Этика личности и корпоративная этика

Этические категории непосредственно связаны с понятием культуры. Эти­мологически "культура" означает возделывание почвы. Производные зна­чения слова "культура" таковы: воспитание ("возделывание"), образова­ние людей, почитание ("культ"). Понятие культуры очень многогранно, обобщенно можно сказать, что культура — совокупность материальных и духовных ценностей, создаваемых человечеством в процессе историчес­кого развития.

Культура — это созданный человечеством мир, и, таким образом, тво­рец культуры в целом — все человечество. В ее многообразии можно, в зависимости от избранного принципа классификации, выделить культу­ры цивилизационные (например, западную и восточную), конфессиональ­ные (иудео-христианскую, мусульманскую), национальные (российскую, французскую), профессиональные (научную, предпринимательскую), групповые (рокеров, автолюбителей) и т. п.

В повседневной речи в слово "культура" вкладывают самый разный смысл. Так, говорят: "Он культурный человек", имея в виду, что данный человек в процессе воспитания (отсюда синоним — "воспитанный") усвоил и со­блюдает нормы "правильного", социально одобряемого поведения (вари­ант — "ведите себя культурно"). Говоря о "высокой культуре труда" или "передовой культуре земледелия", подчеркивают соответствие данной дея­тельности определенным стандартам, достигнутым на данный момент в этой области. Можно встретить и более узкое определение, например в сло­восочетании "деятели культуры", где под культурой понимается область искусства, деятельность театров, музеев и других подобных учреждений.

В теоретических исследованиях культуры наиболее распространенным и приемлемым является рассмотрение ее как сложной системы, состоя­щей из трех образующих, базовых подсистем: норм, ценностей и знаний. Сильно упрощая, можно сказать, что ценности — это все то, к чему чело­век субъективно стремится (или то, чего он избегает), то, что вызывает у него положительные или отрицательные эмоции и переживания. Знания — это информация о ценностях, актуальных или потенциальных, а также осознание того, что человек хочет. Нормы — способы освоения, овладения ценностью и правила поведения в процессе достижения цели. В человечес­ком взаимодействии эти три базовых элемента обычно сплавлены в еди­ное образование — отношение ('или установку) к объекту ценности.

Данную абстрактную схему можно проиллюстрировать на примере.

Прибыль — основная ценность в предпринимательстве. Стремление к ней и осознание этого стремления побуждают предпринимателя к поиску ин­формации (знаний) о способах и правилах (нормах) получения прибыли.

Основными источниками, из которых человек черпает принятые стан­дарты отношений (оценок), являются семья, работа, круг неформального общения, в первую очередь со сверстниками, средства массовой инфор­мации. В дальнейшем на этот чужой опыт накладывается личный опыт с последующей коррекцией усвоенных норм отношений на практике или в процессе специализированного делового образования. Отношения между людьми, их оценки и способы поведения регулирует этика.

Этика вообще может быть определена как набор правил, по которым один человек "играет" с другими. В каждой цивилизации в любую истори­ческую единицу времени существует специальная система обрядов (или ритуалов), которые навязывают человеку определенное поведение в оп­ределенных условиях. Это и есть те "правила игры", которые приняты среди данной группы людей. Все правила, выработанные человечеством, делятся на две группы — законодательные и этикет (имеются в виду "жест­кие" правила поведения — в отличие от "мягких" этических правил). Пер­вая группа — правила запрещающие, т. е. те, которые накладывают запрет на деятельность определенного типа; вторая группа — правила предписы­вающие, т. е. те, которые рекомендуют в определенной ситуации совер­шать или не совершать какие-то поступки.

Правила законодательные и этикета выработаны человечеством для удоб­ства и регламентации совместного бытия. Почему люди как члены сооб­щества обычно стремятся им следовать? Потому что в противном случае общество попытается освободиться от нарушителя (ср. англ, outlaw — раз­бойник, этимологически out — вне, law — закон, т. е. вне закона). При невыполнении правил законодательства человека из сообщества переме­щают и территориально, и духовно в другое человеческое пространство (ссылка, тюрьма и т. д.). При нарушении правил этикета человек никуда физически не перемещается. Происходит другой процесс: люди вокруг него исчезают сами. Попробуйте в течение трех или четырех дней ни с кем не поздороваться, и вы останетесь в одиночестве.

Оказывается, что выход из человеческого пространства, в которое по­мещен любой индивидуум, для него критичен, это приводит к состоянию глубокой депрессии, нервного стресса. Почему? Потому что человек рож­ден на свет эгоцентриком. Он воспринимает мир как нечто функциониру­ющее вокруг него. Он в конечном счете работает только на себя и, как производное от этой деятельности, работает на других. Например, накоп­ление капитала осуществляется для того, чтобы стать богатым самому и сделать богатой свою семью, а благодаря этому развивается общество, совершенствуется экономика и т. д. Но можно ли быть эгоцентриком, если вокруг никого нет? Можно ли вообще говорить о категории эгоцентризма (эгоизма) на острове, где живет один человек? Диалектическое представ­ление о мире приводит к пониманию того, что человек может быть эгои­стом, только если вокруг него есть другие люди. Он "выдвигается" на некотором человеческом пространстве, и если этого пространства нет, нет и психологической основы для такого выдвижения. И человек с его врожденной эгоистической сущностью как бы теряет почву под ногами, ему нечего больше делать, потому что вся его деятельность основана на внутренней конкуренции с другими людьми. Эта конкуренция есть источ­ник его совершенствования и совершенствования всех людей, т. е. каждого по отдельности и всего общества вместе.

Таким образом, человек может быть эгоцентриком, только если он член общества. Это парадокс, но парадокс диалектический. Перемещаясь в другое человеческое пространство, он это человеческое пространство вокруг себя должен заново формировать — труд нелегкий, многолетний и часто неблагодарный. Интуитивное, внутреннее понимание этой драмы (а это, безусловно, драма) заставляет человека играть по тем правилам, которые навязывает ему общество, где он родился и вырос. Вне всякого сомнения, человек рождается без знания законодательства и этикета, но он открыт для такого знания, и с первых же дней его жизни родители, учителя, окружающие учат его этим правилам. Каждый из нас, конечно, владеет ими частично, но на необходимом для коммуникации уровне.

Примером "игры по правилам" может быть рассмотренный выше (разд. 2.2.1 гл. 2) тип ритуальной речи. Это речь в соответствии с правила­ми этикета (не законодательства, конечно; существует очень мало уго­ловных статей, по которым судили бы за речь, хотя и существуют: статья за клевету, за оскорбление личности, за доведение до самоубийства).

Всем известно, что, когда человек находится в агрессивном или подав­ленном психологическом состоянии и это состояние вызвано его деятель­ностью, а возможно, речью или действиями других людей, у него возни­кает естественное желание совершить агрессивный поступок. И нет такого человека, которого не "душила бы ярость" в определенной ситуации. Но существуют социальные, нравственные, личные ограничения. Не каждое действие доходит до реализации, многие из них "умирают" как бы в за­чатке мотивации. Это означает, что в сознании человека есть нечто позволяющее ему в определенных ситуациях одни поступки совершать, а другие не совершать. Этот барьер, который позволяет или не позволяет что-то совершить, и есть нравственный барьер. Он, конечно, имеет опре­деленную корреляцию с нравственным уровнем развития общества, но в то же время индивидуален (что соотносится с теоретическим представле­нием о возможности совмещения противоположных тенденций в одном объекте).

Как мы можем знать, что является правильным? Очевидно, основные представления о морали и основные ценности закладываются с детства и развиваются в период от рождения до окончания школы. Поступки и пове­дение родителей, родственников, учителей, тренеров, наставников накла­дывают отпечаток на сознание ребенка, формируют отношение к добру, честности, справедливости и ведут нас к развитию других ценностей, кото­рые складываются в этические нормы поведения. Таким образом, все, что формирует внутренний нравственный барьер, конечно, определено тем, что окружает человека, тем, что он видел с момента появления на свет.

Хорошего он видел, как правило, мало. В формировании нравственного барьера людей старшего и более молодого поколений, живущих в России, было очень много лицемерия, и поэтому наш барьер по сравнению с обще­человеческим достаточно невысок, что создает дополнительные коммуни­кативные проблемы, в том числе на межнациональном и международном уровнях. В "Московской саге", рассказывая о провинциальном юноше, впер­вые попавшем в послевоенную Москву и с восторгом рассматривающем витрины магазинов, автомобили, улыбающихся прохожих, В.П. Аксенов с болью замечает, что юноша даже не подозревал, что каждый кирпич этого города, который ему так понравился, пронизан "жестокостью и ложью". В попытке освободиться от жестокости и лжи сегодня мы продвинулись очень незначительно. Это особенно заметно при анализе взаимоотношений с иностранными партнерами. Можно многое здесь написать о великих эти­ческих учителях России, русском характере и влиянии на него 70-летней (только ли?) лжи, пропитавшей жизнь страны.

Рассмотрите следующие ситуации, оцените их типичность и подумай­те, как эти действия могут повлиять на моральное сознание человека:

- родители бездумно нарушают законы и нормы поведения, особенно зная,
что не будут пойманы и наказаны: "несут ", мусорят на улицах или
незаконно копируют компьютерные файлы;

- один из знакомых возвращает в магазин купленный предмет, который
был случайно им сломан, заявляя, что поломка произошла до приобрете­
ния;

- родители и другие люди, которых вы уважаете, любыми методами пы­
таются уйти от уплаты налогов, скрывая часть доходов;

— родители выполняют школьную домашнюю работу ребенка, чтобы обес­ печить ему высокую оценку или просто чтобы "поскорее разделаться " с домашним заданием сына или дочери;

- родители не обращают должного внимания на ошибку при расчете за
покупку, если она в их пользу;

- учителя пиратски копируют аудиокассеты, видеозаписи, объясняя свой
поступок тем, что они сделали это ради образовательных целей;

— делаются унизительные замечания и отпускаются низкопробные шут­
ки по поводу национальных меньшинств, людей, имеющих какие-либо
физические недостатки, или по поводу других групп людей.

В ряде случаев люди вынуждены совершать неэтичные поступки, чув­ствуя давление со стороны окружающих — родителей, коллег, которые могут делать это совершенно неосознанно. Рассмотрим следующие часто встречающиеся примеры аморального поведения:

- списывание ответов теста у соседа по парте с целью получить опреде­
ленное количество баллов (давление со стороны родителей или необхо­
димость сдать предмет);

— невнесение своей доли в общее дело;

— плагиат в отчетной работе;

 

- нежелание разоблачать студента, списывающего на экзамене;

- приписывание себе качеств, которых нет, в резюме, чтобы увеличить
шансы получения работы, стипендии и т. д.;

— присваивание денег, по ошибке выданных банкоматом (например, вы хо­
тели снять с вашего счета 100руб., а автомат вам выдал 1000руб.,
причем на вашем счете сумма уменьшилась всего лишь на 100 руб).

Иногда бывает очень сложно применить этические нормы в типичных ситуациях на рабочем месте. Чтобы это проиллюстрировать, приведем сле­дующие примеры:

— юрист вынужден скрывать бухгалтерские отчеты своего клиента, чтобы
помешать финансовой инспекции обнаружить его уклонение от упла­
ты налогов;

- фирма владеет ценными бумагами банка, который имеет неуплаченный
заем одного из клиентов этой фирмы;

- агент по продажам, которому приходится часто совершать поездки, чув­
ствует себя обманутым, когда оплата личных телефонных звонков не
входит в расходы на поездку. В результате он завышает в отчете рас­
ходы на машину, чтобы покрыть затраты на телефонные звонки;

 

— клерки, работающие в отделе по связям с общественностью, часто раз­
глашают информацию из личных файлов, они считают нормальным об­
суждать ее с коллегами во время обедов и перекуров;

— производя оборудование на экспорт, компания планирует сократить
уровень безопасности оборудования и уровень воздействия на окружа­
ющую среду по сравнению со стандартами своей страны. Соблюдая
более низкие стандарты той страны, в которую будет поставлено
произведенное оборудование, компания сокращает производственные
расходы;

- в письме к инвестору менеджер компании сообщает, что курс ценных
бумаг клиента вырос на 24 процента, но не дает информации о том,
что курс на ценные бумаги вообще повысился на 32 процента за тот
же период;

— для повышения доходов отдела услуг компания в финансовой отчетно­
сти завышает количество труда, вложенного в данную продукцию;

- тая злобу на своего начальника, работник выдает конфиденциальную
информацию фирмы (такую, как торговые секреты компании, марке­
тинговая стратегия или планы компании по развитию технологий) зна­
комому, работающему на конкурирующую компанию.

Каждое из этих действий направлено на соблюдение собственных ин­тересов вне зависимости от законов и интересов других людей. Типич­ность и безнаказанность такой ситуации в России свидетельствуют о том, что подобное поведение принимается обществом; к сожалению, это и есть та система ценностей, которая распространена в деловом мире.

В течение нашей жизни мы обретаем новые идеалы и таким образом изменяем свою систему ценностей в лучшую или в худшую сторону. На­пример, при принятии сложного этического решения мы совершенству­ем наши достоинства, такие, как честность и справедливость. Тем не ме­нее, идя даже на небольшие компромиссы, т. е. отступая от моральных норм, мы приходим в скором времени к нарушению правил поведения и даже к незаконным действиям.

Примеры из жизни известных людей, которые столкнулись с этичес­кими дилеммами, обернувшимися в конце концов проблемами с зако­ном, иллюстрируют постепенное разложение личности:

— П.Р.— великий бейсбольный нападающий— постепенно втянулся в пре­
ступную деятельность, что привело его в тюрьму.

- Олимпийскому спринтеру Б.Д. пришлось лишиться золотой медали из-
за использования допинговых средств.

Такие явные нарушения закона не происходят очень часто. Точно так же как и процесс отравления мышьяком, аморальное поведение впиты­вается в нашу кровь небольшими ежедневными дозами. Такое поведение может перерасти от мелких краж в магазинах до получения крупных взя­ток за устройство на работу.

Иногда люди совершают аморальные поступки, так как некоторые си­туации они не воспринимают как этически двусмысленные. Проблема здесь состоит в том, что многие этические нормы неочевидны, и создается впе­чатление, что они просты. Однако это ложное впечатление, поскольку психологический механизм, лежащий в основе (не)этичного поведения человека, очень сложен и противоречив. Не случайно Г. Честертон писал: "Когда честно изучаешь человеческую душу, приходится отбросить пус­тые вымыслы, гласящие, что нельзя одновременно быть и черным, и бе­лым". Рассмотрим в этом контексте несколько нравственных риторичес­ких постулатов.

Постулат первый: с речью можно обращаться только к тем людям, к которым относишься доброжелательно, так как сама речь должна иметь внутреннюю установку на добрые чувства, которые вы хотите донести до людей, вас окружающих.

Данный постулат является резким запретом на значительное количе­ство речей. Если довести это положение до логической точки, становится понятным, что каждый человек, который вызывает у вас раздражение, не может быть объектом вашей речи. Это очень категоричное утверждение, но стремление к его соблюдению безусловно необходимо. Почему не сле­дует обращаться ни с какой речью (не только с бранной) к человеку, который вам неприятен? Как уже говорилось, в основе любого поступка лежит набор целевых установок, который называется мотивацией. Речь -тоже поступок, и в основе его всегда лежит конкретная психологическая цель. Предположим, вы обращаетесь к человеку, который вам неприятен. Цель у вас может быть любая, например, уговорить его выбрать в качестве изучаемого языка французский. Казалось бы, в самой цели ничего нега­тивного нет, это нейтральная целевая установка. Но реальный текст явля­ется производным от всего множества целей, заложенных в сознании че­ловека в момент речи. И в нем реализуется не только основная цель (убедить выбрать французский язык), но и внутренние, психологические цели, многие из которых говорящий сам до конца не понимает (бессознатель­ная мотивация). Тем не менее цель существует всегда. Основой бессозна­тельной мотивации являются эмоции, наличие которых человек не всегда ощущает в себе, но которые подчас заставляют его совершать неожидан­ные поступки.

Поэтому, если на фоне вполне разумной целевой установки вы испы­тываете к человеку недобрые чувства (кратковременные или длитель­ные), во время речевой коммуникации эти чувства будут заметны. О чем бы вы ни говорили с другим человеком, хотите вы того или нет, вы одновременно сообщаете ему, как вы к нему относитесь. Это одна из причин, по которым не следует обращаться с речью к людям, которые вам неприятны.

Важно понять, что если бы вы не обратились к нему с речью, то он скорее всего не почувствовал бы вашего к нему отношения и не испытал бы неприятных эмоций. Это означает, что ваша речь была поступком, инициировавшим отрицательные эмоции в другом человеке, т. е. поступ­ком во зло.

Еще большее зло человек приносит, нарушая второй риторический по­ стулат, который звучит так: людей не следует обманывать, им нужно говорить правду.

Эта проблема связана с категориями истинности и ложности в речевой коммуникации. Людям свойственно обманывать друг друга, потому что в силу внутренней целесообразности лучшим выходом из положения иног­да представляется ложь. С древнейших времен человечеством обсуждались вопросы, насколько этично обманывать, имеет человек право это делать или нет и какова должна быть кара за ложь. Ответы не найдены.

Что такое ложь? Чтобы ответить на этот вопрос, следует понять, что есть истина, т. е. что соответствует действительности, а что нет. И здесь возникает противоречие, носителем которого является человек в силу природной ограниченности своих возможностей. Мир, который его окру­жает, определенным образом объективно устроен. Человек же может вос­принимать его только через анализаторы (зрительные, слуховые, тактиль­ные, обонятельные). Где гарантия, что это восприятие адекватно? Ее нет и быть не может. Ответ на этот вопрос (на самом деле это вопрос о позна­ваемости/непознаваемости мира) издревле разделил людей на два лагеря в соответствии с материалистическим или идеалистическим подходом к внешнему миру. Если наши анализаторы воспринимают мир адекватно, тогда он познаваем и может быть поставлена задача все большего прибли­жения к истине. Если же наши анализаторы значительно искажают то, что происходит вокруг нас, вопрос о познаваемости мира не может быть даже поставлен. А если происходит значительное искажение картины мира за счет погрешности работы анализаторов, то это искажение универсально для человечества или индивидуально для каждого?

В соответствии с концепцией субъективного идеализма каждый чело­век воспринимает мир по-своему, и, таким образом, не только не суще­ствует адекватность восприятия мира человеком, но и взаимопонимание между людьми носит условный характер. Это категоричное заключение, но, возможно, оно недалеко от истины. Рассмотрим один пример. Для каждого из нас другие люди тоже факт внешнего мира, состоящего не только из пространства, морей, полей, лесов, но и из homo sapiens. Возьмем какого-нибудь человека (Ч), знакомого, положим, с 500 людьми, и по­пробуем провести среди них опрос, что Ч за человек. Очевидно, что мы получим 500 разных характеристик. Некоторые из них будут близки друг к другу, другие — прямо противоположны. А ведь перед нами один и тот же человек. Это доказывает и то, что наши анализаторы работают плохо и неадекватно, и то, что перекодированная после восприятия анализатора­ми информационная волна, которая поступает в наш мозг, приводит к неадекватному анализу впечатлений от внешнего мира. И это понятно, так как анализ во многом зависит от индивидуального опыта человека, его системы ассоциаций и ценностей. Если бы восприятие было адекват­ным, то ситуация, при которой по поводу одного и того же человека существовало бы столько мнений, сколько людей их высказывает, оказа­лась бы невозможной. Конечно, по поводу объектов более простых, чем человеческая личность, мнения совпадают значительно чаще, но это не снимает проблемы в оценке сложных объектов.

Естественный язык основан на принципе дискретности. Очевидно, что с помощью линейно упорядоченного текста информация может быть пе­редана, только если сам этот текст состоит из дискретных единиц. Передаваемая информация при этом значительно упрощает реальную картину действительности.

Язык не повторяет внутренней организации мира вещей. В организации смыслов существует свобода, они независимы. Естественный язык связан с миром не непосредственно, а через собственную организацию, причем эта организация в разных языках разная. Концепция, согласно которой структура языка определяет структуру мышления и способ познания внеш­него мира, называется гипотезой лингвистической относительности. Она разработана американскими лингвистами Э. Сепиром и Б.Л. Уорфом в рам­ках этнолингвистики. В соответствии с данной гипотезой логический строй мышления определяется языком.

Характер познания действительности зависит от языка, на котором мыслит познающий субъект. Люди членят мир, организуют его понятия и распределяют значения так, а не иначе, поскольку являются участниками некоторого соглашения, имеющего силу лишь для этого языка. Познание не имеет объективного общезначимого характера: "сходные физические явления позволяют создать картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем" (Б.Л. Уорф).

Таким образом, говорить об абсолютной адекватности проекции внеш­него мира на сознание человека не приходится. Если это так, тогда что такое ложь на фоне того, что сама наша реакция на внешний мир носит искаженный характер? Ложь можно рассматривать как одну из коммуни­кативных функций. Ложью в речи называется неверие самого человека в истинность того, что он говорит. Объективная ложь, как и объективная истина, не дана человеку в знании, но вера дана. Любопытно: что такое ложь, никто не знает, но когда человек обманывает, он всегда понимает, что обманывает. Категория веры неформализуема, объект веры невозмож­но ни доказать, ни опровергнуть, но каждый человек чувствует ее в душе. Под этой категорией понимается вера и в Бога, и в истину, и в справед­ливость и т. д. и соответственно неверие ни в Бога, ни в истину, ни в справедливость. Это фактор, психологическое обоснование которого на­ходится глубоко в бессознательном.

Определить категорию лжи с терминологической точки зрения не пред­ставляется возможным, словарные толкования не дают ее понимания, но каждый человек знает, что это такое. Правда, знание это сугубо индиви­дуально, ибо ложь — это то, что человек сам считает ложью, т. е. то, во что он не верит. Такие категории, как "добро", "зло", "ложь", "истина", "счастье" и т. п., могут быть определены только функционально, а не статически. Это функции от некоторого аргумента; в роли последнего вы­ступает каждый конкретный человек, и в зависимости от того, какой это аргумент (т. е. какой это человек), значение функции может быть любое. Такие категории, безусловно, должны существовать: если бы их не было, люди жили бы в догматическом мире абсолютных истин, что совершенно несвойственно человеческому сознанию, которое диалектично по своей природе (о механизме коммуникации во время лжи см. также разд. 5.6 гл. 5). Так же как "истина" и "ложь", понятия добра и зла принадлежат к нео­пределяемым общефилософским категориям, любые словарные толкова­ния которых носят характер условный, неточный и неабсолютный. Одна­ко на неформальном уровне эти категории понятны всем людям (правда, по-разному). По Библии — добро изначально, оно появилось раньше зла. Зло противопоставлено добру. Зло — это то, что вы бы сами себе не поже­лали (в этом смысловая основа "золотого правила").

Каждый человек ощущает это в себе, но важно понять, что эти ощу­щения индивидуальны. Адресуясь с речью к человеку, следует поставить себя в позицию слушающего и задаться вопросом: "А хотел бы я это ус­лышать?" Значительная часть ваших речей сразу будет "забракована", потому что очень часто, намереваясь сказать что-то другому, сами бы мы услышать это не захотели. Очень простой и (увы!) распространенный при­мер. Молодой человек встречается с девушкой. Подруга девушки, увидев его в ресторане с другой женщиной, немедленно обо всем рассказывает. Ну а если бы так поступили с ней?! В соответствии с нравственным законом такая речь запрещена риторикой, потому что она во зло (по определению). Бла­гими намерениями в этой ситуации ничего не объясняется: не следует забывать, что ими "устлана дорога в ад".

С помощью речевого воздействия можно заставить собеседника почув­ствовать любую эмоцию, заданную говорящим на сознательном или бес­сознательном уровне. Очень распространенным является осознанное про­воцирование в человеке чувства стыда. Типичен (увы!) пример поведения учителя средней школы (особенно в начальных классах), когда единствен­ным педагогическим приемом становится нравоучение в отношении ре­бенка, который плохо учится или недисциплинированно себя ведет. При этом нередко судилище становится публичным, так как ставится задача опозорить ученика перед одноклассниками (вызвав к доске и поставив лицом к классу, т. е. в оппозицию к остальным ученикам) или перед стар­шими школьниками, если они пользуются у него авторитетом. Эмоция стыда вызывается обычно на речевом уровне, т. е. словесно. Это одна из самых сильных, самых мучительных эмоций, которую можно испытать. Если взрослый человек вызывает в другом стыд, да еще когда тот не мо­жет ему ответить, беспомощен, в 2 раза ниже ростом, в 3 раза меньше весит, в 4 раза ниже на служебной лестнице, то на языке этики иначе как садизмом это публичное унижение названо быть не может. Надо сказать, что такого рода унижения люди помнят всю жизнь, платят стойкой нена­вистью к тому, кто их унизил, тщательно эту ненависть скрывая.

В фильме Р. Быкова "Чучело" в 1984 г. впервые была поставлена пробле­ма стыда и унижения, которые переживают люди в детском и молодом возрасте в системе отечественной средней школы. Мало что изменилось в этом отношении с той поры: из всех цивилизованных стран детей безна­казанно доводят до слез в школе только у нас. На Западе это повод для судебного разбирательства.

В случае если ребенка позорят перед родителями, эмоции стыда и стра­ха комбинируются: возникает страх перед наказанием, или страх, что выгонят из школы, или страх перед стыдом в присутствии людей, кото­рые имеют у ребенка авторитет. Этот методологический прием использу­ется вместо убеждения в основном по отношению к младшим школьни­кам, потому что уже в 6—7-м классах ребенок не позволит над собой издеваться, он будет мстить, что вполне естественно. Садизм — одна из сохраняющихся, к сожалению, характеристик массового сознания, и долг каждого взрослого — оградить от него детей.

В каких же случаях речь "во зло" все же допустима?

Обращение к человеку, который вам неприятен, возможно только в тех случаях, когда его невозможно избежать: в некоторых административ­ных ситуациях (вы вынуждены общаться с начальником, которого подчас недолюбливаете), в личных (речь, обращенная к мужу перед разводом, которая необходима для решения финансовых и бытовых проблем) и т. п. Конечно, такие ситуации бывают, но следует по возможности сводить их к минимуму. Обществом выработаны механизмы, помогающие человеку в подобных случаях (например, сложные финансовые и личные переговоры ведет адвокат, потому что это нейтральная фигура, в целевых установках речи которой нет ничего негативного).

Что касается лжи, то, конечно, существуют жизненные ситуации, в которых кажется, что человека следует обмануть из соображения гуманиз­ма ("ложь во спасение"). В качестве наиболее распространенного приво­дится обычно пример человека, который безнадежно болен и которому не говорят о необратимости его болезни, а наоборот, сообщают, что он выздоравливает и сегодня выглядит явно лучше, чем вчера. Следует ли так поступать?

Думается, что "ложь во спасение" тоже функция, где аргументом явля­ется личность больного. В зависимости от того, каков человек, к которому вы обращаетесь, можно оценить правомерность или неправомерность об­мана. Если перед вами человек сильный, привыкший принимать самосто­ятельные решения (а для принятия решений человеку нужна, как извест­но, достоверная информация), своим обманом вы приносите ему зло, лишая знания истины, а поэтому и возможности принять адекватное ре­шение. Человек хочет успеть подвести итоги своей жизни — вы его лиша­ете возможности понять, что пора это сделать. Это может быть недописан­ная книга, несоставленное завещание, недоснятый фильм, несочиненная песня... Скрывая верную информацию, вы не даете ему проанализировать в жизни то, что он хотел бы. Если это человек верующий и, как любой человек, немало грешил — ему нужно время для раскаяния. Время для раскаяния — это не час, который проводит священник у постели умира­ющего, это время, и его человеку надо дать. (Почему истинно верующие люди категорически возражают против смертной казни даже для самых страшных преступников? Потому что, если человека убить насильно, у него не будет времени для раскаяния, а если его оставить в живых, то такое время у него появится.)

И это не единственные случаи, когда мысль о том, что "ложь во спасе­ние" есть благо, не кажется очевидной. Не следует забывать и о чисто медицинском факторе. Зафиксированы случаи значительной активизации защитных сил организма: если человеку впрямую говорят, что он гибнет, организм находит в себе внутренний резерв, побеждающий болезнь, ко­торая в обычных условиях побеждена быть не может, — так оказывается сильна жажда жизни. При неизлечимых заболеваниях не справляется им­мунная система человека. Биоэнергетический метод лечения основан на стимуляции деятельности именно иммунной системы, что в этих услови­ях может спасти жизнь. Таким стимулятором может оказаться также слово правды. Поэтому к тезису "лжи во спасение" следует подходить с большой осторожностью и очень индивидуально.

Конечно, кроме рассмотренных есть много других "исключений" из нравственных правил. Но важно понять: всякий раз, когда вы совершаете поступок, следует подумать, в какой мере вы сами хотите, чтобы подоб­ный поступок был совершен в отношении вас. С нравственной точки зре­ния людям следует делать добро, но нравственный барьер — это барьер, который каждый человек устанавливает для себя сам, и он не может быть навязан никем извне. Поэтому в той мере, в какой вы позволяете себе греховное отношение к другим людям, вы совершаете в отношении них неэтичные поступки.

Нравственное воспитание человека в любви и сострадании к ближне­му, повсеместно утерянное сейчас в России, начинается очень рано в собственном доме. Но и в более позднем возрасте человек может научить себя этому сам: стоит только глубоко и объективно проанализировать жизнь любого из людей, быстро придет понимание того, что человеческая жизнь — это цепь страданий. Любовь и жалость сами войдут в сердце.

Во многих странах описанный случай с девушкой и ее подругой очень редок. И вовсе не потому, что русский человек по природе злодей, а пото­му, что он вырос в обстановке лживой и жестокой коммуникации, навя­занной тоталитарным режимом, где случаи подобного рода есть норма. Кого из нас учили в детстве, что подобные вещи говорить нельзя, потому что другому человеку их слушать больно? В речи, как и в поведении, сле­дует поступать во благо людям, а не во вред. К человеку нужно обращаться как к человеку, как к наместнику Бога на земле, с причитающейся ему мерой любви и уважения. Кто дал право вторгаться в личную жизнь других людей, быть судьей? Кто позволил воздействовать на проблемы, которые жизненно интересуют другого? Никто никому не судья!

Любопытно, что речь "во зло", будучи безнравственной, еще и крайне невыгодна говорящему. Отношение к речевым коммуникантам (а мы уже знаем, что в этом случае оно отрицательное) на уровне устной речи фак­тически не может быть скрыто. Принимается эта информация, как правило, бессознательно, и человек начинает испытывать дискомфорт, нервоз­ность, неясную ему самому подавленность — и, конечно, по системе об­ратной связи ответная реакция будет весьма нежелательной: коммуника­тивный бумеранг возвратит все, что послано. Когда и в какой форме -обычно трудно бывает предсказать заранее. Но негативный ответ последу­ет обязательно. И наверное, это справедливо: если существует грех, то должно быть и наказание (эта дихотомия как диалектическое противопо­ставление обязательно присутствует в человеческой коммуникации).

Наиболее ярко это может быть продемонстрировано на примере ком­муникативной модели в случае разоблачения (особенно — публично) лжи. В этот момент возникает очень опасная для говорящего ситуация, ведущая к полной потере авторитета в глазах не только человека, разоблачившего ложь, но и всех, кто при этом присутствовал. Одновременно с потерей авторитета приходит потеря доверия. А авторитет и доверие принадлежат к благоприобретениям, которые трудно достигаются, очень легко теряют­ся и практически не восстанавливаются. Публичный позор является одной из предельных стрессовых коммуникативных ситуаций, которые человек порой не может ни забыть, ни "изжить" до конца своих дней.

Внутренне человеку свойственно стремление к совершенствованию или хотя бы к тому, чтобы "лучше выглядеть" в глазах других людей. Очевидно также, что от других мы требуем высокой морали.

Вот что в этом контексте применительно к нашей стране пишет П.Н. Шихирев: «Когда в 1996 г. в России был проведен социологический опрос деловых людей, которым было предложено выбрать в списке из 7 наиболее важных главную ценность, был получен следующий результат: явно ведущей оказалась "честность"». В этом отношении российские дело­вые люди не представляют собой исключения из общего правила и общих закономерностей развития личности. Эти закономерности состоят в том, что если поведение человека в значительной степени регулируется его психикой (эмоциями, представлениями, мотивами, ценностями и т. п.), то ядро, сердцевину самой этой регуляторной, "управляющей" системы составляют моральные, этические принципы и нормы. Эта закономер­ность была в начале века теоретически обоснована выдающимся русским философом С. Франком (1917). Ее достоверность и у<

123	Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: