ведение. Большие Надежды, их крах и новые альтернативы.

Эволюция человечества в Новое время приводит к появлению религии прогресса: «Триединство неограниченного производства, абсолютной свободы и безбрежного счастья составило ядро новой религии — Прогресса, и новый Земной Град Прогресса должен был заменить Град Божий. Нет ничего удивительного в том, что эта новая религия дала ее приверженцам жизненную силу, энергию и надежду»^[4]

Однако в 1952 году Швейцером было озвучено, что и в этом новом Земном Граде Прогресса есть проблемы: «Человек превратился в сверхчеловека… Но сверхчеловек, наделенный сверхчеловеческой силой, еще не поднялся до уровня сверхчеловеческого разума. Чем больше растет его мощь, тем беднее он становится… Наша совесть должна пробудиться от сознания того, что чем больше мы превращаемся в сверхлюдей, тем бесчеловечнее мы становимся»^[5]

[править]Этика и действительные потребности человеческой природы

Кроме ученика Сократа Аристиппы, никто из других древних великих Учителей человечества «не утверждал, что фактическое существование желания создает некую этическую норму. Они думали о том, как человечество может достичь благоденствия (vivere bene). Важным элементом их учения является различение чисто субъективных потребностей (желаний), удовлетворение которых ведет к получению преходящего наслаждения, и потребностей, которые коренятся в человеческой природе и реализация которых способствует развитию человека и приводит к eudaimonia, то есть „благоденствию“. Иными словами, они размышляли о различии между чисто субъективно ощущаемыми потребностями и объективными, действительными потребностями и о том, что некоторые из первых пагубно влияют на развитие человека, вторые же находятся в соответствии с требованиями человеческой природы»^[6]

Идеи Аристиппа получили новое отчетливое выражение у философов в XVII и XVIII веках. Это Гоббс, Ламетри, Маркиз де Сад.
В сфере экономики в XVIII веке произошли коренные изменения. До этой поры «экономическое поведение оставалось человеческим поведением и, следовательно, подчинялось нормам гуманистической этики». «В несколько этапов капитализм XVIII века претерпел радикальное изменение: экономическое поведение отделилось от этики и человеческих ценностей».
Тенденции развития индустриального общества ведут к экономической и экологической катастрофе^[7].
Возникает противодействие этим тенденциям. В частности, в 1968 году организуется Римский клуб. Делается вывод о том, что необходимы фундаментальные изменения в ценностях и установках человека «(или, как я бы сказал, в ориентации человеческого характера)», «что приведет к возникновению новой этики и нового отношения к природе» (курсив мой. — Э. Ф.). Их выводы лишь подтверждают высказанные до и после их доклада мнения других специалистов о том, что новое общество возможно только в том случае, если в процессе его становления будет формироваться также новый человек или, иными словами, если в структуре характера современного человека произойдут фундаментальные изменения"^[8].

[править]Существует ли какая-либо альтернатива катастрофе?

Главной темой данной книги является анализ двух основных способов существования: обладания и бытия. В первой главе я привожу некоторые беглые наблюдения, касающиеся различия между этими двумя способами. Во второй главе это различие демонстрируется на ряде примеров, взятых из повседневной жизни, которые читатель может без труда соотнести со своим собственным жизненным опытом. В третьей главе представлены трактовки бытия и обладания в Ветхом и Новом завете, а также в сочинениях Майстера Экхарта. Последующие главы посвящены наиболее сложной проблеме: анализу различий между обладанием и бытием, как способами существования, в них я пытаюсь сделать теоретические выводы на основе эмпирических данных. Вплоть до последних глав речь в основном будет идти об индивидуальных аспектах этих двух основных способов существования; последние же главы посвящены их роли в формировании Нового Человека и Нового Общества и возможным альтернативам пагубному для человека способу существования и катастрофическому социально-экономическому развитию всего мира^[9].

[править]Часть первая. Понимание различия между обладанием и бытием

[править]I. Первый взгляд

Автор приходит к выводу, что «различие между бытием и обладанием, так же как и различие между любовью к жизни и любовью к смерти, представляет собой коренную проблему человеческого существования; эмпирические антропологические и психоаналитические данные свидетельствуют о том, что обладание и бытие являются двумя основными способами существования человека, преобладание одного из которых определяет различия в индивидуальных характерах людей и типах социального характера»^[10].

[править]Примеры из различных поэтических произведений

Сравнивая отношение к цветку Теннисона, Басе и Гете Фромм говорит о стремлении у Теннисона — обладать им («Он срывает его целиком, с корнем»); о стремлении у Басе созерцать цветок, «причем не только смотреть на цветок, но стать с ним единым целым — и оставить его жить»^[11].

Отношение Теннисона к цветку является выражением принципа обладания, или владения, но обладания не чем-то материальным, а знанием. Отношение же Басе и Гете к цветку выражает принцип бытия. Под бытием я понимаю такой способ существования, при котором человек и не имеет ничего, и не жаждет иметь что-либо, но счастлив, продуктивно использует свои способности, пребывает в единении со всем миром. Гете, безмерно влюбленный в жизнь, один из выдающихся борцов против одностороннего и механистического подхода к человеку, во многих своих стихотворениях выразил свое предпочтительное отношение к бытию, а не к обладанию. Его «Фауст» — это яркое описание конфликта между бытием и обладанием (олицетворением последнего выступает Мефистофель). В небольшом стихотворении «Собственность» Гете с величайшей простотой говорит о ценности бытия:
Я знаю, не дано ничем мне обладать, Моя — лишь мысль, ее не удержать, Когда в душе ей суждено родиться, И миг счастливый — тоже мой, Он благосклонною судьбой Мне послан, чтоб сполна им насладиться^[12].

…современный человек не может понять дух общества, которое не ориентировано на собственность и алчность. И действительно, сочинения Майстера Экхарта (которые столь же трудны для понимания, как и произведения Басе или дзэн-буддизм) и Будды — это в сущности лишь два диалекта одного и того же языка^[13].

[править]Идиоматические изменения и происхождение терминов

Автор отмечает то обстоятельство, что развитие слова «иметь» «связано с развитием частной собственности». Он также делает следующие выводы на основании предварительного фразеологического обзора.

1. Под обладанием и бытием я понимаю не некие отдельные качества субъекта, примером которых могут быть такие утверждения, как «у меня есть автомобиль» или «я белый», или «я счастлив», а два основных способа существования, два разных вида самоориентации и ориентации в мире, две различные структуры характера, преобладание одной из которых определяет все, что человек думает, чувствует и делает.

2. При существовании по принципу обладания мое отношение к миру выражается в стремлении сделать его объектом владения и обладания, в стремлении превратить все и всех, в том числе и самого себя, в свою собственность.

3. Что касается бытия как способа существования, то следует различать две его формы. Одна из них является противоположностью обладания, как это показано на примере Дю Маре, и означает жизнелюбие и подлинную причастность к миру. Другая форма бытия — это противоположность видимости, она относится к истинной природе, истинной реальности личности или вещи в отличие от обманчивой видимости, как это показано на примере этимологии слова «быть» (Бенвенист)^[14].

[править]Философские концепции бытия

Бытие предполагает изменение, иными словами бытие есть становление ^[15] — такова концепция «Гераклита и Гегеля, согласно которой жизнь есть процесс, а не субстанция», и эта концепция «перекликается в восточном мире с философией Будды»^[16].

[править]Обладание и потребление

Автор упоминает об ещё одном проявлении обладания, а именно инкорпорировании. Речь идет не только и не столько об инкорпорации в архаическом, физическом смысле но и о символическом и магическом инкорпорировании. Здесь также и «Сверх-Я» Фрейда, и алкоголизм, и наркомания. «Суть установки, присущей потребительству, состоит в стремлении поглотить весь мир. Потребитель — это вечный младенец, требующий соски»^[17]. «…автомобиль, телевизор, путешествия и секс являются основными объектами современного потребительства в сфере досуга, и, хотя мы привыкли считать такое времяпрепровождение активной формой досуга, правильнее было бы называть его пассивным»^[18]. Фромм замечает, «что потребление — это одна из форм обладания, и возможно, в современных развитых индустриальных обществах наиболее важная»^[19]. С одной стороны, потребление ослабляет ощущение тревоги и беспокойства, «но, с другой стороны, оно вынуждает его потреблять все больше и больше, так как всякое потребление вскоре перестает приносить удовлетворение. Современные потребители могут определять себя с помощью следующей формулы: я есть то, чем я обладаю и что я потребляю»^[19].

[править]II. Обладание и бытие в повседневной жизни

«…приводимые ниже простые примеры проявлений принципов обладания и бытия в повседневной жизни помогут читателям понять суть этих двух альтернативных способов существования»^[20].

[править]Обучение

Обладание знаниями для студента такого рода означает понимание смысла лекции, её дословную запись «и в лучшем случае» позднейшую зубрежку конспекта. «Содержание лекции не становится, однако, частью их собственной системы мышления, не расширяет и не обогащает ее»^[21]. «…свежие мысли или идеи … внушают немалое беспокойство», а «те идеи, суть которых нелегко уловить и зафиксировать (в памяти или на бумаге), пугают — как и все, что развивается и изменяется, а потому не поддается контролю»^[21].
Студенты, «которые избрали в качестве основного способа взаимоотношений с миром бытие», «…ранее уже размышляли над проблемами, которые будут рассматриваться в лекции, у них в связи с этим возникли свои собственные вопросы и проблемы. Они уже занимались данной темой, и она интересует их. Они не пассивные вместилища для слов и мыслей, они слушают и слышат, и, что самое важное, получая информацию, они реагируют на нее активно и продуктивно». После лекции такой студент «уже чем-то отличается от того человека, каким он был прежде»^[22].Конечно, такой способ усвоения знаний предъявляет определенные требования и к лектору.

[править]Память

«Вспоминание может происходить либо по принципу обладания, либо по принципу бытия. Самым важным, что лежит в основе различия этих двух форм, является тип устанавливаемой связи. При вспоминании по принципу обладания такая связь может быть чисто механической,…или же чисто логической,… связи могут устанавливаться также в рамках конкретной системы мышления»^[23].
«Вспоминание по принципу бытия представляет собой активное воспроизведение слов, мыслей, зрительных образов, картин, музыки — то есть конкретный факт, который нужно вспомнить, соединяется со множеством других связанных с ним фактов. В этом случае устанавливаются не механические или чисто логические связи, а связи живые. Одно понятие связывается с другим в результате продуктивного акта мышления (или чувствования), которое мобилизуется при поиске нужного слова. Приведем простой пример: если слова „головная боль“ ассоциируются у меня со словом „аспирин“, то возникает логическая, конвенциональная ассоциация. Если же это слово вызывает у меня такие ассоциации, как „стресс“ или „гнев“, то я связываю данный факт с его возможными причинами, к пониманию которых я пришёл в ходе изучения самого явления. Последний тип вспоминания представляет собой акт продуктивного мышления»^[24].
Автор замечает, что память людей неграмотных намного превосходит память хорошо образованных жителей развитых стран^[25].

[править]Беседа

«Различие между принципом обладания и принципом бытия можно легко наблюдать на примере двух бесед. Представим себе сначала типичный спор, возникший во время беседы двух людей, один из которых. А, имеет мнение X, а второй, В, — мнение У. Каждый из них отождествляет себя со своим собственным мнением. Каждый из них озабочен тем, чтобы найти лучшие, то есть более веские аргументы и отстоять свою точку зрения. Ни тот, ни другой не собирается её изменить и не надеется, что изменится точка зрения оппонента. Каждый из них боится изменения собственного мнения именно потому, что оно представляет собой один из видов его собственности, и лишиться его — значило бы утратить какую-то часть этой собственности»^[26].
Люди, ориентированные на бытие «забывают о себе, о своих знаниях и положении в обществе, которыми они обладают. Их собственное „я“ не чинит им препятствий, и именно по этой причине они могут всем своим существом реагировать на другого человека и его мысли. У них рождаются новые идеи, потому что они не держатся ни за какую из них»^[27]. Их живость заразительна и превращается из спора в диалог, «в котором больше уже не имеет значения, кто прав». Собеседники расстаются, унося в душе радость общения.

[править]Чтение

«Все, что было сказано в отношении беседы, справедливо также и для чтения, ведь чтение — это беседа между автором и читателем (или по крайней мере оно должно быть таковым). Конечно, в чтении (как и в личной беседе) важное значение имеет, кто является автором (или собеседником)»^[28].
«Люди, читающие по принципу бытия, будут часто приходить к выводу, что книга, получившая очень высокую оценку, не имеет абсолютно никакой ценности или что ценность ее весьма ограниченна. Они могут полностью понять содержание книги, а иногда даже глубже, чем это способен сделать сам автор, которому кажется важным все им написанное»^[29].

[править]Власть

«Наше понимание власти в соответствии с тем или иным способом существования зависит от осознания нами того, что слово „власть“ — достаточно широкий термин и имеет два совершенно различных значения: власть может быть либо „рациональной“, либо „иррациональной“. Рациональная власть основана на компетентности; такая власть способствует росту человека, который на неё опирается. Иррациональная власть зиждется на силе и служит для эксплуатации того, кто ей подчиняется. Я рассматривал это различие в своей книге „Бегство от свободы“»^[30].

[править]Обладание знанием и знание

«Знать — значит проникнуть за поверхность явления до самых его корней, а следовательно, и причин; знать — значит „видеть“ действительность такой, какова она есть, без всяких прикрас. Знать не означает владеть истиной; это значит проникнуть за поверхность явлений и, сохраняя критическую позицию, стремиться активно приближаться к истине»^[31].
Фромм отмечал, что выдающихся «мыслителей волновал вопрос спасения человечества; все они подвергали критике принятые обществом стереотипы мышления. Для них цель знания — не достоверность „абсолютной истины“, с которой человек чувствует себя в безопасности, а процесс самоутверждения человеческого разума. Незнание для тех, кто знает, равносильно знанию, поскольку и то, и другое является частью процесса познания, хотя незнание в этом случае не тождественно невежеству бездумных. Оптимальное знание по принципу бытия — это знать глубже, а по принципу обладания — иметь больше знаний»^[32].

[править]Вера

«В религиозном, политическом или личном смысле понятие веры может иметь два совершенно различных значения в зависимости от того, используется ли она по принципу обладания или бытия»^[33].
Вера по принципу обладания — это обладание готовыми ответами других. Такое обладание избавляет человека от тяжкой ответственности как за самостоятельное мышление, так и принятие собственных решений. Более того, такое поведение позволяет примкнуть к большой группе людей той же веры. Автор утверджает, что для большинства людей обретение собственной уверенности таким образом весомее собственной независимости. Такая вера неизбежно превращает бога в идола, и такой идол может быть весьма жестоким и бесчеловечным.^[34].
Вера по принципу бытия — это в первую очередь внутренняя ориентация, установка человека. Это может быть, например, вечное рождение «Христа внутри нас самих»^[35]. Вера, которая основывается на фактах — рациональна. Однако следует учитывать, что «эти факты не могут быть познаны или „доказаны“ с помощью методов традиционной, позитивистской психологии; я, живой человек, выступаю в качестве инструмента, который способен их „уловить“ и „зарегистрировать“»^[36]. В книге автора «Человек для самого себя» одна из глав названа «Вера как черта характера»^[37].

[править]Любовь

«Любовь также имеет два разных значения в зависимости от того, имеем ли мы в виду любовь по принципу обладания или бытия»^[38].
«Может ли человек иметь любовь? Будь это возможно, любовь должна была бы существовать в виде какой-то вещи, субстанции, которой человек может владеть и обладать как собственностью. Но дело в том, что такой вещи, как „любовь“, не существует. „Любовь“ — это абстракция; может быть, это какое-то неземное существо или богиня, хотя никому ещё не удавалось увидеть эту богиню воочию. В действительности же существует лишь акт любви. Любить — это форма продуктивной деятельности. Она предполагает проявление интереса и заботы, познание, душевный отклик, изъявление чувств, наслаждение и может быть направлена на человека, дерево, картину, идею. Она возбуждает и усиливает ощущение полноты жизни. Это процесс самообновления и самообогащения»^[39].
«Если человек испытывает любовь по принципу обладания, то это означает, что он стремится лишить объект своей „любви“ свободы и держать его под контролем. Такая любовь не дарует жизнь, а подавляет, губит, душит, убивает её»^[40].
Эрих Фромм ссылается в своей работе на работу Карла Маркса и Фридриха Энгельса «Святое семейство, или критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании». Ниже приводится отрывок из четвёртой главы: «Глава четвёртая. Критическая критика как спокойствие познавания, или критическая критика в лице г-на Эдгара», демонстрирующий механизм превращения любви в богиню:

3) Любовь

Чтобы достичь полного «спокойствия познавания», критическая критика прежде всего должна постараться разделаться с любовью. Любовь — это страсть, а для спокойствия познавания нет ничего более опасного чем страсть. Поэтому в связи с романами г-жи фон Пальцов, которые, по уверению г-на Эдгара, «основательно изучены им», он преодолевает «ребячество, называемое любовью». Любовь — это ужас и страшилище. Она вызывает у критической критики злость, разлитие жёлчи и чуть ли не умопомрачение.
«Любовь… есть жестокая богиня, которая, как и всякое божество, стремится завладеть всем человеком и не удовлетворяется до тех пор, пока человек не отдаст ей не только свою душу, но и своё физическое „я“. Её культ, это — страдание, вершина этого культа — самопожертвование, самоубийство».
Чтобы превратить любовь в «Молоха», в воплощённого дьявола, г-н Эдгар превращает её предварительно в богиню. Став богиней, то есть предметом теологии, любовь, разумеется, подлежит теологической критике; да и помимо того бог и дьявол, как известно, не далеки друг от друга. Г-н Эдгар превращает любовь в «богиню», и притом в «жестокую богиню», тем, что из любящего человека, из любви человека он делает человека любви, — тем, что он отделяет от человека «любовь» как особую сущность и, как таковую, наделяет её самостоятельным бытием. Посредством такого простого процесса, посредством такого превращения предиката в субъект можно все присущие человеку определения и проявления критически преобразовать в фантастические отдельные существа и в самоотчуждения человеческой сущности. Так, например, критическая критика делает из критики, как предиката и деятельности человека, особый субъект, направленную на самоё себя и потому критическую критику, —делает какого-то «Молоха», культ которого состоит в самопожертвовании, в самоубийстве человека и особенно его мыслительной способности.
«Предмет», — восклицает спокойствие познавания, — «предмет, вот подходящее выражение, ибо любимый для любящего» — (женский род отсутствует) — «важен лишь как этот внешний объект его душевного влечения, как объект, в котором он хочет найти удовлетворение для своего эгоистического чувства».
Предмет! Ужасно! Нет ничего более возмутительного, более нечестивого, более массового, чем предмет, — долой же предмет! Как могла абсолютная субъективность, actus purus {чистая деятельность}, «чистая» критика, — как могла она не усмотреть в любви своей bête noire {страшилище, предмет ненависти}, воплощения сатаны, — в любви, которая впервые по-настоящему научает человека верить в находящийся вне его предметный мир, которая обращает не только человека в предмет, но даже предмет в человека^[41]!

Автор также ссылается на главу 10 своей книги «Анатомия человеческой деструктивности»^[42].

[править]III. Обладание и бытие в Ветхом и Новом завете и в трудах Майстера Экхарта

[править]Ветхий завет

«Одна из основных тем Ветхого завета — оставь то, что имеешь, освободись от всех пут: будь»^[43]!
Автор останавливается на возникновении обряда Субботы «завтра покой, святая суббота Господня»^[44].
«Чтобы лучше понять роль Субботы, следует глубже проникнуть в суть этого института. Это не отдых как таковой в смысле отсутствия всяких усилий, как физических, так и умственных. Это — отдых в смысле восстановления полной гармонии между людьми и природой. Нельзя ничего разрушать и ничего строить: Суббота — день перемирия в битве, которую ведет человек со всем миром. Даже выдергивание из земли стебелька травы, так же как и зажигание спички, рассматривается как нарушение этой гармонии. И в социальном плане не должно происходить никаких изменений»^[45].
«В Субботу человек живет так, как будто у него ничего нет, он не преследует никаких целей, за исключением одной — быть, то есть выражать свои изначальные потенции в молитвах, в ученых занятиях, в еде, питье, пении, любви.
Суббота — день радости, потому что в этот день человек остается целиком и полностью самим собой»^[46].
Автор также ссылается на главу «Ритуал Субботы» своей книги "Вы будете как боги, а также книгу «Забытый язык»^[47].
Однако рабы вскоре превращаются в господ. А затем терпят поражение в войне против римлян (70 г.н. э.). Рабби Йоханан бен Закаи «тайно покинул Иерусалим, сдался командующему войсками римлян и испросил разрешения основать еврейский университет. Это было началом богатой еврейской традиции и одновременно утратой всего, что евреи имели: не стало ни государства, ни храма, ни духовной и военной бюрократии, ни жертвенных животных, ни храмовых обрядов. Они потеряли все и сохранились лишь как группа людей, у которых не было ничего, кроме идеалов бытия: знать, учиться, мыслить и ожидать прихода Мессии»^[48].

[править]Новый завет

«Новый завет продолжает развивать идеи Ветхого завета, идеи протеста против собственнической структуры существования. Этот протест в Новом завете носит даже более радикальный характер, чем в Ветхом завете»^[49].
Автор цитирует «взгляды отцов церкви, согласно которым частная собственность и эгоистическое использование любой собственности безнравственны»^[50].

[править]Мейстер Экхарт (ок. 1260—1327)

«Экхарт описал и проанализировал различие между двумя способами существования — обладанием и бытием — с такой глубиной и ясностью, которые никому еще не удалось превзойти»^[51].
Экхарт говорит, что человек не должен иметь своего собственного знания: «Знание не должно принимать характера порабощающей нас догмы. Все это принадлежит модусу обладания. При модусе бытия знание — это не что иное, как глубокая активность мысли, оно никогда не должно становиться поводом для остановки с целью обрести некую уверенность»^[52].
Фромм считает, что в этической концепции Экхарта высшей добродетелью является состояние плодотворной внутренней активности, предтечей которой служит преодоление всех форм приверженности своему "я" и алчных мотиваций^[53].

[править]Часть вторая. Анализ фундаментальных различий между двумя способами существования

[править]IV. Что такое модус обладания?

[править]Общество приобретателей - основа модуса обладания

Сознание человека, живущего в обществе, базирующимся на трех столпах: частной собственности, прибыли и власти - крайне предвзято. Право на собственность абсолютизировано и практически (в рамках закона) ничем не ограничено.
«Приобретать, владеть и извлекать прибыль -- вот священные и неотъемлемые права индивида в индустриальном обществе»^[54].
Фромм рассматривает факторы свойственные феномену приобретения нового «личного автомобиля». Автор в связи с этим ссылается на анализ в своей книге Анатомия человеческой деструктивности проблемы стимулов как «повышающими активность», так и «усиливающими пассивность». Он также указывает на изменение социального характера, которое произошло за последнее столетие. Речь идет о замене «накопительского» характера «рыночным» характером^[55]. Однако в обществе наблюдаются и другие тенденции.

[править]Природа обладания

«Природа обладания вытекает из природы частной собственности»^[56].
«При ориентации на обладание нет живой связи между мной и тем, чем я владею. И объект моего обладания, и я превратились в вещи, и я обладаю объектом, поскольку у меня есть сила, чтобы сделать его моим. Но здесь имеет место и обратная связь: объект обладает мной, потому что мое чувство идентичности, то есть психическое здоровье основывается на моем обладании объектом (и как можно большим числом вещей). Такой способ существования устанавливается не посредством живого, продуктивного процесса между субъектом и объектом; он превращает в вещи и субъект, и объект. Связь между ними смертоносна, а не животворна»^[57].

[править]Обладание - Сила - Бунт

«Взрослеющий человек вынужден отказаться от большинства своих подлинных сокровенных желаний и интересов, от своей воли и принять волю и желания, и даже чувства, которые не присущи ему самому, а навязаны принятыми в обществе стандартами мыслей и чувств. Обществу и семье как его психосоциальному посреднику приходится решать трудную задачу: как сломить волю человека, оставив его при этом в неведении?»^[58].
Для всех обществ, ориентированных на обладание характерны сексуальные излишества, отмечает автор^[59].
«Фактически всякого рода табу порождают сексуальную озабоченность и извращения, а сексуальная озабоченность и извращения не создают свободы»^[60].
«...в гетерономном (то есть воздействии в направлении, противоположном нашей структуре, и пагубном для нормального развития) вмешательстве в процесс развития ребенка, а позднее и взрослого человека скрыты наиболее глубокие корни психической патологии и особенно деструктивности»^[61].
«При установке на обладание счастье заключается в превосходстве над другими, во власти над ними и в конечном счете в способности захватывать, грабить, убивать. При установке на бытие счастье состоит в любви, заботе о других, самопожертвовании»^[62].

[править]Другие факторы, на которые опирается ориентация на обладание

«Однако владение собственностью, возможно, больше, чем что-либо иное, представляет собой реализацию страстного стремления к бессмертию, и именно по этой причине столь сильна ориентация на обладание. Если мое "я" -- это то, что я имею, то в таком случае я бессмертен, так как вещи, которыми я обладаю, неразрушимы»^[63].

[править]Принцип обладания и анальный характер

«Важно то, что Фрейд считал, что превалирующая ориентация на собственность возникает в период, предшествующий достижению полной зрелости, и является патологической в том случае, если она остается постоянной. Иными словами, для Фрейда личность, ориентированная в своих интересах исключительно на обладание и владение, -- это невротическая, больная личность; следовательно, из этого можно сделать вывод, что общество, в котором большинство его членов обладают анальным характером, является больным обществом»^[64].

[править]Аскетизм и равенство

Альтернатива «аскетический или неаскетический образ жизни», является ложной, поскольку «неаскетический образ жизни» включает и продуктивное наслаждение, и неограниченное удовольствие»^[65].
«столь же ложной является альтернатива "неограниченное неравенство или абсолютное равенство доходов". Если собственность каждого является функциональной и личной, то вопрос о том, что один имеет больше, чем другой, не представляет собой социальной проблемы: поскольку собственность не имеет существенного значения, между людьми не возникает зависти»^[66].

[править]Экзистенциальное обладание

«Чтобы полнее охарактеризовать принцип обладания, который мы здесь рассматриваем, необходимо сделать ещё одно уточнение и показать функцию экзистенциального обладания; само человеческое существование в целях выживания требует, чтобы мы имели и сохраняли определенные вещи, заботились о них и пользовались ими. Это относится к нашему телу, пище, жилищу, одежде, а также к орудиям производства, необходимым для удовлетворения наших потребностей. Такую форму обладания можно назвать экзистенциальным обладанием, потому что оно коренится в самих условиях человеческого существования. Оно представляет собой рационально обусловленное стремление к самосохранению—в отличие от характерологического обладания, страстного желания удержать и сохранить, о котором шла речь до сих пор и которое не является врожденным, а возникло в результате воздействия социальных условий на биологически данный человеческий вид.
Экзистенциальное обладание не вступает в конфликт с бытием; характерологическое же обладание необходимо вступает в такой конфликт. Даже те, кого называют "справедливыми" и "праведными", должны желать обладать в экзистенциальном смысле, поскольку они люди, тогда как средний человек хочет обладать и в экзистенциальном и характерологическом смысле (см. обсуждение экзистенциальной и характерологической дихотомий в моей книге "Человек для самого себя")»^[67].

[править]V. Что такое модус бытия?

«Бытие же относится к опыту, а человеческий опыт в принципе невозможно описать»^[68]. «Эта ограниченность присуща даже самой лучшей психологии; я подробно рассмотрел этот вопрос, сравнив "негативную психологию" и "негативную теологию" в статье "Об ограничениях и опасностях психологии" [1959].]»^[68]. «Никто не может точно описать выражение интереса, энтузиазма, любви к жизни, ненависти или нарциссизма, которое можно увидеть в глазах другого человека, как и все многообразие выражений лица, походок, поз и интонаций, характеризующих людей»^[69].

[править]Быть активным

«Модус бытия имеет в качестве своих предпосылок независимость, свободу и наличие критического разума. Его основная характерная черта—это активность не в смысле внешней активности, занятости, а в смысле внутренней активности, продуктивного использования своих человеческих потенций. Быть активным—значит дать проявиться своим способностям, таланту, всему богатству человеческих дарований, которыми—хотя и в разной степени—наделен каждый человек. Это значит обновляться, расти, изливаться, любить, вырваться из стен своего изолированного "я", испытывать глубокий интерес, страстно стремиться к чему-либо, отдавать»^[70].

[править]Активность и пассивность

«В случае неотчужденной активности я ощущаю самого себя как субъекта своей деятельности. Неотчужденная активность -- это процесс рождения, создания чего-либо и сохранения связи с тем, что я создаю. При этом подразумевается, что моя активность есть проявление моих потенций, что я и моя деятельность едины. Такую неотчужденную активность я называю продуктивной активностью*. [* В своей книге "Бегство от свободы" я использовал термин "спонтанная активность", а в более поздних работах -- "продуктивная активность".]»^[71].
«Продуктивная активность означает состояние внутренней активности; она не обязательно связана с созданием произведения искусства, или научного труда, или просто чего-то "полезного". Продуктивность—это ориентация характера, которая может быть присуща всем человеческим существам, если только они не эмоционально ущербны. Продуктивные личности оживляют все, чего бы они ни коснулись. Они реализуют свои собственные способности и вселяют жизнь в других людей и в вещи.
И "активность", и "пассивность" могут иметь два совершенно различных значения. Отчужденная активность в смысле простой занятости фактически является "пассивностью" в смысле продуктивности, тогда как пассивность, понимаемая как незанятость, вполне может быть и неотчужденной активностью. Причина того, что сегодня все это трудно понять, в том, что активность чаще всего является отчужденной "пассивностью", в то время как продуктивная пассивность встречается крайне редко»^[72].

[править]Активность и пассивность в понимании великих мыслителей

«То, что Аристотель не разделял нашу современную точку зрения на активность и пассивность, становится совершенно очевидно, если мы примем во внимание, что для него наивысшей формой praxis'a, то есть деятельности, которую он ставил даже выше политической деятельности, является созерцательная жизнь, посвященная поискам истины. Идея, что созерцание—это одна из форм бездеятельности, была для него немыслимой. Аристотель считал созерцательную жизнь деятельностью самой лучшей части в нас—деятельностью ума, интеллектуальной интуиции. Раб может вкушать телесные удовольствия так же, как и свободные люди. Однако eudain onia, "счастье", состоит не в удовольствиях, а в деятельностях сообразно добродетели [Аристотель. Никомахова этика, 1177а, 2 и сл.]»^[73].
Фома Аквинский «признавал, что повседневная жизнь, vita activa, обычного человека также имеет ценность и ведет к блаженству (beatitudo) при условии -- и эта оговорка имеет решающее значение, -- что цель, на которую направлена активность человека, есть блаженство и что этот человек способен контролировать свои страсти и свою плоть»^[74].
«...согласно Спинозе, добродетель или порок, успех или неудача, благоденствие или страдание, активность или пассивность зависят от того, в какой степени личности удается достичь оптимальной реализации своей человеческой природы. Чем больше мы приближаемся к модели человеческой природы, тем полнее наша свобода и наше счастье»^[75].
«В "Экономическо-философских рукописях" Маркс писал, что "свободная сознательная деятельность" (то есть человеческая деятельность) составляет "родовой характер Человека". Труд, по Марксу, символизирует человеческую деятельность, а человеческая деятельность есть жизнь. Напротив, капитал, с точки зрения Маркса, -- это накопленное, прошлое и в конечном счете мертвое. Нельзя полностью понять, какой эмоциональный заряд имела для Маркса борьба между трудом и капиталом, если не принять во внимание, что для него это была борьба между жизнью и смертью, борьба настоящего с прошлым, борьба людей и вещей, борьба бытия и обладания. Для Маркса вопрос стоял так: "Кто должен править кем?

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: