Хитрости, облегчающие жизнь. Теткам – нет

Есть один момент, не влияющий на ситуацию в ее основном векторе, но способный придать на некоторое время пошлый, некрасивый оттенок нашей жизни в острый постразводный период.

Берегитесь теток. Да, тех самых, случайных в вашей жизни, коллег, соседок по подъезду, маминых знакомых.

Они разные бывают. Кто бы спорил. Но в массе своей популяция таких женщин плотоядно оближет губы на словах: «Нинкина-то развелась» и побежит давать вам советы при первой же возможности. И если ее муж всю жизнь пил, или бил, или гулял, или все вместе, или был просто не похож на мужчину, она вас научит!

О, женщина, от которой внезапно ушел муж, ищет только одного – она ищет огненные письмена на ближайшей стене, вековую истину, которая объяснит ей, что делать, и также склонна она искать мудрых советов где ни попадя. Я была готова слушать даже пьяных бомжих, уж не говоря о малознакомой соседке тете Вале, изрыгавшей истины сквозь затхлую вонь изо рта.

Ну, конечно, иногда попадаются перлы. «А ты ему давала?» – говорила мне наша дворовая Любаша-помойка, сверкая единственным золотым зубом и обдавая все вокруг перегаром. «Не давала», – понуро кивала я. «А надо давать!» – грозила мне пальцем Любаша и криво падала в кусты. Присоединяюсь к Любаше! В смысле, согласна с ней.

Вот вы гуляете во дворе с малышом. А к вам, как ледокол «Ленин», вперед животом, идет соседка. Она уже знает. Об этом все уже знают, если только вы не Штирлиц. «А он придет, а ты голая-то из ванной выйди», «Так ты что, эту суку-то до сих пор не ходила смотреть? Так сходи!», «Что, он думает, что у нее поперек? Так нет, у всех вдоль!» «А она где работает? Так ей только деньги-то от него нужны!», «А ты ребенка ему не давай! Не давай, и все!», «Ты его присуши, как придет – месячных ему капни в чай», «Сходи к бабке, напусти порчу» и т. д. Ну тошнит, ну да, но ведь они говорят, а мы слушаем!

Про «поперек и вдоль» вы потом будете повторять еще месяц в самых острых приступах отчаяния и ревности. «Что, у нее поперек? – шепчете вы, лежа в постели и стараясь не представлять во всех подробностях, как у них сейчас там. – Нет, у всех вдоль… у всех вдоль…» Бедные мы девочки.

В нашу жизнь вместе с такими советами вламывается сомнительное средневековье, спаренное с махровым оголтелым совком, и этот уродец стучится скрюченным пальцем по ночам: «Может, сходить погадать? Может, сходить на нее посмотреть? А вот я и вправду не дам ему ребенка, как придет… Не дам, и все». Ваши два высших и хорошее воспитание никнут и чахнут под напором этих «народных истин», как цветы под могучими сорняками.

С тетками этими вот что плохо – они нивелируют вашу ситуацию до уровня бытовой разборки, и если в вас достаточно тлеющей агрессии, то вы быстро разгоритесь до базарного тона в мысленном диалоге с бывшим мужем. Быстро встанете в позицию «руки в боки». Это, правда, прекрасно для этих теток, но слишком неконструктивно для вас, если вы хоть немного склонны искать причины развода не только в нем, но и в себе. Они ни в чем никогда не сомневаются, эти тетки, а у вас вся жизнь пересматривается. И вы, в состоянии неопределенности, внушаемы как никогда. Да, даже «мудростями» от случайных неумных теток. Народных перлов я в то время нахваталась по самые уши и какое-то время не могла изжить в себе неизвестно чей крикливый внутренний голос.

Хуже этих честных теток – только дамы с претензиями, всю жизнь ядовитой улыбкой прикрывающие полный отстой в собственном браке. Такие дамы нашепчут вам на ухо, продолжая улыбаться, такое, что волосы дыбом встанут.

Сюда же относятся лицемерные, неискренние подруги и циничные, внезапно всплывшие приятели с беспорядочной половой жизнью. Они перевернут вашу систему координат еще раз и еще раз, и вы окажетесь среди невыносимо грязных обломков чужой личной жизни, принимая этот хаос за новое положение вещей и новое устройство мира. «Ты об этом не знала? Ха-ха-ха! Да я не сомневаюсь, что так было, они все так делают!» И еще раз плеснут мутной нечистой взвесью на вашу открытую рану.

Здесь вам нужно задать себе простой вопрос – а судьи кто? Зачем вы слушаете этого поистаскавшегося разведенного алкоголика, пусть даже приятеля вашего бывшего мужа, который вам рассказывает, сколько «бабцов» нужно мужику для полного счастья? Зачем вы слушаете прекрасноокую подругу, окруженную поклонниками, ни один из которых не задерживается у нее больше трех месяцев? Какие такие истины скажут вам эти люди, не сумевшие построить свою жизнь счастливо, неважно – со спутником или без? Ничего хорошего и мудрого не скажут вам бомжиха Любаша, и соседка тетя Валя, и мамина сослуживица Валентина Григорьевна, которая еще с молодости на вашу маму зуб точит, а в климаксе совсем озверела, и вот ей наконец-то привалило счастье: «Нинкина-то развелась!» – «Что, с этим ее бизнесменом?» – «Ага». – «Ну, я так и знала. Она ни кожи ни рожи всю жизнь, а он мужик-то видный».

Я знаю, о чем говорю, потому что брошенные внезапно женщины, повторюсь, готовы слушать кого угодно и искать откровений в незатейливых изгибах мысли любого случайного человека. И все эти пошленькие псевдонародные псевдоистины способны придать вашим дням и ночам тошнотворный привкус безысходности и грязи. Лидирует среди них знаменитое: «Нагуляется и придет!» Я готова была бы слушать эту бабскую фразу как песню, но тогда мне пришлось бы мужнин уход низводить до совершенно кобелиного уровня.

У меня была чудесная знакомая, мама моей подруги, немолодая породистая женщина, вдова, всю жизнь любившая и уважавшая своего мужа. Он был известным врачом и умер от инфаркта. Разговоры с ней лились исцеляющим бальзамом на мою измученную душу, не знавшую, куда метнуться: то ли в райские, несуществующие уже для меня, кущи, где все друг друга по-прежнему любят и уважают и где нет измен и уходов, то ли в ужасную лужу, где плавают «бабцы», «ебари» и прочие амебы, – и вообще, как теперь устроен мир? Она спокойно говорила, что мужчин нужно знать и уважать, не смотреть на них ни сквозь черные, ни сквозь розовые очки, помнить о том, что в глубине каждого живет маленький мальчик, вперед мужчин не лезть, потому что они делают ответственное дело. А если не делают, зачем тогда за таких выходить? Нашей ситуации она давала очень осторожную оценку, не вставала ни на чью сторону, но однажды зашедшему к ней моему мужу сказала что-то вроде: «Эх вы, мужики!» Ее семейный уклад при жизни мужа вызывал уважение, после его смерти она постаралась сохранить заведенный порядок и в любых ситуациях излучала достоинство. Она любила мужа, но не потерялась без него, хотя кто знает, как она горевала. Для меня она была настоящей дамой, и, если среди ваших знакомых вы найдете такую, вам повезло. От ее слов веяло здоровым мироустройством, традиционными ценностями и крепким семейным порядком, где и мужчина, и женщина на своих местах и не путают гендерные роли. И это порою было для меня единственной точкой опоры, несмотря на то, что мир этой дамы и такие семьи потихоньку уходят в прошлое вместе с отжившим свое веком.

Одним словом, теткам – нет. Смотрите, кого вы слушаете, и сохраняйте критический настрой, а лучше – не слушайте вовсе теть Валь из соседнего подъезда и не изливайте им душу.

 

Глава 10

Три источника силы

Свобода

С момента нашего разрыва прошло более полугода.

Подступала осень, я стала искать работу. В это время мне стало понятно, что все мое снова при мне: у меня пришли в порядок память, сила воли, и я ощутила себя способной на новые желания.

В последний год моей супружеской жизни я несколько раз говорила мужу, что хотела бы получить второе образование, психологическое. Каждый раз он задавал мне вполне резонный вопрос: «А зачем тебе? Интересно? Ну, это не повод, чтобы учиться».

Он приводил мне какие-то рациональные доводы, с которыми я смирялась.

А тут… Живя в одиночестве, я в какой-то момент поняла, что, в общем и целом, я свободна. И жизнь у меня одна. Муж ушел? Ушел. Это его выбор. Так почему же я до сих пор оглядываюсь на него и все еще с опаской прислушиваюсь к своим желаниям?

Я твердо знала, что учиться на психолога мне будет интересно. Мне давно этого хотелось. И, впервые с момента замужества, приняла это решение самостоятельно, под свою полную ответственность.

Я пошла изучать психологию. Это было дневное обучение на базе высшего образования, длительностью в два года.

Я снова стала студенткой. Мне было почти 30 лет, средний возраст нашей группы был 35. Получать второе высшее, намечтанное, – это такой кайф, с которым не сравнится мое прежнее студенчество. Сидя на лекциях, а позже на практических занятиях, я начисто забывала о своей семейно-любовной драме, восхищаясь нашим сумасшедшим профессором, который навсегда задал нам стремительный темп жизни. Ему было около 70 лет, и он говорил: «Выдержите мой темп – выдержите всё».

Очень много денег уходило на учебники, и были моменты, когда я решала – купить себе перчатки или купить книги. Выбор делался в пользу книг и семинаров. Я жадно погружалась в психологию, обожала каждый ее раздел, блестяще сдавала экзамены и пошла на практику в психиатрическую больницу. Из всей группы нас таких желающих было всего двое.

Со своими одногруппниками я не говорила о личной жизни и не искала ни у кого сочувствия. Я чувствовала себя женщиной без прошлого, женщиной, которая делает, что хочет, – в данный момент получает новую профессию.

Так в моей жизни начался новый этап. Там не было моего мужа и вообще никого из старой жизни. Ко мне предъявлялись новые требования новыми людьми. Тогда я и поняла, чем отличается карьера от самореализации. Карьеру можно сделать, не любя свою работу. Самореализоваться можно только в том, что любишь всей душой.

На курсе по семейной психологии я поняла многое из того, что происходило в нашей жизни. Я стала довольно-таки спокойно смотреть на то, что творится с моим мужем. По привычке я все еще пристально в него всматривалась, то и дело забывая всматриваться в себя.

Однажды вечером к нам пришла общая знакомая, которая начала выпускать новый детский журнал, и предложила мне работу литературного редактора.

Тогда моя жизнь стала выглядеть так: днем лекции, ночью – редактирование за компьютером, утром я занималась домашними делами. Дочке нашлась няня, которая забирала ее из школы. Я начала немного зарабатывать. Работа отвлекала меня от грустных мыслей, потому что я делала ее с удовольствием, хотя порой на последнем дыхании. Работа и учеба не предавали меня, сторицей возвращали любой вклад, и я с благодарностью им отдавалась. Я была максимально загружена, каждый день я выходила совершенно в другой мир, где мало кто знал обо мне прошлой.

Так изменилась внешняя сторона моей жизни. Я, использовав свою свободу, стала богатой: у меня образовались две любимые профессии: одна – связанная с текстом, другая – с людьми. Это было для меня первым источником силы.

Женщины

А еще у меня кардинально изменилось отношение к женщинам.

До развода, в своей благополучной супружеской жизни, я женщин слегка презирала, каким-то образом вычленяя себя из женского сообщества. Я говорила: «Пфу! Разве с женщинами можно дружить? Да эти клуши только и знают, что говорить о рецептах и детях! Вот с мужчинами интересно!»

Конечно, с мужчинами меня интересовала возможность кокетничать. Я маскировала ее под «умные разговоры».

Но когда бабахнуло и моя жизнь рассыпалась в пух и прах, именно женщины пришли мне на помощь.

Я увидела, насколько они сильны и порядочны. Я видела мужчин, которые спиваются после собственного ухода от разлюбленной жены, не обремененные ничем, кроме долгожданной свободы. Я не видела ни одной женщины, оставленной мужем, которая, имея детей и не имея денег, сдалась бы.

Это кусочки историй моих подруг и знакомых:

«Когда он ушел, я не говорила об этом на работе два месяца. Не могла. Не работать я тоже не могла. Каждый день рождались дети, а в роддоме, кроме меня, не было неонатолога. Мне было отведено на раздумья 15 минут – когда я шла темным зимним утром по дороге к трамвайной остановке. Потом сил и времени ни на что не хватало. Я взяла себе все ночные дежурства, которые были, чтобы не оставаться одной в нашей постели».

«Когда грянул дефолт 98-го года, наша мама пришла домой, сползла по стенке прямо в прихожей и заплакала – как мы будем теперь жить?? Нам с сестрой было 10 и 15 лет, отец оставил нас год назад. На следующий день мама заняла деньги под огромные проценты, купила на оптовом рынке зубной пасты и пешком пошла ее продавать. Теперь, в 2002-м, у нее сеть своих магазинов. Зубная паста на каком-то этапе превратилась в итальянскую обувь, мама вышла замуж, ей 45, и она счастлива».

«Юль, тебе говорят, что время лечит? Оно не лечит. Тебе говорят, что ты не одна, потому что есть дочь? Но она ребенок, и ты одна. Я это знаю по себе. Сейчас отключись, поешь горячего супа и ни о чем не думай».

Знаете, в то время я уже не хотела собственной исключительности. Я ощутила у себя за спиной миллионную армию женщин, которые через это прошли. Я, став одной из них, именно в неблагополучии ощутила всю силу своего пола. Я была как все и справлялась как все, не лучше и не хуже.

Это был мой второй источник силы. Я стала уважать женщин.

Подруги не оставляли меня. Среди них была лишь одна, в глазах которой появилось презрение. Это была жена одного из наших друзей, мы много общались раньше в компаниях. Но она перестала со мной общаться, и я не особенно страдала. Мне передали, как она говорила: «Ну, размазала сопли, нашла трагедию…»

Остальные помогали – прежде всего общением, смехом, совместными вылазками куда-то.

Были ночи со слезами в подушку. Много ночей. Я оплакивала и прошлое, и будущее. Будущее надвигалось на меня и выглядело довольно-таки грозно. Мне хотелось, чтобы муж вернулся. Все еще хотелось. Но произошла одна вещь, которая заставила меня крепко задуматься.

Трезвый взгляд

У меня тогда начались проблемы со здоровьем. Позже я поняла, что у меня был длительный стресс, который меня истощил. (Иногда я думаю, что надо бы подавать в суд на легкомысленных мужчин за ущерб, который они наносят психическому и физическому здоровью своих оставленных жен и детей. Но увы!)

В частности, у меня нарушился гормональный цикл, и однажды обычная менструация вдруг превратилась в сильное кровотечение. Я была дома одна, сильно закружилась голова, и я стала тихо падать в обморок. Мысленно метнулась позвонить мужу и остановилась. Он тогда в очередной раз заявлял, что мы друг от друга свободны и никто никому ничего не должен.

Я испугалась, что он не приедет. Просто тупо решила, что ему может не быть до этого дела, что он скажет – ну, вызови сестру, – и мне тогда просто этого не пережить.

И я сразу позвонила сестре. А перед этим позвонила в «скорую», и они сразу сказали: «Мы вас заберем, соберите вещи». Я сообщила сестре, что уезжаю в больницу. И уехала, спустившись вниз с помощью врача.

Под общим наркозом мне сделали что-то вроде аборта – иначе кровотечение не останавливалось. Я очнулась от наркоза в слезах. И долго приходила в себя, снова и снова уплывая в наркотический сон. Мне снился муж, стоящий ко мне спиной, и я понимала, что он почему-то посторонний. И я там, во сне, отчаянно хотела куда-то домой, в любовь и безопасность. И помню, как вдруг увидела стены своей любимой квартиры и поняла, что это и есть дом и что это мой дом. Эти несчастные, неодушевленные, требующие ремонта стены излучали гораздо больше любви, чем человек, с которым я прожила почти 11 лет. Они меня ждали.

Я очнулась от наркоза окончательно, и в дверях палаты замаячил муж, зеленый от беспокойства. Ему позвонила сестра. Мы немного с ним погуляли в больничном дворе, и я помню, что молчала.

Тогда впервые я трезво оценила возможность нашей совместной жизни, учитывая то, что я больше в глубине души ему не доверяла. Не доверяла по-женски. Возможно, что-то перещелкнуло, возможно, совершенно несправедливо я сделала такие выводы. Но я уже ничего не могла с собой поделать. Он слишком убедительно говорил о нашей с ним свободе друг от друга. И я ему поверила.

И эта трезвость стала для меня третьим источником силы.

В какой-то момент, однажды ночью, мне удалось очистить голову от страхов и увидеть ситуацию предельно ясно. Шел уже ноябрь. Осень я тогда даже не заметила.

Я жадно училась. Я не просто старалась измениться – я действительно изменилась. Я взглянула на все это со стороны – и ужаснулась.

Я всей душой хотела вернуть назад человека, который повторял мне следующее: «Я свободен, и у меня всегда будут другие женщины. Ты должна стать самостоятельной, начать сама зарабатывать и слезть с моей шеи. Моя свобода мне нужна как воздух, не лови меня – я не дамся».

При этом мы продолжали с ним встречаться. Образно говоря, при встречах он каждый раз отпрыгивал назад, когда я тянула к нему руки.

И тогда я поговорила сама с собой. Как разговаривают на кухне с лучшим другом. И сказала себе – нет, я не смогу. Я скучаю по нему, но жить сейчас с ним не смогу, даже если он вернется. Я не должна больше этого хотеть. Я не могу, когда мне изменяют, когда мы играем в посторонних. Это будет несчастливая жизнь. Пусть пройдет год – я разберусь сама в себе, и пусть в этот год мы будем с ним просто родственниками. У нас ребенок, нам надо общаться, нам надо сотрудничать по поводу дочери. Поэтому все просто по-хорошему, по-родственному.

Он пришел, и я ему мягко, запинаясь с непривычки, это сказала. О том, что мне нужна передышка.

Он пришел к женщине, которая, по его подозрениям, его «ловила», а она сказала: «Я не смогу сейчас с тобой, дай мне время до следующего ноября».

Самым главным и новым для меня была в этом абсолютная трезвость решения. Я просто не хотела больше переоценивать свои силы. Я не рассчитывала на то, что он, напугавшись, немедленно вернется. Я вообще его этим не пугала. Я искренне поняла, что не осилю. Тогда я сделала достаточно разумный шаг – попыталась выйти из слишком сложных для меня отношений.

Я впервые попыталась разорвать то, что нас связывало, отделиться от него и стать самостоятельной единицей – как раз то, чего он от меня требовал.

Мне было грустно и страшно. Но я первый раз после нашего расставания вновь обрела контроль над ситуацией, парадоксальным образом от этого контроля отказавшись. И смогла это сделать исключительно потому, что переменила точку отсчета. Теперь она была внутри, во мне, и не зависела от его решений.

Дальше, чем на год, я не заглядывала. А этот год, который я попросила, представлялся мне спокойным и разумным этапом после всех волнений. И – да. Я готова была и к тому, что мы за этот год разойдемся навсегда. Я даже смогла не потерять голову от страха при мысли об этом. Я так удивилась и обрадовалась обретенному спокойствию, что мне было не до прежних страхов. Я честно собиралась притихнуть и поплыть по течению.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: