Безрассудство Четвёртой Мировой Войны (TomDispatch, США)

21 Январь, 2016, Автор: Эндрю Дж. Басевич: Предположим, что ястребы добились своего, что США делают всё, чтобы военным образом противостоять и уничтожить ИГИЛ. Что потом?

Ответ на этот вопрос требует серьёзного подхода к итогам недавних интервенций США на Большом Ближнем Востоке. В 1991 году, когда сначала президент Буш выгнал армию Саддама Хусейна из Кувейта, американцы торжествовали, полагая, что они победили в решающей битве. Спустя десять лет Буш-младший, по-видимому, превзошёл отца, свалив Талибан в Афганистане и затем в два счёта расправившись с Саддамом – двойное освобождение за время меньшее, чем уходит у американцев на избрание президента. Ещё десять лет спустя Барак Обама занялся освобождением, свергнув ливийского диктатора Муаммара Каддафи, что выглядело как аккуратная воздушная интервенция с очевидным результатом. Как хорошо запомнилось, Госсекретарь Хиллари Клинтон отметила: «Мы пришли, мы увидели, он умер». Конец.

На самом деле последующие события в каждом случае показали фальшь первых заявлений об успехах или явной победе. Появились неожиданные последствия и осложнения. «Освобождение» превратилось в прелюдию к хроническому насилию и беспорядкам.

Действительно, само существование ИГ сегодня выносит окончательный вердикт иракским войнам под руководством президентов Бушей, каждый из которых подстрекал преемников-демократов. Де-факто сотрудничество четырёх администраций подряд успешно привело к нынешнему состоянию Ирака – нефункционирующего квазигосударства, неспособного контролировать собственные границы или территории, служа при этом магнитом и вдохновителем для террористов.

США несут значительную моральную ответственность за такое положение дел. Если бы не безрассудное американское решение вторгнуться и оккупировать страну, которая – каковы бы ни были её преступления – не имела никакого отношения к 9/11, не было бы никакого Исламского государства. Согласно известному правилу Pottery Barn, применённому к бывшему Госсекретарю Колину Пауэллу, расколотив вдребезги Ирак десяток лет назад, мы теперь едва ли можем отказаться от владения ИГИЛ.

То, что США обладают достаточной военной силой, чтобы разобраться с «халифатом», не подлежит сомнению. Конечно, и в Сирии, и в Ираке Исламское государство продемонстрировало тревожащую способность захватывать и удерживать крупные участки пустыни с несколькими населёнными пунктами. Однако оно добилось такого успеха, выступив против плохо мотивированных местных сил, в лучшем случае неважного качества.

В этом отношении многословно-агрессивный редактор Weekly Standard Уильям Кристол абсолютно прав, полагая, что хорошо вооружённый американский военный контингент в количестве 50 000 человек при поддержке значительных воздушных сил в одиночку просто перемолол бы ИГИЛ. Освобождение различных цитаделей ИГИЛ вроде Фаллуджи и Мосула в Ираке и Пальмиры и Ракки, «столицы» ИГИЛ в Сирии, без сомнения, было бы не за горами.

В результате недавних нападений в Париже, настроение американцев сильно склонилось в пользу подобного рода эскалации. Практически любой – разве что за исключением нынешнего обитателя Овального кабинета – предпочитает усилить военную кампанию США против ИГИЛ. А почему бы и нет? Что может пойти не так? Как выразился Кристол: «Не думаю, что есть непредвиденные побочные последствия, которые скажутся дурным образом».

Очаровательная перспектива. В условиях продолжительного давления самых великих военных, которых когда-либо видел мир, ИГИЛ по-дурацки (а следовательно, это неправдоподобно) выбирает позицию в стиле Аламо. Бабах! Мы победили. Они проиграли. Миссия выполнена.

Конечно, эта фраза напоминает об эйфории первой реакции на операции «Шторм в пустыне» в 1991 г., «Длительная свобода» в 2001 г., «Иракская свобода» в 2003 г. и «Рассвет Одиссея» – ливийскую интервенцию 2011 года. Снова и снова непредвиденные побочные последствия военных действий США оборачиваются крайне дурно. В Кабуле, Багдаде или Триполи – везде Аламо пал, но враг рассеялся или перестроился и конфликт продолжился. Гарантии, предложенные Кристолом, что на этот раз всё наверняка будет совсем иначе, заслуживают не более внимания, чем крупинка соли. Дайте, пожалуйста, полную солонку.

Размах войны поколений

Почему же возникает это повторяющееся несоответствие между предполагаемыми и фактическими результатами? Почему явные успехи в сражениях столь регулярно вели к большему насилию и беспорядкам? Прежде чем следовать советам Кристола, американцам стоило бы ответить на эти вопросы.

Намёк профессора Элиота А. Коэна. Вскоре после 9/11, Коэн, один из выдающихся военных мыслителей страны, охарактеризовал конфликт, в который тогда вступали США «Четвёртой мировой». (В этой формулировке Холодная война становится Третьей мировой.) Помимо определённых неоконсервативных организаций, такое название не прижилось. Но всё же почти полтора десятка лет спустя профессор университета Джона Хопкинса и бывший чиновник Госдепартамента остаётся верен себе. В эссе, написанном для American Interest после недавних парижских атак, он возвращается к своей теме. «В 2001 году была Четвёртая мировая», – настаивает Коэн. «И сегодня идёт Четвёртая мировая». Весьма значимо то, что он разъясняет по меньшей мере некоторые последствия, рассматривая конфликт в столь широких и запоминающихся терминах.

Тут мне пришло в голову, что сравнение наших нынешних затруднений в исламском мире с крайне деструктивными конфликтами прошлого столетия совершенно неверно. Да, существует суждение, что американцы в этих обстоятельствах должны крайне серьёзно всё обдумывать.

Сегодня в США широко распространена неразбериха из-за того, что собственно означает «война». С помощью неверного использования, неверного применения и кроме всего прочего – ложной памяти, мы деформировали сам термин практически до неузнаваемости. И как следствие, разговоры о войне слишком легко слетают с языка невежд.

С Коэном не так. Когда речь заходит о войне, у него-то иллюзии отсутствуют. Обращаясь к этой теме, он освещает её так, чтобы мы могли понять, что влечёт за собой война. Так что, отстаивая Четвёртую мировую, он оказывает большую услугу, пусть и не ту, которую намеревался.

Чем будет отличаться война, которую Коэн считает основной? «Начнём с длительности», – пишет он. «Эта война, вероятно, будет тянуться всю мою оставшуюся жизнь, да и жизни моих детей». Хотя американские политические лидеры, по-видимому, не хотят «объяснить, насколько высоки ставки», Коэн высказывается прямо, без обиняков. Он настаивает, что, по сути, американский стиль жизни – это не просто «рок-концерты и алкоголь в ресторанах, но суть его в более фундаментальных правах: свободы высказываний и религии, равенства женщин и, что самое главное, свобода от страха и свобода мыслить».

Во многом в этом смысле Коэн высмеивает склонность администрации Обамы полагаться на «терапевтические бомбёжки, которые дают чуточку временного облегчения, но оставляют кровоточащие раны». Время полумер давно прошло. Нанесение поражение ИГ и «близким ему движениям» потребует от США «убивать намного больше людей». Исходя из этого, Вашингтону необходим «долговременный план отнюдь не «сдерживания», а уничтожения» врага. И даже с таким планом до победы будет далеко и потребуется «долгий, кровавый и дорогостоящий процесс».

Прямота и конкретность Коэна столь же жёсткие, сколь и замечательные, должны вызвать наше уважение. Если описывать Четвёртую мировую так, словно мы уже в ней участвуем, то уничтожение ИГИЛ может рассматриваться, как краткосрочный императив, но едва ли оно определит конец игры. Вокруг ИГИЛ маячат все эти постоянно возникающие «родственные движения», которым США придётся уделить внимание, прежде чем они смогут объявить, что война поистине и наверняка выиграна.

Направить только десятки тысяч американских военных, чтобы расчистить Сирию и Ирак, как предлагают Уильям Кристол и другие, представляется лучшим рецептом победы в одной кампании. Победа в долгой войне будет включать намного более тяжёлые усилия. Это Коэн понимает, принимает и советует другим тоже осознать.

И тут мы подходим к сути дела. Как минимум прошлые 35 лет – то есть со времён задолго до 9/11 – США находились в состоянии «войны» в различных районах исламского мира. И нигде не продемонстрировали желания или способности завершить дело. Подход Вашингтона сродни лечению рака с мало-мальской химиотерапией в первый год и однократным курсом облучения на следующий год. Подобная врачебная халатность вполне соответствует военной политике США по всему Большому Ближнему Востоку в течение нескольких десятилетий.

Хотя может быть много причин, почему Иракская война 2003-2011 годов и всё ещё тянущаяся афганская война дали столь плачевные результаты, но нерешительность Вашингтона в проведении этих кампаний достойна высокой оценки. То, что большинство американцев могли бы возмутиться термином «нерешительность», отражает масштаб их заблуждений относительно реалий войны.

По сравнению с Вьетнамом, например, подход Вашингтона к ведению двух кампаний после 9/11 был явно половинчатым. При том что страна в целом придерживается порядков мирного времени, Вашингтон не отправил достаточно войск, и не задержался где-либо достаточно долго, чтобы завершить дело. Да, мы убили десятки тысяч иракцев и афганцев, но если победа в Четвёртой мировой требует, как пишет Коэн, чтобы мы «сломали хребет» врагу, то мы, похоже, недостаточно убили.

Да и американцы не так уж хотят умирать за идею. В Южном Вьетнаме 58 000 джи-ай погибли в тщетных усилиях дать возможность стране сохраниться. В Ираке и Афганистане, где ставки были, вероятно, намного выше, мы махнули рукой после менее чем 7000 смертей.

Американцы были бы дураками, если бы слушали таких, как Уильям Кристол, который даже сегодня торгует иллюзиями, что война аккуратна и легка. Лучше бы они вместо этого обратили внимание на Коэна, который понимает, что война тяжела и отвратительна.