Понятие «бытия» в философии М. Хайдеггера в 20-30 годы

 

Если основу системы мировоззрения Кьеркегора составила религиозная тревога, то многие, считавшие Кьеркегора своим предшественником, дали представление о пограничных состояниях на иной, даже атеистической основе, при этом они не выводили необходимости социальных перемен из атеизма. На фоне прежней религиозной чувственности экистенции как философского направления возникает понятие внутреннего состояния бытия человека - экзистенциала.

Современная ситуация, изображающая человека в оторванности от каких бы то ни было оснований, в неясности его целей и ориентиров, погоне за сущим, вне его онтологических определенностей, выказывает актуальность освоения такого рода мышления, которое способно вернуть человечеству утраченные ориентиры. Показателен в этом смысле опыт мысли Мартина Хайдеггера, имеющий для современного философствования несомненное значение, и все еще требующий переосмысления и освоения тех структур, которые он выносит на рассмотрение.

Мартин Хайдеггер, заимствовавший некоторые представления у Кьеркегора (в частности, понятие «страха»), создал более схематичную и менее соотнесенную с догматами веры концепцию смерти. Интерес хайдеггеровского подхода в том, что здесь смерть является одинаковой реалией с такими феноменами как «решимость», «страх», «зов совести». Так же, как Кьеркегор, в качестве данности Хайдеггер рассматривает переживание эмоций по поводу смерти и так же считает их постоянной составляющей бытия, которая бытие структурирует.

Также Хайдеггер заменяет религиозный страх экзистенциалом, выступающим как внутреннее состояние самого бытия человека. Внутреннее бытие человека не соответствует внешнему, сущее не есть бытие.

Отношение Хайдеггера к смерти определяется общей сутью его философии. По мнению философа реально существующее (бытие) есть Dasein. Исходная точка философствования Хайдеггера - субъективность наших ощущений. Ключевым моментом в ней является осознание себя, как существующего здесь и сейчас, это и есть Dasein. Все прочее существует только для Dasein, а значит, является, по сути дела, ее состоянием. Реальности, данные нам как существующие в Dasein (а иначе ничто существовать и не может), Хайдеггер называет экзистенциалами. Они характеризуют бытие Dasein.

Хайдеггер берет отрешенность как своего рода средство для преодоления разрыва с бытием. Присутствие, попадая в среду неподлинности, и утрачивая в ней связь с бытием, способно восстановить ее в подлинном мышлении. Такое мышление - это «спокойствие кротости, которая не изменяет сущему в целом в его сокрытости», ожидающее появления бытия в истине.

Тезис Хайдеггера «Бытие - всегда бытие сущего» означает отношение сущего к бытию в смысле различения. В связи с вопросом, касающимся различения бытия и сущего, здесь обсуждается вопрос забвения бытия, достаточно остро вставший в хайдеггеровском мышлении. Так Хайдеггер говорит: «Забвение бытия косвенно дает о себе знать тем, что человек рассматривает и обрабатывает всегда только сущее. Поскольку он при этом не может обойтись без какого-то представления о бытии, бытие истолковывается им просто как «наиболее общее» и поэтому всеобъемлющее среди сущего, или как творение бесконечного Сущего, или как создание некоего абсолютного субъекта. Вдобавок «бытие» исстари именуется «сущим», и наоборот, «сущее» - бытием, оба словно кружась в загадочной и еще не осмысленной подмене». Для Хайдеггера бытие и сущее требуют, чтобы их мыслили в различии.

Само же различение можно понимать в двух основных смыслах. Во-первых, оно возможно как разведение, разделение различаемого (действительно, ведь мы разделяем бытие и сущее, когда говорим об их различении: в этом случае, бытие дано как бы без сущего, и сущее - как бы без бытия). Но, поскольку бытие есть всегда бытие сущего, а сущее без бытия обращается в ничто, различая эти категории невозможно разводить их бесповоротно, что значит: различение приобретает смысл предполагающий в нем некое единство. Таким образом, различение может, подобно тождеству, интерпретироваться в смысле связи или отношения, которое обусловливает вверенность и принадлежность бытия и сущего друг другу, говорит об их взаимопринадлежности, которая призвана обеспечить их осуществленность и действительность. И если тождество продуцирует момент самососредоточенности, а значит, обособления, то различие, оказывается напротив, показателем их взаимной направленности.

«Многозначность сущего» в интерпретации Хайдеггера интерпретируется в тезисе хайдеггеровской философии, который гласит, что бытие не есть определенного рода сущее, однако бытие - всегда бытие сущего, оно необходимо состоит в связи, отношении с сущим, и, постигается всегда из него и в нем, и обсуждается вопрос: что выступает условием направленности сущего на бытие, который находит свое разрешение в анализе различия и вариаций самого сущего.

Сущее в философии Хайдеггера представляется в основных модификациях как наличное, подручное, и присутствие (Dasein), представленное онтически и онтологически, в степени отношения присутствия и неприсутствие размерного к бытию, и может фундаментально классифицироваться по принципу субстанциальности и экзистенциальности. Хайдеггер при этом очевидно утверждает онтологический приоритет existentia (существования), как бытийного определения присутствия, над essentia (сущностью), поскольку освоение и схватывание сущности вообще возможно из существования и на его основе. Однако приоритет не означает иерархического превосходства: сущность и существование в отношении онтической определенности каждой вещи - равноисходны. Значение своего рода «приоритета» может появляться только в смысле «образцовости» специфического сущего, способного открываться бытию и спрашивать о бытии, что вообще делает возможным продвижение к смыслу бытия. Такой «приоритет» отражается также и в структуре бытийного вопроса, в котором обнаруживается необходимость рассмотрения момента перехода от сущего к бытию, что ориентирует, прежде всего, на момент различения бытия и сущего, с которым связаны, по всей видимости, все сложности дохайдеггеровских постановок вопроса о бытии.

Проблема различения, таким образом, имеет характерное значение внутри проблематики, касающейся собственно сущего: если между сущим и бытием имеется онтологическое различие, то, появляясь на уровне сущего, оно должно приобретать онтический характер.

Хайдеггер указывает на априорное, первоначально, в смысле «того, что было прежде». При этом, он подчеркивает «универсальную значимость априори», в которой его толкование, исходящее из этимологии и показывающее априори как нечто предшествующее, по сути сохраняется, однако априори берется здесь уже не в смысле предшествующего в познании, также как и не в смысле предшествования в порядке бытия, но в смысле изначальности и постоянства основных характеристик сущего, взятого в себе. Таким образом, Хайдеггер производит своего рода возвращение к аристотелевскому to Ti nv sivai, предстающему, действительно, в виде «подлинного априори», в силу того, что открывает «то, чем вещь всегда уже заранее была».

Чтобы перейти от неаутентичного существования к аутентичному, человек должен вынести тяжелое испытание отчаяния и экзистенциальной тревоги, то есть тревоги человека, который столкнулся с границами своего существования со всеми вытекающими последствиями: смерть, ничто. Аналогично Кьеркегор называл ранее это «болезнью насмерть» или «смертельной болезнью».

В «аналитике здесь-бытия» (Daseinanalytik) мир также неотделим от человеческого сознания. Но, в отличие от феноменологии, Хайдеггер описывает мир, как он дан сознанию человека до любой рефлексии (не говоря уже о научном опыте). «Здесь-бытие» всегда чье-то, оно всегда конкретно и раскрыто со всеми своими «экзистенциалами» себе самому.

Первый из экзистенциалов - «бытие-в-мире» (In-der-Welt-sein). Он означает, что Dasein всегда конкретно и не может быть сведено к чистой мысли или субъективности. Человек немыслим без мира, с которым он соотносится, поэтому его «бытие-в-мире» существенно отличается от бытия камня или животного (они пребывают в мире иначе, чем человек). Соотнесенность человека с миром является прежде всего практической, заинтересованной, инструментальной. Повседневное «бытие-в-мире» изначально «сподручно».

«Сподручные» вещи, согласно Хайдеггеру, имеют для человека смысл, являясь его возможными действиями. Порядок вещей, существующий во «внутреннем мире» человека, представляет собой проекцию его возможностей. Мир есть поле деятельности Dasein, которое и придает предметам «внутреннего мира» смысл. Пребывая в мире, Dasein не находится в пространстве, но структурирует пространственность мира. Так, например, очки, через которые человек смотрит на звезду, находятся в пространстве «заботы» куда дальше от него, чем сама звезда, имеющая смысл для него как поэта или астронома. Переживание смысловой дистанции, близости или удаленности предмета от сознания человека становится на место свойств объективно существующего пространства. Следствием этого становится то, что Dasein бестелесно, ибо тело есть лишь нечто сподручное, один из инструментов «здесь-бытия», которое само по себе не находится, «не имеет места» в пространстве.

Философия Хайдеггера основывается на противопоставлении существования как Vorhandensein (характеристика вещей) и как Dasein (для человеческих существ). Непереводимое слово Dasein обозначает модус существования, характерный для людей. Таким образом, философия Хайдеггера - это Daseinanalytik (анализ структуры Dasein). Человек - это не готовое бытие, человек становится тем, кого он из себя делает, не более того. Человек создает себя, выбирая то или иное, потому что он обладает свободой витального выбора, прежде всего он свободен выбрать аутентичную или неаутентичную форму существования. Неаутентичное существование - это модус человека, который живет под тиранией plebs (толпы, безликой массы). Аутентичное существование - это модус, в котором человек принимает ответственность за свое существование.

«Здесь-бытие» всегда открыто другим, так как человек рождается уже помещенным в мир, населенный другими людьми. Следующие два экзистенциала - «со-бытие» (Mitsein) и «со-здесь-бытие» (Mitdasein) определяют модусы «здесь-бытия»: «падение», «заброшенность» и «проект».

«Падение» - это экзистенциальный процесс самоотчуждения человека, потери собственной подлинности (аутентичности), растворения в «публичном» мире. Описывая безличность людей, погруженных в повседневность, Хайдеггер употребляет субстантивированное неопределенно-личное местоимение das Man. Подлинность и неподлинность являются результатами выбора каждого человека. Они присутствуют всегда, в любой цивилизации, меняются лишь формы их проявления.

«Заброшенность» - процесс созвучности мира и человека друг другу. Однажды человек осознает, что, независимо от собственных желания или воли, он оказывается помещенным в какой-то мир, где ему приходится жить. Это имеет важное психологическое значение, так как ощущения, чувства и настроения человека оказываются не просто индивидуальными эмоциональными проявлениями, а и знаками того, что имеется в самом мире. Мы веселы и печальны не только потому, что нам радостно или грустно, но и потому, что мы живем в таких мирах. Соответственно, переживая «заброшенность», человек открывает, что его бытие есть совокупность возможностей и что выбирать среди них должен он сам.

«Проект» - это экзистенциальный процесс «забегания вперед» самого себя, следующий за открытием своих возможностей. Таково «подлинное существование», свободно выбирающее себя независимо от каких-либо закономерностей внешнего мира, поскольку внешнего мира как такового для «здесь-бытия» нет.

Возможности выбора всегда уже имеют какой-то смысл, уже поняты, истолкованы человеком. Предметов, лишенных смысла, вообще не существует, а то, что наделено смыслом, понимается в терминах проектов, целей «здесь-бытия».

«Падение», «заброшенность» и «проект» являются как бы тремя ликами одного и того же феномена, которому Хайдеггер дал имя «забота» (Sorge). Отметим, что «бытие-в-мире», «здесь-бытие» и «забота» являются фактически различными наименованиями одной реальности - бытия человека. Однако «забота» характеризует его существование в целом.

Три варианта «заботы» связывались Хайдеггером с тремя измерениями времени. Так, будущему соответствует «проект», прошлому - «заброшенность» в мир и предоставленность самому себе, наконец, подлинность всегда озабочена настоящим.

Подлинное (аутентичное) существование начинается с «тревоги». Соответствующее немецкое слово Angst означает страх, однако М. Хайдеггер отличает его как онтологический страх от страха «онтического», обычного, обозначаемого термином Furcht. Обычный, неаутентичный человек страшится чего-то конкретного, ему известного, чаще всего угрожающего его здоровью, социальному престижу, материальному достатку, семейной жизни и т. п. Аутентичный человек начинается с тревоги, когда «здесь-бытие» начинает страшиться самого себя. Когда «здесь-бытие» полностью погружается в мир повседневности, отдает себя «диктатуре публичности», оно отворачивается от самого себя, бежит от собственных возможностей. Поэтому угроза исходит ниоткуда, пугает «ничто».

За счет этой тревоги «ничто» весь остальной мир теряет смысл. «Здесь-бытие» обнаруживает себя в полном одиночестве. Исчезает власть «публичности», распадаются все привычные основания, мир ощущается чуждым и небезопасным. Но вместе с тем «здесь-бытие» пробуждается к подлинному существованию, к ответственности за собственные деяния. Исходя из этого «здесь-бытие» открывается в своей уникальности и незавершенности как свободно проектирующее себя.

Кроме того, подлинное существование определяется Хайдеггером как «бытие-к-смерти». Завершенность, законченность становления означает и потерю себя. «Здесь-бытие» всегда «еще не», а с завершением его - «уже не». Поэтому бессмысленно говорить о смерти как «прекращении» (например, как о дожде), «свершении» (как о работе) или «исчезновении». «Бытие-к-смерти» означает, что смертность присуща самому «здесь-бытию», это его модус, в котором оно раскрывается в своей подлинности.

Идея сущего в его изначальных характеристиках вообще показывает способность этого сущего относиться к своему бытию. Выявление же структур, которые представлены в сущем как априорные, призвано открыть онтологическую определенность сущего и сделать доступным само бытие. Для Хайдеггера в этом смысле важна сосредоточенность на моменте образцовости: не всякому сущему реально доступен опыт бытия, хотя всякое сущее должно иметь, и имеет к нему отношение. Основание онтологического метода Хайдеггера, имеющего своей целью структурное целое бытия, и бытие в принципе, полагается в отношении сущего к бытию, которое методически открывается в отношении мышления к бытию. Отношение сущего к бытию, которое было заявлено как основание для данного метода, в плане его дефиниции, возможно, прежде всего, из определения тождества мышления и бытия и самого отношения. При этом данное тождество не означает их полной идентичности, и, следовательно, равнозначности, но служит свидетельством их равноисходности.

Хайдеггеровский априоризм опирается на проблему различения бытия и сущего, пропасть между которыми невозможно преодолеть методами рационализма новоевропейского толка. Особенность априоризма Хайдеггера состоит в том, что рациональное постижение сущего в его онтической определенности из априори данных структур восполняется экзистенциальным схватыванием априорных структур, открывающих его онтологические характеристики, и, таким образом, само бытие.

По существу, Хайдеггер вычленяет априорные механизмы индивидуального внесознательного творческого внятия, обнаруживающие онтологическую открытость, и специфическую металогику, по отношению к которой дискурсивное мышление является производным и односторонним. Именно в таком понимании изначальных структур, в которых сущее вообще определяется как сущее и проявляется так, как оно само есть, всегда уже открыто бытие.

«Экзистенция» в философии С. Кьеркегора и М. Хайдеггера

 

Как следует из всего изложенного выше, экзистенциализм предлагает оригинальную интерпретацию философских проблем бытия человека в мире как парадигматического, универсального способа воспроизводства социальной деятельности, связанного с перманентной возможностью самоконституирования человека в культуре и социума в природе с учетом того, что такого рода интерпретации сами становятся все более многообразной и многосторонней техникой. При этом, как провозгласил в «Бытии и времени» М.Хайдеггер, экзистенциальная аналитика должна была с самого начала оторваться от ориентации на принятую, но онтологически не проясненную и принципиально проблематичную опору, какую предлагает традиционная дефиниция человека.

Основная причина появления этого течения на авансцене философской мысли усматривается в тесной связи, прежде всего, с драматическими и трагическими событиями прошлого столетия. Среди них первая и вторая мировые войны, революционные потрясения во многих странах, научно-техническая революция, глобальные проблемы современности, затрагивающие жизненно важные интересы всего человечества и каждого индивида независимо от степени информированности о них.

Без преувеличения можно сказать, что современная философия ведет неустанный поиск причин того, почему именно прошлое столетие стало для человека временем неизмеримо более сложным, нежели времена предшествующие. Все экзистенциалисты единодушны в том, что нет и не может быть технических целей жизни, могут быть лишь технические средства. Современная техника, которая позволяет повсюду достигать наибольших результатов при наименьшей трате сил, в то же время ставит ряд неведомых прошлым векам проблем, которые являются настолько серьезным вызовом современной философии, что важнейшей её задачей становится доказательство бытия человека.

Такого рода интерес характерен и для М.Хайдеггера, который в работах «Европейский нигилизм», «Время картины мира», «Письмо о гуманизме» и др. стремится выявить значение отдельных идей Аристотеля, Платона, Лейбница, Канта, Гегеля и др. для возникновения и развития философии экзистенциализма. Анализ теоретических источников убеждает в том, что, как отмечает А.Камю, в истории мысли «в логическом и моральном плане целое семейство родственных в своей ностальгии умов, противостоящих друг другу по целям и методам,... пытается отыскать некий подлинный путь истины».

Исследование теоретических источников экзистенциализма приводит к следующим выводам:

1. Во все времена философская рефлексия отмечена определенной степенью неудовлетворенности уже имеющимися объяснениями мира и человека.

2. Несмотря на то, что идеи, подготовившие возникновение экзистенциализма и его утверждение в современной философской мысли, содержатся в трудах многих мыслителей, чью принадлежность к рационалистической философской традиции никто не подвергает сомнению, все же основополагающее значение для экзистенциалистов имеют такие теоретические источники, как философия жизни.

3. Все более существенное значение в современном развитии целостного философского знания приобретает мысль о том, что возникновение экзистенциализма подготовлено не только развитием иррационалистической традиции в философии, но и целым рядом идей, появившихся в русле рационализма.

Так, если традиционная, рационалистически ориентированная философия максимально привержена общему, логически выверенному, предельно рационализированному, строго систематическому, то, - поскольку жизнь и сущность человека оказались сложнее всех разумных оснований и ожидания рационалистов не оправдались в части постижения сущности человека средствами естествознания, через философию жизни к экзистенциализму, набирает все большую силу и значимость фундаментальное сомнение в безграничных возможностях рационального познания, а оно порождает стремление обозначить те пределы, в которых и только в них рациональное познание сохраняет своё значение. Это требует признания того, что в мире есть нечто, к примеру, человеческое существование в его целостности, ни при каких обстоятельствах не подвластное рациональному познанию. В связи с этим на первый план в экзистенциализме выходят категории, ранее если и присутствовавшие в философских построениях, то никак не на магистральной трассе, не на авансцене, а либо, по мысли М.Хайдеггера, на «проселочных дорогах», либо, по словам Й.Хёйзинги, «в тени завтрашнего дня». Это такие категории, как «жизнь», «экзистенция», «забота», «страх», «присутствие», «пограничная ситуация» и т.д., которые позволяют понять, «какие возможности своего бытия разомкнуло и усвоило себе присутствие как человек».

Экзистенциализм приходит к выводу; руководствуется разум девятью или двенадцатью категориями - вопрос второстепенный; вся триумфальная история развития рационального познания показала, что до серьезности науки со всей её строгостью философии еще очень далеко, ибо человек осознает временность своего пребывания на Земле. Это заставляет его вновь и вновь обращаться к проблеме смысла жизни. Поэтому только в человеке возникает событие философии и только человек способен вопрошать о сущем как сам поставленный под вопрос. Проблема смысла - конфликт, экзистенциал - понятие бытийное, а не религиозное

Очевидно, как и любое философское направление, экзистенциализм, несмотря на некоторые свои декларации, пользуется определенным категориальным аппаратом, причем такие его категории, как страх, тревога и т.д., носят онтологический характер в качестве философских характеристик человеческого существования. Однако экзистенциализм настаивает на том, что философия должна изучать человека присущими ей методами; экзистенция человека может быть постигнута только историческим разумом и разумом жизненным как его частью, поскольку человек - не вещь среди других вещей, не предмет среди других предметов. В связи с этим экзистенциализм, не отрицая объективной истины, все же не склонен отождествлять её с истиной человеческой, «экзистенциальной», ибо истина, которой живет человек, существует и может существовать только таким образом, что человек становится тождественным с нею и ответственным за неё самой своей жизнью.

Такого рода оценки свидетельствуют о правомерности и значимости экзистенциального подхода к содержанию, набору и пониманию сущности категорий в контексте исследовательской работы, способной дать адекватные ответы на запросы социальной практики. Вполне правомерно сделать вывод о том, что, не отрицая значения научного познания, экзистенциализм стремится дополнить его, рассматривая само познание в качестве одной из сторон бытия-в-мире. Вопрос о возможности постижения сущности человека в значительной степени есть вопрос о прокладывании новых путей к сущностному определению истины с целью ответа на поставленный А.Камю вопрос, согласно которому вызов времени достиг небывалой остроты и проявляется в том, что решить, стоит или не стоит жизнь труда быть прожитой, - это и значит ответить на основной вопрос философии.

Жизнь - это время человека, в границах которого он обладает определенной совокупностью возможностей целеполагания и реализации намерений в процессе деятельности. Это позволяет человеку стать субъектом в качестве человека исторического, творца материальной и духовной культуры, хранителем и созидателем традиций и, соответственно, созидателем истории своей жизни.

Это возможно потому, что сущностной характеристикой человека является способность к интерпретации, позволяющая ему истолковывать свою жизнь и жизнь других и на основании признанного верным истолкования изменять её. Поскольку человек никогда не удовлетворен достигнутым, интерпретации непрерывно сменяют друг друга. Всякая новая интерпретация как попытка упорядочения хотя бы определенной части мира человеческой жизни, если и решает проблемы, не подвластные ранее господствующей мировоззренческой парадигме, вместе с тем порождает новые, решение которых станет уделом последующей интерпретации.

Это говорит о том, что во все времена человек нуждался в объяснении мира, ибо только в понятном ему мире он способен жить. На протяжении многих веков он был одержим стремлением объяснить мир, создавая одну парадигму общественного сознания за другой, доставляя себе тем самым успокоительные средства для обретения уверенности во взаимоотношениях с миром и смысла жизни, ведь мир, который поддастся объяснению, даже не вполне удовлетворительному, - этот мир знаком человеку, создает для него возможности для реализации жизненных сил и устремлений.

Поскольку сущностью человека является свободно избранное действие, то во внешний мир он выходит как самодостаточная сущность вместе со своей самостью, но не той, что была у него прежде, а модифицированной согласно тем, ставшим предпочтительными образцам, которые сформировались в его внутреннем духовном мире. Экзистенция всегда включает стремление человека избавиться от чего-то не удовлетворяющего его в содержании его внутреннего мира с тем, чтобы обрести иное, более совершенное, а этот процесс неизбежно сопровождается переживанием конфликта между тем, что есть в наличии, и тем, что выступает в качестве желаемого.

В этих процессах жизнь выступает как непосредственное переживание, в котором слиты воедино переживаемое содержание и переживающий субъект: жизнь всегда открыта для живущего, ибо она, собственно, и есть сам живущий.

Согласно экзистенциализму, в каждой человеческой жизни есть базовые, фундаментальные, радикальные верования, которые определяют осуществление смысложизненного выбора как единственно значимого для человека в контексте ситуации варианта действия. Здесь чрезвычайно важна роль коллективной веры, которая, согласно М.Хайдеггеру, в любые времена человеческой истории связана с тем, что социум вменяет человеку реальность коллективной веры и заставляет считаться с ней. «Брошенное в свое «вот» присутствие, - пишет М.Хайдеггер в «Бытии и времени», - фактично всякий раз предоставлено определенному своему - «миру».

В связи с этим экзистенциализм стремится адекватно понять окружающий человека мир прежде всего как мир жизненный и человеческую жизнь как присутствие, как бытие-вот, Dasein, исследует человека в контексте его жизненной ситуации со всеми её проблемами, уникальными свойствами, акцентируя внимание на судьбоносном значении выбора в человеческой жизни, учитывая то, что человеческое бытие - это всегда бытие, проектирующее само себя. В каждый момент времени человек характеризуется озабоченностью, связанной с желанием стать чем-то иным, нежели то, чем он является в данный момент. При этом человек всегда знает, кем он быть не желает, но всегда стремится реализовать жизненные возможности с целью создания истории своей жизни.

Возможно, что имманентно присущая человеку способность свободного, творческого созидания истории себя заключает в себе способность объяснить другие формы его многообразной деятельности и включить эти формы в форму форм - историю человеческой жизни.

Поскольку человек всегда действует в определенном жизненном контексте и творчество есть ключевая характеристика его как существа свободного, то, соответственно, только и исключительно свобода гарантирует человеку соотнесенность с сущим в целом. В то же время именно свобода создает условия и возможности существования измененного настоящего в качестве близкого или отдаленного будущего. Так как человек экзистирует как собственность свободы, то именно в силу этого он способен на историю; как существо творческое, само, себя созидающее, само себя преодолевающее, само себя проектирующее, для которого язык есть дом бытия. Человек храпит свое присутствие в языке, а это означает, что ему свойственно внушающее глубокое уважение стремление выйти за границы языка, что проявляется, в частности, в создании им различных форм теоретического знания с ярко выраженной тенденцией его приращения и появления последующих множественных вариантов интерпретации, усиливающей ответственность перед самим собой, перед другими людьми, перед природой и социумом.

Экзистенциализм вменяет человеку ответственность как имманентно присущую самой его сущности, ибо именно она позволяет человеку обрести подлинное бытие, дает силы противостоять гнетущим процессам унификации и стандартизации всех форм и сторон человеческой жизнедеятельности, непрерывно воспроизводящим самые благоприятные условия для все большей привлекательности безличного, неподлинного, анонимного существования, чему в немалой степени способствует осознание того, что свобода выбора есть не только имманентно присущее человеку благо, но и непрерывный риск. Свобода есть внутренняя составляющая экзистенциала, т.е.входит в бытие самого человека.

Нежелание человека прилагать усилия к обретению мира и собственной самости влечет к усилению напряженности при осуществлении взаимодействия с окружающим миром. Поведение, не соответствующее жизненной ситуации, общепринятым ценностям и миру других людей, приводит к тому, что мышление осуществляется на языке стремлений, без учета ситуационной логики и жизненных реальностей, детерминируемых конкретной ситуацией, включающей, согласно М.Хайдеггеру, определенную настроенность человека в отношении мира и собственной жизни.

Настроенность имеет для рассматриваемой концепции фундаментальное значение, ибо мир прежде всего и более всего доступен человеку через настроение и само Dasein, как бытие-вот, включает понятие мироустройства, мира в смысле модуса и способа, которым непрерывно развивающееся и модифицирующееся сущее доступно человеку, живущему здесь и сейчас. Исходя из этого, в работе обстоятельно анализируются такие варианты экзистенции, как подлинное и неподлинное существование. Выбор человеком варианта неподлинного существования выступает как падение, которое характеризуется прежде всего растворением в людях посредством господства публичной истолкованности через толки, любопытство и двусмысленность: сущностно падающее присутствие оказывается вне истины.

Избавляя человека от решения задач настоящего понимания, господство публичной истолкованности дает ему возможность забыться в мире, создавая иллюзии подлинной живой жизни. Падение имеет свой экзистенциальный смысл, который состоит прежде всего в сохранении существования: речь идет о том, чтобы уметь быть в мире хотя бы и в модусе несобственности, ибо падение в люди всегда реализуется в модусе равнодушия и чуждости на основе беспочвенности. Неподлинность заключается в личностном конфликте и проекции на внешний мир. Падение есть диссонанс. Свобода не объект и не может стать таковым, так как она внутренняя характеристика бытия.

Жизненной наградой павшим в люди является спокойное, уверенное, безопасное существование. Привлекательность такого рода жизненной истории проявляется в бегстве современного человека от осмысливающего раздумья: сущность истины есть свобода как допущение сущего, и поскольку она ощущается как тяжелое бремя, то люди склонны легко отказываться от неё, хотя истина и только она позволяет человеку удостовериться в себе как сущем. Согласно экзистенциализму, существование предшествует сущности. При этом экзистирование всегда фактично, и сама экзистенциальность сущностно определена фактичностью как заброшенностью, а это влечет за собой заботу о сущем как способности быть. Эта забота всегда наличествует только в практическом отношении человека к достижению своего в о т; в контексте заботы человек формирует бытие своего мира и свое, причем перемена всегда касается бытия человека здесь и теперь и происходит в основе его существа. Это значит, что человеку свойственна отнесенность в устойчивое поведение, которое является условием умения быть в мире.

Сама экзистенция в варианте подлинного существования обнаруживается только в коммуникации, поскольку лишь последняя дает возможность осуществить самопонимание через понимание другого. Свойственная Dasein структура всегда предполагает бытие в мире как определяющее все иные формы опыта и параметры существования. Человек нуждается в том, чтобы его радикальный выбор истории своей жизни был подтвержден окружающими, поскольку ему не реализовать своих жизненных планов в одиночку.

Так как сама экзистенция по сути дела и есть свобода, то именно этим обстоятельством определяются её возможности, как действительные, так и потенциальные, причем свобода не существует вне бытия-вот, вне Dasein, а действительна только как человеческое присутствие здесь и сейчас. Экзистенция - это то, что никогда не может стать объектом. Она не может быть найдена среди предметного мира, она присуща только человеку, ибо только он понимает, что фундаментальной характеристикой бытия является конечность. И если человек хочет стать тем, чем он является, то он не должен обманываться относительно хрупкости, необеспеченности, конечности своего пребывания в мире, - именно в этой обращенности к концу и совершается уединение человека до его неповторимого присутствия.

 

 

Заключение

 

Экзистенциализм (лат. exsistentia - существование) или философия существования - самое влиятельное иррационалистическое направление в западной философии ХХ-го века. Возникает экзистенциализм в своей ранней форме накануне 1-й мировой войны в России (Лев Шестов, Николай Бердяев), после войны - в Германии (М. Хайдеггер, К. Ясперс) и в период 2-й мировой войны во Франции (Ж. П. Сартр, А. Камю, Г. Марсель и др.). Все названные мыслители ныне считаются классиками философии ХХ-го столетия.

Своими предшественниками они считали Киркегора, Достоевского, Ницше, Гуссерля. В центр внимания экзистенциалисты решительно ставили индивидуальные смысложизненные вопросы (вины и ответственности, решения и выбора, отношения человека к своему призванию и к смерти). Проблемы науки, морали, религии их интересовали преимущественно в связи с этими вопросами и гораздо в меньшей степени.

Они отказываются от рационалистического, теоретически развитого знания и обнаруживают стремление вслушаться, проникнуть в меняющиеся исторические переживания человека, личности, существующей здесь и теперь. Это своеобразная критика рационализма: рационализм не может присутствовать для каждого человека. Рационализм также не может быть объективным, поэтому самым надёжным свидетелем истины выступает индивидуальное сознание.

Экзистенциализм, будучи попыткой осмысления социальных потрясений, постигших европейскую цивилизацию в первой половине ХХ века, обратился к проблеме кризисных ситуаций, критических обстоятельств, в которых оказывается человек.

Бытие ими представляется как некоторая непосредственная нерасчлененная целостность субъекта и объекта, человека и мира. В качестве подлинного бытия, начального бытия выделяется само переживание, а именно - переживание человеком своего «бытия-в-мире».

При этом бытие понимается как непосредственно данное человеческое существование, как экзистенция, которая непознаваема ни научными, ни рационалистически-философскими средствами.

Экзистенция направлена не на самое себя. И только в моменты глубочайших потрясений, в условиях «пограничной ситуации» (перед лицом смерти) человек может прозреть, постичь экзистенцию как стержень своего существа.

Экзистенция конечна, т.е. она сама есть временность, точкой отсчета которой является смерть. Представление о смерти как непереходимой границе всяких человеческих начинаний занимает у экзистенциалистов почти такое же место, как в религии (кстати говоря, различают экзистенциализм религиозный - Ясперс, Марсель, Бердяев, Шестов - и атеистический - Сартр, Камю, Мерло-Понти). Человек не должен устраняться от

⇐ Предыдущая12

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: