 |
Куликов смотрит вслед убежавшей Ани. Появляется Ольга. Она в резиновых сапогах с большим рюкзаком. Устало опускается на скамейку.
|
|
|
|
Ольга. Всё сестру караулишь, Петя?
Куликов. (Оборачивается) Ольга Васильевна…. Здравствуйте, я к вам. А вас радость в доме ждёт.
Ольга. Радость, говоришь… Доски что ли привёз?
Куликов. Да доски я ещё с утра привёз! Как вы в лес отправились, так и привёз. Вон, у сарая лежат. Сто рублей просят.
Ольга. Сколько?
Куликов. Сто.
Ольга. Да… мужички здешние не промах, а, Петя? Где же я возьму сто рублей? Это грабёж. Доски-то… чай ворованные? Вот. А ты говоришь – сто рублей. (Пауза) тридцать. Больше не дам.
Куликов. Так ведь, Ольга Васильевна, это такой народ. Не дадите – они обратно заберут. Они свою цену знают.
Ольга. (Кричит) И я свою цену знаю, Петя! И я свою цену знаю! Вы что же думаете, если я одинокая женщина, … если у меня нет защиты, меня можно уничтожать?!
Куликов. Да что вы, Ольга Васильевна! И в мыслях ни у кого! Зачем же так? Если у вас нет, я одолжу, по-родственному… После сочтёмся, если что…
Ольга. Ладно, Петя. Чёрт с ними. Всё равно скоро разбогатею. Пусть подавятся. Одолжи, голубчик, я тебе расписку напишу.
Куликов. Да что вы, какую расписку? Я ж по-родственному, Ольга Васильевна.
Ольга. Нет, я лучше тебя в долю возьму, хочешь? Ты мне только оборудование за свой счёт, а я тебе… десять процентов с выручки. Это много, Петя, не думай!
Куликов. Да я… (Замечает на крыльце Марка) Ольга Васильевна, да вы поглядите, кто к вам приехал!
Ольга посмотрела на крыльцо, и сердце оборвалось от радости.
Куликов. Ну, я пошёл, Ольга Васильевна. Вы тут сами… Я пошёл. До свидания. (Быстро уходит)
Марк медленно сходит с крыльца. Подходит к скамейке. Ольга, не глядя на него, с суровой сосредоточенностью развязывает узел на рюкзаке.
Марк. У-у! Сколько травы. Кроликов решила разводить? Что ж, похвально. Бог в помощь. А что за травка? Щавель? (Взял пучок из рюкзака)
|
|
|
Ольга. Не трогай!
Марк. Пардон. (Кладет обратно) Пардон, мадам, извините. (Резко схватил рюкзак) А ну-ка сейчас же выбрасывай это дерьмо на помойку.
Ольга. Ты что?! Что ты делаешь?! Это же… Это же деньги!
Пауза.
Марк. Оля! Оля, посмотри мне в глаза. Это же идиотизм!
Ольга. Я тебя озолочу!
Марк. Это шизофрения, Оля!
Ольга. (Упрямо) Я верну тебе долг и построю кооператив. Или умру.
Пауза.
Марк. Господи, ну за что мне всё это? За что? (Пауза) Ладно, собирай манатки – и давай быстро! Даю тебе полчаса.
Ольга. Я никуда не поеду, пока не заработаю двадцать тысяч.
Пауза.
Марк. Так… знаешь, что я тебе скажу… Мне всё это надоело! Или ты сейчас же собираешься и едешь домой, или…
Ольга. Что?! Куда я еду? Домой? Домой, ты сказал? А где у меня дом? Где? Где у меня дом? Можешь ты мне объяснить, где мой дом, из которого бы никто меня не смог выгнать?!
Марк. Не кричи, ты не на Невском. Сейчас вся деревня соберётся.
Ольга. Пусть. Пусть соберутся. Мне наплевать. Пусть слушают. Ты же сам… Сам… меня… А теперь приехал… Чего ты приехал? Кто тебя звал? Чего ты приехал?
Марк. Потому что дурак. Круглый дурак. Вот и приехал. Кретин! Да с тобой же ни один мужик больше недели не проживёт! Ведь видел же, видел на ком женился! Видел! Идиот!
Ольга. Ну и разводись! Подумаешь… Разводись! Не нужно мне от тебя ничего. Разводись!
Марк. И разведусь. А ты что думала? Дура! Истеричка! Идиотка несчастная!
Ольга. Вот и хорошо. Вот и найди себе… умную.
Марк. Чёрт с тобой! Оставайся. Вот возьму и с Анной уеду. Тебе назло.
Ольга. С Анной? Да она в твою сторону и глядеть не захочет.
Марк. Чего так?
Ольга. А так. Ненавидит.
Марк. За что ж ей меня ненавидеть?
Ольга. А за что тебя любить?
Марк. (Усмехаясь) Ну, ты-то ведь любишь за что-то…
Ольга. Да потому что дура! Дура! (В слезах) Доволен?
|
|
|
Марк. Доволен. (Обнимает Ольгу. Поцелуй)
Ольга. (Тоненьким голосом) Соску-у-чилась! (Сидят, тесно прижавшись друг к другу)
Марк. И я соскучился.
Ольга. Ох, не ври.
Марк. Правда.
Ольга. А что ж выгонял тогда?
Марк. Ну, милая, с тобой же и у святого терпение лопнет.
На крыльцо выходит отец. Не замечая Ольги и М арка, кричит.
Старик. Марке-ел! (Сходит с крыльца) Ты где, Маркел?
Натыкается на Ольгу и Марка. Объятие распалось. Старик попятился.
Старик. Старуха, вот, того… обедать звала… Дак ты… Даг идти надо, что ль…
Ольга резко встаёт и, подхватив рюкзак, не глядя на отца, быстро идёт в дом.
Марк. (Весело) Сердитая у вас дочь, а, батя?
Старик. (Залепетал благодарно) Ох, и не говори! Уж такая сердитая, не приведи Господь! И не подступись. Боюсь я её, слышь, нет? Боюсь. Немца так не боялся, ей-бо!
Марк. Ничего! Мы ей рога-то пообломаем, верно?
Старик. Пообломай, Маркуша, пообломай. Зверь-баба! С ими только и можно жить, когда пообломаешь. Распустились. Язви их душу! Учёные все. А учёность-то ихняя, тьфу! Один вред. Бабе одно нужно выучить: как мужика своего уважать, правильно я говорю, а? Вот. Ты, я вижу, мужик с понятием, дак слушай… Побьёшь бабу – после она же спасибо тебе скажет.
Марк. (Засмеялся) Весёлый вы человек, Василий Иванович.
Старик. Я.то? Был, милой, весёлый. Когда-то при царе Горохе… Ну да и ещё повеселюсь. Вот, Анькину свадьбу сыграем, ох, гульну! Я, ведь, Маркуша, гармонист!
Марк. А разве она замуж выходит? За кого?
Старик. Как за кого? За Петьку! За кого ж ещё?
Марк. Это… Куликов? Да ведь он… Он же в два раза её…
Старик. Что в два раза? Ты на разы-то не считай. Мужик он… Какой надо мужик! Порядок знает. Перво-наперво к отцу пришёл. Бутыль принёс. А мне чего, жалко что ли? Пускай.
Марк. Ну, а как же она? Она-то согласна?
Старик. Кто? Анька-то? Эй, милай, сучка не захочет – кобель не вскочет, чай сам знаешь. Давно уж женихается. А скры-ытная! Да ить и так все знают.
Пауза. Марк закурил.
Марк. (Усмехаясь) Ну, а про Ольгину гидропонику слыхали?
Старик. Это про ландыши-то? Слыхал, а как же…
Марк. Ну, и что думаете?
Старик. Пустые хлопоты.
Марк. Почему?
Старик. А спекуляция! Посадят.
Марк. Да нет, за это теперь не сажают.
|
|
|
Пауза.
Старик. Я так думаю… Ребёночка б ей…
Пауза.
Марк. А на счёт ребёночка, батя, я вам так скажу… Комната у нас, батя, маленькая. А ребёночек по ночам орёт. Мне же каждый день на работу надо. И со свежей головой желательно.
Старик. (Вздыхает) Это уж точно.
Аня. (С крыльца) Папа! Марк! Где вы там? Идите обедать. Стынет.
Старик. Идём, Нюточка. Идём, доченька. (Подмигивает Марку) Дак, пообломаем, говоришь, рога-то, а? (Хихикает)
Уходят в дом.
Картина пятая.
Раннее утро следующего дня. Ольга сидит на кровати. На ней одна только рубашка Марка, накинутая сверху на плечи. Марк курит у открытого окна.
Ольга. (Блаженно улыбается) Ты меня любишь?
Марк. Не сиди так холодно.
Ольга. Ты меня любишь, я знаю.
Марк. Как ты спишь на этой развалине, все бока болят.
Ольга. Мне приснился сон, сказать? Будто я родила тебе двух богатырей... Ты был так рад!… Слышишь?
Марк. Где уж тебе, старенькой…
Ольга. Я не старенькая. (Заворачивается в простыню, встаёт с кровати)
Марк. Не стой босиком, простудишься.
Ольга. (Подходит к Марку) Ты меня любишь?
Марк. Тапочки надень…
Ольга. (Забирается к нему на колени, сворачивается клубочком) Ты меня любишь, я знаю, ты меня любишь… (Быстро целует, шепчет) Совсем не спал? Пойдём, ещё рано, поспи.
Марк. Да всё равно уже скоро автобус. (Пауза) А то, может, передумаешь? Поедем куда-нибудь в Гагру, а?
Ольга. Нет уж, миленький, езжай один.
Марк. Не боишься одного отпускать?
Ольга. Ну, чего же бояться? За женщинами надо ухаживать, хлопотать, а тебе лень.
Марк. Это верно… (Пауза) А что Аня, действительно собирается замуж за Куликова?
Ольга. Замуж-то?… Ага. А что?
Марк. Ничего. Приятная девушка. Жалко.
Ольга. А чего же жалко?
Марк. А тебе не жалко?
Ольга. (Недовольно) Не знаю. Меня никто не жалел.
Марк. Съест он её.
Ольга. Это Куликов-то? Да таких мужчин теперь… днём с огнём! Он же всю жизнь её… на руках…. Как пёрышко! На землю не даст ступить... Съест!… Куликов – это знаешь… Это мужчина на всю жизнь! Каменная стена. Опора.
Марк. Так, может, поменяемся?
Ольга. Как?
|
|
|
Марк. Тебе – Куликов, мне – Анна.
Пауза. Ольга молча, слезла с колен.
Ольга. Это ужасно.
Марк. Ну почему?
Ольга. Ты меня не любишь. Совсем!
Марк. Да, нет. Просто я думаю, что Куликов тебе больше подходит, вот и всё. Ну, сама посуди, у мужика свой дом, твоё хозяйство, ландыши под боком, богатыри готовенькие, то бишь, богатырши…, и мучиться не надо, рожать там…, а?
Пауза.
Ольга. Ты можешь мне ответить на один вопрос? Только серьезно? Серьезно! … Зачем я тебе нужна? Нет, правда, не понимаю. Ты можешь мне объяснить по-человечески, зачем я тебе нужна? Ведь ты меня нисколько не лю…. Ведь у тебя сердце по мне ни капельки не болит…Ведь ты меня презира…. Господи, за что?! Что я тебе сделала, за что?
Марк. Оля, да я пошутил! Слышишь, Ольга! Ну, перестань! Я по-шу-тил.
Ольга. Зачем ты живешь со мной, раз я тебе так противна? Раз ты ненавидишь меня, зачем? Ну, разведись! Я тебя умоляю, брось меня, разведись, оставь! Я и так всю жизнь одна. Пусть лучше одна. Я верну тебе эти две тысячи, я клянусь! Я расписку тебе напишу, только не мучай меня больше, не мучай!
Марк. Какие две тысячи? О чём ты говоришь?
Ольга. О том! Я говорю о том! Разве мы муж и жена? Разве у нас есть что-то общее, связывающее нас воедино? Мы же временные. Понарошечные. У нас же всё врозь! Мы даже ребёнка… Даже ребёнка, и то…Тебе же и дела нет до моих страданий!
Марк. Да что ты всё жалуешься! Что ты всем недовольна? Можно подумать, что ты одна на свете страдалица! Заслужила, милая! Стало быть, заслужила такую судьбу! И нечего скулить.
Пауза.
Ольга. Уезжай, Марк. Я прошу тебя, лучше уезжай. У меня сердце не выдержит. Пожалей! Ты ещё найдёшь себе молодую, здоровую, которая не будет скулить. За тебя любая пойдет. Мне очень жаль, что я не во время встретилась, испортила тебе жизнь. Какая я бебе жена? Ну, ничего, всё поправимо. Ничего. Только ты прости меня, прости! Ну, что же делать, если я лишняя…. Везде… всем… лишняя.
Марк. Нет, это невыносимо! (Быстро выходит из комнаты)
Ольга. (Зарыдала в голос) Господи! Ну, зачем я живу, зачем?
Неожиданно кто-то постучал в окно. Приглушенный голос Ани позвал сестру: «Оля!». Ольга подошла к окну, выглянула на улицу.
Ольга. Ань, ты? Ты что?
Аня. Прости, пожалуйста, там дверь заперта, открой.
Ольга. Иди. Марк откроет. Он там.
Аня. Тогда я лучше в окно. (Влезает.)
Пауза.
Ольга. Поздно ты со свидания.
Аня. (Краснея) Да вот, никак не вырваться.
Ольга. А ты и не рвись. Ты покрепче в него вцепись…зубами. Ты не смотри, что он не нашего поля… Господи! Если б я кому-нибудь,… кому-нибудь на свете была нужна!
Аня. Вы опять поссорились?
Пауза.
|
|
|
Ольга. Когда у собаки перебит хребет, она воет, Аня. Потому что не может не выть. Но слушать этот вой невыносимо. Не правда ли?
Аня. (Тихо) Правда.
Ольга. (Вскинулась) Что? Что? И ты так считаешь? Невыносима!… Невыносима!… Ну, так убейте меня, замуруйте меня, похороните! Похороните! Куда же мне?… Куда – мне, чтоб не скулить?! (Аня стискивает в объятья)
Аня. Тише, тише! Ну, что ж ты так мучаешься? Ведь всё хорошо. Он тебя любит. Он приехал.
Ольга. Никто не понимает. Никто. Никто меня не любит. Тяжело-то как, Господи! (Задыхаясь) Аня! Я несчастна непоправимо! Непоправимо!…
Аня. А ты попытайся, пересиль себя. Попытайся быть счастливой, веселой. Ты же сильная. Ну, хочешь, я поговорю с ним? Хочешь, я расскажу ему, какая ты хорошая, добрая…
Входит Марк. Внимательно смотрит на Аню.
Аня. (Смущенно) Доброе утро.
Марк. Рано у вас, девушка, утро начинается.
Аня. Да. (Идёт к дверям) Извините.
Марк. (Вслед) Спокойной ночи, Аня.
Аня. Спокойной ночи. (Уходит)
Пауза.
Марк. Я остаюсь, Оля. Если ты хочешь… В конце-концов, не обязательно тащиться на юг… Можно прекрасно отдохнуть здесь. А через месяц мы уедем вместе. Хорошо?
Ольга. (Робко) Марк,… прости меня, пожалуйста. Я больше не буду тебя мучить. И страдать не буду. Я тебе обещаю. Я буду послушной. И я не буду от тебя ничего требовать. Ты же не виноват, что не чувствуешь ко мне …
Марк. Ох, Оля! Как было бы замечательно, если бы ты любила меня поменьше, а относилась получше, а? Это возможно?
Ольга. (С воодушевлением) Это возможно! Я не буду! Я тебе обещаю! Только я… Только позволь мне остаться. Мне нужны деньги. Нам нужны деньги. Дорогой мой, пока у нас не будет квартиры, мы не сможем… Ты понимаешь? Будет всё тоже самое. То же самое! Мы должны жить, как люди. Я так мечтаю… У тебя будет свой кабинет… Я смогу родить ребёнка… Ты нас полюбишь, привыкнешь. Мы станем по-настоящему мужем и женой, родными! Только бы достать денег! Марк, я клянусь, я всё сделаю сама! Тебе не придётся… Ты поезжай, работай и не о чем не думай. Тебе надо много работать и ни о чём не беспокоится, я же знаю. Другая не поняла бы тебя, обиделась, стала требовать, кричать, но я… Я тебя понимаю. Ты так великодушен, добр. Так великодушен! Я так счастлива! Я люблю тебя безумно. Безумно. Всё, я больше не буду, я не скажу, я не обременю тебя своей любовью, я буду молчать! Мол-чать… Ты меня любишь? Ты меня любишь, я знаю, ты меня любишь.
В дверь тихонько постучали, словно поскребла мышь.
Марк. (Громко) Да, входите.
Вошла старуха.
Старуха. Встали? А я будить пришла.
Марк. Спасибо, бабушка. Только я остаюсь, если не возражаете.
Старуха. С женой, стало быть, остаёшься?
Марк. Куда ж от неё денешься? Взялся за гуж… Да, вот тут,… возьмите (Полез в бумажник) За квартиру, тридцать рублей. (Отдаёт деньги) Достаточно?
Старуха. Спасибо, возьму. (Пауза) Идите, что ли, чай пить. Самовар вскипел.
Марк. А не рано ли?
Старуха. Ну, коли рано, не пей. (Уходит).
Марк. Суровая бабулька. По-моему я ей не нравлюсь, а?
Ольга. Ты, если хочешь, ложись, поспи… А я… Мне всё равно пора. Я рано ухожу. В лес.
Марк. Оля, как бы это помягче сказать…
Ольга. Не надо, не говори. Я всё знаю. Ты скоро сам убедишься. Когда я думаю, что через два месяца у нас будут деньги на кооператив… Да ради этого я перекопаю весь лес! Тебе принести чай?
Марк. Да нет. Пойдём к ним, зачем же? (Замечает, что Ольга дрожит) Тебе холодно?
Ольга. Поцелуй меня. Поцелуй меня, поцелуй… (Марк целует Ольгу)
На старухиной половине Аня и отец пьют чай. Старуха хозяйничает у стола.
Старик. Эх, перепутал я чегой-то в жизни, старуня! Мне б не под землей, мне б на земле-матушке… Тут, на земельке, под солнышком ласковым пахать.
Старуха. Ты много чего перепутал.
Старик. А ты не бранись. Эк, язва, всё поперёк норовит! Я тебе хорошие слова говорю. Ожил я у тебя, старуня, веришь, нет? Всю хворь из меня деревенским духом вышибло.
Старуха. Спаси, Христос. (Крестится)
Старик. Ань, слышь-ка, Маркел, стало быть, тут остаётся. Силён мужик, едрёна корень! Может, и наша мигера теперь поуспокоится. Пообломает он ей рога?
Старуха. Тьфу! Слушать тебя – срам один!
Старик. Чего срам? Чего срам?
Старуха. Дочери родной боишься, как же не срам?
Старик. Дочь – дочери рознь. Одна – голубица, другая – тигр.
Старуха. А ты больно не жалься, смирись. Ты был в силе, она от тебя терпела, теперь она в силе – ты терпи. Пусть лучше Господь тебя здесь накажет, чем в вечной –то жизни. Наказывает, значит, любит. Значит, не отвернулся от тебя Господь.
Старик. Неверующий я, старунь. Ни в какого я твоего Бога не верю.
Старуха. А это ему всё равно, старичок.
Входят Ольга и Марк. Старик сразу притих и сжался, словно уменьшился в размерах.
Марк. (Всем) Доброе утро, ещё раз.
Старик. (Под сурдинку) Доброе, Маркуша, доброе…
Марк. А вы, василий Иванович, что не спите?
Старик. Сна, Маркуша, нету. Какой сон? Вот, порыбачить хотел. Мужики говорят, клюёт, стерфь.
Старуха. Угощай гостя, Нюта, хозяйничай. А мне корову доить…
Старуха уходит. Пауза. Аня наливает чай Ольге и Марку.
Аня. Оля, садись. (Ольга, молча, стоит в стороне) Оля!
Ольга. Ничего, я подожду. Пейте.
Аня. Папа, что же ты пустой чай? Вот же творог, сметана.
Старик. Да мне как-то оно…. Много есть тоже вредно. Врачи не велят.
Аня. Глупости, тебе надо поправляться, ешь!
Марк. Ты, Анечка, не права. У нас нынче совершенно другое направление в медицине: чем меньше съешь, тем больше проживёшь. Так что голодайте, Василий Иванович, на здоровье.
Взявший было кусок со стола, Василий Иванович снова положил его на место.
Аня. (Улыбаясь) Ах, да что вы его путаете! Ешь, папа, не слушай. Дай я тебе сама намажу хлеб.
Отец, Аня и Марк молча пьют чай. Наконец, Ольга не выдержала и ринулась к выходу.
Аня. Оля. Ты куда? Оля! А чай?
Ольга. (Обернувшись в дверях, со злостью) А чай пусть пьют тунеядцы! (Громко хлопнула дверью.)
Аня. Оля, подожди! (Вскочила)
Марк. Сядь, Аня, не бегай.
Аня. Но ведь она…
Марк. Я говорю, сядь.
Аня покорно садится. Пауза. Старик подавленно опустил голову.
Старик. Я… Я пойду… Вы, это, скажите ей… Пусть придёт.
Дрожащими руками ставит стакан, что-то роняет, суетливо наклоняется, поднимает, нетвёрдымишагами выходит вон. Пауза.
Марк. За что она его так ненавидит?
Аня. (Помолчав) Оля считает, что отец… Что все несчастья её… Что в её бездомности, обездоленности… виноват отец. Изначально.
Пауза.
Марк. Что ж, может, так оно и есть…
Аня. (Тихо) Может быть. Только…
Марк. Что только?
Аня. Только было бы лучше, чтобы она его простила. (Пауза. С улыбкой, застенчиво процитировала.) «Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал вверх надо мной, он обобрал меня…» У тех, кто таит в себе такие мысли, ненависть не прекращается. «Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она.»
Марк. (Усмехаясь) Что это? Кажется из Нагорной проповеди?
Аня. Нагорной?
Марк. Ну да, Евангелие от Матфея. Там, где Христос проповедует, как надо обращаться друг с другом, чтобы не озвереть.
Аня. Нет, это древнеиндийское… из Драхммапады. (Пауза) У меня подруга была в училище, так это она изречения разные записывала в тетрадку. Я прочитала и запомнила.
Марк. Что ж, теоретически оно, конечно, возможно. И очень даже прекрасно звучит. Но на практике, дорогая Анечка, люди задыхаются от ненависти.
Аня. Я этого не понимаю. Как можно ненавидеть? Ссориться?
Марк. Разве ты никогда не ссорилась? Ни разу в жизни?
Аня. Нет.
Марк. Да ты святая, Анна.
Аня. Нет. Просто всё было хорошо… пока.
Марк. Так ты, стало быть, довольна своей жизнью?
Аня. Да, довольна.
Марк. Ну, милая, ты действительно редкий экземпляр. Тебя надо в музеях показывать, знаешь? Чтобы человек в наше время жил в ладу с самим собой и с миром, был всем доволен!
Аня. А вы разве, не живёте в ладу?
Марк. Я?… Я, Анечка, в аду живу!
Пауза.
Аня. Скажите, а вы Олю любите?
Марк. (Оторопел) Конечно. А ты как думала? Зачем же жениться на женщине, если её не любишь? Разумеется, люблю.
Аня. Это хорошо… Вы её, пожалуйста, любите. Ей это очень, очень нужно. Она очень хорошая. Пожалейте её. Она очень несчастна, очень … (Расплакалась, убежала)
Марк. Аня! Аня, постой! М-да… Замуж вам пора, Анна Васильевна, вот что… (Громко зевает)
Картина шестая.
В избе старик и старуха. Старик навеселе. В руках начатая поллитровка и стакан.
Старик. Да ты погоди, постой, сядь. Настасья Савельевна, слышь, говорю – праздник у меня. Пенсию получил! Дай-кось, налью рюмочку.
Старуха. Да отвяжись ты. Мне корову доить.
Старик. Подоишь. Выпьешь рюмочку и подоешь …(Наливает) Вот. Значит, бывай! Подруга дней моих суровых. (Крякает, выпивает)
Старуха. Ну, будь здоров, коли так. (Пьет)
Старик. (Радостно) Хорошо, а? Эх, мать честная, бабка Настя! Душа поёт! Сейчас бы гармонику. Тебе-то хоть нащелкали чего к пенсии?
Старуха. А то как же.Ты один что ли на государство гнулся?
Старик. Ну и сколь? Сколь нащелкали-то?
Старуха. А все мои. Я не жалуюсь.
Старик. Ну, полсотни хоть дали? (Смеётся) Да ты не бойся, взаймы не возьму! Я, бабка, каждый месяц сто двадцать рублей, как отдай.
Старуха. (Качает головой) Старый человек...
Старик. Чего? Чего? Не веришь?
Старуха. Ну, ладно, хватит брехать.
Старик. Кто? Кто брешит-то? Это ты что? Что? Не веришь? (Полез за пазуху) Да я вот тебе покажу, я тебе счас... книжку-то в нос ткну! Брехать! это кто ж брешет? Вот, гляди. Гляди, бабка! Видишь? Видишь?
Старуха. Ну, чего? Чего ты дребезжишь? Чего - вижу? (Вздыхает) Экий ты непутёвый!
Старик. Вот так-то. (Засовывает книжку обратно) Я, бабка, себе на уважаемую старость заработал. Детки-то сама видишь, куском ихним подавишься. А только я, знаешь, чего надумал? Сказать? Я, старуня, жениться хочу.
Старуха. В добрый час.
Старик. (Обрадованно) Одобряешь, значит? Я ведь, так рассудил. С дочками жить - что по краю могилы ступать. Эта-то мегера спит и видит... на моих косточках покататься. Анька замуж выйдет, ребятишки пойдут, на что я им? а одному оставаться вроде как-то оно, а? Ну, а я мужичонко ещё ничего. Мне б только хворобу свою прогнать, а так я ещё и по хозяйству, и так могу... Ежели, конечно, покушать вперёд хорошо.
Старуха. (Скрывая улыбку) Ну, а невесту-то приглядел? Али мне бабок на смотрины сзывать?
Старик. Приглядел, Настасья Савельевна, приглядел.
Старуха. Кого ж это?
Старик. А тебя.
Старуха. (Смеётся) Вот и парочка - баран да ярочка! Спасибочки тебе, Василий Иванович. (Низко кланяется) А то уж я думала - в девках помру.
Старик. (Радостно) Ах ты, едрёна вошь! Согластна, значит? Ну, Настасья Савельевна, я тебе такую жизнь покажу - век помнить будешь! такой бабке, да в девках сидеть! (Игриво обнимает старуху)
Старуха. Э-эх, срамник ты, срамник! (Плюёт) И что ж это ты вытворяешь?
Старик. Чего?
Старуха. Я тебе вот что скажу. Ты, старичок, ежели живёшь, дак живи, никто тебя отсель не трогает. А языком не трепи. Не то, гляди, рассержусь.
Старик. Да погоди ты, не плюй. Ох, и вредоносная ты какая бабка, язви тебя в душу. Ты подумай... Мои - сто двадцать, да твои - полста... Мы ж с тобой, как американские Ротшильды заживём! (Старуха, махнув рукой уходит. Старик кричит ей вслед) Я тебя, бабка, ещё, может, в Сочи свезу! Чтоб было чего на том свете вспомнить! Кумекаешь, нет? И кто тебя, старую каргу, далее райцентра возил? Эй, Савельевна, ты подумай! (Идёт за ней)
Входят Аня и Марк.
Марк. Да нет, Аня, не вижу я никакого смысла. Конечно, хотелось бы иметь какие-то элементарные условия... Квартиру там, или зарплату, позволяющую бы иной раз, не занимаясь мучительными подсчётами, распить бутылку вина с приятелем, или, скажем, поехать домой после гостей на такси... Но чтобы добиться даже этих элементарных благ, требуется затратить столько усилий, что сама цель начинает вызывать отвращение и поневоле машешь на всё рукой.
Аня. А работа? Разве она не приносит удовлетворения?
Марк. Чего? Я что-то не понял на счёт удовлетворения...
Аня. Ну, я говорю о настоящей работе.
Марк. А... " Работать? Для чего? Чтобы быть сытым?"
Аня. Это Горький?
Марк. Вот. Если бы у нас не было соответствующей статьи о тунеядстве, я бы с удовольствием к нему присоединился.
Аня. Но вы же талантливый, творческий человек!
Марк. Кто это тебе сказал?
Аня. (Смутилась) Оля.
Марк. Ах, Оля!... Ну, Оля знает... В своё время, Анечка, в своё время я нарисовал ей пару соборов Браманте и уверил, что это мои собственные произведения. С тех пор Ольга Васильевна почитает меня за гения, заетого косной средой. Вот видишь, как я легко надул твою необразованную сестру. (Смеётся) С тобой бы этот номер не пошёл.
Аня. Почему?
Марк. Ну, раз уж ты Дхаммападу цитируешь...
Аня. Ах, да вы же знаете, что это так... Я ничего не знаю... Но мне так хотелось бы стать по-настоящему образованным человеком!
Марк. (С кислой миной) Анечка, заче-ем!
Аня. Как это,... быть образованным зачем? Вы же сами очень образованный человек.
Марк. Я? (Засмеялся) Что ты, милая! (Декламирует) "Я сер, как большинство собратьев, простых и скромных, и к тому ж, посредственен, как миллион Сальери"... Хотя одно достоинство, Анечка, у меня всё-таки есть - вкус! Впрочем, у Сальери он тоже, кажется, был. Именно поэтому, он единственный, кто действительно сумел оценить Моцарта. Мой же вкус способен только на то, чтобы испытать глубочайшее отвращение к современной архитектуре в её массовом вапианте, чем я непосредственно и занимаюсь. Так что вот, Анечка, теперь ты видишь, что я трагически несчастлив, и мне остаётся только одно - начать глушить водку.
Аня. Всё шутите...
Марк. Какие шутки, Анна! (Пауза. Усмехнулся) Анна... Когда-то в молодости я слыл Дон Жуаном... Смешно...
Пауза.
Аня. Оли опять нет... Она теперь в дальний лес ходит. Нужны только трёхлетние корешки. Их очень трудно различить.мне так стыдно, что я ей ничем не помогаю.
Марк. Не угрызайся, Аня. Помогать сумасшедшей сходить с ума, по меньшей мере - глупо!
Пауза.
Аня. Скажите... Зачем вы на ней женились?
Марк. Рано или поздно, Анечка, все наконец, женятся... А на ком - это уже несущественно.
Пауза.
Аня. Не любите вы её!
Марк. (Приблизился к ней вплотную) Ну, допустим... И что дальше?
Аня. Ничего. Просто я подумала,... что если бы рядом с вами была другая женщина...
Марк. Ну?... И что бы это изменило?... А?
Пауза.
Аня. Сегодня новый фильм привезли... Вы пойдёте?
Марк. Я. Анечка, в кино не хожу. Телевизор не смотрю, газет не читаю, радио не слушаю... Впрочем, с тобой... так и быть. Вот только Куликов... Он не будет ревновать?
Аня. Мне всё равно.
Пауза.
Марк. Ага. Ну, и правильно. Незачем поощрять собственнические инстинкты. Я тебе кто?
Аня. Кто?
Марк. Родственник. (Усмехаясь) К сожаленью!
Аня. (Наивно) Почему к сожаленью? Наоборот...
Марк. Ох, доиграитесь вы, девушка! Больно смелая, как я погляжу... Даром, что провинциалка.
Входит Старик.
Старик. (С порога. Радостно) Маркуша, зорово! (Идёт обниматься) Извини, Маркуша, я сегодня маленько того, выпил. Извиняешь?
Марк. Ради бога, Василий Иванович У нас, ведь, только с выпившим человеком и можно душевно поговорить....
Старик. Ну, дак ты это... Мои слова! Анька, слышишь? Мои слова, говорю! Эх, зять ты мой золотой! Люблю я тебя, Маркуша. Веришь, нет? Сам удивляюсь, и чего я в тебе такого нашёл?
Марк. Уважение, Василий Иванович.
Старик. И я уважаю. Уважаю, прям... Во как уважаю!... Всё утро искал, с кем бы сегодня выпить. Бабка Настя отвергает. В девках, говорит, помру, хоть ты ей кол на голове чеши! Хотел корове ейной налить - тоже отвергает. Вот мы с тобой и тяпнем по-маленькой. (Наливает)
Аня. Папа, тебе же нельзя!
Старик. Анька, цыц! Ты давай, Петькой будешь командывать, а я сегодня гуляю. Правильно, Маркуша? Вот, пенсию получил. Сто двадцать рубликов, как отдай. Вот, Аньке хотел подарок купить на свадьбу, да только - швах! Ну, ничего, она у меня не обидчивая. А и чего обижаться? Я им жизнь подарил! Правильно, говорю, нет? Самый дорогой подарок! (Пьёт)
Аня. Папа!... Марк, отберите у него, ему же нельзя!
Марк. Василий Иванович...
Старик. Я сказал, цыц! (Топнул ногой) Анька, не серди отца! Иди лучше закусить принеси. Ну!... Кому говорят?!
Аня уходит. Старик достаёт кошелёк. бренчит мелочью.
Старик. Вот, Маркуша, три рубля осталось. (Хихикает)
Марк. Что же это вы, всё пропили?
Старик. Зачем же всё? Я сегодня письмо получил. От Нинки... Ну, баба моя тамошняя. понял? Молодая ещё, пятидесяти пяти нету... Ох, и бестия, скажу я тебе! Так и стелет, зараза. Обратно зовёт к себе, а только я не-е!... Пущай теперь с других мужиков деньгу пососёт... Я ж ей, бывало, по пятьсот рублей приносил. Ну, любили мы с ней иногда погулять, дак не всё ж прогуливали. Ну, дети у ней были от первого мужика - два парня, теперь уже женатые. Дак она одному - дом, другому - машину справила. а я что? Я не препятствовал. Мать - она и есть мать! Мои девки, слава богу, пристроены. Кусок хлеба себе имеют, слава богу - не голод! А Колька... Тот и так всю жизнь на государственном обеспечении... То, значит, интернат ему, то училище, теперь вот - армия, понял? А я, как на пенсию вышел, хварать стал, тут она меня и попёрла. Вот, значит, какая история... Молодая ещё баба, пятьдесят второй год всего... буфетчицей работает на станции. Вот, письмо получил... Растрата, говорит, вышла... Что, говорит, Васенька, делать?... Ну, я возьми, да всю пенсию ей и ахни! Знай, мол, наших, как до Берлина дошли!
Марк. Вы, Василий Иванович. джентльмен...
Старик. А то! Зря что ли пол Европы-то прошагали?
Не замеченная никем, вошла Ольга.она только что из лесу - грязная, усталая. Увидев её, Старик моментально присмирел. Пауза. Ольга подошла к отцу. Не глядя на него, сдержанно.
Ольга. Вот что... Пора прекратить этот балаган. Собирай свои вещи и убирайся к своей... проститутке.
Марк. (Резко) Ольга!
Ольга. Она тебя зовёт, поезжай. Здесь не богодельня.
Старик. (Пролепетал) Она не зовёт, Олюшка...
Ольга. Ты ж только что хвастал! Я же слышала! Я же всё слышала!
Старик. Она... не зовёт, соврал я. И письмо... тоже не получал... Куда ж я поеду, доченька?
Ольга. А деньги тоже не посылал?
Старик. (Упавшим голосом) Послал..
Ольга. Боже мой! Зачем? Зачем? Идиот! Мало того, что ты всю жизнь ишачил на её ублюдков, теперь ты приехал нас грабить! По пятьсот рублей!... Это когда я всю жизнь моталась по чужим углам! Нищая! Комнату не могла снять! Кто тебя теперь будет кормить? Анна? У нее восемьдесят рублей оклад!
Входит Аня.
Аня. Что случилось? Что ты опять кричишь?
Ольга. Вот! Посмотри на неё! Посмотри! В чём она ходит?! Она же молодая девушка! Невеста! Знаешь ли ты, что у неё даже зимнего пальто нет? А ты... вместо того, чтобы купить дочерям... купить дочери... раз в жизни... Последние крохи - своей сучке! Да я тебя!...
Аня. Оля, не смей! Мне ничего не нужно Что ты его трогаешь? Пусть живёт! Это моё дело! Я прокормлю. Уйди, Оля, уйди...
Ольга. (Со смехом) О, да! Ты прокормишь, ты добренькая! Да только я этого больше не позволю, хватит! если же он сегодня не уберется прочь, я... я сдам его в дом престарелых!
Марк. Ольга, прекрати базар! Кто кого прокормит, это они сами разберутся. Отец много не ест. Рыбки наловит, чайку попьёт, вот и сыт... Ьного ли ему надо? Пойдём.
Старик. (Почувствовав защиту) Вот ты говоришь - в дом престарелых... А я, может, и не соглашусь ещё. Зачем мне лезть туда? У меня дочь есть. А без моего согласия...
Ольга. Плевала я на твоё согласие! Я тебя и без твоего согласия упеку. Никто тебя не спросит!
Старик. Ишь ты, упеку! Больно грозная. Я тебя, может, тоже упеку. Спекулянтка!
Ольга. Что-о?!
Старик. А то кто же?! Спекулянтка! Ране-то таких раскулачивали, поди. Будешь с отцом спорить, дак я тоже куда следует сообщу, не думай...
Ольга. Что ты сообщишь? Куда? Доносить пойдёшь?
Старик. Я управу-то найду! Невелика птица.
Ольга. На родную дочь!... На дочь родную грозишься... В тюрьму!...
Старик. А и в тюрьму могут! Я честный труженник, я всё могу. Хочешь наживиться на государственный счёт, дак сиди тихо Думаешь, не знаю про тебя ничего? С шестнадцати лет с парнями путаешься! Гулящая! Небось директор -то мне всё написал, как тебя из училища турнули!
Ольга. Что?! Ты,... ты... Ты знаешь кто? Ты - не отец! Не отец! Ты - выродок! Я теперь тебя... за это... никогда... никогда не прощу! Никогда! Умирать будешь - не прощу! И хоронить не пойду! Будь ты проклят! Проклят! (Рыдает)
Входит Старуха. Пауза.
Старуха. (Ни к кому обращаясь) Корову подоила... Кто хочет, в чулане берите... В бидончике... (Пауза) Ране-то, бывало, в каждом доме корову держали... Пастух свой был... А ноне... три коровы на всю деревню. Ты чего это, старичок, раскис у меня совсем? Ай, не здоровиться?... Пойдем, я тебя молочком напою...
Старик. (Всхлипнул) Не надо мне вашего ничего. Не буду я...
Старуха. Фу-ты, ну-ты! Откуда такой герой выискался? Чего так?
Старик. Не буду у вас ничего есть. Не хочу.
Старуха. Экий ты у меня, старичок, неразумный, что дитё малое! Ты ежели с дочками лаешься, дак лайся, коли иначе не можете... А молочка попить никогда не вред. Пойдём. (Обнимает старика)
Старик. (Прижался к ней, жалобно) Помру я, бабка, у вас... Защемило... Не нужен я никому... Как пёс... Одна ты у меня... надежда...
Старуха. Господь даст, поживём ещё, старичок, не плачь. Пойдём, родненький, попьёшь молочка парного... Оно и полегчает на сердце, пой
|
|
|
