Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Современная модель образования не работает

Richard Trovatten

Building Internet & education with Dream Industries

12 августа

Майкл Карнджанапракорн и Эбигейл Бездин придумали сервис Skillshare, который позволяет учиться друг у друга, превращая всех желающих в учителей и учеников. Чтобы провести свое занятие, надо уметь делать что–нибудь лучше других. Смешивать соусы, программировать сайты, находить финансирование для новых проектов или снимать квартиру бесплатно — тема класса может быть любой, главное делиться тем, что ты умеешь делать лучше всего. В третьем выпуске серии интервью «Образование в цифровую эпоху» — разговор о сдвиге парадигмы, файлообменных сетях, Кене Робинсоне и виртуальных биноклях.

— Майкл, образование как сфера для инвестиций до сих пор считалось довольно странным выбором. Почему вы решили делать бизнес на этом рынке и почему именно сейчас?

Майкл: Когда мы смотрим на современное образование, то видим два ключевых момента. Первый — то, как именно образование функционирует во взаимодействии со всеми остальными областями жизни социума; второй — как использовать новые возможности, которые нам сейчас дает интернет.

Обучение как концепция существует с зарождения цивилизации, однако институт высшего образования в его нынешнем виде существует лишь около 60 лет. Когда я начал свое исследование, то наткнулся на цитату президента Рузвельта: «Одно лишь то, что кто–то хочет отправиться в колледж, не означает, что мы должны это финансировать». Это показывает, что в те времена получение академической степени было привилегией, а не чем–то, что все остальное общество должно было предоставлять. Спустя 80 лет появилось целое поколение людей, получающих тот или иной вид диплома.

Однако система доступного образования — совсем не панацея. Многие посещают колледж, выпускаются — и что дальше? Ничего. После этого мало что происходит. Думаю, у людей есть ряд ожиданий, которые не сбываются. Во-первых, они не получают ту работу, которую, как им казалось, должны были получить, а находят работу в сферах, которые их не особо интересуют, и чувствуют себя роботами на автопилоте. Во-вторых, люди залезают в долги, думая, что быстро с ними расплатятся благодаря своим высокооплачиваемым престижным работам. Они беспомощно пытаются расплатиться за свои долги по образованию или вообще прекращают выплату своих займов. Третье — люди в итоге начинают заниматься работой, для которой им вообще не требовалось высшее образование, или работой, в которой изученные в учебных заведениях вещи в принципе неактуальны.

«Конечно, в случае с некоторыми профессиями посещать учебное заведение просто необходимо. Если вы врач и выполняете открытую операцию на моем сердце, пусть у вас будут тысячи часов стажа; однако в случае с большинством остальных профессий — особенно сейчас, когда мир развивается так быстро — ключевые навыки в университетах с должной скоростью получить невозможно».

Все эти три фактора стали очевидны именно в наше время, в силу чего все стали подвергать сомнению ценность наличия высшего образования. Мы задаемся вопросом: а зачем мне идти учиться в колледж? Почему я изучаю какой-то абсурдный предмет, который лишен смысла и мало чем связан с тем, чем я надеюсь по жизни заниматься?

Несколько месяцев назад выдающийся сетевой теоретик Клэй Ширки сравнил сферу образования с музыкальной индустрией. В музыкальной индустрии все привыкли к единому формату: записывающий лейбл выбирает пару звезд, их проигрывают на радио и продвигают. В этом случае все влияние принадлежит отделу по поиску и продвижению новых исполнителей, потому что именно они отвечают за распространение; ваша же роль как потребителя состоит в том, чтобы приобрести CD — и все. Затем появилась файлообменная сеть Napster, и стало очевидно: мы можем пересылать файлы друг другу, причем делать это бесплатно. Таким образом, звукозаписывающие компании оказались не нужны.

Естественно, рекорд-лейблы добились закрытия Napster, но мысль о том, что в интернете звукозаписывающие компании на самом деле не нужны, так просто не закроешь. Группы, не имеющие контрактов с лейблами, стали распространять свою музыку с использованием таких каналов, как MySpace. Этого сдвига в парадигме было достаточно для возникновения всех остальных подобных компаний; сегодня все пользуются Rdio, Spotify, Grooveshark или каким-нибудь еще сервисом. Я пользуюсь Spotify — плачу десять долларов в месяц, чтобы иметь доступ к неограниченному количеству музыки. Десять лет назад такого бы не было. Со времен Napster до эпохи Spotify прогорело множество компаний, однако Napster, по сути, изменил то, как люди представляют себе музыку.

Думаю, что в образовании происходит то же самое; люди действительно стали подвергать сомнению ценность дипломов. Они стали задаваться вопросом о том, почему нужно платить по 50 000 долларов за учебу и получат ли они эквивалентную этим деньгам пользу.

«Такие компании, как AOL и CompuServe, построили дороги, Netscape и Internet Explorer вручили нам виртуальные бинокли, а Google — телефонный справочник. Объединив людей, Facebook создал города, а теперь городам нужны школы».

Конечно, в случае с некоторыми профессиями посещать учебное заведение просто необходимо. Если вы врач и выполняете открытую операцию на моем сердце, пусть у вас будут тысячи часов стажа; однако в случае с большинством остальных профессий — особенно сейчас, когда мир развивается так быстро — ключевые навыки в университетах с должной скоростью получить невозможно.

Теперь переходим ко второму этапу, который в меньшей степени посвящен распространению информации о проблемах и в большей степени посвящен тому, чтобы предпринять какие-то действия. Именно здесь и начинают возникать всевозможные компании, такие как Skillshare и Codeacademy.

Думаю, то же самое происходит и в здравоохранении. К концу этого года я прогнозирую взрыв в этой отрасли — возможно, это тоже произойдет в интернете. Я предполагаю, что в эпицентре окажется превентивное здравоохранение: как улучшить здоровье людей, как оставаться здоровыми и как вести более активный образ жизни, а не пытаться найти способы выйти из кризиса или решить проблему со здоровьем, когда уже слишком поздно. Повторение этого процесса мы будем наблюдать снова и снова.

Все это похоже на Дикий запад — мы все осваиваем огромные неизученные пространства. После основания США исследование территорий продвигалось со стороны восточного побережья на запад — вслед за золотой лихорадкой. Все бросились на Запад, но инфраструктуры там не было никакой: ни дорог, ни шерифов или полиции, ни баров, ни ресторанов, ни домов. По мере того, как туда добиралось все больше людей, все это начало возникать. Точно так же можно думать и об интернете: такие компании, как AOL и CompuServe, построили дороги, Netscape и Internet Explorer вручили нам виртуальные бинокли, а Google — телефонный справочник. Объединив людей, Facebook создал города, а теперь городам нужны школы. Далее мы будем открывать больницы, а затем нам понадобится шериф. 99% того, что делают интернет-компании — глубоко противозаконно, и, вероятнее всего, должно действовать в рамках правосудия, в основном — штрафоваться за нарушение неприкосновенности личной информации.

Это совершенно новая экосистема. Многие из вещей, хорошо работающих в физическом мире, попросту не срабатывают, когда их пытаются перенести в онлайн-среду. Там нужен другой менталитет. Именно этот образ мышления и отличает нас как сотрудников Skillshare. Мы видим интернет таким, какой он есть, и обустраиваем процессы на основе того, что хорошо работает в онлайн-сфере. Мы также понимаем, что процесс этого перехода не будет на 100% беспроблемным и безошибочным.

— В чем же отличие вашего подхода к образовательному процессу?

Эбигейл: Прямо сейчас образование в значительной степени выстроено вокруг преподавателей. Мы стараемся думать о том, как выглядит образование, выстроенное вокруг учащихся, — что по умолчанию означает, что каждый ученик создание собственного учебного плана. Студенты все равно получают какие-то материалы, но делают их них собственные проекты. Подобный образ мышления полностью ставит весь процесс с ног на голову.

Наше взаимодействие с преподавателями — еще один заслуживающий упоминания момент; мы не спрашиваем их, как бы им хотелось подать определенную тему, мы спрашиваем, как бы им самим хотелось изучать определенную тему, если бы они вновь начинали с нуля. Эта новая точка отсчета приводит к формированию совершенно иной программы.

«Думаю, мир переходит от состояния, в котором мы ценили навыки очень аналитические, к состоянию, в котором мы будем ценить навыки более творческие. Речь идет о творческом мышлении, создании концепций и творческом решении задач. В этих подходах существует миллион различных решений и триллион различных способов решить любую актуальную проблему».

Майкл: Я твердо верю, что все на этой планете — люди творческие. Я большой поклонник сэра Кена Робинсона и его лекции о том, как школы убивают творческое начало в учениках; для меня просмотр этой лекции был невероятным импульсом. Если вы считаете, что все по умолчанию способны к творчеству, то должны быть способны увидеть, как именно традиционное образование ограничивает эти способности в детях.

Думаю, мир переходит от состояния, в котором мы ценили навыки очень аналитические, к состоянию, в котором мы будем ценить навыки более творческие. Аналитическая сторона связана со способностью следовать указаниям; здесь очень важна математика. В аналитическом контексте есть только одно решение, только один способ дойти до цели. С другой стороны, есть множество более мягких требований к навыкам; речь идет о творческом мышлении, создании концепций и творческом решении проблем. В этих подходах существует миллион различных решений и триллион различных способов решить любую актуальную проблему.

Именно этот способ мыслить должен постепенно осваиваться. По-настоящему важен такой навык, как способность к коллаборации, — это ключевой фактор во всех профессиях, и актуальность его возрастает. Мне, возможно, следует упомянуть, что когда я говорю «творчество», я не говорю о художниках или дизайнерах — я говорю о любой сфере, где важно иметь творческое мышление, так что речь может идти о разработчиках или об инженерах. По сути, воплощать творческую сторону может любая профессия; все зависит от того, каков ваш подход к ней.

Если мы верим, что мир движется быстрее, что многие вещи создаются и переосмысливаются в реальном времени, нам нужно придумать новые компоненты образовательного процесса. И я убежден, что есть тысячи компаний, предпринимателей и идейных лидеров, которые пока не появились, но которые за ближайшую пару лет выйдут на эту сцену. Если бы речь шла о бейсболе, я бы сказал, что мы ведем защиту или нападение в первом иннинге; в европейском контексте я бы сравнил это с футболом, сказав, что прошли только первые три минуты первого тайма.

— Какие закономерности вы смогли вывести за время работы в Skillshare? Что, по вашему мнению, нужно, чтобы направлять свой собственный процесс обучения?

Майкл: Я бы сказал, что прямо сейчас у нас учатся люди с очень высокой степенью самоконтроля, сильной мотивацией. У нас огромное онлайн-сообщество, где можно встретить других людей. Один из моих любимых примеров — прошедший курс по визуальной иллюстрации и анимации, который преподавал аниматор из Disney; с исторической точки зрения это одно из лучших мест, где может работать мультипликатор.

«Должны существовать десятки, а то и сотни компаний, занимающихся тем же, что и мы; должна измениться парадигма того, как люди должны учиться. Не думаю, что образование должно быть столь зациклено на тестах или контрольных. Не думаю, что в нем нужна соревновательность; думаю, в нем должна быть очень высокая степень сотрудничества; оно должно быть выстроено вокруг поддержки и фидбэка, должно поощрять субъективность».

Когда мы только начали думать о Skillshare, то думали, что, в идеале, должны предлагать занятия людям, которые хотят быть аниматорами, обучая их использованию Adobe Illustrator, его функциям и так далее. Однако по ходу этого уникального курса мы выяснили, что у нас есть почти 1 000 учащихся со всего света, и все — профессиональные аниматоры. Они уже знали азы, знали, как использовать программы. Они уже хорошо владели своим ремеслом и хотели просто отточить навыки и стать чуть лучше. Кроме того, они брали этот курс, потому что хотели встретить других аниматоров, познакомиться с ними, поделиться советами и побыть в общей образовательной среде. Мы видим множество людей, у которых уже есть работа, людей, которые просто не могут уволиться, чтобы пойти в колледж, но хотели бы учиться у лучших.

— Чего же тогда не хватает этим новым прогрессивным образовательным площадкам? Почему некоторым так сложно получить полноценный опыт?

Эбигейл: Думаю, самое большое препятствие — это то, насколько легко отвлечься при обучении онлайн. Проектный подход помогает сделать процесс обучения более доступным, тем самым упрощая поиск времени в напряженном графике. Это, в общем-то, единственный недостаток, который я прямо сейчас вижу в сфере онлайн-образования. Чем больше студенты вовлекаются в то, что создают, тем больше наблюдается вовлеченность, тем больше вероятность, что учащиеся доведут дело до конца, и тем больше шансов, что они при этом отлично проведут время.

— Что же нас ждет в будущем, каким будет образование?

Майкл: Я думаю, что оно должно быть бесплатным или очень дешевым и доступным. Должны существовать десятки, а то и сотни компаний, занимающихся тем же, что и мы; должна измениться парадигма того, как люди должны учиться. Не думаю, что образование должно быть столь зациклено на тестах или контрольных. Не думаю, что в нем нужна соревновательность; думаю, в нем должна быть очень высокая степень сотрудничества; оно должно быть выстроено вокруг поддержки и фидбэка, должно поощрять субъективность. Интернет предоставляет возможность создать целый новый мир, в котором подобные вещи смогут существовать, а люди смогут учиться этим новыми способам.

http://rusrep.ru/article/2013/08/28/school (сайт «Русского репортера»)

Школа завтра не нужна

Каким будет высшее и среднее образование через 20 лет

Что случится со школами и вузами через 15–30 лет? Агентство стратегических инициатив составило форсайт-прогноз, из которого следует, что облик образования станет совсем иным: люди будут учиться всю жизнь, одного профессора сможет слушать миллиард студентов, а за игру в «Цивилизацию» будут ставить оценки. На основе этого прогноза отдел науки «РР» выделил основные тренды развития образования.

Сейчас, когда вы читаете этот номер журнала, тысячи мужчин и женщин усердно трудятся над тем, чтобы через девять месяцев на свет появились дети. Спустя примерно лет семь эти дети пойдут в школу, а где-то в районе 2030 года окажутся на границе между средним образованием и высшим. И вполне возможно, что к этому моменту вся школьная и вузовская система окажется совершенно иной. Какой?

Агентство стратегических инициатив (АСИ) в течение нескольких лет разрабатывало форсайт-прогноз «Образование-2030». В прожектах АСИ гораздо больше вызова и футуристической романтики, что выгодно отличает их от документов Министерства образования, где все больше про «эффективность расходования бюджетных средств». Тут ощущается дух фантастических романов: «персональный тотальный учебник с искусственным интеллектом», «логика игровых достижений», «использование образовательных сред для реинтеграции семей»…

Журналисты «РР» изучили прогноз АСИ, поговорили с его авторами. Футуристическую картину мы сопоставили с собственным опытом в сфере как «официального» образования (автор этого текста проработал полтора года учителем географии в районной школе), так и «неофициального» («РР» участвует в проведении Летней школы, где преподают не только журналистику, но и медицину, физику, биологию, социологию, психологию и т. д.).

В итоге удалось выделить несколько ключевых трендов развития образования. Мы не будем настаивать на том, что все это обязательно случится. Это, скорее, мечты о желаемом будущем, которые помогут нам в настоящем.

Тренд 1. Ревизия всего и вся

Массовая школа — институт до безумия консервативный, куда консервативней, например, чем православная церковь с ее традициями и ритуалами. Образовательный канон соблюдается жестко: урок идет 45 минут, парты в классе расставлены рядами, в начале года проводится торжественная линейка с участием ветеранов войны, осенью проходит конкурс «Папа, мама, я — спортивная семья», отметки выставляются от двойки до пятерки… То же самое с вузами: лекции, семинары, зачеты, экзамены, деканы, факультеты, кафедры.

Процесс создания форсайта «Образование 2030»

предоставлено АСИ

Но то образование, которое создавалось для нужд индустриализации и преодоления массовой неграмотности, уже неактуально. На планете новая экономика, новые технологии, новые вызовы. Глобализация, компьютеры, планшеты, всеобщий интернет, искусственный интеллект, Википедия, машинные переводчики…

Достаточно обратить внимание на такую мелочь, как различия в компетенциях поколений. Когда-то взрослый человек умел заведомо больше, чем ребенок. Он лучше шил, готовил, пахал. У него нужно было всему учиться. Сегодня многие подростки гораздо лучше разбираются в настройках планшетов, чем их родители и учителя.

Нам кажется, что ЕГЭ или бакалавриат с магистратурой — это великие реформы образования. На самом деле это лишь мелкая организационная модификация, не более того. Содержательные реформы тоже происходят. Например, в российских школах постепенно отходят от принципа «учитель говорит — ученик запоминает, учитель проверяет — ученик отвечает» и все больше делают ставку на самостоятельные исследования школьников — проекты. Вместо заучивания цифр и дат дети сами исследуют какой-либо объект, будь то родительское поведение рыбок-циклид в аквариуме или стратегические приемы Гая Юлия Цезаря во время галльской войны. Пока это внедряется коряво и неумело, но все-таки уже стало стандартом.

Если образование хочет отвечать нуждам меняющегося общества, оно должно подвергнуть ревизии все свои константы. Ну, например, сам принцип классно-урочной системы. Почему-то считается, что люди, родившиеся в один год, должны все вместе ходить на одни и те же уроки. Тебе восемь лет? Иди учи названия травок на лугу. Тебе четырнадцать? Тогда заучивай названия химических элементов. Никого не волнуют ни твои личные интересы, ни твой уровень развития в той или иной области.

«Это что же творится?! Мы будем слушать желание школьника?! А если он откажется "Войну и мир" читать?! Если он не узнает, что Волга впадает в Каспийское море?! Анархия! Ужас! Развал системы образования!»

Существует немало экспериментов, когда люди объединялись в учебные группы вне зависимости от возраста. Взять ту же Летнюю школу «РР». Там на одном занятии по космологии могут запросто сидеть и кандидат технических наук, и ученик 10-го класса. Им обоим эта тема не очень знакома и интересна. А кому легче ее усваивать — непонятно. Конечно, у кандидата наук больше опыта, зато старшеклассник лучше помнит мифологию и историю, поскольку недавно их проходил.

«Сейчас стало понятно, что различия между детьми одного возраста и различия между разными возрастами — они уже соизмеримы. Поэтому идея одновозрастного класса невалидна. И можно перемешать детей в классе», — рассказывала в одном из интервью «РР» доктор психологических наук Катерина Поливанова.

То же самое и с другими «священными коровами» образования: делением знаний на предметы, системой лекций, организацией экзаменов. Они все подвергнутся ревизии и переосмыслению.

Тренд 2. Очень личное образование

— Старой школе и старому университету нет места в мире будущего. Человек сможет собирать свое персональное образование без традиционных институтов. Я не исключаю, что в 2030 году постоянное обучение в школе или вузе станет уделом неудачников. Про таких будут говорить: «Он не смог сам сконструировать свое образование…» — считает Павел Лукша, директор корпоративных образовательных программ Московской школы управления «Сколково» и один из главных создателей форсайт-прогноза «Образование-2030».

предоставлено АСИ

«Каждый ученик уникален», — пафосно произносят наши педагоги, после чего загоняют этого уникального ученика в максимально тесные рамки. Допустим, идет урок географии. Девочка Ира на первой парте знает назубок больше половины штатов США и их экономические особенности. Ей скучно. А мальчик Вася на последней парте не очень понимает, в каком полушарии эти США находятся. Ему страшно. Но бедному учителю надо выдать единую стандартную программу единому стандартному классу. Такова нынешняя массовая школа.

А образование будущего представляется как эдакий конструктор, который ученик собирает самостоятельно. Допустим, умный подросток в 14 лет определяет, что ему в ближайший год нужно пройти углубленный курс ядерной физики, научиться играть на гитаре, изучить основы китайского языка, пройти краткий курс теории вероятности и попрактиковаться в проведении социологических исследований.

Обычная районная школа такой комплект вряд ли предоставит, но это не проблема — на дворе 2030 год и детали конструктора разбросаны по всему пространству: интернет, университеты (как свои, так и зарубежные), мультимедийные учебники, специализированные курсы, неформальные образовательные сообщества.

Конечно, для определения образовательной траектории одного желания ученика мало. Многие вообще выберут углубленный курс лежания на диване в качестве основного предмета. Чтобы эта система заработала, нужно многое: психологи-консультанты, персональные тьюторы, курсы повышения квалификации для родителей. Но ведь такое вполне реально.

Некоторые элементы этой образовательной утопии уже начали появляться. Например, в пресловутом стандарте для старших классов предполагалось, что значительную часть курсов ученик будет выбирать сам. Прогрессивная общественность встала на дыбы: «Это что же творится?! Мы будем слушать желание школьника?! А если он откажется "Войну и мир" читать?! Если он не узнает, что Волга впадает в Каспийское море?!Анархия! Ужас! Развал системы образования!» Под давлением общественности уровень вариативности в стандарте был снижен. Но она все равно осталась.

Предполагается, что в будущем персональными окажутся не только набор курсов и их содержание, но и учебники. Эксперты АСИ говорят о появлении «Алмазного букваря», этот образ взят из фантастического романа Нила Стивенсона: учебник начинят искусственным интеллектом, и он сможет подбирать образовательные материалы — фото, тексты, видео, задания, схемы — под потребности каждого конкретного ученика, причем неважно, шесть лет этому ученику или шестьдесят. Ничего принципиально невозможного в этом нет.

Еще одна красивая метафора: «точка бога». Речь идет о том, что наступит момент, когда вся письменная информация будет в Сети, и при этом Сеть будет доступна в любой точке. Уже сейчас монополия учителя на знания сильно подорвана благодаря куче образовательных сайтов и Википедии. Тенденция усугубляется, и педагог должен превратиться из рассказчика в проводника.

Тренд 3. Персональные портфолио

Двойка, тройка, четверка, пятерка, зачет, незачет… Нынешнее образование держится на отметках. Они нужны, чтобы диагностировать ученика. Но уж больно узка та область, в которой они могут что-то измерить. Это как если бы врачи ориентировались только на показатели термометра и игнорировали бы анализы крови, рентгеновские снимки и данные томографа.

Кроме контрольных и ответов на уроках у ученика есть множество других возможностей проявить себя. Участие в конференциях и концертах, помощь друзьям, осмысленное посещение экскурсий, доклады, самостоятельные исследования, практика на реальных рабочих местах, поездки на слеты и так далее. Много всего. Учесть это не так просто. Особенно когда речь идет не о количестве выученных фактов, а о более сложных субстанциях типа умения думать или умения принимать на себя ответственность.

Автор этого материала присутствовал как-то на педсовете в одной районной школе. Директор вдохновился книжкой о Гарри Поттере и решил ввести систему баллов для каждого класса. Оказалось, что найти причины для снятия баллов легко: опоздали на урок, шумели, оставили класс неубранным. А вот с начислением возникли проблемы — за что поощрять-то, если хорошая учеба или пристойное поведение считается нормой, а не достижением?! В итоге систему баллов так и не ввели.

Сейчас в развитых странах — США, Канаде, Японии, государствах Европы — очень популярна система портфолио. За время учебы ученик накапливает дипломы, свидетельства, сертификаты и так далее — вплоть до отзывов соседей по дому. В Новой Зеландии, по слухам, эта система доведена до национального масштаба, там учитываются достижения за всю жизнь, к этому привязаны и страховка, и кредит. Система портфолио начинает работать и у нас. Правда, в нашем варианте она очень формальная, да и особых преимуществ не дает.

Школьники и студенты отчуждены от своих учебных заведений. Для начальства они не более чем «контингент учащихся», над которым надо произвести некие педагогические действия. Это больше напоминает завод, где вместо шестеренок обтачивают людей.

В будущем накопленный багаж достижений станет одним из ключевых элементов системы образования. И тут опять-таки информационные технологии сделают заслуги человека доступными и прозрачными.

Отдельная тема, о которой очень любят говорить эксперты, — внедрение игры в образование и учет игровых достижений. Представьте себе школьника Васю, который целыми днями сидит за компом и играет в «Цивилизацию». Его одноклассница Маша упорно зубрит учебники по обществознанию и древней истории. Вопрос: кто лучше понимает устройство общества? Понятно, что лучшие оценки получит Маша. Но вопрос не в оценках, а именно в понимании. В компьютерной игрушке есть и распределение ресурсов, и внешняя политика, и управление экономикой, и много других важных вещей.

Правильные решения тут же поощряются дополнительными очками. Описание игрушки гласит: «Как лидеру своей нации игроку предстоит создать свое государство, развивать технологию и экономику, налаживать отношения с сопредельными государствами. Можно попробовать себя в роли Линкольна, Наполеона, Сталина и других не менее выдающихся личностей». Чем не обучение общественным наукам и социальным практикам?

Согласно прогнозу, игра должна стать важным элементом образования. И вполне вероятно, что в портфолио будущего вместе с дипломом об участии в конкурсе «Русский медвежонок» будет лежать сертификат о прохождении Civilization8.0.

Тренд 4. Гражданское общество против государственных институтов

Очень важно: учащийся должен перестать быть объектом учебного процесса и стать его субъектом. За этой занудной фразой стоит настоящая трагедия образования, особенно российского. Школьники и студенты отчуждены от своих учебных заведений. Для начальства они не более чем «контингент учащихся», над которым надо произвести некие педагогические действия. Это больше напоминает завод, где вместо шестеренок обтачивают людей. И эти люди воспринимают учебное заведение как нечто чуждое, внешнее. Университет и школа — это не «мы», а «они».

предоставлено АСИ

Аналитики АСИ предрекают, что образование будущего станет совершенно иным. Университет и школа станут единым сообществом, где все чему-то обучаются друг у друга, все помогают друг другу развиваться.

Здесь опять-таки стоит обратиться к примеру Летней школы «РР», где принцип «все учат — все учатся» является одним из основополагающих. Сейчас Иван слушает лекцию по научной журналистике, а через полтора часа он встанет с ученической скамьи и займет место лектора, чтобы рассказать об апоптозе клеток, в котором он разбирается лучше всех собравшихся. А потом и преподаватели, и слушатели вместе пойдут мыть посуду, ибо это их общий университет, общая школа, которую они создают все вместе. Здесь нет «мы» и «они», здесь все являются субъектами, а не объектами.

Конечно, такое получается, когда образовательный проект находится вне традиционных государственных институций. Это, скорее, прерогатива гражданского общества. Оно уже порождает альтернативу государству, когда речь заходит о спасении больных детей, сборе гуманитарной помощи или контроле за честностью выборов. Вполне возможно, что оно может захватить и нишу образования.

Гражданские образовательные проекты пока редки, но те, что есть, очень эффективны. Например, «Тотальный диктант» можно рассматривать как альтернативную форму повышения грамотности. Его масштабы впечатляют: сотни тысяч участников, охват всего мира от Камчатки до Калининграда, от Боливии до Новой Зеландии. И это проект абсолютно новый, никак не связанный с традиционными структурами.

Понятно, что волонтеры и гражданские активисты не смогут полностью заменить педагогов. Скорее всего, речь пойдет о конкуренции разных систем — общественной, государственной и коммерческой.

Еще альтернативой нынешним университетам могут стать своего рода холдинги студентов, когда люди объединяются, чтобы получить образование по определенному набору специальностей. И в этом случае деканы и ректоры оказываются не всесильными диктаторами, а всего лишь наемными работниками или избранными представителями.

Тренд 5. Учиться всю жизнь

Еще одна фишка, которую обещают в будущем: образование станет постоянным, непрерывным и тотальным. Например, с помощью образования можно вернуть семьям былое единство. Ведь сейчас папы, мамы, дети, бабушки, дедушки расползлись по своим углам. Порой единственное, что их объединяет всех, — это семейные скандалы.

Идеальная семья будущего должна жить иначе. Сначала проводится семейный форсайт: к чему мы стремимся вместе, к чему стремится каждый из нас, чего мы хотим достичь, каких знаний и умений нам для этого не хватает? Дальше семья превращается в образовательную ячейку общества. Папа читает для всех курс современной истории, сын-подросток учит маму играть на гитаре, дочь-пятиклассница объясняет брату нотную грамоту, мама пересказывает то, чему в свои тридцать пять лет научилась на тренинге по гештальт-психологии, а бабушка делится воспоминаниями об организации медицины при Брежневе. Более продвинутый вариант — семьи объединяются между собой, образуются клубы и сообщества. Опять-таки традиционные институты образования оказываются в стороне.

Тренд 6. «Университет миллиардов»

У российских университетов есть поводы для паники. И дело не только в очередных попытках Минобрнауки найти и закрыть вузы с «признаками неэффективности». Если Стэнфордский университет или Массачусетский технологический институт будут конкурировать за студентов с Волчьегонским финансово-педагогическим университетом, несложно догадаться, кто выиграет.

Что такое университетское образование? Это некий авторитетный человек — профессор — выходит к аудитории и что-то рассказывает. Аудитория это записывает, а потом сдает экзамен, то есть демонстрирует, что усвоила мысли этого профессора.

Но почему профессор должен обязательно находиться в той же аудитории, что и студенты?! Мы же слушаем музыку любимой группы, хотя физически исполнители находятся на другом краю планеты.

предоставлено АСИ

Современные технологии позволяют сделать университетское образование доступным вне зависимости от того, где человек находится — в глухой российской деревушке или на Западном побережье США. Характерный пример — проект Coursera, в котором участвуют преподаватели Стэнфордского университета, Калифорнийского технологического института, Принстонского университета и других высокорейтинговых вузов.

Любой желающий может бесплатно получить доступ к видеозаписям лекций по любому из предлагаемых учебных курсов, которых сейчас более четырех сотен: «социальная психология», «машинное зрение», «введение в социологию» и т. д. На момент подготовки этой статьи на Courseraзаписались 4 442 445 человек со всего мира, включая Россию. Понятное дело, когда курс «Теория автоматов» читает профессор Джеффри Ульман, который в свое время получил медаль Джона фон Неймана «За создание основ теории автоматов», то это круче, чем лекция печального доцента из провинциального института.

Не исключено, что такие наднациональные «университеты миллиардов» могут всерьез потеснить традиционные вузы. Но здесь встает вопрос: а как проверять полученные знания? Здесь как минимум два пути. Первый — задействовать возможности искусственного интеллекта. Системы анализа текста вполне способны оценить даже творческие работы типа эссе или раздела «С» в ЕГЭ. Другой вариант основывается на социальных сетях. Одни студенты проверяют других, образуется класс добровольных тьюторов и наставников. При желании каждый профессор или успешный специалист может создать свою армию с офицерами, гвардейцами, резервистами, новобранцами и т.д.

В прогнозах АСИ очень много говорится про виртуальные миры и планетарные сети. Наверное, за этим действительно будущее. Но тут же начнет образовываться дефицит реального общения. Ведь хороший профессор не только зачитывает лекции. Он общается со студентами, реагирует на их мимику, показывает свои модели поведения. Это и есть настоящее образование. И в будущем возможно появление очень-очень элитных структур, в которых преподаватели, как во времена Античности, будут прогуливаться по реальным садам с реальными студентами. Ведь даже то, как профессор посмотрел вслед проходящей девушке, тоже является важным социализирующим опытом для его учеников.

Тренд 7. Взлет и падение прогресса. А потом опять взлет

На экране график. Кривая начинается где-то в районе 2010 года и стремительно идет вверх. Рядом пояснения: «Осознание кризиса образования», «Мода на технологические решения», «Поиск ответов в информационно-коммуникационных технологиях».

Возле 2017-го кривая достигает пика и скатывается вниз: «Схлопывание рынка типовых замещающих решений. Прорыв решений, создающих новые стандарты. Войны стандартов и форматов. Инфраструктура нового образования — следующее поколение ИКТ». После этого график вновь прыгает вверх, максимальные значения видны около 2025 года: «Новое образование становится базовой инфраструктурой в развитых странах».

— Такой эффект «двойного горба» характерен для множества инновационных секторов. Бизнесы, остающиеся после «схлопывания» пузыря, задают стандарт отрасли, — поясняют эксперты АСИ.

Подобное в истории случалось не раз. Когда интернет-технологии росли как на дрожжах. Была эйфория. А потом раз — и случился в 2000 году знаменитый «крах доткомов», когда разом рухнули акции телекоммуникационных и компьютерных компаний. И ничего. К сегодняшнему дню мы вполне себе пользуемся и компьютерами, и интернетом, и прочими технологическими штуками. Скорее всего, «образование будущего» ждет та же самая судьба. И то, что сейчас кажется неуклюжей модой, к 2030 году окажется норм

Воспользуйтесь поиском по сайту: