 |
Особенности хронотопа рассказа Т. Толстой «Пустой день»
|
|
|
|
УДК 81-119
Лелис Е.И.,
Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения,
г. Санкт-Петербург
Особенности хронотопа рассказа Т. Толстой «Пустой день»
Целью данной статьи является анализ хронотопа рассказа Т. Толстой «Пустой день». Пространственно-временной континуум этого рассказа уникален: он не вполне укладывается в постмодернистские художественные каноны. Это новая форма диалога с читателем, игры с ним: своеобразный обман ожиданий, прием, нацеливающий на осмысление эстетической значимости хронотопа в тексте и интертексте.
Ключевые слова: постмодернизм,хронотоп, текст, интертекст, диалог автора и читателя.
Несмотря на то, что Татьяна Толстая активно продолжает свою литературную деятельность, в филологической науке уже в целом сложилось представление об основных творческих принципах этого даровитого и оригинального автора. В работах исследователей [1; 2; 3] совершенно справедливо акцентируется внимание на наличии у автора «маски» (или двойника). Отмечается подчеркнутая интертекстуальность произведений Татьяны Толстой, раздвигающая границы пространства и времени: вариации, цитаты, аллюзии, реминисценции выстраивают диалог между текстами разных культур, литератур и произведений. Наблюдается смешение хронотопических пластов. Значима языковая игра, вбирающая в себя богатую метафорику; узнаваем иронический пафос ее произведений и жанровые новации (незаконченность и разветвленность сюжета, синкретизм жанров: роман, новелла, эссе, притча, дневники) т.д.
Все эти особенности поэтики Т. Толстой представляют собой идиостилевые вариации эстетических принципов постмодернизма, творчески обработанные и обогащенные художником.
|
|
|
Рассказ «Пустой день» – это произведение, в основе которого лежит не вполне привычный для Т. Толстой ракурс восприятия действительности. Здесь нет подчеркнутой интер- и гипертекстуальности, не смешиваются хронотопические пласты, не очевидна языковая игра, а иронический пафос окрашивает только финал рассказа, оттеняя лирическую тональность всего текста.
Автор-повествователь сосредоточен на коротком временном промежутке – одном дне и на одном локусе –деревне, даче, загородном доме. Читатель, имеющий опыт общения с постмодернистской литературой, испытывает ощущение пустоты: настолько незанятым, разреженным, неассоциативным оказывается хронотоп этого рассказа. Нет явных или скрытых отсылок, уходящих далеко в пространственно-временную перспективу нашего культурного кода. Ассоциативная память, против ожидания, остается незадействованной. Лишь в конце рассказа легким штрихом, узнаваемым эпитетом – «чудный» (день) автор «рифмует» свой рассказ-зарисовку с пушкинским восприятием мира – легким и вдумчивым одновременно.
Скоротечность подаренного судьбой момента осмысления собственного жизненного опыта, с одной стороны, и акциональный смысл «прекрасного мгновенья», с другой, – не только вербализованы: «лишний, пустой, чудный день, короткая палочка среди трех с половиной сотен длинных день» [4], но диалектически противопоставлены, формируя в рассказе поле эмоционально-оценочного и смыслового напряжения.
Последний день старого года, с его праздничной суетой и бытовым мельтешением, охарактеризован глаголами активного физического действия и эмоционального напряжения: «суетились», «разливали шампанское», «старались успеть чокнуться», «пытались уловить и осознать момент», «радовались», «волновались», «боялись не справиться, не суметь проскочить» [Там же].
|
|
|
Первый день нового года осмыслен грамматически-пассивно – через шестикратный повтор слова категории состояния, усиленный синтаксическим параллелизмом конструкций: «Хорошо в этот день быть за городом…», «хорошо надеть старую одежду…», «хорошо выйти и тупо постоять…», «хорошо чувствовать себя…», «хорошо любить и не ждать подвоха...», «хорошо прислониться…» [Там же].
Наступило мировоззренчески важное время – медитации, осознания, самоидентификации: «Как бы мы жили, если бы этого дня не было! Как справились бы с жизнью, с ее оглушительным и жестоким ревом, с этим валом смысла, понять который мы все равно не успеваем, с валом дней, наматывающим и наматывающим июли, и сентябри, и ноябри!» [Там же].
В сильных позициях текста – в названии рассказа («Пустой день») и в его финальной рематической фразе («Благодать») хронотопический конфликт разрешается: снимается иллюзорность синонимической замены «пустой» - «лишний» и возникает новое семантическое приращение: «пустой» - «освобожденный от налета повседневности», «чудный», «драгоценный», «милый».
Подтверждается мысль М.М. Бахтина о том, что время в художественном тексте «сгущается, уплотняется, становится художественно-зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории» [5].
Идеозначимым, фокусирующим в себе эмоционально-оценочный и смысловой пласты текста, оказывается двунаправленный временной вектор, выводящий читателя за пределы одного – «пустого» дня: «Хорошо чувствовать себя <…> шестилетним, вечным».
Только в этот, кажущийся лишним, день – самое время подумать о вечном. Пространственно-временные координаты рассказа оказываются важным средством сгущения идеозначимого смысла.
Ссылки на источники:
1. Агеносов В.В. Феномен жизни и феномен времени. Толстая Т. Отплывающий остров / В.В. Агеносов // Московские новости, 1994. № 10.
2. Галина М.С. Деструктивные начала в женской прозе // Общественные науки и современность. – 2005, № 5. – С. 173-181.
3. Новикова Э.Г. Лингвопоэтическая структура художественного хронотопа в рассказе Т. Толстой «Милая Шура» // Филологический класс. – 2011, вып. 25. С. 41-45.
4. Толстая Т. Пустой день [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://modernlib.ru/books/tolstaya_tatyana/reka/read/ (дата обращения 28.02.2017).
|
|
|
5. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.chronos.msu.ru (дата обращения 28.02.2017).
Lelis E.I.,
Saint-Petersburg state Institute of film and television
Features of chronotop in T. Tolstaya's story "Empty day"
The purpose of this article is to analyze the chronotop of T. Tolstaya's story "Empty day". The space-time continuum of the story is unique: it does not quite fit into the postmodern artistic canons. This is a new form of dialogue with the reader, playing with him, a peculiar deception of expectations, method, aimed at understanding the aesthetic significance of the chronotope in the text and intertext.
Key words: postmodernism, time-space, text, intertext, the dialogue of author and reader.
© Лелис Е.И.
|
|
|
