 |
Принцип права на обжалование процессуальных действий и решений
|
|
|
|
Право на обжалование процессуальных действий и решений закреплено в ст. 19 УПК РФ. Установление возможности обжалования действий (бездействия) и решений суда, прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания и дознавателя служит реализацией конституционных положений о государственной защите прав и свобод человека и гражданина, о праве граждан обжаловать решения и действия органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц, в том числе и в судебном порядке (ст. 45, 46 Конституции РФ).
Обжалование характеризуют такие черты, как право подачи жалобы на любое действие и решение суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство; право подачи жалобы каждым, чьи права и законные интересы нарушены; отсутствие специально установленной законом формы жалобы; свободный выбор языка, на котором подается жалоба; недопустимость преследования за подачу жалобы; независимость решения по существу дела от факта подачи жалобы.
Одной из гарантий реализации принципа права обжалования процессуальных действий и решений является обязанность должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, разъяснять порядок обжалования при проведении процессуальных действий и принятии процессуальных решений и обеспечить возможность реализации этого права (ч. 1 ст. 11 УПК РФ).
Указанный принцип реализуется в ряде уголовно-процессуальных норм. УПК РФ подробно регламентирует процедуру подачи жалобы и ее рассмотрения и разрешения компетентным государственным органом или должностным лицом. В Общей части УПК РФ этому вопросу посвящена глава 16 (Обжалование действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство), в Особенной части — раздел XIII (Производство в суде второй инстанции) и раздел XV (Пересмотр вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений суда).
|
|
|
На досудебном производстве уголовно-процессуальный закон предусматривает две процедуры рассмотрения жалоб на незаконные и необоснованные действия и решения дознавателя, органа дознания, следователя, руководителя следственного органа, прокурора:
(1) прокурором, руководителем следственного органа (ст. 124 УПК РФ); (2) судом (ст. 125 УПК РФ).
В ходе судебного производства законом также предусмотрено право обжалования незаконных и необоснованных действий суда и судьи.
В соответствии с ч. 3 ст. 50 Конституции РФ каждый осужденный за преступление имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном федеральным законом, а также право просить о помиловании или смягчении наказания. Именно поэтому ч. 2 ст. 19 УПК РФ предусматривает, что каждый осужденный имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом в порядке, установленном главами 45.1, 47.1,48.1,49.1 УПК РФ.
Дифференциация уголовно-процессуальной формы — это такое устройство судопроизводства, при котором наряду с его обычным порядком имеют место процессуальные формы, предусматривающие как упрощение процедуры по несложным делам о преступлениях, небольшой общественной опасности, так и усложнение ее по делам о наиболее опасных преступлениях либо делам, требующим особой процессуальной защищенности законных интересов обвиняемого или иных участников судопроизводства.
Дифференциация процессуальной формы в сторону ее бoльшей сложности порождает в российском уголовном судопроизводстве так называемые особенности производства по отдельным категориям дел либо особые порядки судопроизводства:
|
|
|
в суде с участием присяжных заседателей (гл. 42 УПК);
в отношении несовершеннолетних (гл. 50);
о применении принудительных мер медицинского характера (гл. 51);
в отношении отдельных категорий лиц, пользующихся служебным иммунитетом от уголовного преследования (гл. 52);
о межгосударственном взаимодействии или взаимопомощи по уголовным делам (ч. 2 ст. 3; гл. 53–55).
Дифференциация процессуальной формы в сторону ее упрощения дает начало различным видам целерантного (см. о нем § 1, 2 гл. 20 пособия), т. е. упрощенного и ускоренного производства:
дознание (гл. 32 УПК);
особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40);
производство по уголовным делам частного обвинения (ст. 318, 319, 321).
Ускорение и упрощение производства достигается в этих формах не в ущерб правам и законным интересам подозреваемого и обвиняемого, поскольку они имеют здесь возможность в состязательном порядке воспользоваться всем объемом прав, предусмотренных для них уголовно-процессуальным законом. Более того, целерантный характер процесса обеспечивает срочность судебного разбирательства, т. е. его предоставление без неоправданной задержки. Это способствует, с одной стороны, стремительности, и значит, эффективности уголовной репрессии, а с другой — быстрейшей судебной защите законных интересов самих обвиняемых.
Вопрос о дифференциации уголовно-процессуальной формы всегда являлся спорным в теории уголовного процесса. В то же время достижение назначения уголовного судопроизводства во многом связано с проблемами уголовно–процессуальной формы, так как она выступает в качестве одной из гарантий правильного разрешения дела. Любое отступление от процессуальной формы, как правило, означает нарушение основополагающего принципа уголовного судопроизводства – принципа законности, поскольку «Отступление от принципа законности при производстве по уголовным делам ведет к нарушению прав и свобод человека, ничтожности результатов следственных и судебных действий, отмене или изменению процессуальных решений»[1].
М.Л. Якуб отождествлял процессуальную форму с процедурой производства по делу и характеризовал ее как регламентированные правом порядок, принципы и систему уголовно–процессуальной деятельности[2]. На содержательную сторону процессуальной формы обращал внимание Х.У Рустамов и определял ее как систему правоотношений, возникающих в ходе деятельности субъектов процесса[3].
|
|
|
По мнению М. П. Полякова процессуальная форма, прежде всего, характеризуется ее внешней стороной как совокупностью условий выполнения уголовно-процессуальных действий, их обрядностью. Он пишет: «можно определить "уголовно-процессуальную обрядность" как введенный законом или обычаем внешний порядок производства уголовно-процессуальных действий, а также их внешнюю обстановку»[4].
Наиболее полное и точное определение сущности уголовно – процессуальной формы, считает ряд авторов, разработано М.С. Строговичем, который считал, что такая форма представляет собой установленный уголовно-процессуальным правом порядок (процедуру) производства по уголовным делам, т.е. последовательность стадий и условия перехода дела из одной стадии в другую; общие условия, характеризующие производство в конкретной стадии; основания, условия и порядок производства следственных и судебных действий, выполняя которые компетентные органы и должностные лица реализуют свои полномочия, а граждане осуществляют свои права и обязанности; содержание и форму решений, которые могут быть вынесены по уголовному делу[5].
Такое определение неоправданно расширяет рамки понятия уголовно-процессуальной формы путем включения элементов ей не свойственных или подменяющих другие правовые явления. Например, связь уголовно-процессуальной формы с последовательностью стадий уголовного судопроизводства. Н.С. Манова, соглашаясь с М.С. Строговичем, считает стадийное построение уголовного процесса – важнейшим элементом уголовно-процессуальной формы[6]. Но стадийность процесса рассматривается и исследуется применительно к такому понятию как структура уголовного судопроизводства, которая как вид государственной деятельности определяет порядок и условия похождения уголовного дела по стадиям процесса.
|
|
|
И.Б. Михайловская к уголовно-процессуальной форме относит цели, функции и принципы уголовного судопроизводства[7]. При такой постановке вопроса вообще можно «стереть грани» и все уголовно процессуальные понятия считать уголовно-процессуальной формой. Ни цели, ни функции, ни принципы не отражают главного – сущности уголовно-процессуальной формы. Конечно, они имеют важное для нее значение. К примеру, принцип состязательности сторон (ст. 15 УПК), определяет форму судебного производства по разрешению уголовно дела, но как основное начало он оказывает свое влияние и на другие правовые явления.
Е. Доля под уголовно-процессуальной формой понимает установленные законом условия и порядок осуществления следственных, судебных действий и принятие процессуальных решений[8]. Такая трактовка уголовно-процессуальной формы неоправданно сужает ее роль в уголовном судопроизводстве, т.к. в ней следственные и судебные действия оторваны от самой структуры уголовного судопроизводства и системности уголовно-процессуальной деятельности.
Уголовно-процессуальная форма представляет собой атрибутивную, закрепленную законом структурированную систему уголовно-процессуальных действий, осуществляющихся участниками процесса для выполнения назначения уголовного процесса с целью осуществления правосудия.
При таком определении можно говорить о дифференциации уголовно-процессуальной формы, под которой многие авторы понимают ее упрощение. В толковом словаре русского языка Д.Н. Ушакова упрощение толкуется как уменьшение сложности чего-либо. Если существующую обычную (унифицированную) форму уголовного судопроизводства принять за идеальную модель, то ее упрощение выразится в построении такой модели, которая будет функционировать при меньшем объеме процессуальных действий, с меньшими финансовыми затратами меньшем времени достижения своего назначения.
Употребление значения модели судопроизводства (как унифицированного, так и упрощенного) подчеркивает необходимость равнозначных общих условий ее построения. З.З. Зинатуллин, вспоминая о длительных годах «шараханья» от единой унифицированной формы к различным упрощениям, которые не отвечали усилению охраны прав и законных интересов участников процесса, отмечая, что процессуальная форма строится, прежде всего, с учетом общих методологических закономерностей познавательной деятельности, пишет: «Нам нужна единая унифицированная уголовно-процессуальная форма для всех дел, для всех стадий их движения для производства любого процессуального действия»[9].
|
|
|
Но нельзя забывать, что быстрое расследование и разрешение уголовного дела не в меньшей мере отвечает гарантиям прав личности в уголовном судопроизводстве. Прав Л.В. Головко, утверждая, что «…хотим мы того или нет, но ускорение процесса есть объективная тенденция новейшего развития уголовно-процессуального права во всем мире… и вряд ли она по каким-то причинам в России свою объективность теряет»[10].
Дифференциация уголовно-процессуальной формы должна отвечать ряду условий. К ним можно отнести в первую очередь принцип упрощения, который обусловлен правилами формальной логики – упрощать явление можно в любых объемах, но при непременном сохранении сущности упрощаемого явления. Следующее условие можно сформулировать как необходимость системного подхода, при котором дифференцированная уголовно-процессуальная форма должна строиться с учетом всех общих положений и принципов уголовного судопроизводства, она должна органично «вписываться» в уголовный процесс, не быть его «чуждым элементом». И последнее условие – дифференциация должна быть направлена на выполнение назначения и целей уголовного судопроизводства.
Необходимо отметить, что последние изменения уголовно-процессуальной формы (главы 40 и 401 УПК РФ) не вполне отвечают названным условиям, поэтому подвергаются справедливой критике не только ученых процессуалистов, но и практических работников.
Общие принципы и статус норм международного права в российской правовой системе установлены Конституцией РФ. В соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются частью правовой системы России. Если международным договором РФ предусматриваются иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. В то же время УПК в ч. 3 ст. 1 устанавливает, что «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью законодательства РФ. регулирующего уголовное судопроизводство. Если международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные настоящим Кодексом, то применяются правила международного договора».
Несмотря на то, что составители УПК РФ стремились имплементировать конституционную норму в уголовно-процессуальном законе, сделано это не только неудачно, но и неверно. Так, в Конституции России говорится о нормах международного права как о части правовой системы РФ, а в УПК говорится об этих нормах лишь как о части законодательства. Необходимо иметь в виду, что УПК не является единственным актом, регулирующим уголовное судопроизводство.
Нормы, обязательные к исполнению в области уголовного процесса содержат и Конституция, и международные договоры. При этом следует учитывать, что нормы, регулирующие уголовное судопроизводство, имеются не только в законодательстве, но и в других элементах правовой системы, в частности в судебных решениях — постановлениях Пленума Верховного Суда РФ и постановлениях Конституционного Суда РФ.
Понятие «правовая система» гораздо шире, чем понятие «законодательство». Правовая система есть целостный комплекс правовых явлений, составными элементами которой, в частности, являются не только законодательство, но и правовое сознание, и правовая деятельность. В правовую систему, таким образом, включаются как правовые нормы, институты и принципы, так и юридические учреждения, правосознание и правовая культура. Более того, основными комплексными элементами (блоками) правовой системы являются система права и система законодательства.
Налицо противоречие между нормой Конституции и нормой УПК. Уголовно-процессуальный кодекс необоснованно сужает норму Конституции. В данной ситуации следует применить правило ч. 1 ст. 15 Конституции: «законы не должны противоречить Конституции»; «Конституция РФ имеет высшую юридическую силу» и «прямое действие». Следовательно, установленное нами противоречие между Конституцией и УПК должно быть разрешено в пользу первой.
Таким образом, в контексте уголовного судопроизводства нормы международного права являются составной частью не только уголовно-процессуального законодательства, но всех элементов правовой системы, регулирующей вопросы уголовного процесса в РФ. Каковы же эти нормы международного права? Их достаточно много. Они содержатся как в универсальных международно-правовых актах, регулирующих различные вопросы, прежде всего защиты прав человека, так и в отдельных двусторонних международных договорах, заключаемых по тем или иным аспектам уголовного судопроизводства.
Рассмотрим основные международные договоры, регулирующие вопросы уголовного судопроизводства.
В контексте уголовного процесса наиболее важное значение имеют следующие международные договоры:
§ Международный пакт о гражданских и политических правах (1966);
§ Всеобщая декларация прав человека (1948);
§ Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (1950) и Дополнительные протоколы к ней;
§ Общие международные договоры, в том числе Конвенция о правовой помощи. Конвенция против пыток. Конвенция о статусе беженцев.
Так, в ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, в частности, утверждается: «Каждый имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения как минимум на следующие гарантии на основе полного равенства: быть в срочном порядке и подробно уведомленным на языке, который он понимает, о характере и основании предъявляемого ему уголовного обвинения; иметь достаточное время и возможности подготовки своей защиты и сноситься с выбранным им самим защитником; быть судимым без неоправданной задержки; допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то. чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос его свидетелей на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против него; не быть принужденным давать показания против самого себя или к признанию себя виновным».
Статья 5 «Право на свободу и личную неприкосновенность» Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит следующее.
1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
(a) законное содержание под стражей лица, осужденного компетентным судом;
(b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства предписанного законом;
(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения;
(d) заключение под стражу несовершеннолетнего лица на основании законного постановления для воспитательного надзора или его законное заключение под стражу, произведенное с тем. чтобы оно предстало перед компетентным органом;
(e) законное заключение под стражу лиц с целью предотвращения распространения инфекционных заболеваний, а также закон- нос заключение под стражу душевнобольных, алкоголиков, наркоманов или бродяг:
(f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.
2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.
3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подп. (с) п. 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.
4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.
5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию.
Статья 6 «Право на справедливое судебное разбирательство» Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит следующее.
1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или — в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, — при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия.
2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным, до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком.
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
(a) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;
(b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;
(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;
(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него;
(с) пользоваться бесплатной помощью переводчика, если он не понимает языка, используемого в суде, или не говорит на этом языке.
Следует отмстить, что комплекс универсальных международных договоров по правам человека имеет в правовой системе Российской Федерации особый статус. Дело в том, что ч. 1 ст. 17 Конституции России установила следующее правило: «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией».
Из этого следует, что международно-правовые нормы по правам человека имеют особый приоритетный статус, причем, как видно из формулировки статьи, этот приоритет касается даже норм самой Конституции: законодатель поставил нормы международного права по правам человека перед нормами Конституции. Кроме того, ч. 3 ст. 46 Конституции РФ установила что «каждый вправе в соответствии с международным договором РФ обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека». Основными такими органами, куда в настоящее время могут обращаться граждане России, являются Комитет по правам человека и Европейский суд по правам человека
Следует отмстить, что Комитет по правам человека и Европейский суд по правам человека довольно часто рассматривают дела связанные с процессуальными нарушениями во время рассмотрения уголовных дел в судах государств. Так, Европейский суд чаще всего оценивает дела, связанные с применением ст. 6 Европейской конвенции по правам человека — «Право на справедливое судебное разбирательство». Если межгосударственные органы по защите прав человека устанавливают, что во время судебного процесса или предварительного расследования не были в точности исполнены все технические (процессуальные) нормы, то такой суд не признается справедливым, т.е. не соответствующим нормам международного права. Государство будет обязано отменить такое судебное решение.
В данной связи на новое поколение российских юристов (в том числе тех, кто читает этот учебник уголовно-процессуального права России), ложится новая дополнительная обязанность: подробнейшее изучение всех процессуальных норм, содержащихся в международных договорах РФ. При изучении этого вопроса следует помнить, что решения Комитета по правам человека и Европейского суда по правам человека являются составной частью правовой системы России, при этом решения Европейского суда являются обязательными для РФ.
Статья 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней» гласит: «Российская Федерация... признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения РФ положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении РФ».
Важнейшим выводом из данной нормы федерального закона является необходимость изучения всех основных решений Европейского суда по правам человека, причем не только тех, которые вынесены в отношении России, но и иных. Дело в том, что при вынесении своего решения Европейский суд толкует различные нормы Европейской конвенции по правам человека, которая является составной частью правовой системы РФ.
Данное толкование является обязательным и для Российской Федерации. Однако есть еще один очень важный аспект необходимости изучения всех решений Европейского суда по правам человека. Дело в том, что он выносит решения по типичным делам. Изучив и уяснив его общие подходы, можно рекомендовать адвокатам обжаловать в Европейский суд дела, где обнаруживаются такие типичные нарушения, по которым уже вынесены решения. В таких делах решения будут предсказуемы. Работникам прокуратуры и судьям следует не допускать таких нарушений, которые уже обнаружены Европейским судом и признаны нарушением Конвенции, а значит, и нарушением российского права.
Таким образом, следует выделить два правовых последствия вступления в силу указанного Федерального закона:
1. решения Европейского суда по правам человека, вынесенные в отношении России, обязательны для РФ в полном объеме;
2. все иные решения Суда являются обязательными для РФ в той части, которая касается толкования норм Конвенции и протоколов к ней.
По состоянию на ноябрь 2002 г. Европейский суд по правам человека вынес два окончательных решений по существу в отношении Российской Федерации: дело Бурдов против Российской Федерации и дело Калашников против Российской Федерации. В Европейском суде по правам человека в настоящее время находятся на рассмотрении и другие дела против Российской Федерации, и прежде всего связанные с нарушением международно-правовых норм уголовного судопроизводства.
Дело В.Е. Калашников против Российской Федерации. 15 июля 2002 года Европейский суд по правам человека вынес свое окончательное решение по существу дела Калашников против Российской Федерации. Заявитель оспаривал, в частности, условия его содержания в предварительном заключении, продолжительность этого заключения и длительность судебного процесса. Основные факты данного дела заключались в следующем.
В феврале 1995 г. в отношении В.Е. Калашникова было возбуждено уголовное дело, в июне того же года он был взят под стражу, а в августе 1999 г. он был осужден за присвоение имущества и приговорен к лишению свободы. Рассматривая аргументы заявителя в отношении нарушений международного права Европейский суд по правам человека пришел к следующим выводам.
А. По обвинению в нарушении норм международного права, касающихся условий содержания лиц в предварительном заключении
С 29 июня 1995 г. по 20 октября 1999 г. В. Калашников содержался в камере СИЗО площадью 17 м2 с восемью кроватями, однако в которой постоянно находилось 24 человека, число которых изредка снижалось до 18. Спать приходилось по очереди, в остальное время можно было находиться на полу. Туалет (в тюремном его значении) находился в метре от стола для приема пиши, источал страшный запах и не предусматривал уединения. Свет в камере никогда не выключался. В камере одновременно содержались больные сифилисом и туберкулезом. Суд признал данные условия как нарушение ст. 3 Европейской конвенции по правам человека: «Никто не может быть объектом пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания».
Б. По длительности содержания в предварительном заключении Начало фактического времени заключения — 29 июня 1995 г. — не вызвало противоречий между заявителем и Правительством РФ. Однако по поводу времени его окончания возникли споры. Калашников утверждал, что окончанием срока является 31 марта 2000 г. (дата вынесения второго решения Магаданского городского суда). Правительство РФ называло 3 августа 1999 г. (дата вынесения первого решения этого же суда). В то же время был высказан аргумент о том, что начало срока заключения, которое должно быть принято во внимание Судом приходится не на 29 июня 1995 г., а на 5 мая 1998 г. — дня вступления в силу Европейской конвенции по правам человека для Российской Федерации.
Суд отмстил, что при определении срока заключения по смыслу ст. 5.3 Конвенции должно быть учтено, когда обвиняемый был фактически лишен свободы и когда он был приговорен судом; в данном деле это 29 июня 1995 г. и 3 августа 1999 г. Таким образом. Суд установил, что сроком заключения В. Калашникова является 4 года 0 месяц и 4 дня. В связи с тем, что рассмотрение вопросов, связанных со сроком заключения Калашникова до 5 мая 1998 г., не входит в компетенцию Суда, он может оценивать только срок в 1 год 0 месяца и 29 дней, однако Суд имеет право принять к сведению весь срок полностью. Суд отмстил также, что предварительное расследование было проведено на слабом уровне, а также то, что следствие пыталось необоснованно увеличить количество обвинений. Все это и привело к столь длительному заключению Калашникова.
Период времени Судом был рассмотрен по ст. 5.3 и 6.1 Европейской конвенции по правам человека.
Статья 5.3 гласит: «Каждый задержанный или заключенный под стражу незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд».
Статья 6.1 Конвенции устанавливает: «Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона.
Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе, а также когда того требуют интересы несовершеннолетних или для защиты частной жизни сторон, или в той мере, в какой это, по мнению суда строго необходимо при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия.
По ст. 5.3 (продолжительность периода времени содержания под стражей до суда) Европейский суд отмстил, что такой период времени начинает исчисляться со дня заключения до дня вынесения решения судом первой инстанции. В данном деле это срок с 29 июня 1995 г. до 3 августа 1999 г., т.е. 4 года 1 месяц и 4 дня.
По ст. 6.1 (период времени содержания под стражей во время суда) было отмечено, что такой срок в данном деле составил 5 лет 1 месяц и 23 дня. Суд согласился с тем, что юридическую оценку он может давать только в отношении срока, начавшегося с 5 мая 1998 г. — дня вступления в силу на территории РФ Европейской конвенции по правам человека. Однако Суд решил, что необходимо принять к сведению весь реальный срок. Он постановил, что Россия нарушила ст. 5.3 и 6.1 Конвенции.
К сожалению, в настоящее время еще законодательно не закреплена обязанность официального перевода и официальной публикации решений Европейского суда по правам человека. С текущими решениями можно ознакомиться на его официальном сайте в Интернете, а с текстами некоторых наиболее важных решений на русском языке — в сборнике «Европейский суд по правам человека. Избранные решения» (в 2 т.).
Рассмотрим основные вопросы, связанные с применением норм Европейской конвенции по правам человека, регулирующих уголовное правосудие.
Довольно часто Европейский суд рассматривает дела, связанные с правом каждого на справедливый и беспристрастный суд. В значительном количестве своих решений по толкованию термина «беспристрастный суд». Суд определял, какой объем предшествующего участия судьи отвечает требованию беспристрастности по п. 1 ст. 6. При рассмотрении каждого дела Суд изучал конкретные действия судьи на предыдущих этапах разбирательства, чтобы определить, имеются ли разумные основания считать такое участие создающим возможность возникновения предубеждения у судьи о виновности лица. Рассмотрим два основных дела, касающихся этой проблемы.
Дело Де Куббер пролив Бельгии (1984). В этом деле один из трех судей, судивших заявителя за подлог, ранее выступал в рази судьи- следователя (такая должность существует в Бельгии) по данному делу и как таковой отвечал за предварительное следствие. Суд отмстил, что судья-следователь имеет обязанности во многом те же, что и прокурор, и находится, по крайней мере формально, под контролем Генерального прокурора. В данном случае действия такого судьи были обширными и проводились секретно.
Учитывая, что судья хорошо ознакомился с подробностями дела, обвиняемый вполне мог опасаться, что у судьи успеет сложиться мнение о его вине или невиновности, а также что он сможет непредсказуемо влиять на решения судебной инстанции, включая возможный пересмотр его собственных решений как судьи-следователя. На этом основании Европейский суд признал, что заявителю было отказано в праве на разбирательство его дела независимым и беспристрастным судом.
Дело Хаусшильд против Дании (1989). В данном деле Европейский суд по правам человека постановил, что сам факт, что датский судья принимал предварительные решения по уголовному делу, включая решение о содержании обвиняемого под стражей, согласно ст. 6 не мешает такому судье председательствовать на судебном процессе. В Дании в отличии от Бельгии нет судей-следователей. Следствие и преследование ведутся раздельно полицией и прокуратурой.
Судья, ведущий дело до суда, просто решает, предъявлены ли достаточные доказательства, которые оправдывают задержание. Однако, судя по конкретным материалам дела, было установлено, что судья, участие которого в суде оспаривалось, неоднократно выносил постановления согласно конкретным нормам закона об отправлении правосудия, требовавшим доказательств «особо опасных подозрений».
Суд постановил, что разница между этим выводом и тем, который пришлось бы делать судье на процессе, «незначительна». В данных обстоятельствах Европейский суд также признал нарушение ст. 6 — отказ в праве на справедливый суд. В ряде других дел Европейский суд критически оценивал утверждения о том, что предшествующее участие в рассмотрении дела лишает судью права на дальнейшее участие в деле.
Дело Нортьер пролив Нидерландов (1993). Европейский суд отмечал, что один лишь факт, что судья выносил решения до суда нельзя считать оправданием опасений за его беспристрастность: «действительное значение имеют объем и характер таких решений».
Дело Трогьр Трогьерсон пролив Исландии (1992). В данном деле Суд не обнаружил нарушения Конвенции, когда на предварительных слушаниях судья, проводивший разбирательство, имел право выполнять функции отсутствовавшего обвинителя. Исходя из фактических обстоятельств дела. Суд установил, что судья не предпринял сколько-нибудь значительных действий в этой области.
Дело Сант-Мари против Франции (1992). Европейский суд по правам человека расценил, что сам факт участия двух из трех судей, слушавших дело, в принятии решения об отказе заявителю в освобождении до суда, не является нарушением принципа беспристрастности. Суд отмстил, что ранее судьи дали лишь «краткую оценку имевшимся фактам с целью установления обоснованности подозрений полиции и их оснований опасаться, что подозреваемый скроется».
Дело Фей против Австрии (1993). Суд рассмотрел ситуацию, где судья допрашивал свидетеля и письменно сообщал сторонам эту информацию. По законам Австрии судья может провалить предварительное следствие. Материалы этого конкретного дела позволил и установить, что данный судья провел лишь ограничительные и формальные действия, нарушения, таким образом, обнаружено не было (сравните с решением по делу Де Куббер против Бельгии, где судья провел «обширные следственные действия, включая многочисленные допросы обвиняемого»).
Дело Лами против Бельгии (1989). Суд вынес решение, что обвиняе
|
|
|
