобзаний, содроганий, соединений сменились длинными ночами размышлений! Да! да... да... Придем, айвовый птенец! В мой - уже не мой! - гарем, гарем, гарем... ах, какое сладкое слово... тысячу раз повторял бы его!.. Одно оно осталось от многосладкой многогрешной жизни моей!.. Гарем! гарем! гарем...
НАСРЕДДИН. Я не хочу в гарем... в чужой гарем... Я хочу домой, к своим старым родителям... Я знаю, они ждут меня... моя старая Ляпак-биби и дряхлый от мака Мустаффа-бобо... Они глядят в сырую, осеннюю ночь старыми, слезящимися глазами... Мать завернула в одеяло котел с чечевичной кашей, чтоб не остыла... Я домой хочу... Учитель, отпустите меня!
Зачем мне чужой гарем? Мне нужна одна смиренная невеста-пчела, а не роящийся, бешеный, брошенный улей чужих ненасытных жен!...
ТАЛГАТ - БЕК. Ты говоришь, как поэт! А поэту нужно много жен, чтобы воспеть самую достойную!..
НАСРЕДДИН. Нет!.. Мой отец сказал мне, как надо выбирать невесту...
ТАЛГАТ - БЕК. Как?.. И что мог сказать твой вечнодымящийся отец с крыши?... Опиекурильщики любят весь мир и ненавидят всех отдельных человеков!...
НАСРЕДДИН /задумчиво/ … Надо привести девушку и посадить на суфу под персиковое, осеннее дерево!..
Тогда прилетит золотая, медвяная, осенняя, тихая оса!.. И если она минует душистые, напоенные, блаженные персики и сядет на парчовый рукав девушки... а потом неслышно перелетит, перекочует на ее атласную, жемчужную, шелковую щеку!... А потом - на коралловые послушные губы - и будет долго, нетронуто сидеть на рукаве том, на щеке той, на губах тех - значит девушка та добра, покорна, светла и сладка, как персик!...
Это невеста твоя! Бери ее в жены! И ты будешь пчелой, осой на нетронутый мед ее...
ТАЛГАТ-БЕК. … Я сам найду тебе эту осиную невесту медовую, персиковую! Но вначале мы пойдем в мой гарем!.. Идем, Насреддин,
Я оставлю тебя, сынок - сосунок, в гареме на всю ночь, и ты сразу постигнешь всю древнюю науку любви! 3а одну ночь!..
У других людей на это уходит вся жизнь!..
Сейчас гаремные старухи - евнухи помоют и побреют тебя в древнем. золотом тазу! И переоденут в ласковый! ночной! фазаний халат любви!
О мой любимый! былой! фазаний халат!.. А теперь я ношу темный халат старости и мудрости... увы! увы! увы! сладкие дни бежали навек, как тигр в камыши!.. Айи!..
Эй, старухи с золотым тазом, бритвами и фазаньим халатом любви, где вы?..
НАСРЕДДИН /испуганно/ Старухи с бритвами? и золотым тазом?..
Учитель, зачем мне фазаний, ночной халат?
ТАЛГАТ - БЕК. Ха-ха! Разве ты не знаешь, что фазаны соединяются только ночью? Только ночью! Как и дикобразы!.. А я в последние гаремные дни мои возлюбил соединяться с женами днем, при солнечном свете, при огромных самаркандских зеркалах!.. Глядишь на себя, стонущего и дергающегося, в равнодушные зеркала - и смеешься жалко!..
Эй, Насреддин, отгадай загадку: для чего Аллах создал ночь и день? а?
НАСРЕДДИН. Не знаю... я знаю, для чего Аллах создал хлеб...
ТАЛГАТ-БЕК. Аллах сотворил ночь, чтобы истинный муж всю ночь! напролет! до самого раннего утра любил и терзал неустанно медовых жен!..
Аллах сотворил день, чтобы после ночи любви, опустошенный, блаженный муж весь день спал и набирался плотских ярых сил для новой, бессонной ночи любви! да! да! да!..
И потому истинный муж никогда не видел солнца! не видел тошного, скучного дня, а видел только луну, наполняющую его сосуды и жилы серебряным, необъятным, текучим семенем святым!..
НАСРЕДДИН. А я люблю солнце! а от луны я хочу спать!.. И я хочу соединиться со своими родителями... Увы, учитель, который никогда не видел солнца, я не фазан и не дикобраз -... Отпустите меня домой...
/появляются две старухи с золотым тазом, кувшинами с теплой мускусной водой, с полыхающими дамасскими бритвами в руках.
Перед тазом они ставят большую цветастую, прозрачную, китайскую, передвижную ширму /
ТАЛГАТ - БЕК /сурово/ Раздевайся и иди в таз! 3а китайскую ширму!.. Иначе я прикажу избить тебя палками или оскопить дамасскими, ласковыми бритвами!.. Эй, старухи! эй, ночные зоркие совы! приготовьте отрока к великому путешествию в гарем!.. Ай, гарем опаснее бушующего моря!.. Многие погибали в его сладких, бешеных волнах! но не я!..
/Насреддин покорно идет за ширму и встает в таз. Мы видим огромные, качающиеся тени, шум воды. И слышим голос Насреддина/
НАСРЕДДИН. …Эй. Старухи! Зачем вы обливаете меня теплой, мускусной водой? Зачем снимаете шелестящими бритвами волосы с юного тела моего? Эй! погодите!... Я становлювь голым и гладким, как глупое, куриное яйцо!
Эй, старухи, не щекотите! не будите меня!.. Не заденьте, не повредите меня! Срезайте ветки, но не заденьте ствола!.. Я не хочу быть евнухом!..
ПЕРВАЯ СТАРУХА /вдохновенно/ Сынок! Отрок! А почему бы тебе не стать
евнухом? И не будет у тебя в жизни никаких темных, звериных тягот и забот! И будет мирно и мудро твое бытие!..
Великий врач и мудрец Раис Абу Али ибн Сина считал любовь тяжкой болезнью! наряду с бессонницей, манией и водобоязнью!..
ВТОРАЯ СТАРУХА /нежно/ Зачем тебе маяться и всю жизнь болеть?
О, мой вешний, плодовый ослик, а по тебе видно, по плоду твоему видно,
что ты будешь очень подвержен этому низкому недугу!..
НАСРЕДДИН /яростно/ Нет! нет! Я хочу болеть этой болезнью! Всю жизнь! И днем! и ночью! и при солнце! и при луне!.. И уберите ваши умелые, злобные бритвы!..
ПЕРВАЯ СТАРУХА /вздохнув/ Ослиный плод к ослиной жизни приведет!..
ТАЛГАТ-БЕК. Эй, Старухи! Причешите его волосы ореховым гиждуванским гребнем, вотрите в его прыщавую отроческую кожу розово, ирбитское масло, чтобы он скользил в объятьях искушенных жен, как форель в водопадах! И наденьте на его простонародное тело мой ханский, фазаний халат,...
ПЕРВАЯ СТАРУХА. Он готов к путешествию!.. хотя дрожит, как теленок-сосунок на разъезжающихся ногах!..
ТАЛГАТ-БЕК. Вперед, вперед! в гарем! в гарем!... Ах, Аллах! почему от великих деяний остаются лишь хладные пустые слова, как могильные плиты от некогда веселыхушумных человеков?.... Гарем, гарем, ты раньше шумел, как базар... а нынче, как кладбище, нем, нем, нем...
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ.
Покой гарема. Рубиновая комната и изумрудная комната. Талгат-бек и Насреддин, путаясь в огромной фазаньем халате, бредут по гарему
ТАЛТАТ - БЕК /вместе с Насреддином входит в рубиновую комнату/
Эй, Насреддин! Эй, фазан! Гляди - это первая, рубиновая комната уединенья
Тут рубиновые ковры! рубиновые одеяла пуховые, летучие! рубиновые светильники из Багдада!.. рубиновая. бухарская, деревянная кровать под кашмирским, рубиновым балдахином!..
Гляди - в рубиновых одеждах лежит, спит, покоится дитя, девочка, девушка женщина с рубиновыми, вьющимися от персидской хны волосами!..
НАСРЕДДИН /испутанно/ Кто она? Кто ее мать и отец? Может, тоже ждут ее с чечевичной кашей, вглядываясь в волчью ночь?..
ТАЛТАТ-БЕК /не слышит его/ Она лежит! она ждет! она алчет тебя, фазан! Женщина должна только лежать и возжидать хозяина своего! Когда я вижу, как женщины ходят по земле - мне становится тяжко! Хищная птипа - орел или гриф - не должна бродить по земле - она должна летать, а женщина должна лежать в одеялах сладчайших и мужа ублажать!
Да! Урожайные! спелые! атласные ноги жены сотворены Аллахом не для ходьбы, а для того, чтобы обвивать шею и чресла возлюбленного пенного мужа своего!... да! да! да!..
Эй, Насреддин! Разбуди ее! И она разбудит тебя! И обовьет тебя, как змея... как стая змей! И ты в пылу, в дыму не поймешь, пересчитаешь сколько шелковых ног, и рук, и губ, и грудей у нее!..
Да!.. Айя!.. истинная жена - это не змея, а клубок змеи, и его мы распутываем до утра! и всю жизнь!да! да! да!..
НАСРЕДДИН. О, почтенный учитель! Я не люблю рубин. Цвет крови!..
Когда при мне режут барана, и я вижу его парную, кроткую, открытую кровь - я
никогда не ем его мяса...
Или у вас только одна комната уединенья в пустынном гареме?..
ТАЛГАТ-БЕК. Ха-ха! Гарем из одной комнаты - то же, что войско из одного сарбаза - солдата!.. Пойдем в изумрудную комнату!..
НАСРЕДДИН.... А шейх Руми сказал: и не поддавайтесь своим страстям, ибо тогда кони - страсти пожрут своих седоков... Вы, не боитесь, учитель, этих жгучих коней?
ТАЛГАТ-БЕК. Нет! не боюсь! Что может быть слаще на этой земле, чем мгновенная смерть, в гареме? Только смерть в мечети!.. но там я давно же был!..
Эй, фазан, ты видел, как муха осенняя вязнет и засыпает в пиале с горным бадажшанским медом?.. Вот она, блаженная смерть-сон!..
НАСРЕДДИН. А я не хочу быть такой мухой!.. в меду...
ТАЛГАТ-БЕК. А ты видел, как волки впадают, влетают в спящие, ночные, пахучие отары?.. Режут бараньи, покорные, избыточные курдюки и рвут кудрявые глотки ломкие! упиваются! Хмельные! пьяные! оглохшие волки! Их можно хватать за хвосты - они ничего не чуют, не слышат! Они чуют только слепую! тугую, баранью! сладчайшую кровь!..
Аллах разделил и человеков. на баранов и волков! И волк никогда не станет овцой!..
Насреддин! сейчас мы поглядим - ты, волк или баран?..
Изумрудная комната. Как призрак, появляется Кара-Бутон. Он быстро сыплет яд из - кольца в кувшин с гранатовым шербетом. Полыхает драгоценное кольцо иа его спокойной руке.
КАРА-БУТОН. Надо добавить в гранатовый шербет немного яда гюрзы! Я люблюэтот древний, смешанный напиток! Яд - это свежий ветер, врывающийся в душные, прокуренные залы-покои. историй" да, да! да!.. Иногда смертельный укус маленькой гюрзы или кобры значит больше, чем многолетние кровавые войны!
История человечества? - это только история смерти тиранов! История человечества - это история вовремя подсыпанного яда! Да здравствует яд? - в виде гранатового шербета! Прощай, мой хозяин, мой охотник на тигров?.. прощай!.. Я преданно любил тебя, пока ты не унизил меня, как раба? А у раба
одно оружие - это тайный яд!.. А уязвленный раб готов убить не только своего хозяина, но он готов разрушить весь мир!.. да!.. спалить Вселенную!..
|
|
|
